Он просто поспешил выехать, не объясняя истинных причин своего решения. Причем оставил большую часть мебели, так что мистер Медисон получил вполне благоустроенное жилье. И я не сомневаюсь, что убило его повторное появление…— Светящейся руки? — перебил его Смит.— Именно. Я обшарил весь дом и даже провел в нем ночь со своим напарником из Скотланд-Ярда, но мы ничего не заметили, разве только однажды нам показалось, что где-то раздается слабый звон колокольчиков.Смит подскочил к Веймауту вплотную.— Вы можете подтвердить под присягой все то, что здесь сказали?— Разумеется, могу, — спокойно отвечал Веймаут. — Звенело как будто над нашими головами. А мы находились в столовой. Потом звон утих. После смерти мистера Медисона «Фронтоны» долго пустовали, пока некоторое время тому назад дом не приглянулся некоему французскому джентльмену по фамилии Леже. Он снял его…— С мебелью?— С мебелью, ничего не выбросив.— А кто же поддерживал порядок в доме?— Одна супружеская пара, живущая по соседству. Муж ухаживал за газоном и прочим, а женщина раз в неделю приходила прибрать в доме.— А что с Леже?— Он въехал только на прошлой неделе, сняв дом на полгода. Семья должна была к нему присоединиться через день-другой, и он с помощью вышеупомянутой супружеской четы, а также французского слуги, которого привез с собой, начал наводить в доме порядок. А в прошлую пятницу, ровно в полночь, его слуга прибежал к соседям с криком: «Огненная рука!» Когда прибыл констебль и вместе со всеми этими насмерть перепуганными людьми подошел к «Дому под фронтонами», то обнаружил мертвого Леже у самого крыльца. На лице его был тот же самый ужас, что и у Медисона.— Какая жалость, — съязвил Смит, — такой материал для прессы пропал!— Хозяин постарался сохранить все это в тайне, но я думаю, что теперь-то уж информация должна просочиться в прессу.На некоторое время воцарилось молчание, но вскоре его опять нарушил Смит:— И вам пришлось опять отправиться «Под фронтоны»?— Я был там в субботу, но не нашел ровным счетом ничего. Человек действительно умер от страха. Я думаю, что этот дом надо снести. Место какое-то уж очень нездоровое.— Это весь наш мир нездоров, — заметил я. — Никогда не слышал ничего подобного. А вы не проверяли, были ли у месье Леже враги? Не было ли у кого-то мотивов рассчитаться с ним?— Решительно никаких врагов. Он был бизнесменом из Марселя, и дела заставили его остановиться в Лондоне на довольно продолжительное время. Вот ему и приглянулся «Дом под фронтонами».Тем временем Найланд Смит стремительно расхаживал по комнате, теребил свое левое ухо и решительно не замечал, что трубка его уже давно погасла. ГЛАВА XXVКОЛОКОЛЬЧИКИ Я поднялся навстречу джентльмену, который с шумом распахнул дверь и ввалился в кабинет без всяких церемоний. Он был долговяз, бородат, носил цилиндр, который сидел на нем неважно, и сюртук, который вовсе ему не шел.— Великолепно, Петри! — вскричал этот странный субъект. — Я снял «Дом под фронтонами»!Тут только я сообразил, что передо мной не кто иной, как мой друг Найланд Смит.— С того эпизода «У Шень Яна» — вы помните, конечно, — это мое первое перевоплощение.Сказав это, он бросил на пол маленький саквояж из коричневой кожи.— На случай, если вам захочется нанести мне визит, — вот вечерний костюм. Я вступаю во владение домом сегодня вечером.Два дня прошло с тех пор, как инспектор Веймаут рассказал нам эту странную историю про «Дом под фронтонами», которую я уже успел забыть. А вот Смиту она, судя по всему, крепко запала в душу. Не спрашивая у него, что означает весь этот маскарад, я нагнулся к саквояжу. Там была кое-какая верхняя одежда, несколько париков и пара очков в золотой оправе. Покопавшись в этом барахле, я воззрился на Найланда с изумлением. Сдвинув цилиндр на затылок, дымя, как пароход, своей трубкой, он мерил комнату стремительными шагами, вызывающе выставив вперед свою фальшивую бороду.— Понимаете, Петри, — быстро заговорил он, — я не доверяю агенту по недвижимости, и потому снял дом на имя профессора Макстона…— Но, Смит, — перебил я его, — зачем весь этот маскарад?— Тому есть причины, — ответил он.— И что вы вообще нашли интересного для нас под этими «Фронтонами»?— А вы не понимаете?— Нет. Что до меня, то это отдает каким-то бредом сумасшедшего.— Так вы не идете со мной?— Вы же знаете, Смит, — отвечал я, — что я никогда не ввяжусь ни в какое предприятие, не будучи убежден, что мое участие принесет реальную пользу.Я поднялся, но Смит подошел и положил руки мне на плечи. Его стальные глаза имели в этот момент какое-то необычное выражение.— А что, если я попытаюсь убедить вас, — сказал он, — что ваше присутствие необходимо для моей безопасности, что, если вы меня подведете, мне понадобится другой напарник. В этом случае вы пойдете со мной?Интуитивно я понимал, что Найланд что-то не договаривает. И, по правде говоря, мне это было несколько обидно. Тем не менее мое участие в этом предприятии было делом решенным, и в образе неряшливого старика я, умирая от стыда, вышел из дома и забрался в кэб, который поджидал Смита у ворот.«Дом под фронтонами» оказался довольно просторным и хаотичным строением, находящимся на значительном расстоянии от проезжей части. Полукруглая подъездная аллея вела к самому входу, а разросшийся по сторонам сад превратил ее в самый настоящий тоннель. Высокая кирпичная ограда совершенно закрывала дом с улицы, на которую выходили массивные чугунные ворота. Смит отпустил кэб на углу узкой извилистой улочки как раз напротив фасада нашего дома.Мы подошли к воротам.— Смотрите, — сказал Смит, — рядом нет ни одной живой души, если не считать пару художественных мастерских.Он повернул ключ в замке, и ворота со скрежетом отворились. Я заглянул в темноту зеленого тоннеля, ведущего к дому с привидениями, вспомнил тех, кто там умер, особенно того, кого нашли у крыльца, и почувствовал, что мне совершенно не нравится наша сегодняшняя ночная затея.— Заходите же, — резко сказал Найланд Смит, держа ворота открытыми. — В библиотеке должен топиться камин, там же — освежающие напитки, если уборщицу должным образом проинструктировали.Ворота со скрежетом затворились за нами. Даже если бы на небе светила луна (но ее там не было), я сильно сомневаюсь, чтобы ее свет мог пробиться сквозь густую листву над нашими головами. Темень была хоть глаз выколи, и я думаю, что Смита вело вперед какое-то шестое чувство. Я не видел ничего похожего на дом до тех самых пор, пока не оказался в двух шагах от крыльца. В прихожей горел огонь, но как-то тускло и негостеприимно. Как выглядел фасад дома, я не разобрал. Когда мы оказались в холле и заперли входную дверь, я снова удивился, чего ради моему другу понадобилось организовывать ночное дежурство в этом Богом забытом месте. Из приоткрытой двери библиотеки лился свет, на большом столе стояли бокалы, сифон, лежали сандвичи и бисквиты. На полу стоял большой саквояж. Неизвестно почему, Смит решил, что под крышей этого дома мы должны называть друг друга вымышленными именами.— Пирс, — обратился он ко мне, — не хотите ли виски с содовой?— Не помешает, профессор, — отвечал я с наигранной бодростью, — прежде чем мы приступим к осмотру дома.Впрочем, что касается виски, я нисколько не лукавил, потому что мне было чертовски не по себе. Даже мое смехотворное одеяние меня нисколько не веселило.Мои нервы были напряжены до предела, слух невероятно обострился, я был весь в ожидании чего-то ужасного. И, надо сказать, ждать пришлось недолго. Только я поднес стакан к губам и бросил через стол взгляд на Смита, как раздался едва слышный звук колокольчика.Причем звенело не здесь, в библиотеке, а в какой-то дальней комнате над нашими головами. Звук был довольно музыкальным, но, нарушив тишину этого зловещего дома, он внушал неподдельный ужас. Я оставил стакан и медленно поднялся с кресла, уставившись на своего друга, который точно так же смотрел на меня. Из этого можно было заключить, что происходящее со мной не является слуховой галлюцинацией, что серебряные колокольчики звучат на самом деле и Смит их тоже слышит.— Похоже, призраки решили не терять времени даром, — спокойно заметил Смит. — Впрочем, для меня это не новость. Прошлой ночью я просидел здесь всего лишь час, но тоже успел насладиться звучанием колокольчиков.Я поспешно осмотрелся. Как и всякая библиотека, комната была уставлена шкафами со множеством книг. Преимущественно это были романы. Два высоких окна были задрапированы пурпурными занавесями, а с середины потолка спускалась лампа под шелковым абажуром. Она находилась как раз над нашим столом, поэтому по стенам и углам сгущались тени, на которые я косился с опаской. Но больше всего меня беспокоила открытая дверь. Затаив дыхание, мы вслушивались некоторое время во внезапно наступившую тишину.— Вот опять! — прошептал Смит с видимым напряжением.На этот раз звон колокольчиков повторился гораздо ближе и громче и опять же откуда-то сверху. Мы одновременно подняли глаза, и Смит рассмеялся.— Это у нас инстинктивное, — бросил он. — Интересно, что мы хотели разглядеть в воздухе?А звон нарастал. Казалось, что к общему хору присоединяются все новые и новые колокольчики и уже воздух звенит вокруг нас. Я говорил, что, несмотря на приятное звучание, полная невозможность объяснить происхождение этой музыки как-то рационально делала ее ужасной. Нисколько не сомневаюсь, что именно наше присутствие привлекло всех этих невидимых звонарей, и я почувствовал, что кровь медленно отливает от моего лица. Ведь мы находились в той самой комнате, где один из обитателей дома умер от страха. И тут я сообразил, что, вполне возможно, этот звон является своеобразной увертюрой, чтобы довести нервы до такого состояния предельной взвинченности, когда любой, даже самый легкий дополнительный испуг может закончиться плачевно. Понимая, как важно именно сейчас взять себя в руки, я схватил стакан с виски, залпом осушил его и с вызовом посмотрел на Найланда Смита. Тот стоял очень прямо и неподвижно, но глаза его бегали справа налево, стремительно обшаривая каждый закоулок комнаты.— Замечательно! — сказал он мне тихим голосом. — Терроризирующие силы неизведанного безграничны, но мы не должны по этому поводу впадать в панику, ибо тогда не сможем продержаться здесь и десяти минут.Я согласно кивнул головой. Затем, к моему удивлению, Смит заговорил громко и внятно, что составляло разительный контраст с его недавним шепотом:— Дорогой Пирс! — воскликнул он. — Вы слышите звон колокольчиков?Разумеется, эти слова были сказаны для того, кто, предположительно, мог сейчас следить за нашей реакцией на звон. И хотя я считал такие приемы явной работой на публику, тем не менее решил добросовестно сыграть выпавшую мне роль и ответил Смиту тоже как можно громче:— И весьма отчетливо, профессор.После моих слов сразу же воцарилась тишина, а мы оба стали воплощением внимания. Затем мне показалось, что я услышал слабенький звон быстро удаляющегося колокольчика. В доме воцарилась такая тишина, что я отчетливо слышал дыхание своего друга. В таком оцепенении мы пробыли минут десять, каждую секунду ожидая возобновления концерта или чего-нибудь еще более ужасного. Но ничего не было слышно, ничего не было видно.— Дайте-ка мне этот саквояж и оставайтесь на месте, пока я не вернусь, — прошептал Смит мне на ухо.Он повернулся и вышел из библиотеки, нарушив благоговейную тишину нахальным скрипом своих ботинок. Стоя возле стола, я следил за дверью, ожидая, что либо сейчас на пороге появится Найланд, либо кто-то другой. Я мог слышать, как Найланд, у меня над головой переходит из комнаты в комнату, и когда он вернулся, то застал меня в состоянии уже спокойной настороженности. Поставив саквояж на стол, он с сияющими глазами объявил:— Пирс, дом полон привидений! Но не родилось еще такое привидение, которое меня бы испугало. Идемте, я покажу вам вашу комнату. ГЛАВА XXVIОГНЕННАЯ РУКА Смит поднимался по лестнице впереди. Он включил свет в прихожей и, обернувшись ко мне, прокричал:— Боюсь, что мне никогда не удастся нанять постоянную прислугу.И снова я почувствовал, что он обращается не ко мне, а к невидимой аудитории. Право же, во всем этом было что-то необъяснимо жуткое. В доме теперь царило молчание склепа. Колокольчики исчезли бесследно. В коридоре верхнего этажа, где Найланд, судя по всему, основательно изучил расположение выключателей, он, по мере нашего движения, щелкал то одним, то другим и попутно обращался ко мне таким неестественно громким голосом, что становилось не по себе. Мы осмотрели ряд комнат, довольно комфортабельно меблированных, но в каждой из них чувствовалось что-то леденящее и отталкивающее. Попытаться в какой-либо из них уснуть было бы издевательством над собой. В этих апартаментах вас не покидало ощущение их полной непригодности для жилья, как будто всем домом правил неведомый злой дух.Несмотря на все это, я был так туп, что даже намека на догадку не возникало в моей голове. Снова оказавшись в ярко освещенном коридоре, мы стояли в молчаливом ожидании чего-то, что сейчас обязательно должно было случиться. Это было тем более интересно, что ни малейший звук не нарушал воцарившегося молчания. И вдруг со стороны лестницы мы услышали тихий женский плач. Он постепенно нарастал и наконец перешел в громкие отчаянные рыдания. Я невольно схватил Смита за руку, когда эти вопли, казалось, достигли пика человеческих возможностей. Потом они так же внезапно пошли на убыль и вскоре затихли совсем.А мы стояли не шевелясь. Моя голова лихорадочно работала, пытаясь воскресить в памяти, где и когда я уже слышал что-то подобное. Сердце все еще прыгало в груди, когда плач начался снова, точно так же нарастая и убывая регулярными коденциями. И тут я узнал его. Когда мы вместе со Смитом были два года назад в Египте, искали там Карамани, меня однажды занесло в окрестности кладбища около Бедрашина, и там, у свежевырытой могилы, я увидел небольшую группу одетых в черное женщин. Так вот почти та же интонация и та, же мелодика звучали теперь «Под фронтонами». И снова дом погрузился в тишину. На лбу у меня выступил пот, и я стал понемногу приходить к мысли, что, пожалуй, мои нервы не выдержат этого жуткого испытания. По правде сказать, до этого момента я как-то не очень верил рассказам о сверхъестественном, но, столкнувшись лицом к лицу с одним из его проявлений, я понял, что скорее готов выйти против всех желтолицых бандитов и даже самого доктора Фу Манчи, чем пробыть еще час в этом страшном доме. Все это так явно отразилось на моем лице, что Смиту не составило труда понять мое ужасное душевное состояние. И все же, продолжая играть эту странную и, как мне казалось, совершенно бесполезную комедию, он провозгласил:— Вот теперь я, кажется, почувствовал необходимость сегодняшнюю ночь провести в отеле.Он быстро спустился по лестнице в библиотеку и принялся упаковывать саквояж.— Помимо всего прочего, — заметил он, — есть множество научных объяснений подобных явлений. К тому же, заметьте, мы ровным счетом ничего не видели. Не исключено, что со временем мы свыкнемся и со звоном, и с рыданиями. Если честно, то мне бы очень не хотелось аннулировать сделку.Пока я таращился в изумлении на него, он некоторое время постоял как бы в раздумье, а потом сказал:— Ну, Пирс, я чувствую, что вы не разделяете моего оптимизма. Что же до меня, то я непременно вернусь сюда утром и постараюсь всесторонне исследовать это явление.Погасив в библиотеке свет, он подхватил саквояж и вышел в прихожую. Я постарался не отставать. Вместе мы подошли к двери на улицу, и тут Смит сказал:— Пирс, вы не будете так любезны погасить свет. Выключатель у вас под рукой. Дорогу к двери мы теперь найдем и в темноте.Чтобы выполнить эту просьбу, мне нужно было отойти от Смита всего на несколько шагов, и я не могу припомнить случая, чтобы мне приходилось испытывать подобный припадок патологического ужаса, который произошел со мной, когда я выключил свет. Дело в том, что Смит еще не успел открыть входную дверь, и мы оказались в совершенно непроницаемом мраке. А он, как известно, всегда был пособником темных сил… Выключив свет, я рванулся к двери так, будто сама смерть протянула к моему горлу свои костлявые руки. И тут же со всего размаха налетел на Смита, который наугад повернулся ко мне лицом. В момент нашего столкновения он стальными тисками сжал мое плечо и прошептал:— Боже! Петри, оглянитесь!Уже только по тому, что он забыл употребить мое вымышленное имя, я понял, что происходит действительно что-то страшное, и молниеносно обернулся.Несомненно, страшных и ужасных воспоминаний на мою долю выпало гораздо больше, чем полагается среднестатистической личности, но того, что я увидел, я не забуду никогда. То, что надвигалось на нас из мрака, не поддавалось осмыслению, как если бы современный Лондон перенести в средневековую легенду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24