“Володенька”, – вдруг нежно и тихо сказал чей-то женский голос. Все закружилось перед глазами, чугунные тиски сжали его голову и потянули вслед за нею ставшее вдруг невесомым тело в длинный, сияющий летним радостным светом тоннель. Грохнулось вдребезги зеркало. Чиновник рухнул на пол, вниз посиневшим вмиг лицом.
Глава 8
ПОДРУГИ
Звонок в дверь разбудил ее ни свет ни заря. Она потянулась, взглянула на часы. Не было и шести утра. Катька сонно растолкала “папика”:
– Борь, звонят. Твои, небось…
Он пробормотал что-то и отвернулся к стене. Звонок повторился. Очнувшийся Боря обнял Катерину:
– Спи. Кто может быть в такую рань? Алкаш какой-нибудь заблудился.
Однако трели не прекращались. Катька, чертыхнувшись, сама поплелась к двери. Глянула в глазок. На площадке стояла Марина – растрепанная и с сумками.
– Ну ты, подруга, даешь! – присвистнула Катька, отпирая замки. – Со своим, что ли, поссорилась? Да ты охолони. Что случилось-то? – любопытство согнало сон с подруги.
– Катя… – голос Марины дрожал. – Борис дома?
– Спит.
– Катька, у меня к тебе дело. Он нас не слышит?
– Откуда я знаю? Пошли на кухню – там и поговорим.
Катька закрыла поплотнее дверь, уселась перед Мариной, принявшейся ходить из угла в угол. Марина все никак не могла начать – только нервно кусала губы и сжимала сложенные в замок руки.
– О господи! – протянула Катерина. – Давай-ка я тебе налью…
– Не надо, – мотнула головой Марина.
– А как с тобой еще разговаривать? Выпей немного – отпустит…
Марина глотнула налитого Катькой виски. Села.
– Катя, – пристально посмотрела она на подругу, – в то, что я тебе скажу” поверить невозможно. Но ты выслушай меня. Мне нужна твоя помощь.
Решившись, Марина рассказала Катерине все, или почти все – начиная с того ночного возвращения с дежурства и мертвеца перед дверьми их коммуналки и кончая вчерашней поездкой в один райцентр, на пристрелку жертвы. Об одной интересной ночи она говорить не стала – это, на ее взгляд, уже не имело к делу никакого отношения.
Катька выслушала всю историю с широко распахнутыми глазами.
– Да ты что? – время от времени прерывал ее шепот повествование подруги. Под самый конец она спросила:
– Ты точно уверена, что это он?
– Кать, я что – невменяемая? – Марина вся дрожала, одним своим видом отвечая на этот вопрос…
– Но какого черта ты не пришла ко мне раньше? На хрен ты влезла во все эти дела? – Катерина задымила сигаретой, забыв по такому случаю о цвете лица.
– Все это выглядело просто невероятно! Я думала, что обойдется – шутка злая…
– Ну ты и вляпалась! И что теперь будешь делать?
Марина молча расстегнула молнию сумки и осторожно достала из нее пистолет. Катька так же молча уставилась.
– Ты что? – она судорожно прижала руку к груди. – Ты знаешь, что за такие дела бывает? У па-пика моего спроси! Нет! Нет, – Катька решительно встала. – Ты меня в такие дела не втягивай!
– Ты только скажи, как его найти – дальше я сама. Я уверена, что после этого все прекратится.
– Думай ты хоть немного! Как ты его поймаешь? Как выстрелишь?
– Ну, с этим у меня полный порядок. Я ведь мастер спорта, – усмехнулась Марина. – Из-за того и нарвалась.
– Ой ли? – живо откликнулась подруга, озадаченно вспоминая, не она ли и сама подставила Марину, наболтав лишнего своему дружку. – Хорошо, стрелять ты умеешь. Но как ты собираешься это делать? Подумала? Да на твой грохот тебя тут же и схватят.
– Да… – как бы в первый раз задумалась об этом Марина.
– Хорошо, скажу я тебе, где он сшивается. Выслеживай его сама! Только ты хотя бы глушак купила, мастерица!
– Где?
– Знать надо места. Город большой. Катька вздохнула и отодвинула бокал:
– Ладно, отвезу я тебя куда надо… Слышала я кое-что. Говорят, если в Апрашке потолкаешься, все, что угодно, купить можно, хоть пулемет.
Марина приподнялась.
– Да ты сядь! Ты на часы посмотри – седьмой час… Господи, да хватит тут круги нарезать! Посмотри, на кого ты похожа. – Катерина уже кричала. – Давай сделаем тебе ванну, поспишь маленько, а потом уже поедем.
– Я все равно не засну.
Громкий разговор на кухне окончательно разбудил Боряшу. Он появился в проеме, протер глаза.
– Ты, что ли? – кивнул он Марине. – Ну вы, бабы, даете! Что за дела спозаранку? Клюкнули тут уже, я смотрю…
Марина ногой задвинула под стол сумку с пистолетом.
– Думаешь, ты один у нас такой развеселый? на всякий случай перешла в наступление Катька. – Дружок ее разошелся, а куда ей еще ехать, как не ко мне?
– А, понимаю, – зевнул папик. – Все вы, бабы, хороши. Сама его, наверное, и допекла. Так, Маришка? Больше года с твоей подругой мучаюсь. Хоть бы раз она сказала, что сама в чем виновата. Всегда – Боряша крайний, а последнее слово за ней.
Марина улыбнулась и виновато пожала плечами, с готовностью поддержав Катькину игру.
– То-то же! – папик погрозил пальцем и скрылся в ванной, где долго фырчал и приходил в себя.
Выйдя оттуда уже посвежевшим и лоснящимся после бритья, он присоединился к подругам. Налив себе кофе, задумчиво посмотрел на Марину.
– Слышь, подруга, а я ведь как раз собирался тебя искать. Есть у меня к тебе кой-какой базар. Интересный, я тебе скажу!
Катерина с недоумением посмотрела на папика. Перехватив ее взгляд, он кивнул в сторону двери:
– Выйди, а?
– Борь, ты чего? – заныла она.
– Говорю тебе: выйди. Сколько раз тебе повторять, что не все из того, о чем говорится в этом доме, предназначено для твоих ушей, – лениво начал он отчитывать Катьку. – Ну что за дура мне попалась?
Катька обняла его за плечи и чмокнула в ухо, слизнув языком оставшуюся после бритья пенку.
– Куда ты без меня денешься? – потерлась она щекой о его волосы. Папик смягчился:
– Глупышка, меньше знаешь – меньше спрос. Отвали на пару минут!
Она с нарочитой покорностью вышла из кухни, тихо прикрыв за собою дверь.
– Мариша, тут одна тема любопытная обозначилась. Только я тебе ничего не говорил, – понизив голос, начал Борис.
Марина насторожилась.
– Там по актеру-то твоему что-нибудь двигается?
– В смысле?
– Ну, как дела обстоят?
– Не знаю. Меня уже больше не вызывают. Все тихо. Я… Я просила одного хорошего знакомого разузнать…
– И что?
– Наверное, еще не успел. По лавкам антикварным я ходила, но ничего из наших вещей не видела.
– Так-так, – побарабанил Боба пальцами по столу. – А я вот слышал, что, будут проблемы у опера, который этим делом занимается. Как там его фамилия?
– Фалеев.
– Вот-вот, у этого самого Фалеева. Может, и по какому-то другому случаю, я не знаю, – он развел руками. – Только подставят его. Вот ты бы и сделала ему звоночек. Подсказываю: поинтересуйся, как, мол, дела, есть ли подвижки. Может, он и вышел на какой след? Так ты мне потом скажи. Я, если что, подключусь…
"Опять загадки!” – с отчаяньем подумала Марина. Боря встал и поплотнее закрыл дверь.
– Если на Фалеева по этому делу наезжают, я помогу. Отмажем опера, пусть дальше копает. Не чужие ведь – славный мужик был твой актер. Я крючки по его антику забрасывал – и впрямь глухо, нигде ничего не объявлялось. Видно, не в безделушках там тема была.
– Фалеев говорил мне о младшем брате Павла Сергеевича. Что, если это он – ради квартиры?
– Тю! Да на хрена Витюхе этот сарай? – изумился папик.
– А вы что, знакомы? – в свою очередь удивилась Марина.
– Маня, Питер – город маленький. Если ты в деле – тебя знают. Виктор этот давно уже поднялся, сам крепко на ногах стоит. Было там по молодости лет – фарца и прочее, но кто ж с этого не начинал? Пашка твой – дурак, ты уж прости, что плохо о покойном, но зря он с ним тогда порвал. Надо было простить мальчишку. Сейчас Виктор Сергеевич – уважаемый человек. Кому надо, тот об этом знает.
– Вот как? – задумалась Марина. – Но не все можно знать… Не все семейные тайны…
– Да брось ты! – оборвал ее Боряша. – Что там было с твоего Пашки взять? Одна слава у него и была – вещь нематериальная! Ты уж мне на слово поверь! А с Фалеевым перекинься. Только так.., чтобы ровно все было, поняла? Особо не въезжай, – посоветовал на конец разговора Борис…
Едва папик отправился по делам, засобирались в свой опасный путь и подруги. Все Маринины вещи они заперли в шкаф в спальне. Оставлять пистолет Марина не решилась. “Мало ли, – подумала она, – пригодится уже сегодня?” Пистолет обернули полотенцем, засунули в клеенчатую косметичку и положили на дно Марининого рюкзачка. Марина уже вышла в коридор с этим рюкзачком на плече, когда Катька вдруг остановила ее:
– Погоди. Давай-ка на всякий случай напишем заяву в ментовку.
– Что напишем?
– Ничего! – рассердилась Катька на непонятливость подруги. – Боряшины братки чуть ли не каждый день такие бумаги пишут, чтобы отмазаться от оружия. Если прихватят – они эту заяву, где черным по белому: мол, нашли ствол на улице, как раз и идем сдавать в милицию.
Составив бумагу, они вновь вышли в коридор. Натягивая сапоги, Катька опять о чем-то спохватилась.
– Ерунда! – оглядела она подругу, потянувшуюся к вешалке за пальто.
– Ты что, передумала? – оторопела Марина.
– Ерунда, говорю: ты бы еще бальное платье напялила!
– Не поняла…
– Что тут непонятного? Ты посмотри на себя в зеркало. Барыня! Да тебя любой запомнит. Пальтишко твое из бутика – таких несколько на весь город. В какие-нибудь тряпки тебя, что ли, замотать, чтобы никто не заприметил? Давай-ка, переодевайся!
– Во что? Все, что у меня есть, на мне.
– Значит, придется обновить твой гардеробчик. Они спустились вниз. Катька велела подружке дождаться ее в подъезде. Вскоре она медленно подъехала на своей серой “восьмерке” – Марина шмыгнула из подъезда в машину.
Катька была “чайником”, о чем неоспоримо свидетельствовала и картинка на заднем стекле. Она лишь недавно получила права и начала осваивать автомобиль, а потому ездила исключительно на малой скорости и с перепуганным видом… Потихоньку доехали до ближнего вещевого рынка.
– У меня тут одна Подруга работает. Секонд-хэнд держит, – объяснила Катька. – Ты посиди. Я сама все подберу. Размерчик-то у нас один.
Не прошло и получаса, как она притащила внушительный мешок. Отъехав на пустырь, Катька велела:
– Переодевайся!
Марина перебралась на заднее сиденье. Катька принялась подавать ей нечто немыслимое: пестрые рейтузы, лиловый пуховик с капюшоном, какие-то боты-дутики. Последними поступили темные очки.
– Класс! – оценила Катерина. – Баба бабой. Только кошелки на колесиках тебе и не хватало. Натуральная челночница! Лохмы-то прибери.
Марина заплела косу и спрятала ее под вязаную шапку, тоже предусмотрительно приобретенную догадливой подругой. Теперь можно ехать.
К Апрашке – Апраксину двору, торговому месту в центре города – они добрались уже после одиннадцати. Здесь как раз разворачивалась торговля. Подруги с трудом проталкивались в узких рядах, то и дело спотыкаясь о тележки оптовиков, выгадывавших здесь лишний рубль на приобретение “сникерсов-тампаксов”. Наконец, они добрались до того угла, о котором упоминала Катька. В торце прокопченного кирпичного здания был какой-то толчок, где с ноги на ногу переминались молодые ребята с табличками на груди. Катька пихнула Марину в бок:
– Ты молчи. Я сама разберусь.
Она подрулила к парню, торс которого украшала журнальная вырезка с фотографией пистолета. О чем-то пошептавшись с ним, она кивнула Марине, подозвав ее рукой.
Молча пошли за этим парнем. Он вывел их к другому пакгаузу и оставил у глухой стены без окон и дверей, велев не покидать места. Через некоторое время он вернулся и, осмотревшись по сторонам, вытянул из-за пазухи непроницаемый черный пакет. Катька без слов протянула его Марине. Прощупывая содержимое пакета, та пристально взглянула на парня, заставив его как-то нехорошо ухмыльнуться.
– Ты что, прямо здесь пересчитывать будешь? невольно спросил он, оценив покупательниц по понятной одному ему шкале.
Вновь попав в торговые ряды, подруги перевели дух. Катька молча пожала Маринину руку… Первое дело было сделано: патроны и глушитель к пистолету уже лежали в рюкзаке.
Очень медленно они вырулили через центр на мост Лейтенанта Шмидта – их путь лежал в Гавань и дальше, в устье реки Смоленки, где можно было застать того, кого они искали. Или, точнее сказать, за кем охотились. Всю дорогу Марина что-то перебирала в своем рюкзачке – то расстегивала его, то вновь долго и старательно затягивала шнурок, звеня пряжками.
– Слушай, кончай дергаться, – не выдержала Катька. – Решилась так решилась! Или передумала?
Марина только вздохнула.
Миновав столпотворение около станции метро, машина вырулила во двор и остановилась у одного серого здания.
– Прибыли, Маня. Как дальше действовать будем?
Марина и сама не знала, что ответить. Ждать – пока он не объявится сам?
– Ладно, пойду что-нибудь проведаю, – решилась Катька после часа ожидания.
Взяв Маринины темные очки, она нырнула в здание.
– Значит, так, – сообщила она, вернувшись. – Сегодня мы свободны. Он появится здесь только завтра. Сказали, что в пять вечера у них будет какое-то собрание. Раньше нет смысла караулить. Ну, что скажешь?
– Завтра так завтра, – с облегчением произнесла Марина.
На следующий день они до самого выезда из дома прослонялись в тревожном ожидании по квартире. Подруги почти не говорили между собой. Папика, к счастью, не было – уехал до позднего вечера по делам.
Марина то разворачивала, то вновь убирала пистолет, пристраивала глушитель. Уверенности в своих силах у нее не было. Одно дело – стрелять по мишеням, другое – по живому человеку. Но иного выхода, как убеждала она себя, у нее не было.
Из пистолета она в последний раз стреляла бог знает сколько лет тому назад – когда отчим учил ее в своей спортивной секции. Слышала она, что на глушак надо делать поправку при прицеливании, чтобы не промазать, если нужна высокая точность. Конечно, хорошо было бы выехать на какой-нибудь пустырь да потренироваться. Но Катька категорически отмела это Маринино предложение: боялась, что их приметят. Да и времени было уже в обрез. Так что все, что оставалось Марине, это стоять вот так перед зеркалом, крепко сжимая оружие то двумя руками, то одной – она усмехнулась, припомнив выражение лица Алексея, насмерть перепуганного таким ее видом. “Что он там закричал? – Стоять, к стене, руки за голову!” Смешно ведь и в самом деле поверил, что она может выстрелить…
Днем Катька, которой надоели Маринины шатания из комнаты в комнату, завалилась спать.
– Все, – сказала она, – или я сорвусь, или мне надо отключиться.
Марина продолжала нервно ходить по квартире. Несколько раз она останавливалась перед телефоном. Еле удерживала себя, чтобы не набрать номер Алексея: “Зачем? Сообщить, что его отец в безопасности? Но он и сам уже должен это понять”.
На самом деле ей хотелось сказать ему одну очень простую вещь: как замечательно было то, что между ними произошло, и как было бы жаль, если бы этого никогда не случилось.
Марине только приходилось догадываться, что там сейчас предпринимает Алексей. Возможно, ищет ее – ради того, чтобы установить истину, разобраться в том, кто, за что и почему должен был убить его отца. Она и сама хотела бы теперь это знать…
Да, этого Лешу-охранника она больше никогда не увидит. В чем-в чем, а в этом Марина была уверена. Сегодня она сделает то, что задумала. Завтра наутро рванет во Львов, доберется до деревни. А дальше? А потом, как решила она, исчезнет, скроется ото всех, кто знал ее в этом городе. Ведь у нее не было уверенности в том, что Шварц, ее первый гость, был и последним. Кто знает, кому еще приглянулись ее весьма специфические способности? “Бежать, надо бежать”, – повторяла Марина.
Она вздрогнула от резкого и пронзительного звонка. Три часа дня – Катька поставила будильник на это время, опасаясь, что обе могут задремать и прозевать назначенное.
Катерина не просыпалась. Марина оделась по вчерашней форме – из зеркала на нее глянуло какое-то чучело. “И в самом деле, баба бабой”, – успокоилась она. Растолкала Катьку:
– Пора…
Катерина тоже облачилась в поношенные одежки, повязала платок, нацепила на нос темные очки.
– Хороша я, хороша, – припевала она перед зеркалом, размазывая по лицу бронзовый тональный крем.
– Не перестарайся! – засмеялась Марина.
– Что за смешки в строю? – грозно одернула подругу Катерина.
– А это у тебя откуда? – вновь фыркнула Марина.
– Суровый жизненный опыт. Помнишь: ах, какой был мужчина – настоящий полковник…
– Катька, ты неисправима! Скажи мне, что будет потом, – посерьезнела Марина.
– Когда потом?
– Когда я исчезну…
– Черт его знает! Я останусь с папиком, папик останется со мной. Летом мы навестим мою мамашу. Осенью поженимся. Скажи, он ведь душка?
– Вполне, – искренне согласилась Марина.
– К следующему лету обзаведемся младенцем. Годится? – столь же серьезно спросила она Марину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Глава 8
ПОДРУГИ
Звонок в дверь разбудил ее ни свет ни заря. Она потянулась, взглянула на часы. Не было и шести утра. Катька сонно растолкала “папика”:
– Борь, звонят. Твои, небось…
Он пробормотал что-то и отвернулся к стене. Звонок повторился. Очнувшийся Боря обнял Катерину:
– Спи. Кто может быть в такую рань? Алкаш какой-нибудь заблудился.
Однако трели не прекращались. Катька, чертыхнувшись, сама поплелась к двери. Глянула в глазок. На площадке стояла Марина – растрепанная и с сумками.
– Ну ты, подруга, даешь! – присвистнула Катька, отпирая замки. – Со своим, что ли, поссорилась? Да ты охолони. Что случилось-то? – любопытство согнало сон с подруги.
– Катя… – голос Марины дрожал. – Борис дома?
– Спит.
– Катька, у меня к тебе дело. Он нас не слышит?
– Откуда я знаю? Пошли на кухню – там и поговорим.
Катька закрыла поплотнее дверь, уселась перед Мариной, принявшейся ходить из угла в угол. Марина все никак не могла начать – только нервно кусала губы и сжимала сложенные в замок руки.
– О господи! – протянула Катерина. – Давай-ка я тебе налью…
– Не надо, – мотнула головой Марина.
– А как с тобой еще разговаривать? Выпей немного – отпустит…
Марина глотнула налитого Катькой виски. Села.
– Катя, – пристально посмотрела она на подругу, – в то, что я тебе скажу” поверить невозможно. Но ты выслушай меня. Мне нужна твоя помощь.
Решившись, Марина рассказала Катерине все, или почти все – начиная с того ночного возвращения с дежурства и мертвеца перед дверьми их коммуналки и кончая вчерашней поездкой в один райцентр, на пристрелку жертвы. Об одной интересной ночи она говорить не стала – это, на ее взгляд, уже не имело к делу никакого отношения.
Катька выслушала всю историю с широко распахнутыми глазами.
– Да ты что? – время от времени прерывал ее шепот повествование подруги. Под самый конец она спросила:
– Ты точно уверена, что это он?
– Кать, я что – невменяемая? – Марина вся дрожала, одним своим видом отвечая на этот вопрос…
– Но какого черта ты не пришла ко мне раньше? На хрен ты влезла во все эти дела? – Катерина задымила сигаретой, забыв по такому случаю о цвете лица.
– Все это выглядело просто невероятно! Я думала, что обойдется – шутка злая…
– Ну ты и вляпалась! И что теперь будешь делать?
Марина молча расстегнула молнию сумки и осторожно достала из нее пистолет. Катька так же молча уставилась.
– Ты что? – она судорожно прижала руку к груди. – Ты знаешь, что за такие дела бывает? У па-пика моего спроси! Нет! Нет, – Катька решительно встала. – Ты меня в такие дела не втягивай!
– Ты только скажи, как его найти – дальше я сама. Я уверена, что после этого все прекратится.
– Думай ты хоть немного! Как ты его поймаешь? Как выстрелишь?
– Ну, с этим у меня полный порядок. Я ведь мастер спорта, – усмехнулась Марина. – Из-за того и нарвалась.
– Ой ли? – живо откликнулась подруга, озадаченно вспоминая, не она ли и сама подставила Марину, наболтав лишнего своему дружку. – Хорошо, стрелять ты умеешь. Но как ты собираешься это делать? Подумала? Да на твой грохот тебя тут же и схватят.
– Да… – как бы в первый раз задумалась об этом Марина.
– Хорошо, скажу я тебе, где он сшивается. Выслеживай его сама! Только ты хотя бы глушак купила, мастерица!
– Где?
– Знать надо места. Город большой. Катька вздохнула и отодвинула бокал:
– Ладно, отвезу я тебя куда надо… Слышала я кое-что. Говорят, если в Апрашке потолкаешься, все, что угодно, купить можно, хоть пулемет.
Марина приподнялась.
– Да ты сядь! Ты на часы посмотри – седьмой час… Господи, да хватит тут круги нарезать! Посмотри, на кого ты похожа. – Катерина уже кричала. – Давай сделаем тебе ванну, поспишь маленько, а потом уже поедем.
– Я все равно не засну.
Громкий разговор на кухне окончательно разбудил Боряшу. Он появился в проеме, протер глаза.
– Ты, что ли? – кивнул он Марине. – Ну вы, бабы, даете! Что за дела спозаранку? Клюкнули тут уже, я смотрю…
Марина ногой задвинула под стол сумку с пистолетом.
– Думаешь, ты один у нас такой развеселый? на всякий случай перешла в наступление Катька. – Дружок ее разошелся, а куда ей еще ехать, как не ко мне?
– А, понимаю, – зевнул папик. – Все вы, бабы, хороши. Сама его, наверное, и допекла. Так, Маришка? Больше года с твоей подругой мучаюсь. Хоть бы раз она сказала, что сама в чем виновата. Всегда – Боряша крайний, а последнее слово за ней.
Марина улыбнулась и виновато пожала плечами, с готовностью поддержав Катькину игру.
– То-то же! – папик погрозил пальцем и скрылся в ванной, где долго фырчал и приходил в себя.
Выйдя оттуда уже посвежевшим и лоснящимся после бритья, он присоединился к подругам. Налив себе кофе, задумчиво посмотрел на Марину.
– Слышь, подруга, а я ведь как раз собирался тебя искать. Есть у меня к тебе кой-какой базар. Интересный, я тебе скажу!
Катерина с недоумением посмотрела на папика. Перехватив ее взгляд, он кивнул в сторону двери:
– Выйди, а?
– Борь, ты чего? – заныла она.
– Говорю тебе: выйди. Сколько раз тебе повторять, что не все из того, о чем говорится в этом доме, предназначено для твоих ушей, – лениво начал он отчитывать Катьку. – Ну что за дура мне попалась?
Катька обняла его за плечи и чмокнула в ухо, слизнув языком оставшуюся после бритья пенку.
– Куда ты без меня денешься? – потерлась она щекой о его волосы. Папик смягчился:
– Глупышка, меньше знаешь – меньше спрос. Отвали на пару минут!
Она с нарочитой покорностью вышла из кухни, тихо прикрыв за собою дверь.
– Мариша, тут одна тема любопытная обозначилась. Только я тебе ничего не говорил, – понизив голос, начал Борис.
Марина насторожилась.
– Там по актеру-то твоему что-нибудь двигается?
– В смысле?
– Ну, как дела обстоят?
– Не знаю. Меня уже больше не вызывают. Все тихо. Я… Я просила одного хорошего знакомого разузнать…
– И что?
– Наверное, еще не успел. По лавкам антикварным я ходила, но ничего из наших вещей не видела.
– Так-так, – побарабанил Боба пальцами по столу. – А я вот слышал, что, будут проблемы у опера, который этим делом занимается. Как там его фамилия?
– Фалеев.
– Вот-вот, у этого самого Фалеева. Может, и по какому-то другому случаю, я не знаю, – он развел руками. – Только подставят его. Вот ты бы и сделала ему звоночек. Подсказываю: поинтересуйся, как, мол, дела, есть ли подвижки. Может, он и вышел на какой след? Так ты мне потом скажи. Я, если что, подключусь…
"Опять загадки!” – с отчаяньем подумала Марина. Боря встал и поплотнее закрыл дверь.
– Если на Фалеева по этому делу наезжают, я помогу. Отмажем опера, пусть дальше копает. Не чужие ведь – славный мужик был твой актер. Я крючки по его антику забрасывал – и впрямь глухо, нигде ничего не объявлялось. Видно, не в безделушках там тема была.
– Фалеев говорил мне о младшем брате Павла Сергеевича. Что, если это он – ради квартиры?
– Тю! Да на хрена Витюхе этот сарай? – изумился папик.
– А вы что, знакомы? – в свою очередь удивилась Марина.
– Маня, Питер – город маленький. Если ты в деле – тебя знают. Виктор этот давно уже поднялся, сам крепко на ногах стоит. Было там по молодости лет – фарца и прочее, но кто ж с этого не начинал? Пашка твой – дурак, ты уж прости, что плохо о покойном, но зря он с ним тогда порвал. Надо было простить мальчишку. Сейчас Виктор Сергеевич – уважаемый человек. Кому надо, тот об этом знает.
– Вот как? – задумалась Марина. – Но не все можно знать… Не все семейные тайны…
– Да брось ты! – оборвал ее Боряша. – Что там было с твоего Пашки взять? Одна слава у него и была – вещь нематериальная! Ты уж мне на слово поверь! А с Фалеевым перекинься. Только так.., чтобы ровно все было, поняла? Особо не въезжай, – посоветовал на конец разговора Борис…
Едва папик отправился по делам, засобирались в свой опасный путь и подруги. Все Маринины вещи они заперли в шкаф в спальне. Оставлять пистолет Марина не решилась. “Мало ли, – подумала она, – пригодится уже сегодня?” Пистолет обернули полотенцем, засунули в клеенчатую косметичку и положили на дно Марининого рюкзачка. Марина уже вышла в коридор с этим рюкзачком на плече, когда Катька вдруг остановила ее:
– Погоди. Давай-ка на всякий случай напишем заяву в ментовку.
– Что напишем?
– Ничего! – рассердилась Катька на непонятливость подруги. – Боряшины братки чуть ли не каждый день такие бумаги пишут, чтобы отмазаться от оружия. Если прихватят – они эту заяву, где черным по белому: мол, нашли ствол на улице, как раз и идем сдавать в милицию.
Составив бумагу, они вновь вышли в коридор. Натягивая сапоги, Катька опять о чем-то спохватилась.
– Ерунда! – оглядела она подругу, потянувшуюся к вешалке за пальто.
– Ты что, передумала? – оторопела Марина.
– Ерунда, говорю: ты бы еще бальное платье напялила!
– Не поняла…
– Что тут непонятного? Ты посмотри на себя в зеркало. Барыня! Да тебя любой запомнит. Пальтишко твое из бутика – таких несколько на весь город. В какие-нибудь тряпки тебя, что ли, замотать, чтобы никто не заприметил? Давай-ка, переодевайся!
– Во что? Все, что у меня есть, на мне.
– Значит, придется обновить твой гардеробчик. Они спустились вниз. Катька велела подружке дождаться ее в подъезде. Вскоре она медленно подъехала на своей серой “восьмерке” – Марина шмыгнула из подъезда в машину.
Катька была “чайником”, о чем неоспоримо свидетельствовала и картинка на заднем стекле. Она лишь недавно получила права и начала осваивать автомобиль, а потому ездила исключительно на малой скорости и с перепуганным видом… Потихоньку доехали до ближнего вещевого рынка.
– У меня тут одна Подруга работает. Секонд-хэнд держит, – объяснила Катька. – Ты посиди. Я сама все подберу. Размерчик-то у нас один.
Не прошло и получаса, как она притащила внушительный мешок. Отъехав на пустырь, Катька велела:
– Переодевайся!
Марина перебралась на заднее сиденье. Катька принялась подавать ей нечто немыслимое: пестрые рейтузы, лиловый пуховик с капюшоном, какие-то боты-дутики. Последними поступили темные очки.
– Класс! – оценила Катерина. – Баба бабой. Только кошелки на колесиках тебе и не хватало. Натуральная челночница! Лохмы-то прибери.
Марина заплела косу и спрятала ее под вязаную шапку, тоже предусмотрительно приобретенную догадливой подругой. Теперь можно ехать.
К Апрашке – Апраксину двору, торговому месту в центре города – они добрались уже после одиннадцати. Здесь как раз разворачивалась торговля. Подруги с трудом проталкивались в узких рядах, то и дело спотыкаясь о тележки оптовиков, выгадывавших здесь лишний рубль на приобретение “сникерсов-тампаксов”. Наконец, они добрались до того угла, о котором упоминала Катька. В торце прокопченного кирпичного здания был какой-то толчок, где с ноги на ногу переминались молодые ребята с табличками на груди. Катька пихнула Марину в бок:
– Ты молчи. Я сама разберусь.
Она подрулила к парню, торс которого украшала журнальная вырезка с фотографией пистолета. О чем-то пошептавшись с ним, она кивнула Марине, подозвав ее рукой.
Молча пошли за этим парнем. Он вывел их к другому пакгаузу и оставил у глухой стены без окон и дверей, велев не покидать места. Через некоторое время он вернулся и, осмотревшись по сторонам, вытянул из-за пазухи непроницаемый черный пакет. Катька без слов протянула его Марине. Прощупывая содержимое пакета, та пристально взглянула на парня, заставив его как-то нехорошо ухмыльнуться.
– Ты что, прямо здесь пересчитывать будешь? невольно спросил он, оценив покупательниц по понятной одному ему шкале.
Вновь попав в торговые ряды, подруги перевели дух. Катька молча пожала Маринину руку… Первое дело было сделано: патроны и глушитель к пистолету уже лежали в рюкзаке.
Очень медленно они вырулили через центр на мост Лейтенанта Шмидта – их путь лежал в Гавань и дальше, в устье реки Смоленки, где можно было застать того, кого они искали. Или, точнее сказать, за кем охотились. Всю дорогу Марина что-то перебирала в своем рюкзачке – то расстегивала его, то вновь долго и старательно затягивала шнурок, звеня пряжками.
– Слушай, кончай дергаться, – не выдержала Катька. – Решилась так решилась! Или передумала?
Марина только вздохнула.
Миновав столпотворение около станции метро, машина вырулила во двор и остановилась у одного серого здания.
– Прибыли, Маня. Как дальше действовать будем?
Марина и сама не знала, что ответить. Ждать – пока он не объявится сам?
– Ладно, пойду что-нибудь проведаю, – решилась Катька после часа ожидания.
Взяв Маринины темные очки, она нырнула в здание.
– Значит, так, – сообщила она, вернувшись. – Сегодня мы свободны. Он появится здесь только завтра. Сказали, что в пять вечера у них будет какое-то собрание. Раньше нет смысла караулить. Ну, что скажешь?
– Завтра так завтра, – с облегчением произнесла Марина.
На следующий день они до самого выезда из дома прослонялись в тревожном ожидании по квартире. Подруги почти не говорили между собой. Папика, к счастью, не было – уехал до позднего вечера по делам.
Марина то разворачивала, то вновь убирала пистолет, пристраивала глушитель. Уверенности в своих силах у нее не было. Одно дело – стрелять по мишеням, другое – по живому человеку. Но иного выхода, как убеждала она себя, у нее не было.
Из пистолета она в последний раз стреляла бог знает сколько лет тому назад – когда отчим учил ее в своей спортивной секции. Слышала она, что на глушак надо делать поправку при прицеливании, чтобы не промазать, если нужна высокая точность. Конечно, хорошо было бы выехать на какой-нибудь пустырь да потренироваться. Но Катька категорически отмела это Маринино предложение: боялась, что их приметят. Да и времени было уже в обрез. Так что все, что оставалось Марине, это стоять вот так перед зеркалом, крепко сжимая оружие то двумя руками, то одной – она усмехнулась, припомнив выражение лица Алексея, насмерть перепуганного таким ее видом. “Что он там закричал? – Стоять, к стене, руки за голову!” Смешно ведь и в самом деле поверил, что она может выстрелить…
Днем Катька, которой надоели Маринины шатания из комнаты в комнату, завалилась спать.
– Все, – сказала она, – или я сорвусь, или мне надо отключиться.
Марина продолжала нервно ходить по квартире. Несколько раз она останавливалась перед телефоном. Еле удерживала себя, чтобы не набрать номер Алексея: “Зачем? Сообщить, что его отец в безопасности? Но он и сам уже должен это понять”.
На самом деле ей хотелось сказать ему одну очень простую вещь: как замечательно было то, что между ними произошло, и как было бы жаль, если бы этого никогда не случилось.
Марине только приходилось догадываться, что там сейчас предпринимает Алексей. Возможно, ищет ее – ради того, чтобы установить истину, разобраться в том, кто, за что и почему должен был убить его отца. Она и сама хотела бы теперь это знать…
Да, этого Лешу-охранника она больше никогда не увидит. В чем-в чем, а в этом Марина была уверена. Сегодня она сделает то, что задумала. Завтра наутро рванет во Львов, доберется до деревни. А дальше? А потом, как решила она, исчезнет, скроется ото всех, кто знал ее в этом городе. Ведь у нее не было уверенности в том, что Шварц, ее первый гость, был и последним. Кто знает, кому еще приглянулись ее весьма специфические способности? “Бежать, надо бежать”, – повторяла Марина.
Она вздрогнула от резкого и пронзительного звонка. Три часа дня – Катька поставила будильник на это время, опасаясь, что обе могут задремать и прозевать назначенное.
Катерина не просыпалась. Марина оделась по вчерашней форме – из зеркала на нее глянуло какое-то чучело. “И в самом деле, баба бабой”, – успокоилась она. Растолкала Катьку:
– Пора…
Катерина тоже облачилась в поношенные одежки, повязала платок, нацепила на нос темные очки.
– Хороша я, хороша, – припевала она перед зеркалом, размазывая по лицу бронзовый тональный крем.
– Не перестарайся! – засмеялась Марина.
– Что за смешки в строю? – грозно одернула подругу Катерина.
– А это у тебя откуда? – вновь фыркнула Марина.
– Суровый жизненный опыт. Помнишь: ах, какой был мужчина – настоящий полковник…
– Катька, ты неисправима! Скажи мне, что будет потом, – посерьезнела Марина.
– Когда потом?
– Когда я исчезну…
– Черт его знает! Я останусь с папиком, папик останется со мной. Летом мы навестим мою мамашу. Осенью поженимся. Скажи, он ведь душка?
– Вполне, – искренне согласилась Марина.
– К следующему лету обзаведемся младенцем. Годится? – столь же серьезно спросила она Марину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32