На кой черт мне сдался пистолет?
— Все проходит, — любовалась Лариска цветом слегка разведенных чернил под длинными черными ресницами. — И любовь и радость. А оружие — вечно. Перетерпи, жёнка, и беда забудет про тебя.
— Спасибо тебе! — Ева взяла сухую крепкую руку в ладони и погладила.
— И тебе спасибо! Я как с испугу тогда в кабинете Козлова на пол шлепнулась, сразу вспомнила и про зарядку по утрам, и про быcтрую ходьбу по вечерам. И Симаков опять же теперь не курит. Кстати, зайди к себе в отдел. Тебя искали.
Оперуполномоченный Мураш не успел ничего сказать Еве Кургановой, ее позвал в кабинет Гнатюк.
— Прячься, Ева Николаевна. Хрустов сбежал. Смени квартиру.
— Чисто сбежал или с убийством? — Ева спросила механически, думая о своем.
— Его федерал жив. Этот дурак повез Хрустова в Стамбул на следственный эксперимент!
— Ну вот что, — Ева решительно стиснула кулак и заколотила невидимый гвоздь, — ничего я не буду менять. Ни от кого я не буду прятаться. Жду всех — федералов, бандитов, бывших военных, всех! Вас тоже приглашаю на чай. Вечером. У меня теперь новое место работы, коммуникабельность — главное. Буду учиться улаживать проблемы путем мирных переговоров.
Перепуганный и злой Денисов неделю гонял своих людей и лучшие силы стамбульской полиции по кругу от крупных магистралей до аэропорта. Обошли все гостиницы. Искали особо опасного преступника, отрезающего своим жертвам головы. Через неделю Денисов улетел, решив, что столько времени Хрустову отсиживаться негде, значит, он улетел в первые же два часа после побега.
Хрустов всю эту неделю беспробудно пьянствовал, а слегка просыхая, играл с адвокатом в шахматы. На третий день он предложил сыграть китайцу. Китаец оказался весьма меркантильным типом: он предложил играть на пистолет, который Хрустов любовно спрятал в коробку от обуви. Хрустов вполне оправданно заподозрил в китайце мастера по шахматам и предусмотрительно от сделки отказался.
Адвокат по утрам, мучаясь головной болью, пил специальные коктейли Хрустова — томатный сок, совсем немного водки и лимон. К обеду, обнаружив способность двигаться и соображать, рассматривал марки. После обеда начинался следующий этап, который длился часов до двух ночи. Во время этого играли в шахматы, плясали «камаринского», спорили о политике и еврейском вопросе. К двум часам Хрустов относил адвоката в постель, поражаясь тяжести длинного сухого тела при такой-то худобе.
Хрустов регулярно просматривал прессу. Двух женщин-турчанок обнаружили с отрезанными головами. Мать фотомодели Кошкиной не смогла точно сказать, ее ли это дочь. Фотографию свою Хрустов осмеял, поглаживая начинающий зарастать волосами подбородок. На фотографии он был моложе, темней волосами и очень грустный. Теперь его зачесанные назад волосы серебрились, вылезающая на подбородке щетина тоже радовала благородным серебром, а лицо всегда и везде улыбалось. Хрустов научился не спускать с лица улыбку. Даже при неожиданной боли или удивлении, когда нормальный человек становится некрасив напряженным лицом. Хрустов уверенно улыбался.
Через неделю его новые документы были готовы. Адвокат предложил забросить шахматы и перейти на карты. Хрустов перестал настаивать на дружной выпивке и разрешил привести двух напарников на игру. Один из них — старый классический еврей в ермолке — был ювелиром. Другой — его молодой и застенчивый сын. Хрустова представили как «русского, приехавшего по делам». Когда отстрельщика легко и красиво с первого же раза обыграли, он подумал, что просто хватит пить. Через пару дней, оценив необыкновенную память ювелира, его хватку и ловкие руки шулера, Хрустов старика зауважал и стал с ним понемногу разговаривать.
Так, скидывая по маленькой, он выяснил, сколько стоила одежда для обреченной на утопление в сундуке проститутки. Разузнав такие подробности, Хрустов с удивлением обнаружил, что впал в меланхолию. Он неожиданно связал в одно проступок женщины, тяжелый труд чернокожих Южно-Африканской Республики, добывающих алмазы, размеренную дорогую и беспросветную жизнь старого еврея-ювелира, беспокойные метания лиса адвоката и свою собственную пионерско-комсомольскую юность. Обнаружив, что все это прекрасно и красиво переплетается, перешел к обдумыванию влияния отдельной женщины, увешанной золотом и бриллиантами, на плавный и бесконечный ход вселенной.
Отрастив вполне приличную коротенькую бородку, подстригшись и нацепив на нос круглые стеклышки очков, Хрустов удивил своим интеллигентным видом даже самого себя. Он поставил непременным условием, чтобы адвокат его провожал в аэропорту, поэтому они подъехали на огромной красивой машине. Хрустов был в длинной черной сутане, изумительных туфлях итальянского мастера, в шерстяном пальто и с небольшим чемоданчиком в руках. Над ослепительным белым воротничком его лицо привлекало зубастой жизнеутверждающей улыбкой.
Адвокат, впавший в оцепенение, обнаружил, что ему жаль расставаться с убийцей женщин. Несмотря на весьма большую сумму, проигранную ювелиру в карты.
— Э-э… Голубчик, — теребил он рукав кашемировой шерсти, — возможно, вы встретите там одну женщину.
— Это уж непременно, как не встретить!
— Скажите ей… Хотя черт с ним со всем, прилечу-ка я в Москву, а? Очень хочу ее увидеть, просто сердце ноет.
— Ты уж поторопись, адвокат, если серьезно решил приехать. — Хрустов смотрел с жалостью. — А то я ее первый увижу.
— Понимаете, от этой женщины исходит просто золотое свечение! — неожиданно для себя впал в восторженное состояние адвокат.
— Да уж, не только золотое, но и бриллиантовое! Так ты поторопись, если хочешь ее увидеть.
Старый таможенник оценил безупречный наряд отъезжающего «венгра», быстро и профессионально осмотрел его руки. Руки были ухоженные, с сильными пальцами и идеальным маникюром. Он не стал досматривать багаж.
Страховая компания помещалась в одном здании с большим банком. Охрана была одна на всех. Ее документы просмотрели два охранника. Чуть шевельнув нервными ноздрями, Ева уловила запах французского одеколона и присмотрелась к охране повнимательней. Сытые круглые лица, холеные толстые пальцы. Заметив ее внимание, один из них подмигнул Еве. Ева сняла берет и подмигнула в ответ. Увидев ее голову, охрана напряглась и позвонила в компанию за подтверждением.
Из-за этого ее появления ждали. Маленькая женщина с телом гимнастки-подростка пошла к Еве, восторженно распахнув глаза.
— Вот это класс! — восхитилась она, проведя по своим коротким волосам и протягивая крошечную цепкую руку. — Зоя!
— Ева.
— За что тебя выперли? Кого-нибудь пристрелила не того?
— Зоя, прекрати. Что ты ко всем лезешь? — К Еве подходил молодой мужчина с нежной улыбкой и легким пушком на подбородке. Тонкими стружками взлетали при ходьбе кудряшки. — Аркадий, — представился он. — Проходите, не обращайте внимания, Зоя один раз неудачно выстрелила на прежней работе и вот теперь всем рассказывает. — Он классическим жестом очкарика приподнял дужку на переносице.
— В общем, она почти права. — Ева озиралась в поисках своего стола.
В комнате было четыре стола. Большое, во всю стену, окно щедро уставлено цветами. Преобладали кактусы. Кроме Зои и Аркадия, у окна сидела немолодая женщина. Она, не вставая, подняла руку.
— Марина. Добро пожаловать. Вы специалист или тоже из отставников?
— Да как вам сказать…
— Понятно, значит, мне никакой подмоги. Но вы красавица, хоть со страхованием поможете, — вздохнула женщина.
— Марина Дмитриевна, а разве я не красавица? — скромно потупил глаза Аркадий.
— Ладно, красавица, красавица, не отвлекай, пусть расскажет, что это такое — «почти права»? — не унималась Зоя. — Проходи, вот твой стол, здесь пока сидит секретарь, она сейчас вышла, ее в предбанник переводят, а тебя — сюда.
— Я нечаянно убила подсудимого на допросе, — пробормотала Ева, раздеваясь и вешая на вешалку куртку.
— Ну и?.. — Зоя вертелась около нее, заглядывая в глаза. — Что было?
— Да ничего особенного не было, я потом еще одного, как-то так получилось, — решилась Ева, предположив, что при большом желании все это можно узнать.
— Наш человек! — похвалила Зоя. — Нет, ты заметил, какая у меня интуиция? — Она толкнула в бок Аркадия.
— Ребята, как хотите, но вы мне обещали. Сегодня большая презентация, я хочу обработать парочку ловких мужичков. Аркадий? Вдвоем с Евой, а? — Марина смотрела просительно, но с укоризной.
— А что надо делать? — поинтересовалась Ева.
— Это я тебе сейчас объясню. — Зоя села на стол. — Надо одеться как последняя шлюха, пойти на светскую тусовку и прицепить на грудь табличку с наименованием нашей страховой компании. Когда Марина даст знак, подсунуть интересующему ее нужному мужичку документы на подпись. Она все делает сама, а ты только будешь улыбаться, пить шампанское и подсовывать бумаги.
— А Аркадий?
— Да то же самое, только он подсовывает большим старым тетям. — Зоя раздула щеки и показала руками полукруг. — Тети иногда тоже чего-то в бизнесе умеют. Скука, я понимаю, но есть некоторые плюсы. Попадаются очень интересные для отстрела личности, поняла? — Зоя подмигнула и состроила смешную гримаску.
— И часто тут такое? — Ева осмотрела компьютер с прекрасным большим монитором.
— Да нет, раз пять в месяц. Если Марина приходит с утра на работу, значит, вечером представление.
— Ева… Как вас по отчеству? — Марина задумчиво осматривала Еву. — Хороший макияж и достойное платье можете сделать на вечер или помочь? У меня на вас большие планы.
— А тебя не берут на вечера? — спросила Ева тихо, наклонившись к Зое.
— Нет. Я проблемная, могу сказать чего-нибудь. И потом, представь, я же умру от хохота, глядя на собственного мужа в таком амплуа! — Она показала на Аркадия.
Три дня подряд, не успевая смывать косметику и проваливаясь в сон одетой около четырех утра, Ева опаздывала на работу. Ей было неловко, но никто ничего не замечал.
— Я больше не могу, — призналась она, зевая, Зое. — У меня морды множатся и кружатся по кругу, как только закрою глаза!
— Терпи, сегодня Марины нет — передохнем. Она тебя хвалит, говорит, отбоя нет. Все равно это лучше, чем в налоговой.
— В налоговой? — Ева удивленно посмотрела на Зою.
— Ну да. В налоговой полиции. Таким, как мы, только два пути. В страховую или налоговую. Хочешь совет? Поучи языки, воспользуйся отличным тренажерным залом здесь, внизу, — банк себе для расслабухи сделал, закрути роман, в конце концов!
— А тут нет случайно тира для расслабу-хи? А ты чем занимаешься все дни напролет?
— Это большая государственная тайна, — предупредил Аркаша.
— У меня в последнее время сложилось такое впечатление, — задумчиво проговорила Ева, — что я и государство — вещи несовместимые.
— Тогда слухай сюда! — Зоя открыла толстую папку. — Страна делится. Под четким и умным руководством.
— Тоже мне секрет, не делится она, а разваливается на части. — Ева подвинула к себе папку и застыла. На первой же странице была нарисована схема. В центре схемы было написано несколько имен, они ничего не говорили Еве, а вот от этих имен шли линии к другим, и не именам, а кличкам. Федя Самосвал был один из шести. — Что это?
— План разделки туши Союза, — сказала Зоя.
— Вот здесь имена, это что?
— В центре большие дяди из правительства, по краям те, кто их кормит или привел к власти деньгами.
— А Федя Самосвал, он кого кормит?
— Ну, с Федей история тяжелая получилась, — включился в разговор Аркаша. — Богатенький Буратино и не дурак, только помер, сердечный. Придется Зойке перерисовывать схему. Она ее шестой раз перерисовывает. Мрут как мухи. Федя у нас кто был, Зой, по Уралу? Ну вот, хозяин уральских богатств. Негласный император Уральской республики.
— Нет такой республики, — удивилась Ева.
— А республика Донбасс есть? А Красноярская пойма? Все давно поделено, давно и тщательно. Теперь главное для них — вовремя и быстро поставить своего человека у власти. Одна проблема: стреляют братков, что ни день — то стреляют. Американская мафия делила сферы, понимаешь, сферы! А эти — страну! — Зоя раскраснелась.
— Ты просто наступила ей на любимую мозоль, если ты теперь распахнешь вот так глазки и спросишь: «Да как они смеют?» — или: «И когда это безобразие началось?» — считай, что угодила на все сто! — Аркаша смеялся, показывая на жену.
— Нет, действительно, когда? Подожди, а эти имена внутри? — Ева показала на схему.
— Сначала я называла их сердцевиной. Потом поняла, что они так прочно связаны с кликухами по кругу, что сердцевины нет. Вот, к примеру, из-за смерти Феди Самосвала вот эти два… нет, даже три имени можно зачеркнуть. Они провалились. Но сердцевина опасна идеологически. Если присмотреться внимательно, большая часть в середине — из военных. По моим прогнозам, сейчас у военной разведки самое сильное ядро. Прибавь к этому, что военным плохо живется экономически. Они с радостью пойдут на криминальные контакты, чтобы сменить власть.
— А вот это красным цветом — Машеров? Кто это? — Ева показала пальцем. — Почему он красный?
— С него все и началось. Конец семидесятых. Гибель большого государственного чиновника в автокатастрофе. Только представь, правительственные членовозы, охрана — и грузовик с картошкой! Я не знаю, так ли уж сильно помешал Машеров Брежневу или кому еще, может, просто был весьма любим народом. Но это я, я вычислила тогда первый контакт криминальных структур и власти. Был контакт! С него все началось. Власти казалось, что она держит все в своих руках. А ниточки уже подергивались. Структура убрала Машерова, не важно, чей это был приказ, но именно тогда запахло переменами. Да нет, я не говорю, что до того структура не убирала кого надо. Но своими руками! А тут пошла на криминальный контакт. Перестраховалась. Перемены начались тогда. Горбачев — политическая случайность или запрограммированная пешка в сценарии?
— От всего этого становится страшно. — Ева отложила папку. — Можно будет покопаться?
— Чем заслужила? — серьезно спросила Зоя.
— Ой, не знаю, как и сказать. А ты меня не прибьешь на месте? Это я Федю… Как это… Зарезала, короче. А он у тебя тут так красиво обозначен, придется все перечерчивать…
Наступила тишина. Аркаша сдернул с носа очки и задумчиво уставился на Еву.
— Позвольте поинтересоваться. — Зоя справилась с минутным шоком. — По политическим мотивам изволили Федьку прирезать или по личным?
— По личным, клянусь, по личным! В публичном доме, как сейчас помню! Какие у проституток политические мотивы могут быть?.. Ребята, да вы не унывайте, я совсем не страшная и в игры эти не играю. — Ева показала на папку. — Я с вами, ребята. Я, пожалуй, пойду посмотрю тренажеры в зале.
— Последний вопрос! — Аркаша поднял вверх указательный палец, остановив Еву уже у двери. — Дней десять назад директора банка шлепнули, как его, Зоя, напомни, он у тебя на сто сороковой странице объединен с нефтью…
— Звиняйте, дядечка, то не я! Я десять дней назад три кило наркоты волокла из Турции, дура дурой! — Ева вышла и сильно хлопнула дверью.
Притихший Денисов никак не мог согнать с лица выражение напряжения и злобы. Он позвонил Мурашу и узнал, что Ева Курганова больше не работает в МВД, дома на звонки не отвечает, но на следующий день должен был состояться суд над Мисявичус Далилой. Она должна там быть.
Денисов сел на телефон и прозвонил почти два часа, отрабатывая адреса и контакты Хрустова Виктора Степановича. Информации — ноль.
— Вот как у нас работают хорошие киллеры из органов! — кричал Денисов, призывая телефон в свидетели.
Он чувствовал, что тетрадь у Кургановой. Ничем не мог объяснить и доказать, но чувствовал и бесился.
Суд Тимирязевского района города Москвы приговорил Мисявичус Далилу Марковну к двум годам лишения свободы. Учитывая первое правонарушение и добровольную явку подсудимой, наказание объявлено условным.
Далилу, потерявшую дар речи и таращившую бессмысленно глаза, вывели под руки из зала после окончания получасового заседания Мураш и Ковалев. Ева увидела Денисова, спешащего к ним по коридору, хотела уйти, но Денисов уже махнул рукой и прибавил шагу.
— Ева Николаевна, — удивился Денисов, подбежав и уставившись на ее стриженую голову, — вас что, привлекали?
— Нет, Вася, я сама себя деноминировала. Убрала все лишнее. — Ева смотрела в голубые серьезные глаза тоже напряженно и очень серьезно.
— Есть разговор. — Денисов прикидывал, как бы им остаться вдвоем, но у Евы были свои планы.
— Мы как раз едем Далилу утешать, первый срок обмывать, как говорит Ковалев. Вы с нами?
Денисов подумал и кивнул.
В знакомой комнате в казино за тяжелыми занавесками все уселись за стол и замолчали. Мужчины изредка быстро взглядывали на Далилу и тут же отводили глаза. Ева заметила это и предложила надавать Далиле пощечин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Все проходит, — любовалась Лариска цветом слегка разведенных чернил под длинными черными ресницами. — И любовь и радость. А оружие — вечно. Перетерпи, жёнка, и беда забудет про тебя.
— Спасибо тебе! — Ева взяла сухую крепкую руку в ладони и погладила.
— И тебе спасибо! Я как с испугу тогда в кабинете Козлова на пол шлепнулась, сразу вспомнила и про зарядку по утрам, и про быcтрую ходьбу по вечерам. И Симаков опять же теперь не курит. Кстати, зайди к себе в отдел. Тебя искали.
Оперуполномоченный Мураш не успел ничего сказать Еве Кургановой, ее позвал в кабинет Гнатюк.
— Прячься, Ева Николаевна. Хрустов сбежал. Смени квартиру.
— Чисто сбежал или с убийством? — Ева спросила механически, думая о своем.
— Его федерал жив. Этот дурак повез Хрустова в Стамбул на следственный эксперимент!
— Ну вот что, — Ева решительно стиснула кулак и заколотила невидимый гвоздь, — ничего я не буду менять. Ни от кого я не буду прятаться. Жду всех — федералов, бандитов, бывших военных, всех! Вас тоже приглашаю на чай. Вечером. У меня теперь новое место работы, коммуникабельность — главное. Буду учиться улаживать проблемы путем мирных переговоров.
Перепуганный и злой Денисов неделю гонял своих людей и лучшие силы стамбульской полиции по кругу от крупных магистралей до аэропорта. Обошли все гостиницы. Искали особо опасного преступника, отрезающего своим жертвам головы. Через неделю Денисов улетел, решив, что столько времени Хрустову отсиживаться негде, значит, он улетел в первые же два часа после побега.
Хрустов всю эту неделю беспробудно пьянствовал, а слегка просыхая, играл с адвокатом в шахматы. На третий день он предложил сыграть китайцу. Китаец оказался весьма меркантильным типом: он предложил играть на пистолет, который Хрустов любовно спрятал в коробку от обуви. Хрустов вполне оправданно заподозрил в китайце мастера по шахматам и предусмотрительно от сделки отказался.
Адвокат по утрам, мучаясь головной болью, пил специальные коктейли Хрустова — томатный сок, совсем немного водки и лимон. К обеду, обнаружив способность двигаться и соображать, рассматривал марки. После обеда начинался следующий этап, который длился часов до двух ночи. Во время этого играли в шахматы, плясали «камаринского», спорили о политике и еврейском вопросе. К двум часам Хрустов относил адвоката в постель, поражаясь тяжести длинного сухого тела при такой-то худобе.
Хрустов регулярно просматривал прессу. Двух женщин-турчанок обнаружили с отрезанными головами. Мать фотомодели Кошкиной не смогла точно сказать, ее ли это дочь. Фотографию свою Хрустов осмеял, поглаживая начинающий зарастать волосами подбородок. На фотографии он был моложе, темней волосами и очень грустный. Теперь его зачесанные назад волосы серебрились, вылезающая на подбородке щетина тоже радовала благородным серебром, а лицо всегда и везде улыбалось. Хрустов научился не спускать с лица улыбку. Даже при неожиданной боли или удивлении, когда нормальный человек становится некрасив напряженным лицом. Хрустов уверенно улыбался.
Через неделю его новые документы были готовы. Адвокат предложил забросить шахматы и перейти на карты. Хрустов перестал настаивать на дружной выпивке и разрешил привести двух напарников на игру. Один из них — старый классический еврей в ермолке — был ювелиром. Другой — его молодой и застенчивый сын. Хрустова представили как «русского, приехавшего по делам». Когда отстрельщика легко и красиво с первого же раза обыграли, он подумал, что просто хватит пить. Через пару дней, оценив необыкновенную память ювелира, его хватку и ловкие руки шулера, Хрустов старика зауважал и стал с ним понемногу разговаривать.
Так, скидывая по маленькой, он выяснил, сколько стоила одежда для обреченной на утопление в сундуке проститутки. Разузнав такие подробности, Хрустов с удивлением обнаружил, что впал в меланхолию. Он неожиданно связал в одно проступок женщины, тяжелый труд чернокожих Южно-Африканской Республики, добывающих алмазы, размеренную дорогую и беспросветную жизнь старого еврея-ювелира, беспокойные метания лиса адвоката и свою собственную пионерско-комсомольскую юность. Обнаружив, что все это прекрасно и красиво переплетается, перешел к обдумыванию влияния отдельной женщины, увешанной золотом и бриллиантами, на плавный и бесконечный ход вселенной.
Отрастив вполне приличную коротенькую бородку, подстригшись и нацепив на нос круглые стеклышки очков, Хрустов удивил своим интеллигентным видом даже самого себя. Он поставил непременным условием, чтобы адвокат его провожал в аэропорту, поэтому они подъехали на огромной красивой машине. Хрустов был в длинной черной сутане, изумительных туфлях итальянского мастера, в шерстяном пальто и с небольшим чемоданчиком в руках. Над ослепительным белым воротничком его лицо привлекало зубастой жизнеутверждающей улыбкой.
Адвокат, впавший в оцепенение, обнаружил, что ему жаль расставаться с убийцей женщин. Несмотря на весьма большую сумму, проигранную ювелиру в карты.
— Э-э… Голубчик, — теребил он рукав кашемировой шерсти, — возможно, вы встретите там одну женщину.
— Это уж непременно, как не встретить!
— Скажите ей… Хотя черт с ним со всем, прилечу-ка я в Москву, а? Очень хочу ее увидеть, просто сердце ноет.
— Ты уж поторопись, адвокат, если серьезно решил приехать. — Хрустов смотрел с жалостью. — А то я ее первый увижу.
— Понимаете, от этой женщины исходит просто золотое свечение! — неожиданно для себя впал в восторженное состояние адвокат.
— Да уж, не только золотое, но и бриллиантовое! Так ты поторопись, если хочешь ее увидеть.
Старый таможенник оценил безупречный наряд отъезжающего «венгра», быстро и профессионально осмотрел его руки. Руки были ухоженные, с сильными пальцами и идеальным маникюром. Он не стал досматривать багаж.
Страховая компания помещалась в одном здании с большим банком. Охрана была одна на всех. Ее документы просмотрели два охранника. Чуть шевельнув нервными ноздрями, Ева уловила запах французского одеколона и присмотрелась к охране повнимательней. Сытые круглые лица, холеные толстые пальцы. Заметив ее внимание, один из них подмигнул Еве. Ева сняла берет и подмигнула в ответ. Увидев ее голову, охрана напряглась и позвонила в компанию за подтверждением.
Из-за этого ее появления ждали. Маленькая женщина с телом гимнастки-подростка пошла к Еве, восторженно распахнув глаза.
— Вот это класс! — восхитилась она, проведя по своим коротким волосам и протягивая крошечную цепкую руку. — Зоя!
— Ева.
— За что тебя выперли? Кого-нибудь пристрелила не того?
— Зоя, прекрати. Что ты ко всем лезешь? — К Еве подходил молодой мужчина с нежной улыбкой и легким пушком на подбородке. Тонкими стружками взлетали при ходьбе кудряшки. — Аркадий, — представился он. — Проходите, не обращайте внимания, Зоя один раз неудачно выстрелила на прежней работе и вот теперь всем рассказывает. — Он классическим жестом очкарика приподнял дужку на переносице.
— В общем, она почти права. — Ева озиралась в поисках своего стола.
В комнате было четыре стола. Большое, во всю стену, окно щедро уставлено цветами. Преобладали кактусы. Кроме Зои и Аркадия, у окна сидела немолодая женщина. Она, не вставая, подняла руку.
— Марина. Добро пожаловать. Вы специалист или тоже из отставников?
— Да как вам сказать…
— Понятно, значит, мне никакой подмоги. Но вы красавица, хоть со страхованием поможете, — вздохнула женщина.
— Марина Дмитриевна, а разве я не красавица? — скромно потупил глаза Аркадий.
— Ладно, красавица, красавица, не отвлекай, пусть расскажет, что это такое — «почти права»? — не унималась Зоя. — Проходи, вот твой стол, здесь пока сидит секретарь, она сейчас вышла, ее в предбанник переводят, а тебя — сюда.
— Я нечаянно убила подсудимого на допросе, — пробормотала Ева, раздеваясь и вешая на вешалку куртку.
— Ну и?.. — Зоя вертелась около нее, заглядывая в глаза. — Что было?
— Да ничего особенного не было, я потом еще одного, как-то так получилось, — решилась Ева, предположив, что при большом желании все это можно узнать.
— Наш человек! — похвалила Зоя. — Нет, ты заметил, какая у меня интуиция? — Она толкнула в бок Аркадия.
— Ребята, как хотите, но вы мне обещали. Сегодня большая презентация, я хочу обработать парочку ловких мужичков. Аркадий? Вдвоем с Евой, а? — Марина смотрела просительно, но с укоризной.
— А что надо делать? — поинтересовалась Ева.
— Это я тебе сейчас объясню. — Зоя села на стол. — Надо одеться как последняя шлюха, пойти на светскую тусовку и прицепить на грудь табличку с наименованием нашей страховой компании. Когда Марина даст знак, подсунуть интересующему ее нужному мужичку документы на подпись. Она все делает сама, а ты только будешь улыбаться, пить шампанское и подсовывать бумаги.
— А Аркадий?
— Да то же самое, только он подсовывает большим старым тетям. — Зоя раздула щеки и показала руками полукруг. — Тети иногда тоже чего-то в бизнесе умеют. Скука, я понимаю, но есть некоторые плюсы. Попадаются очень интересные для отстрела личности, поняла? — Зоя подмигнула и состроила смешную гримаску.
— И часто тут такое? — Ева осмотрела компьютер с прекрасным большим монитором.
— Да нет, раз пять в месяц. Если Марина приходит с утра на работу, значит, вечером представление.
— Ева… Как вас по отчеству? — Марина задумчиво осматривала Еву. — Хороший макияж и достойное платье можете сделать на вечер или помочь? У меня на вас большие планы.
— А тебя не берут на вечера? — спросила Ева тихо, наклонившись к Зое.
— Нет. Я проблемная, могу сказать чего-нибудь. И потом, представь, я же умру от хохота, глядя на собственного мужа в таком амплуа! — Она показала на Аркадия.
Три дня подряд, не успевая смывать косметику и проваливаясь в сон одетой около четырех утра, Ева опаздывала на работу. Ей было неловко, но никто ничего не замечал.
— Я больше не могу, — призналась она, зевая, Зое. — У меня морды множатся и кружатся по кругу, как только закрою глаза!
— Терпи, сегодня Марины нет — передохнем. Она тебя хвалит, говорит, отбоя нет. Все равно это лучше, чем в налоговой.
— В налоговой? — Ева удивленно посмотрела на Зою.
— Ну да. В налоговой полиции. Таким, как мы, только два пути. В страховую или налоговую. Хочешь совет? Поучи языки, воспользуйся отличным тренажерным залом здесь, внизу, — банк себе для расслабухи сделал, закрути роман, в конце концов!
— А тут нет случайно тира для расслабу-хи? А ты чем занимаешься все дни напролет?
— Это большая государственная тайна, — предупредил Аркаша.
— У меня в последнее время сложилось такое впечатление, — задумчиво проговорила Ева, — что я и государство — вещи несовместимые.
— Тогда слухай сюда! — Зоя открыла толстую папку. — Страна делится. Под четким и умным руководством.
— Тоже мне секрет, не делится она, а разваливается на части. — Ева подвинула к себе папку и застыла. На первой же странице была нарисована схема. В центре схемы было написано несколько имен, они ничего не говорили Еве, а вот от этих имен шли линии к другим, и не именам, а кличкам. Федя Самосвал был один из шести. — Что это?
— План разделки туши Союза, — сказала Зоя.
— Вот здесь имена, это что?
— В центре большие дяди из правительства, по краям те, кто их кормит или привел к власти деньгами.
— А Федя Самосвал, он кого кормит?
— Ну, с Федей история тяжелая получилась, — включился в разговор Аркаша. — Богатенький Буратино и не дурак, только помер, сердечный. Придется Зойке перерисовывать схему. Она ее шестой раз перерисовывает. Мрут как мухи. Федя у нас кто был, Зой, по Уралу? Ну вот, хозяин уральских богатств. Негласный император Уральской республики.
— Нет такой республики, — удивилась Ева.
— А республика Донбасс есть? А Красноярская пойма? Все давно поделено, давно и тщательно. Теперь главное для них — вовремя и быстро поставить своего человека у власти. Одна проблема: стреляют братков, что ни день — то стреляют. Американская мафия делила сферы, понимаешь, сферы! А эти — страну! — Зоя раскраснелась.
— Ты просто наступила ей на любимую мозоль, если ты теперь распахнешь вот так глазки и спросишь: «Да как они смеют?» — или: «И когда это безобразие началось?» — считай, что угодила на все сто! — Аркаша смеялся, показывая на жену.
— Нет, действительно, когда? Подожди, а эти имена внутри? — Ева показала на схему.
— Сначала я называла их сердцевиной. Потом поняла, что они так прочно связаны с кликухами по кругу, что сердцевины нет. Вот, к примеру, из-за смерти Феди Самосвала вот эти два… нет, даже три имени можно зачеркнуть. Они провалились. Но сердцевина опасна идеологически. Если присмотреться внимательно, большая часть в середине — из военных. По моим прогнозам, сейчас у военной разведки самое сильное ядро. Прибавь к этому, что военным плохо живется экономически. Они с радостью пойдут на криминальные контакты, чтобы сменить власть.
— А вот это красным цветом — Машеров? Кто это? — Ева показала пальцем. — Почему он красный?
— С него все и началось. Конец семидесятых. Гибель большого государственного чиновника в автокатастрофе. Только представь, правительственные членовозы, охрана — и грузовик с картошкой! Я не знаю, так ли уж сильно помешал Машеров Брежневу или кому еще, может, просто был весьма любим народом. Но это я, я вычислила тогда первый контакт криминальных структур и власти. Был контакт! С него все началось. Власти казалось, что она держит все в своих руках. А ниточки уже подергивались. Структура убрала Машерова, не важно, чей это был приказ, но именно тогда запахло переменами. Да нет, я не говорю, что до того структура не убирала кого надо. Но своими руками! А тут пошла на криминальный контакт. Перестраховалась. Перемены начались тогда. Горбачев — политическая случайность или запрограммированная пешка в сценарии?
— От всего этого становится страшно. — Ева отложила папку. — Можно будет покопаться?
— Чем заслужила? — серьезно спросила Зоя.
— Ой, не знаю, как и сказать. А ты меня не прибьешь на месте? Это я Федю… Как это… Зарезала, короче. А он у тебя тут так красиво обозначен, придется все перечерчивать…
Наступила тишина. Аркаша сдернул с носа очки и задумчиво уставился на Еву.
— Позвольте поинтересоваться. — Зоя справилась с минутным шоком. — По политическим мотивам изволили Федьку прирезать или по личным?
— По личным, клянусь, по личным! В публичном доме, как сейчас помню! Какие у проституток политические мотивы могут быть?.. Ребята, да вы не унывайте, я совсем не страшная и в игры эти не играю. — Ева показала на папку. — Я с вами, ребята. Я, пожалуй, пойду посмотрю тренажеры в зале.
— Последний вопрос! — Аркаша поднял вверх указательный палец, остановив Еву уже у двери. — Дней десять назад директора банка шлепнули, как его, Зоя, напомни, он у тебя на сто сороковой странице объединен с нефтью…
— Звиняйте, дядечка, то не я! Я десять дней назад три кило наркоты волокла из Турции, дура дурой! — Ева вышла и сильно хлопнула дверью.
Притихший Денисов никак не мог согнать с лица выражение напряжения и злобы. Он позвонил Мурашу и узнал, что Ева Курганова больше не работает в МВД, дома на звонки не отвечает, но на следующий день должен был состояться суд над Мисявичус Далилой. Она должна там быть.
Денисов сел на телефон и прозвонил почти два часа, отрабатывая адреса и контакты Хрустова Виктора Степановича. Информации — ноль.
— Вот как у нас работают хорошие киллеры из органов! — кричал Денисов, призывая телефон в свидетели.
Он чувствовал, что тетрадь у Кургановой. Ничем не мог объяснить и доказать, но чувствовал и бесился.
Суд Тимирязевского района города Москвы приговорил Мисявичус Далилу Марковну к двум годам лишения свободы. Учитывая первое правонарушение и добровольную явку подсудимой, наказание объявлено условным.
Далилу, потерявшую дар речи и таращившую бессмысленно глаза, вывели под руки из зала после окончания получасового заседания Мураш и Ковалев. Ева увидела Денисова, спешащего к ним по коридору, хотела уйти, но Денисов уже махнул рукой и прибавил шагу.
— Ева Николаевна, — удивился Денисов, подбежав и уставившись на ее стриженую голову, — вас что, привлекали?
— Нет, Вася, я сама себя деноминировала. Убрала все лишнее. — Ева смотрела в голубые серьезные глаза тоже напряженно и очень серьезно.
— Есть разговор. — Денисов прикидывал, как бы им остаться вдвоем, но у Евы были свои планы.
— Мы как раз едем Далилу утешать, первый срок обмывать, как говорит Ковалев. Вы с нами?
Денисов подумал и кивнул.
В знакомой комнате в казино за тяжелыми занавесками все уселись за стол и замолчали. Мужчины изредка быстро взглядывали на Далилу и тут же отводили глаза. Ева заметила это и предложила надавать Далиле пощечин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33