— Что я? — почти прошептала Кира.
— Вы тоже с ними?
— Нет, нет. Я скорее всего уеду… завтра. В Испанию. К своей подруге Ольге. Она меня давно зовет…
— Но вы хотите, чтобы я занял место Артема?
— Нет… не знаю. Я на эту тему не думала. Тут так все сложно и запутано.
Кира всегда терялась, когда нужно было принимать срочное решение или говорить конкретно и прямо. Ей требовалось время, чтобы потянуть с ответом. И не потому, что она его не знала, а потому, что ответов было несколько и каждый в какой — то мере выражал ее истинное мнение. С одной стороны, хотелось крикнуть: «Беги отсюда в чем угодно, хоть в халате! Уноси ноги!» С другой — она понимала, что при грамотном поведении Петелин мог рассчитывать на поддержку Ады, а значит, обеспечить себе безбедное существование. Но при этом со всех сторон на него будут точить ножи такие, как Смеян, Суров и те, кто уже однажды похитил его. А чтобы противостоять им, нужно иметь огромную силу воли или превратиться в такого же, как они. Ей очень не хотелось бы, чтобы Петелин стал похож на ее бывших мужей. И это, пожалуй, было главным в теперешнем отношении к нему… Ну, разве можно все это выразить в одном ответе?
— Мне трудно советовать вам, — после долгого молчания сказала, наконец, она. Вытащила из сумки сигарету и нервно закурила. — Вы попали в порочный круг. Вас хотят сделать председателем правления банка, но лишь при условии, что вы будете продолжать политику Артема. Не потому, что в ней кто — то заинтересован, а потому, что это вынудит его врагов раскрыться. Они начнут нервничать, давить на вас и в конечном счете постараются убрать. И Аде, и Смеяну нужны именно они, поэтому до самого последнего момента вам не удастся выйти из игры. Придется бежать наперегонки со смертью.
— Ставите на то, что я добегу? — мрачно спросил Петелин.
Его вопрос испугал Киру. Ответа на него она не знала. Не доверяла сердцу, которое щемило при мысли, что с этим человеком может произойти самое страшное. Не доверяла Сурову, уверенному, что и она, и Петелин будут плясать под его дудку. Не доверяла себе. Но чтобы он не почувствовал эту неуверенность, сказала с вызовом:
— Если бы ваша судьба меня не волновала, я бы не пришла.
Петелин встал.
— Спасибо. Мне от этого не легче. Прикажите, пусть мне хотя бы штаны купят.
— Конечно!
Кира сбежала по лестнице, порылась в сумке, достала кредитную карточку «VISA» и вышла из квартиры. Охранники продолжали резаться в карты.
— Вот возьмите. Купите ему джинсовый костюм, майки, пуловер, теплые ботинки и какую — нибудь теплую куртку.
— Это ж мерить надо. Вдруг не подойдет, — лениво отозвался один из них.
— Не подойдет, пойдешь поменяешь. Чеки сохрани! — бросила карточку на стол и скрылась за дверью.
Петелин был уже внизу. На нем упреком куцо висела синяя пижама. Но Киру поразила его голова — совершенно лысая.
— Я бы вас таким ни за что не узнала. Вас там побрили?
— Побрили… — хмыкнул Петелин, — если б только! Меня там каждую ночь пытали! Выбивали имена убийц Артема. Они считают, что меня сделали банкиром те, кто его убил.
— Чушь.
— Скажите им об этом сами. Я уже отстрадал и за Артема, и за его мать, и за вашего Смеяна. И уж точно заслужил больше тех десяти тысяч, которые так и не получил.
— Деньги у вас будут, — сухо подтвердила Кира. Ей стало неприятно, что разговор перешел на меркантильную тему.
— Если я теперь соглашусь, то уж за очень большие! — не замечая изменения ее тона, продолжал Петелин. — И потребую охрану в два раза больше, чем была у Артема!
— Да, да, все будет, — соглашалась Кира, старательно скрывая свое разочарование. Думала она о другом…
… Столько дней прошло с момента его похищения, а он ни единым словом не обмолвился о том, как мечтал об их встрече. Да и с чего бы ему мучиться этим? Что, собственно, между ними такого? Один — единственный, ни к чему не обязывавший разговор в палате? Полная ерунда. Но через какое — то время ей показалось, что в его глазах было нечто большее, чем страдание. И сама она, учитывая обстоятельства, невольно прониклась к нему новым для себя чувством сострадания. Но нельзя же жалость возводить в степень сердечной привязанности. В тот момент она для него была лишь сестрой милосердия, способной выслушать и утешить. Ею и следовало оставаться… Так бы оно и было, если бы не пророчества Ядвиги.
Именно она влезла в душу и из самого дальнего ее уголка вытащила на свет, политый обильными слезами, образ Мстислава Перфилова. Кира запрещала себе даже думать о нем. Впервые в жизни любовь накрыла ее своим роковым крылом. Заставила испытать всю сладость и горечь мимолетного изменчивого чувства. Позволила ощутить себя любимой, вознесла до самых дальних шпилей кельнского собора и бросила на колени перед непреклонным мужским себялюбием… Все это было, остыло, мумифицировалось. Ядвига безжалостно напомнила, осудила и указала лекарство — любовь Петелина. Тогда же нужно было упрекнуть прорицательницу за высокомерие. Кто ей дал право совать нос и при этом ее поучать! Если бы не Ядвига, она бы и не подумала о Петелине, как о душевном варианте… Сейчас, слава богу, понятно, что хоть в этом прорицательница ошиблась. Значит, и на старуху бывает проруха…
— Я вам не мешаю? — спросил Петелин, устав наблюдать за тем, с каким вниманием Кира рассматривала себя в зеркале, стоявшем в прихожей.
— Что?! — вздрогнула она от неожиданности.
— Вам не нравится, что я хочу много денег? У вас какие — то сомнения? Пожалуйста, готов выслушать. Должно быть, у меня сейчас проблемы с нервами. Поверьте, быть контуженым и при этом оказаться еще в камере пыток — слишком большое испытание для нормального человека. Поэтому мои претензии вполне закономерны!
— Согласна. Только эти вопросы не ко мне.
— Знаю. Я прошу вас объяснить Ариадне Васильевне. После всего, что произошло, деваться мне некуда. Но и не надо относиться ко мне как к неизбежной жертве.
Кира пришла в себя. Ее уже начинал раздражать напор, с которым Петелин вдалбливал простую до тупости мысль.
— Охранник принесет вам одежду. Если не подойдет, он поменяет.
Больше ей сказать было нечего.
Глава 26
Одиноко стоявшее современное здание, обнесенное высоким кирпичным забором на Каширском шоссе, не имело вывесок и обозначений. Плоская крыша щетинилась мачтами антенн, локаторами, телевизионными тарелками. Окна отсвечивали зеркальной поверхностью. Железные ворота, бесшумно раздвигаясь, поглощали въезжавшие черные лимузины. Вокруг не было ни души. Даже вороны не кружили над его территорией. Местные жители прозвали это учреждение «крематорием» и на вопросы случайных прохожих: «Что там находится?» — лишь пожимали плечами. Слухов было много, но никто конкретно ничего не знал. Федеральная служба охраны секретной информации (ФСОСИ) умело отгораживалась от любопытных глаз непосвященных сограждан. Дан приезжал сюда редко, только когда вызывали для доклада. Он подчинялся непосредственно заместителю руководителя службы генерал — лейтенанту Вольных Валентину Георгиевичу и в структуре кадров считался на особом положении.
Шеф встретил его немым вопросом. Дан знал эту манеру Валентина Георгиевича молча смотреть в глаза подчиненному. Немногие выдерживали его пытливый осуждающий взгляд. Начинали нервничать, оправдываться, нести полную ахинею, терялись и виновато замолкали. Иногда на этом аудиенция и заканчивалась, а оргвыводы оглашались уже в управлении кадров.
Дан стоял возле длинного стола заседаний и рассматривал набор ручек и карандашей, торчавших из бронзовой подставки в виде греческой амфоры. Поднимать глаза не решался, ибо это могло восприняться шефом как желание возразить.
Молчание длилось долго. По законам психологической борьбы первым уступить должен был Дан.
— Товарищ генерал, по вашему приказанию прибыл, — четко отрапортовал он.
— Ты мне здесь без товарищей! — высоким голосом вспылил Вольных. — Развели, понимаешь, бардак! Возомнил себя завхозом цековского санатория?! Устроил, понимаешь, проходной двор! Расслабился в райских условиях? А на Дальний Восток заглядывать японцам в жопу не желаешь отправиться?! А?!
— Никак нет, шеф. Я службой доволен, — мрачно пробубнил Дан. Его каменное лицо налилось кровью, набрякшие веки почти закрыли глаза.
— Он доволен! — взвизгнул Вольных. Выскочил из — за стола и, оказавшись ростом еще меньше Дана, толкнул его в грудь. — Садись! Докладывай!
Первый шквал начальственного гнева миновал. Дану очень хотелось закурить, но доставать сигару пока не решался. Глубокая морщина вновь прорезала лоб, губы вытянулись, словно для поцелуя.
— Первый этап плана нами реализован. Двойник Петелина уже в руках Смеяна. Его содержат в бывшей квартире Давыдова. Адрес известен. Уверен, на днях его официально назначат председателем совета директоров банка, после чего начнем второй этап под кодовым названием «Внедрение».
Во время его отчета Вольных не переставал вышагивать по кабинету петушиным шагом. Внезапно остановился и, вперившись в Дана, резюмировал:
— Доклад на троечку! Поздравлять не с чем. А теперь выкладывай, как могло получиться, что тебя рассекретили?
— Чистая наводка.
— Кого подозреваешь?
— Из своих никого. У меня есть более ценные экземпляры, и их никто не собирается освобождать.
— Выходит, наследили во время налета на клинику. За вами был «хвост»!
— Обижаете, Валентин Георгиевич.
— Я тебя еще не так обижу. Ты осознаешь масштаб провала?!
Согласиться с такой оценкой Дан не мог. Ведь если их действительно рассекретили, то следовало немедленно ликвидировать всех клиентов «рая для богатых» и уничтожить подвальные этажи. Но это был бы конец и для самого Дана.
— Утечка информации произошла не от нас, — твердо заявил он и вытащил из кармана кожаной куртки сигару.
— Продолжай! — застыл как вкопанный Вольных.
— В деле всплывает фамилия Сурова… — осторожно намекнул Дан.
— Алексей? Он — то здесь при чем?
— Бывший муж Киры Давыдовой, вдовы господина Давыдова…
— И мой друг! — прервал его генерал.
— Ваш друг, — согласился Дан.
— То есть полагаешь, что я посвятил постороннего человека в этот бизнес? — взвился Вольных и от крика приподнялся на цыпочки.
— Я этого не говорил.
— Да за одно то, что подумал, по стенке размажу! Понимаешь?!
— Позвольте заняться Суровым? — выпустив струю дыма, невозмутимо предложил Дан.
Его отношения с генералом давно переросли из служебных в партнерские. Общий бизнес привязал их накрепко друг к другу. Конечно, при желании Вольных мог одним движением глаз приказать ликвидировать своего партнера, но хорошо понимал, что в тот же день из тайника на его голову посыпится убийственный компромат. Поэтому оба, не рассчитывая на взаимное доверие, руководствовались здравым смыслом.
— Сейчас объясню, кто здесь начальник, а кто — дерьмо! — Вольных подскочил к телевизору, стоявшему в углу кабинета, включил видео и, тыча пальцем в экран, победно крикнул: — Узнаешь?!
Сначала, кроме лица популярного рок — певца Ария Шиза, ничего не было видно, но и этого было достаточно, чтобы Дан понял — служба записала все, что творилось возле особняка в тот день.
— Ну, вы даете! — вырвалось у него.
— Смотри, смотри!
На этой уникальной пленке было запечатлено то, что не заметили ни зрители, ни операторы, ни милиционеры, ни сами участники съемок клипа. Сквозь дым, застилавший объектив, Дан увидел, как молниеносно возле стальных дверей особняка появились два человека с гранатометом «Муха» и произвели прицельный выстрел, после чего несколько других парней с автоматами в руках рванули через зияющий проем внутрь дома.
— Ловко сделано, — вздохнул он, почувствовав, что Вольных хочет припереть его к стене, первым перешел в атаку. — Вот оно, конкретное доказательство того, что информация об освобождении Петелина просочилась из ваших коридоров.
— Ерунда! Как только на дежурный пульт пришла информация, что возле Кривоарбатского переулка скапливается народ, мы сразу выслали туда бригаду. Они взяли под контроль особняк, не будучи в курсе, что он принадлежит нам, — отпарировал Вольных.
— Так не бывает, — помахав перед носом дымящейся сигарой, возразил Дан.
— Осторожней в оценках. Ты не в пожарной части! — предупредил Вольных и снова ткнул пальцем в экран. — Смотри дальше. Вот он!
Из проема появились все те же парни. За их спинами мелькала голубая пижама Петелина. Они быстро вывели его из затянутого разноцветными дыма — ми освещенного пространства съемок и подвели к джипу.
— Вот! — взвизгнул от напряжения Вольных и нажал на стоп — кадр. На экране замерло чье — то мужское лицо, окаймленное серебристой лентой бороды.
— Кто это? — спросил Дан.
— Смотри внимательней. Вспоминай!
— А — та — та! Цунами — собственной персоной! — воскликнул Дан и приблизился к экрану. — Он… смотри, не меняется, дружище! Ко мне однажды поступал на него «заказ», но потом как — то рассосалось.
— Теперь придется заняться им вплотную. Раз уж сам Цунами участвовал в операции, стало быть, силы задействованы серьезные.
— Но как они вышли на нас?! — уверенность покинула Дана. Ощущение провала сбило с него налет спеси.
— Об этом спросишь у него, — Вольных кивнул на экран. Выключил видео и вернулся за свой стол, мгновенно превратившись из партнера в начальника. Сосредоточенно рассматривая пальцы, обратился к подчиненному без петушиных интонаций. — Сурова не трогай. Проверку среди аппарата проведу сам. А из Цунами жилы вытяни, чтобы он, падла, выложил все.
— Это уж непременно, — заверил Дан.
— Тогда свободен. И гляди у меня. Рай раем, а бардака не допущу!
Дан погасил сигару и вышел из кабинета.
* * *
Уже вечером того же дня началась операция по задержанию Цунами. В таких случаях Дан бывал чрезвычайно крут, ни в грош не ставя все эти бандитские группировки, их авторитетов и воров в законе. Он был убежден, что его служба сильнее любой мафиозной структуры, поэтому действовал нагло и напористо. К двадцати ноль — ноль стало известно местонахождение объекта. Цунами проводил переговоры с абхазскими партнерами в ресторане Пекин. Брать его там никто бы не решился. К тому же Дан не имел права на огласку своей акции. Отдавая дань придумке с Арием Шизом, он хотел ответить не менее изобретательно.
На Цунами многие в криминальном мире имели зуб. Он вел слишком независимую политику — активно входил в легальный бизнес, водил дружбу с правительственными чиновниками. Дважды его отказывались «короновать», но авторитет при этом не пострадал. В любой момент Цунами мог за несколько часов собрать до пятисот человек отлично вооруженных и преданных ему бойцов. Кроме того, он был хитер, осторожен и изворотлив. Его побаивались и уважали. Дан сталкивался с ним в начале девяностых, когда только ФСОСИ вставала на ноги. В те времена приходилось идти на контакты с криминальными структурами для решения экономических вопросов. В частности через фирму, учрежденную Цунами и еще несколькими мафиози, приобреталась оргтехника, новейшие компьютеры и высококлассные иномарки. Дан вел переговоры, используя прикрытие распадавшегося КГБ. Цунами контактировал охотно, уже тогда похваляясь своими высокопоставленными покровителями в Кремле. Приходилось это учитывать. Поэтому сейчас нужно было не только точно рассчитать удар, но и просчитать все возможные варианты контрударов. Дан решил задействовать крупные силы.
Глава 27
На дверях бизнес — клуба третий день висела табличка «Клуб закрыт по техническим причинам». А причина была одна. Геннадий Волохов понял, что влип. Он одиноко сидел под огромными старинными часами в конференц — зале, пил кофе и на большом листе ватмана фломастерами вычерчивал одному ему понятные схемы. Из персонала в клубе находились повар, управляющий и официант, бесшумно подносивший новые порции кофе. Настроение у Банщика было упадочное. Весть о таинственном освобождении Петелина в который раз перетасовала все карты. Верный своему методу Геннадий Иванович играл сразу на нескольких шахматных досках. Он не переставал поддерживать президента Финансово — промышленной группы Ивана Карловича Крюгера, активно занимался раскруткой управляющего нефтяной компанией «Сибирсо» Вакулы, вел секретные переговоры с президентом Межбанковской ассоциации Артуром Александровичем Сарояном, нелегально встречался с Семеном Зеем, возглавлявшим «Европейский альянс», контактировал со Смеяном и даже навестил прикованную к постели Ариадну Васильевну…
На ватмане все эти фигуры были начертаны разными цветами. Между ними пролегли линии и стрелки, создававшие впечатление хитроумно сплетенной паутины. Над этой схемой почти боевых действий он, не отрываясь, корпел два прошедших дня. И только к нынешнему утру понял, что попал в ловушку. Пережив нервное потрясение, он дрожащей рукой вписал еще две фамилии — вице — премьера Суховея и председателя Высшего экономического совета Виктора Андреевича Покатова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39