К счастью, двигатель машины не заглох от удара, и «Волга» понеслась по дороге.— Впереди внешний пост, сворачивай направо! — приказал Боцману Пастухов.«Волга» свернула на грунтовую дорогу, петлявшую между кустами и деревьями.— Что вы делаете? Вам все равно отсюда не уйти! — неожиданно подал голос Хусаинов.— А мы и не собираемся никуда уходить. Это у нас учения, приближенные к боевым, — насмешливо произнес Пастухов.Машина свернула с дороги и выехала на небольшую лесную полянку. Здесь их уже поджидали Муха и Артист.— Выйди из машины! — приказал водителю Боцман.— Э-э, мужики, да вы что, с ума сошли? Это же официальный представитель Чечни! Вам за это пожизненное светит! — по-своему понял это приказание хусаиновский водитель. Его голос срывался и дрожал.— Да выйди ты, блин! — прикрикнул на него Пастухов.Водитель выбрался из машины, а на его место сел Мухин.— Не узнаете, Иса Мирзоевич?— Узнаю, — кивнул чеченец.— Вот видите, какие у вас замечательные джигиты — прозевали хозяина!— Это провокация! — Хусаинов зло смотрел на Мухина.— Это не провокация — это проверка надежности охраны, — возразил Пастухов. — Я думаю, результаты вам ясны.— У вас очень странный способ доказательства своей правоты.— Но вы же не поверили нам на слово. — Сергей подумал, что для такой критической ситуации Хусаинов держится молодцом — никакого испуга, и даже голос не дрогнет.Водитель «Волги» отошел на несколько метров от машины, оглянулся и, убедившись, что на него никто не обращает внимания, бросился в кусты. Вдогонку ему раздался звонкий свист Артиста:— Штаны не потеряй, водила!— Иса Мирзоевич, дело не в том, что мы вас похитили. Это, скажем так, демонстрация силы. Про Итоева вы знаете?— Знаю, — кивнул Хусаинов.— Ну так вот. Стрелял по нему снайпер высочайшего класса. Взгляните-ка на свое правое плечо.Чеченец скосил взгляд. На плече все еще был виден едва заметный желтоватый след.— Это не птичка, это господин Мухин. Покажи, Олег! — Муха продемонстрировал чеченцу короткоствольную винтовку для пейнтбола, к которой был прикреплен баллон с краской. — Стрелял он с восьмидесяти метров и, как видите, попал. А тот, кто убил Итоева, попал за километр. Значит, у него отличная оптика и твердая рука. С такой охраной у вас нет никаких шансов на выживание. Мы вам это только что доказали. Так что или в дальнейшем мы сотрудничаем, или...Чеченец зло зыркнул на Пастухова, выбрался из машины и не торопясь пошел в сторону дачи.— Ишь ты, обиделся! — сказал вслед ему Боцман. — Мы на него за пацанов наших, в чью смерть их матери до сих пор поверить не могут, не обижаемся, а он, видите ли, обиделся. Козел! Остановить?— Не надо, пусть подумает. Глава четвертая. Док Разбор полетов происходил в Центральном парке культуры и отдыха за столиком летнего кафе. Со стороны могло показаться, что это собрались страстные болельщики «Спартака» и спорят по поводу последней неудачи клуба.— Нет, надо же додуматься до такого маразма — похитить официального представителя Чечни, да еще угрожать ему! — горячился подполковник Горобец.— Никто ему не угрожал. Все было тихо-мирно, по-человечески. Зато теперь он понял, что представляет из себя его охрана и что можем мы, — тихо произнес Пастухов.— Почему вы мне не сообщили, что он отказался от вашей охраны?— Знаете, мы привыкли действовать самостоятельно, а согласовывать каждый свой шаг с начальством...— Да, конечно, самостоятельно. Дорого нам обойдется ваша самостоятельность. Охрану разоружили и побили, — подполковник начал загибать пальцы, — ворота сломали, машину помяли. У водителя после всего происшедшего сердечный приступ случился.— Конечно, будет приступ, если в его возрасте, как заяц по лесу бегать, — усмехнулся Мухин.— Так он же от вас убегал, думал, вы будете Хусаинова мочить. А он, получается, единственный свидетель.— Богатая у шофера фантазия, — сказал Артист. — А ведь он, поди, не просто водитель, а водитель-охранник...— Ну вот что, все эти ваши шуточки дурно пахнут!..— Я так понимаю, контора в наших услугах больше не нуждается? — спросил Пастухов. — Знаешь, подполковник, если уж честно, положа руку на одно место, все это самая настоящая подстава. Я пацанов с места сорвал, пообещал им выгодную работу, а оказывается, мы вовсе никому и не нужны! Вы бы сначала сами со своим чеченом договорились, а потом уж и нас бы с насиженных мест срывали!— Некогда нам было с ним договариваться. Через полторы недели саммит, он обязательно должен быть там, иначе решение проблем с Чечней опять затянется черт знает насколько!— Надеюсь, аванс мы можем оставить себе? Все-таки большая работа проделана... — Пастухов поднялся из-за столика. — Ладно, пошли, мужики, пускай они сами своих чеченов охраняют.— Подожди, Пастухов! — Горобец так же решительно поднялся, встал на пути Пастухова. — Что ты воду мутишь?— Кто мутит, интересно знать?— Ису тоже понять можно. У него люди годами верной службы проверены, а тут ему подсовывают каких-то русских. Но в общем, положа руку на одно место, как ты говоришь, ваша дурацкая выходка его убедила. Он согласен выполнять все ваши инструкции, но работать вы будете не одни, а вместе с его охраной.— Они хоть по-русски-то понимают? — поинтересовался Боцман.— По-моему, намного лучше, чем вы, — сказал Горобец.— Ладно, с охраной так с охраной, — кивнул Пастухов. — Лишь бы под ногами не мешались.— Возвращайтесь в Архангельское и приступайте к исполнению своих служебных обязанностей! А за ворота и машину мы с вас все-таки вычтем, чтобы впредь неповадно было! — пообещал Горобец.— Вы, вместо того чтоб копейки считать, лучше бы о бронированной машине для клиента позаботились, а иначе охранять его — бессмысленное занятие! — веско сказал Пастухов.Генуэзский залив, 15 июня, 17.48Следователь Адриано ди Бернарди и прокурор города Сержио Адамо сидели в шезлонгах на корме небольшой яхты. Сегодня был выходной, и прокурор предложил Адриано порыбачить. К палубе специальными металлическими скобами были прикреплены мощные спиннинги. Толстые лески, поблескивающие на солнце, были натянуты — яхта на малой скорости шла по заливу.Тихонько пропиликал встроенный в удилище электрический звонок, оповестивший рыбаков о том, что на крючок попалась рыба.Прокурор первым поднялся из шезлонга, не вынимая спиннинга из скобы, потянул его на себя. Удилище выгнулось.— Кажется, на этот раз, крупная рыбешка, синьор Бернарди! — радостно произнес прокурор. Он начал водить удилищем из стороны в сторону, постепенно сматывая леску.Вот уже в пене за кормой показалась спина тунца средних размеров.— Я подведу его к борту, а вы нажмете на педаль подсачека!Прокурору действительно удалось подвести рыбу близко к борту.— Жмите, жмите, Бернарди! — закричал он в азарте.Адриано надавил на педаль в палубе, и большой автоматический подсачек вместе с рыбиной поднялся из воды. Теперь оставалось только оглушить тунца электрошокером и втащить на борт....Рыба была тут же разделана и отдана жене прокурора Марии.— Скоро у нас будет прекрасный ужин, — улыбнулся прокурор и фамильярно похлопал Адриано по плечу. — Но я смотрю, рыбалка не доставляет вам особенного удовольствия.— Ну почему же? Весьма увлекательное занятие, — неопределенно пожал плечами следователь.— Ладно, ладно, не притворяйтесь! — Прокурор опять закинул в море блесну и уселся в шезлонг. — Почему у вас такой задумчивый вид?— Дело Апполинаре никак не идет из головы. Ризотти был застрелен из той же снайперской винтовки, что и Марко. Экспертиза установила. Согласитесь, что это странно.— Что ж тут странного? Очевидно, что киллер изящно убрал единственного свидетеля, который мог бы его опознать.— Странно, что оружие не было оставлено на чердаке. Обычно снайпер бросает винтовку, потому что она уже побывала в деле. Более того, мы не нашли гильз. В том и в другом случаях точки, откуда велась стрельба, были нами установлены, но ни оружия, ни гильз там не оказалось.— Гильзы он мог подобрать, — произнес прокурор, следя за леской.— Я думаю, все намного проще. — Адриано подошел к борту и снова надавил на педаль автоматического подсачека. Подсачек взметнулся над водой, разбрызгивая воду. — Тот же самый принцип. Я видел такое на пулеметах в бронетранспортерах, когда служил в армии. Для того чтобы гильзы не разлетались в разные стороны, внизу прикрепляются мешки на защелках. Очень удобно. Вот и к снайперской винтовке можно приспособить такой же, только поменьше.— Вы сейчас об этом догадались?— Да, глядя на ваш подсачек. А оружие на месте преступления снайпер или снайперша не оставляет потому, что винтовка эта ему или ей очень дорога. Вполне вероятно, что она какая-нибудь особенная, ценная.— Из золота, что ли? — рассмеялся прокурор. — Вы что, склоняетесь к тому, что стреляла женщина?— Да, теперь я в этом почти уверен. Вы верно сказали, что киллер изящно убрал единственного свидетеля, но в том-то и дело, что Ризотти не видел никого, кроме белокурой женщины. Он предполагал, что это была шведка.— Почему же именно шведка? Славяне тоже белокурые.— Славяне? Да-да, может быть, — задумчиво произнес следователь. Он подумал о том, что между двумя убийствами прошло три дня. Снайперша должна была жить где-то рядом. Может быть, она останавливалась у родственников, может быть, была туристкой... — Мне нужны люди для работы в отелях. Может быть, портье или горничные сумеют вспомнить эту даму, ведь у нее абсолютно нетипичная для Италии внешность!— Хорошо, я распоряжусь. Люди у вас будут.— Как жаль, что у нас нет ее фоторобота!— О, черт, кажется, опять!.. — Прокурор подскочил к спиннингу. — Адриано, хотите знать, почему у вас никогда не клюет?— Почему?— Потому что вы вместо рыбалки думаете о своей снайперше. И рыба это чувствует! * * * — Док! — Пастухов крепко обнял Ивана Перегудова. — Загорел-то — как индеец!Действительно, обветренное лицо Дока было кирпично-красного цвета.— С экспедицией ходил на Алтай, вот и поджарился, — усмехнулся Док. — Сейчас в законном отпуске. Пойдем хоть пивка хлебнем ради встречи, что ли...— Во-первых, я за рулем, во-вторых, не просто так к тебе, а с интересом. Потолковать надо.— Потолковать — это пожалуйста. — Док провел гостя на кухню, прикрыл дверь.— Главное вот что, — сразу взял быка за рога Пастухов. — Мы с пацанами снова в более-менее настоящем деле. Помощь твоя нужна. — Он кратко рассказал Доку об Итоеве, о снайпере, о событиях последних дней. — А вот такое лекарство Итоев вместе с «Выбором» поставлял в Россию. — Пастухов по памяти написал на листочке из блокнота название препарата, который значился в документах.— Это не лекарство, Сережа, — покачал головой Док. — Это вакцина. Гамма-глобулин. Против гепатита "А" и как укрепляющее имунную систему средство. Действует в течение полугода. Я вам в Чечне такой колол, чтоб не болели.— Да? — Пастухов же вспомнил пневматический пистолет, приставленный к его плечу, шипящий звук выходящего под давлением воздуха, легкую боль, вытекающее из неглубокой ранки лекарство. — Получается, что Итоев с «Выбором» доброе дело делали — иммунитет русской нации повышали? Импортный гамма-глобулин — он, конечно, лучше отечественного?— Конечно, — кивнул Док.— Пятьсот коробок — это много или мало?— Если брать Москву, то капля в море, а если — небольшой районный городишко, то можно все население привить.— И документики по такой партии должны быть? — Пастухов упорно подводил Дока к мысли о том, что ему придется снова поработать в команде.— Если вакцина проходила через границу и поступила в медицинские учреждения, должны быть соответствующие документы. Дело в том, что предварительно разрешение на применение партии должен дать Минздрав. Сертификация, или как это у них там называется...— Слушай, Док, нам с пацанами некогда, надо чечена охранять. А ты — медик. Может, займешься этими документиками?— Серега, ты охренел? Я сегодня только прилетел, и вообще — отпуск у меня, понимаешь?— Вот я и говорю — отпуск. Времени свободного навалом. Не целый же месяц где-нибудь на даче торчать? Есть у меня, Иван, подозрение, что с Итоевым все не так просто. Дело не в политике. Политика — это просто прикрытие, чтобы внимание спецслужб отвлечь. Что-то тут другое. Давай, Ваня, включайся по старой дружбе... Деньжат заодно заработаешь. Плохо ли!— Какой же ты зануда, командир! — покачал головой Док. Он потер переносицу: — Ладно, хрен с тобой — займусь. Только у меня два условия.— Валяй! — кивнул Пастухов.— Во-первых, ты даешь мне два дня, чтобы прийти в себя, во-вторых... мы сейчас же идем пить пиво. Ну прикинь, почти месяц на чистом спирту, всю глотку себе сжег.— Ну ладно, пиво так пиво. — покорно согласился Пастухов.Генуя, 18 июня, 16.45Машина с мигалкой и воем неслась по генуэзским улицам, заставляя прохожих оглядываться. Она замерла около парадного входа отеля «Корона» на виа дель Соль, из машины выбрался следователь Адриано ди Бернарди, вошел в отель.В фойе около регистрационной стойки его уже поджидал полицейский.— Синьор следователь, — козырнул он, — пройдемте со мной, пожалуйста.Следом за полицейским Бернарди прошел по длинным гостиничным коридорам, и скоро они очутились в небольшой комнате для отдыха горничных. За столом девушки в гостиничной униформе — белоснежная блузка и юбка выше колен — пили кофе и щебетали о чем-то своем. При виде мужчин они замолчали.— Луиза, можно тебя на минуту?— Да, синьор. — Из-за стола поднялась смазливая девчушка лет восемнадцати.— Это следователь Адриано ди Бернарди. Расскажи ему, пожалуйста, то, что ты рассказывала мне по поводу той светловолосой дамы.— Давайте мы с вами в другом месте поговорим, Луиза. Вы наверняка знаете здесь укромные уголки, — приветливо улыбнулся девушке Адриано.— Да-да, конечно. Пожалуйста, идите за мной. — Девушка завела его в комнату, где стояли корзины с бельем.Полицейский козырнул и прикрыл дверь с другой стороны.— Итак, вы заметили что-то необычное?— Да, синьор следователь. Это была высокая дама со светлыми волосами. Я слышала, как она говорила по телефону на непонятном языке. Он такой медленный и певучий.— Какой? Немецкий, французский, английский, шведский?Девушка пожала плечами.— Не английский и не французский. Непонятный.— Что еще?— Она редко выходила из номера и не разрешала убираться.— Но когда уходила, вы все-таки убирались?— Конечно, синьор, иначе меня выгонят. Здесь с этим очень строго. Ну вот, я пылесосила в гардеробной и нечаянно задела щеткой сумку, которая стояла в углу. Знаете, такая большая длинная сумка, ну как у теннисистов. Сумка упала, и я ее подняла. Она была очень тяжелой. Я сама люблю играть в теннис, знаете, ракетки столько не весят, они легкие. — Девушка замолчала.— Когда уехала синьора?— Я не помню. Кажется, тринадцатого.— "Кажется" или тринадцатого?— Я не помню, синьор, мне приходится убирать столько номеров каждый день!— Все? — Адриано ди Бернарди нервно задышал. Он своим следовательским чутьем чуял, что напал на след. Национальность синьоры и дату ее отъезда он сейчас узнает у портье. А дальше? Дальше все просто! Раскрытие преступления такого уровня принесет ему повышение по службе и хорошую премию.— Все, наверное. — Луиза пожала плечами.— Пошли! — Следователь кивнул на дверь.— Куда? — испуганно спросила девушка.— В тот номер, куда же еще?— Но там теперь живут другие люди.— Ну и что! * * * Горничная несколько раз громко постучала в дверь. Никто не отозвался. Тогда девушка открыла номер своим ключом.— Кажется, никого нет, — прошептала Луиза.— Вот и замечательно, — подбодрил ее Адриано. — После отъезда синьоры тут, конечно, все мыли и прибирали?— Конечно, синьор.— Это плохо, — вздохнул следователь. — Давайте-ка сразу в гардеробную.В спальне Луиза открыла глубокий стенной шкаф, который здесь называют «гардеробной». В шкафу висели костюмы, платья.— Это нехорошо, синьор следователь, я должна поставить в известность администрацию отеля.— Луиза, это не обыск. Я только посмотрю. — Адриано встал на четвереньки, вынул из кармана пиджака маленький фонарик и стал сантиметр за сантиметром изучать пол. — Где стояла сумка?— Вот здесь, в углу.Луч фонаря уперся в уголок картонки, торчащей из щели между плинтусом и полом. Следователь пинцетом осторожно вытянул картонку из щели. На картонке было что-то написано на иностранном языке. Кажется, это были буквы славянской письменности. «Кириллица» — так, кажется, она называется. Он видел такие, когда был по делам в Югославии. Неужели прокурор был прав? Адриано сумел прочитать только единственное странное слово «Макумар». Одно было очевидно: это картонка — ярлык от какой-то импортной вещи.— Что скажешь, Луиза? — Он продемонстрировал картонку горничной.— Не знаю, синьор, как так получилось? Обычно я хорошо убираю номера. Никаких замечаний не поступало.— Лучше бы ты его вообще не убирала! — с чувством произнес следователь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26