А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вы слышали о ней. Это уникальная женщина! Она не чета всяким там экстрасенсам, у нее очень высокий круг общения. Можете сами проверить. С ней советуются даже в Кремле. Однажды она…
— Да плевать на однажды! — перебила Ариадна Васильевна. — При чем тут какая-то Ясная?! Ты бы еще по повивальным бабкам побегала. Не ставь меня в дурацкое положение перед Егором Пантелеймоновичем.
Кира развернулась к Вакуле.
— Вы слышали о Ядвиге Ясной?
— Нет. У нас в Сибири таким ворота дегтем мажут.
— Вот, вот, — поддержала Ариадна Васильевна. Кира в изнеможении опустилась в кресло. Ее сдерживало присутствие Вакулы, иначе скандал со свекровью начался бы немедленно. Сил на убеждения в правдивости пророчеств Ядвиги у Киры не осталось. Одетая во все черное, она чем-то напоминала измученную птицу, вынужденную биться об оконное стекло вместо того, чтобы, расправив крылья, взмыть в подсвеченное холодным солнцем небо.
— Давай без истерик, — смилостивилась Ариадна Васильевна, сама в глубине души верившая во всякие мистические прозрения.
— Она указала дом на Арбате, где скрывают Петелина. Я первым делом сообщила Смеяну. Заставила съездить в Кривоарбатский переулок. Мы нашли особняк, о котором говорила Ядвига.
— И что Смеян? — занервничала Ариадна Васильевна.
— Отправил меня домой и приставил охрану. Я всю ночь не спала, думала и теперь не сомневаюсь, что он специально не хочет искать Петелина. Это его рук дело!
— Глупости, — не согласилась старуха.
— Тогда почему он не действует? В любой момент Петелина могут убить или перевезти в другое место!
— А тебе-то что? — напряглась Ариадна Васильевна, почувствовав в интонациях Киры искренность переживаний.
Кира вздрогнула, как будто ее поймали на чем-то недозволенном. Взглянула широко распахнутыми глазами на Вакулу, взывая о помощи.
— Как? Это касается всех!
Вынужденная целыми сутками лежать, Ариадна Васильевна страдала оттого, что не могла предпринимать активных физических действий. Обычно во время нервных разговоров она много жестикулировала, резко вставала, ходила из стороны в сторону, убирала пепельницы, готовила кофе, поправляла одежду. В каждом движении присутствовала агрессия, угнетающе действовавшая на собеседников. Лишенная этого преимущества, она могла только злиться и кричать. Но воспитание не позволяло этого делать. Поэтому, откинувшись на подушки, старуха, глядя в потолок, тихо предупредила:
— Чем дальше ты будешь находиться от Петелина, тем мне будет спокойней. Не хочу ничего предвосхищать, но ты меня знаешь… Я Артему запрещала подпускать тебя к делам банка. А теперь и подавно не суй свой нос!
— Мне уйти?! — выпрямившись в кресле, с вызовом спросила Кира.
— Самое время, — подтвердила Ариадна Васильевна. После того, как Кира сообщила, что передала всю информацию Смеяну, продолжать неприятный разговор не имело смысла.
Кира не привыкла, чтобы ей показывали на дверь. Выше всего она ставила чувство собственного достоинства. Поэтому поднялась с прямой спиной, небрежно кивнула Вакуле, бросила окурок в больничную плевательницу, подошла к двери и, не поворачиваясь, сухо объявила:
— Пока вы находитесь в моей клинике, будете соблюдать режим и порядки, заведенные здесь мною! — и, не дожидаясь реакции старухи, вышла из палаты.
— Вот сука! — прошептала Ариадна Васильевна.
Вакула ничего не ответил, лишь попробовал разогнать рукой дым, повисший слоями над ее кроватью. Ему, как, впрочем, и большинству партнеров Артема, было известно об антагонистических отношениях между обеими дамами.
— Она во всем мешала Артему! Он был бы намного осторожней и спокойней, если бы не ее постоянные прихоти! Когда у банкира голова забита тем, что купить или подарить жене, — это уже не банкир, а растратчик собственного состояния. Можно подумать, что я его рожала для того, чтобы он ублажал эту распущенную, развращенную тусовщицу!
Долго внимать гневным речам старухи Вакула не собирался. Лично ему Кира нравилась. Он считал ее женщиной высокого класса. И с удовольствием сгонял бы с ней на недельку в Париж. Поэтому, вздохнув, перевел разговор на более доступную тему.
— Вы верите в возможности вещуньи?
Его вопрос заставил Ариадну Васильевну обуздать выплеснувшиеся эмоции. Она закурила, тряхнула фиолетовыми волосами и натянуто улыбнулась своей страдальческой улыбкой.
— Все надо подвергать проверке. В том числе и Смеяна… Кому можно поручить это дело?
— Хотите, чтобы я этим занялся? — перешел на надсадный шепот Вакула.
— Только незаметно. У него профессиональный нюх. Ссориться с ним опасно. Но терпеть рядом предателей не собираюсь.
— У Смеяна большой авторитет в банке.
— Этому способствовал Артем. Сколько раз ему говорила — никого нельзя кормить с рук. Обязательно укусят!
Вакула подтвердил свое согласие многозначительным хмыканием. Доверие Ариадны Васильевны открывало для него хорошие перспективы сотрудничества с «Крон-банком», на который Егор Пантелеймонович имел свои виды.
— У меня есть возможности просветить Смеяна как рентгеном. Комар носа не подточит.
— Верю, — устало согласилась старуха.
Глава 17
«Не хватай кусок шире рта», — в сотый раз повторял себе Петелин, чувствуя, что потихоньку сходит с ума. Он сидел за письменным столом и на белом листе рисовал ящики. Обычные фанерные ящики для овощей. Их количество уже трудно было подсчитать. Но рука упрямо водила ручкой по бумаге. За его спиной, посапывая, спала Лиса Алиса. Три бутылки шампанского сделали свое дело. Евгений же чувствовал себя абсолютно трезвым. Несмотря на то, что перед ним стояла початая бутылка виски, к которой он периодически прикладывался. «Не хватай кусок шире рта» — это единственное, что ему завещал Артем. Немного. Надежды действительно не оставалось. Уже не угнетало сожаление о том, что он вообще разыскал телефон бывшего одноклассника. Не чертыхался при мысли об идиотизме своего положения. Ощущение обреченности породило апатию. И лишь от одного сжималось сердце и учащалось дыхание — от воспоминаний о Кире. Особенно мучительно они овладели Евгением после ночи, проведенной с Василисой. Ему стало казаться, что все происходящее как-то связано с ней. После долгих объяснений Василисы, перемежавшихся пьяным бредом, он окончательно понял, что сам по себе не представляет никакой ценности для людей, придумавших такое страшное предприятие по изыманию денег у убитых бизнесменов. При столь грамотно поставленном деле выяснить степень богатства Евгения было плевым делом. Значит, похитили его не для того, чтобы подсунуть мертвого двойника… А для чего? Чтобы подсунуть живого? Догадка казалась вполне реальной. И именно поэтому заставляла его думать о Кире. Неужели его двойник будет общаться с этой мифологизированной женщиной в то время, как он зачахнет здесь от ожидания своего бокала с цианистым калием по краям?
О судьбе Ариадны Васильевны и делах «Крон-банка» Евгений не вспоминал. Они ушли в далекое прошлое, к которому он уже не имел никакого отношения. Вместо вопроса: «Неужели я никогда не выберусь отсюда?» — его преследовал другой: «Неужели она так и не узнает, что со мной случилось?» До сих пор несбыточные желания не терзали его душу. Сейчас он готов был совершить какой-нибудь безумный поступок, даже умереть, но только у нее на глазах. Судьба же отказывала ему и в этом… Евгений печально усмехнулся и налил в стакан виски. Сделав несколько мелких глотков, скривился. Все случившееся казалось ему ужасно несправедливым. Он никогда не считал себя героем или каким-то особенным человеком. Никаких талантов в себе не обнаруживал и собирался прожить простую скромную жизнь, без всяких потрясений и катаклизмов. В сущности, для этого требовалось совсем немного — маленькая однокомнатная квартира, чиновничья работа, долларов пятьсот в месяц и необременительная связь с какой-нибудь одинокой спокойной женщиной. А тут… как в американском триллере… но без надежды на хороший конец!
Евгений развернулся и оглядел комнату повнимательней, с учетом того, что, возможно, здесь ему придется провести последние дни жизни. И вдруг ощутил, как спазм перехватывает горло. «Неужели — конец! Конец всему? Он должен умереть по чьей-то злой воле? Никому ничего не сделав плохого? За что?!» — терзаемый этими вопросами, он вскочил и, подбежав к двери, с остервенением принялся колотить кулаками. Толстая обивка, скрывавшая металлическую основу, поглощала его удары. От их шума не проснулась даже Василиса. Напоследок ткнувшись в дверь головой, Евгений вернулся на место. Он почувствовал себя окончательно сломленным. Как ни странно, он не вспоминал прожитую жизнь. В его памяти не возникали душераздирающие эпизоды безмятежного детства. Не мучался от ностальгии по недавнему безрадостному существованию. Более того, именно в этой благоустроенной камере смертника он понял, что жил тупо, лениво, бездарно. Все время чего-то опасался. А чего? Каких-то неприятностей. Поэтому не лез на рожон, не рисковал, не принимал крутых решений. Надеялся дожить до седин тихой несуетной старости и в результате оказался на волосок от смерти…
Евгений хватанул еще виски. Настроение в который раз резко изменилось. Теперь ему казалось, что, стоит только вырваться отсюда, и он расправит крылья! Будет жить как в последний раз! Сметать на своем пути любые преграды. Никаких тормозов не оставит в душе. Не остановится ни перед чем в желании стать богатым, властным, способным влюбить в себя такую женщину, как Кира…
К действительности его вернул унылый голос Лисы Алисы.
— Милый, как тебя зовут?
— Тебе зачем? — вяло отреагировал он.
— У нас плохое настроение? Пройдет! Когда впереди ничего, кроме смерти, расстраиваться глупо. Шампанское еще есть?
— Не знаю, — Евгению не хотелось общаться с помятой полупьяной женщиной.
— Ну, иди ко мне, — промурлыкала она, чем вызвала в нем прилив бешенства.
Вскочив на ноги, он схватил со стола бутылку, замахнулся ею и заорал:
— А ну, мотай отсюда!
Угроза не подействовала. Скорее наоборот. Взгляд Василисы стал колючим и жестким. Тонкие ноздри влипли в нос, что придало лицу хищное цепкое выражение. Она превратилась в ту самую безжалостную рэкетиршу, которую можно было остановить только пулей.
— Полегче. Не таких обламывала. Мужская истерика хуже блевотины.
У Евгения от стыда вспыхнули щеки. Он не привык кричать на женщин.
— Прости… Выпил, — проговорил он смущенно и поставил бутылку на стол.
— Пройдет. В первые дни сама на стены кидалась. Била в дверь. Обещала со всеми разобраться. Мне объяснили… сдалась. Теперь наплевать.
— Кто объяснил? — напрягся Евгений.
— Дан. Он у них мозговой центр. Утверждает, что это его идея. Если не врет, то гений.
— Понимаешь, у меня другое дело. С меня никаких денег взять невозможно.
— А… обычная песенка. Поначалу все так говорят. И не пытайся.
— Когда я встречусь с Даном?
— Хоть сейчас, — усмехнулась Лиса Алиса. — Давай лучше выпьем. Спешить некуда.
— Как с ним связаться?
— Включи телевизор на программу «С». Только дай мне сперва уйти. Не хочу, чтобы он меня видел в таком состоянии… — Прочитав в глазах Евгения немой вопрос, объяснила: — Тут двухсторонняя связь. Включаются сразу две камеры, чтобы видеть друг друга.
— Всевидящее око?
— Считает себя знатным физиономистом… — Василиса встала, проверила холодильник. Не найдя шампанского, налила себе сок. Подошла к Евгению и, глядя на него своими маленькими колючими глазами, серьезно сказала: — Знаешь, почему я не сошла с ума?
— Потому что сильная женщина.
— Ерунда. Потому что по законам бизнеса Дана и всю их фирму когда-нибудь кто-то «закажет», как и нас. Только бы дожить.
— Не боишься, что подслушивают? — отшатнулся Евгений.
— Я ему уже говорила это.
— И что?
— И все! Живу в свое удовольствие. И тебе советую. Ладно, пойду. А ты не раскисай. Еще встретимся. Надо же попробовать, какой ты мужик.
Лиса Алиса, взяв пульт, включила телевизор, на экране которого тут же возникло лицо Дана.
— Пусть меня проводят, — сказала она так, словно он давно присутствовал в комнате.
Дан кивнул. Тотчас дверь бесшумно распахнулась. На пороге появился одетый в черную униформу охранник.
— О, какой милашка! — иронично оценила Василиса. — Что ж, проводи даму до уборной.
Дверь за ними также бесшумно закрылась. Евгений остался один на один с головой Дана на экране телевизора.
— Мучают вопросы, дружище? — спросил Дан.
— Скорее неизвестность, — признался Евгений. Внутренне он готовился к встрече с Даном. Надеялся объяснить ему, что произошла глупейшая ошибка, что никакой пользы от его похищения им не дождаться. Готов был броситься в ноги и умолять отпустить его с миром. Дать любые самые страшные клятвы о том, что будет нем, как рыба. Что забудет о происходившем в особняке навсегда… Но говорить все это в телевизор было как-то неловко. Стоя перед экраном, он ощущал себя ничтожной козявкой, которую рассматривают в микроскоп перед тем, как начать препарировать.
— Сядь. Мне тебя хорошо видно, — посоветовал Дан. — Надеюсь, первой ночью у нас остался доволен?
Евгений пожал плечами. Вопрос прозвучал, как намек на то, что Лиса Алиса пришла не по собственному желанию, а по заданию хозяина.
— Да сядь же! А то маячишь перед глазами. Выпей виски! Нужно будет, еще пришлю. У нас этого добра много…
— Мне бы не хотелось задерживаться здесь надолго, — сказал Евгений, пристально вглядываясь в глаза Дана.
Каменное лицо на экране казалось совершенно безжизненным. Просто терминатор какой-то. Ничем не прошибить. Евгению представилось, что он действительно смотрит фильм ужасов, и рука инстинктивно потянулась к пульту, чтобы выключить жуткое наваждение. Заметив его движение, Дан слегка шевельнул губами:
— У тебя расшатана нервная система. Колешься? Или подсел на колеса?
— Нет. Никогда не пробовал, — испугался Евгений. — Вы меня с кем-то перепутали. Почему я здесь?
— Потому что ты нам нужен, — без тени сомнений заявил Дан.
— Но мне-то это ни к чему!
— Ну, нам виднее. Да ты и сам еще не понял, куда попал. Не знаю, как выглядит рай для обычных покойников, но наш — высшего класса!
Евгений наблюдал за Даном и безуспешно пытался побороть в себе ощущение того, что перед ним не персонаж гнуснейшего фильма. Незаметно для себя переместился со стула на ковер. Уселся на корточки прямо перед телевизором. Тем временем с Даном произошла некоторая метаморфоза. Лицо его пришло в движение — набрякшие веки слегка приподнялись, губы вытянулись в трубочку, словно он готовился к поцелую, лоб прорезала глубокая морщина. По всему было видно, что он думает о чем-то грандиозном… На экране возникла сигара, зажатая между пальцами. Дан долго раскуривал ее, потом выпустил дым прямо в объектив.
— Я уверен, что многих из своих клиентов просто осчастливил… — произнес, наконец, он с гордостью. Немного помолчав, продолжил: — Человеческая сущность состоит из противоречий. С количеством денег число этих противоречий лишь увеличивается и в конечном счете человек становится их заложником. Он бы и рад предаться какой-нибудь одной, таящейся в глубине души страсти, но не может, потому что боится. Изучая эти особенности натуры, я сделал фундаментальное открытие — у каждого человека существует одно тайное мучительное желание. Он всеми силами старается заглушить его, но безуспешно. Каждый в душе мечтает когда-нибудь отдаться полностью во власть этому желанию, но такое случается редко. В результате человек умирает в богатстве, почестях, любви родных и близких, а чувствует себя самым несчастным, самым неудовлетворенным из смертных. И только попав сюда к нам в орден, каждый может почувствовать себя совершенно счастливым. Почему? Да потому, что все они умерли, а значит, бояться нечего. Под особняком скрыты пять этажей. Под тобой живет дивный парень — Степан. Воровал всю жизнь, откладывал на будущее, детей наплодил пять ртов, у жены под каблуком находился. А мечтал об одном — о самых грязных проститутках с Тверской. Мечтал, но не пробовал. Боялся всяких болезней. Зато здесь оттягивается по-черному. Мы ему привозим чуть ли не каждую ночь по нескольку девчонок. И он счастлив… Иногда сами просим — сдай анализы, — а он смеется. Его здоровье уже не волнует. А напротив тебя комната Иветты. Содержала модный салон, постоянно сидела на диетах. По ночам жратву во сне видела! Теперь повара специально для нее готовят. Поправилась на сорок килограмм. Все зеркала из своих апартаментов выбросила и тоже счастлива… И так каждый реализует тайные желания. Одни уходят в бессрочный запой. Другие садятся на иглу. У нас разрешено все. Под присмотром врачей. А какое раздолье для игроков? Знаешь, сколько людей мучаются, подавляя в себе азарт? Они готовы проиграть миллионы, лишь бы ощутить безумство игры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39