» — Он отставил бутылку с виски.
Софи налила себе.
— Больше вопросов нет, — сказала она.
— Не обращай внимания, — ответил он. — Я, наверное, здорово пьян; только не чувствую этого.
— И что ты сделал... — В это время темноту над морем прорезала тонкая полоска, заряженная электричеством. Молния на миг ослепила Софи, следом за вспышкой прогремел гром.
— Что ты сделал, когда Лори умерла?
— Когда Лори наложила на себя руки, — уточнил он, — когда мы ее убили.
— Ну хорошо. После всего, что случилось.
— Для начала поехал в Аргентину.
— Так вот, оказывается, что это было, — догадалась она. — Покаяние? Замаливание грехов?
— А что сделала ты? — Голос его звучал более глухо, как будто внезапно подействовало виски.
— Вышла замуж, — ответила Софи. — И это определенно было замаливанием грехов.
Глава 17
Гром растревожил их. Мак то и дело нервно покашливал. Дама с Цветком раскачивалась, словно кукла на шарнирах. Беспокойство нарастало. Удивленная Челюсть блуждал от кресла к креслу, пока санитар не усадил его в задних рядах. Зрители вели себя так, словно лошади в охваченной пожаром конюшне. Мужчина с Большим Галстуком-Бабочкой сидел мирно, пока Зено доставал изо рта огонь и запихивал его себе в карман.
«Эти сумасшедшие, — думал Гарольд Пайпер, — просто испугались грозы». Он быстро проделал в уме вычисления, используя элементарную геометрию. Теперь будет что рассказать доктору Харрису.
Зено проглотил огонь и через мгновение вытащил изо рта длинный шнур с разноцветными треугольными флажками.
«Хороший фокус, — подумал Пайпер, — мне нравится».
Запрокинув голову, Зено извлекал все новые флажки, перебирая руками. У его ног образовалась уже целая горка — это наводило на мысль о разноцветных лоскутах, валяющихся на земле после парада.
Пташка что-то защебетала, словно сонный птенец. Пайпер беззвучно рассмеялся: «Подумать только, я — среди этих лунатиков! Безопаснее места и не найдешь». Ему пришла на ум соответствующая пословица: дурака прячут среди детей, а мудреца — среди дураков". Собачья Морда облачилась в свои лучшие воскресные наряды и нарумянилась так, что, казалось, у нее лихорадка, зеленые глаза поблескивали. От носа к подбородку тянулся след помады.
* * *
«Знаете ли вы то, что знаю, я? — Беззвучный смех комом застрял у Пайпера в горле. — Знаете ли, кто я такой?»
Зено наполнил краской три шарика, надул их, потом подвесил к доске. В полоске света сверкнули ножи, посвистывая, как крылья. Из одного шарика облачком вырвался синий дым, из второго — красный, из третьего — белоснежный голубь.
«И это мне нравится», — подумал Пайпер.
Молния с треском сверкнула вдоль берега — блестящая импровизация. Зрители вскочили с мест и стали выглядывать наружу, словно животные, спугнутые во время трапезы.
"Вы не знаете то, что знаю я. Вы не знаете, кто я такой. — Он мысленно пошутил, развеселив сам себя: — Вопрос: почему сумасшедший ведет себя по-сумасшедшему? Ответ: потому что он знает, как это делать... Двенадцать... — считал он, — тринадцать... четырнадцать".
Снова прогремел гром.
Он вычислил углы и установил центр грозы. Зено к этому времени забрался в сундук, одетый в смирительную рубашку и опоясанный цепями, и теперь санитар прилаживал цепи снаружи сундука.
Через некоторое время на сцене появился клоун и стал возиться с замками. Ничего не получилось. Но на этот раз он не ушел за кулисы, как обычно, а спрыгнул со сцены и принялся расхаживать среди зрителей, приветливо улыбаясь.
К клоуну с двух концов зала поспешили санитары. Зрители встревоженно зашумели, стали вертеть головами, косить глазами, поднимать руки, словно загораживаясь от чего-то. Клоун переходил от ряда к ряду, затем протиснулся между кресел, к свободному месту слева от Пайпера, и присел. Пайпер нервно теребил галстук-бабочку, затягивая потуже узел. У клоуна тоже было какое-то подобие бабочки, вращавшееся, словно пропеллер. Санитары взволнованно встали по краям этого ряда кресел, но лучезарная улыбка клоуна их успокоила.
Они сидели рядом, словно в ожидании чего-то. Клоун доверительно наклонился к Пайперу и кивнул в направлении сцены:
— Знаешь, он никогда не выберется оттуда. — Пайпер выглядел озабоченным. — Я проверил все замки. Это безнадежно. Он никогда больше не увидит свет.
Пайпер переводил взгляд со сцены на клоуна.
— Если только... — зашептал клоун, похлопав Пайпера по коленке. На правой ладони у него лежал серебристый ключик. Он сжал ладонь в кулак, потер кулак левой ладонью, и ключик исчез, а клоун повернул руки ладонями кверху.
Пайпер засмеялся. Вы не знаете того, что знаю я.
Клоун снова извлек откуда-то ключ, видный только ему и Пайперу, и лукаво подмигнул. После этого он вернулся на сцену и снова принялся изо всех сил трясти цепи. Потом повернулся к зрителям и развел руками, как бы признавая собственное бессилие. Как только он исчез за кулисами, все взоры устремились к сундуку. Прошла минута, может быть, две. Цепи с сундука спали. Зено выбрался наружу, сопровождаемый раскатами грома и неистовыми аплодисментами одного зрителя.
Вы не знаете того, что знаю я. Санитары расхаживали между рядами, негромко переговариваясь. Двое больных плакали. Кашляющий Мак по-прежнему издавал свое «кхе-кхе-кхе». Дама с Цветком сидела, обхватив себя руками за плечи.
Вы не знаете, кто я такой. Сэр Гарольд Пайпер хлопнул в ладоши и издал короткий смешок, похожий на крик осла, подумав: «Мне нравится этот клоун».
* * *
Доктор Леонард Харрис был твердо убежден в том, что у некоторых сумасшедших железная логика. Он верил также, что, если ждать безумия, оно непременно придет. А поскольку безумие в психлечебнице — норма, люди ведут себя тоже соответственно.
— Мне нравится этот клоун, — произнес Сэр Гарольд Пайпер.
Доктор Харрис кивнул. Представления Великого Зено шли на пользу больным: давали им пищу для разговоров. И вообще Харрис приветствовал проникновение сюда информации из внешнего мира.
— Во время представления, — продолжал Сэр Гарольд, — я сделал пару интересных выкладок. Мне помогла молния и ее удаленность от грома, высчитанная в секундах.
— И что же показывают ваши расчеты?
— Большую часть работы я проделал в конце войны. Не просто было узнать, кто твои друзья. — Ответ никак не был связан с вопросом. — После войны, — объяснил он, — мир представлял собой здание с множеством дверей и окон. Одни двери держали на запоре, другие на время оставляли открытыми, а некоторые просто невозможно было запереть, потому что их выломали. На одних окнах занавески были постоянно опущены, на других — временами, а на некоторых занавесок вообще не было. Все это похоже на сказку, не правда ли?
Доктор Харрис поддакнул.
— Дом был заселен множеством семей, — продолжал Сэр Гарольд. — Одни дружили постоянно. Другие — временами, третьи вообще не дружили... — Пайпер ухмыльнулся, потому что подошел к самому главному. — Дело в том, что все вели себя неадекватно. Друзья оказывались вовсе не друзьями. Друзья на время — настоящими друзьями, враги — вообще не врагами. Все перепуталось. Никто не знал, кто окажется врагом завтра. — Пайпер заговорил глухим, каким-то загробным голосом, переходя к самой страшной части истории. — Кто постучится к тебе в дверь, заглянет в окно? — Он погрозил кому-то пальцем. — Иуда, как вам известно, тоже принадлежал к одной из семей.
Харрис улыбнулся, продолжая записывать.
— Вы не знаете того, что знаю я. — Он сокрушенно покачал головой, нахмурился. — Вы не знаете, кто я такой. — Пайпер поднялся, походил по комнате. Потом спросил: — Вы готовы записывать?
Харрис кивнул, ободряюще улыбнувшись.
— Вот кое-что из того, что мне известно. — Пайпер продолжал расхаживать, закрыв глаза, видимо силясь что-то вспомнить. — Температурная редукция пламени, извлеченного изо рта, выраженная в градусах и продолженная до бесконечности, способна погасить Солнце. Угол наклона горизонта к молнии, выраженный в градусах, способен охватить Землю. Звук, издаваемый этими двумя силами в момент их столкновения в глубоком космосе, в красном космосе, в голубой пустоте космоса, разрушит гармонию музыки сфер. Знаете вы, кто я такой?
Доктор Харрис покачал головой.
— Я — Молох, Потрошитель Детей, Палач для Невинных, Великий Архитектор, Гог и Магог — в единой плоти.
Доктор Харрис продолжал притворяться, что пишет. На самом же деле все записывалось на пленку, а доктор просто выводил в своем блокноте разные завитушки и закорючки. Сэр Гарольд Пайпер настаивал, чтобы все, что он говорит, записывали, и для этого всегда лежали наготове ручка и блокнот.
— Никто никогда не знал, кто есть кто, — объяснил Пайпер. — Даже сам человек иногда не знал, кто он такой. Так же и сумасшедшие. Они не знают, кто они такие, к какой семье принадлежат.
— А как вы думаете, кто они на самом деле? — спросил его доктор Харрис.
— Иногда друзья, иногда нет, — ответил Пайпер не без раздражения. — Враги, выдающие себя за друзей. По опыту знаю, что врагов трудно отличить от друзей, если не притвориться, что веришь им. Не прикинуться другом. Но должен вам сказать: мне нравится этот клоун.
* * *
Простите меня, Святой Отец, я согрешил...
Сначала она не видела меня. Потом, почувствовав на себе мой взгляд, обернулась. Она рассказала мне, что гуляла по берегу и зашла в бар выпить пива. Все так просто. Я не знал, что она живет поблизости или время от времени останавливается в доме отца. Это нельзя было назвать ни удачей, ни невезением — просто случайностью, так вначале мне показалось. Она не знала, зачем я приехал, и немного погодя заговорила о Лори. Ей это не давало покоя. А встреча со мной только усугубила страдания. Она сказала, что хочет поговорить с кем-нибудь — исповедаться, чтобы облегчить душу. Я подумал, что она имеет в виду разговор со священником или с другом. Просто хочет выговориться. Но потом понял, что ей необходимо совсем другое: чистосердечно признаться во всем, при звуках церковного хорала освободиться от этой тяжести. Она говорила, как малый ребенок. Очиститься. Вот что ей было нужно, и она без конца повторяла это слово.
В воображении Тома Кэри возник образ прокаженного, исцелившегося верой. Он мысленно облачил Марианну Новак в лохмотья и грязный тюрбан. Вот она отбрасывает в сторону колокольчик прокаженного, поднимает руки и кричит:
— Я очистилась!..
— Я знаю, что произошло бы, расскажи кто-нибудь обо всем. Это зачеркнуло бы наше с Карлой будущее. Это был бы конец всему. Я позвонил ей и назначил встречу. Но не явился в назначенное время.
— Почему?
— Потому что не знал, как поступить.
— Нет, — возразил Кэри, — ты уже знал, как поступишь.
— Я пытался отыскать средство, чтобы осуществить это.
— Средство?
— Найти способ сделать все это реально. Это как легенда, которую ты сочиняешь на ходу.
— И ты нашел способ...
— Она не на шутку разозлилась, когда поняла, что ее водят за нос. В голосе ее слышалось нетерпение — словно разговор со мной был первым этапом в процессе, который ей хотелось скорее начать. Забавно — наша встреча подхлестнула в ней это желание, но вначале она меня даже не узнала.
— А в следующий вечер вы встретились снова.
Гроза ушла, но ветер не утихал. Он шуршал песчинками в зарослях тростника, и небольшие песчаные смерчи проносились по гребням дюн. Море то и дело менялось, играя светом и тенью. Кэри и Зено сидели, укрывшись от ветра и посторонних глаз.
— В тот вечер она немного выпила и, казалось, развеселилась, забыв о Лори и разных там исповедях. При свечах она была очень хороша собой, и я подумал, что, возможно, она не прочь со мной пофлиртовать.
— Но ты уже нашел способ...
— Это было магическое представление. Я показал пару фокусов. Заинтриговал ее. Она удивлялась: «Не знала, что ты умеешь делать такое!» Я показал ей, как предметы исчезают в ладони, некоторые манипуляции, фокус с монетами — простейшие номера.
— А где была Карла?
— Я не повел Марианну к себе. — Зено, казалось, был потрясен самой этой мыслью. — Тут продается один дом. Я выдавал себя за возможного покупателя; снял копию с ключа, а ей сказал, что купил дом, но еще не переехал туда. Все это ей показалось забавным: стол, накрытый в пустой комнате, свечи, мои фокусы.
— И тебе это нравилось.
— Да, мне это нравилось.
— И ты убил ее. Убил Марианну.
Наступило долгое молчание.
Потом Зено с трудом произнес:
— Да, я это сделал.
* * *
Они вместе отправились к Эллвуду, прихватив с собой фотокопию текста последнего сеанса, который проводил доктор Харрис с Пайпером. Эллвуд прочел ее, потом перечел все, начиная с первой страницы.
Зено расположился рядом с окном и отвернулся. На вопрос Кэри, где находится ванная, Эллвуд, не отрываясь от текста, показал рукой в сторону спальни.
В комнате воцарилась тишина. Недолгое время за стеной раздавалось жужжание какого-то механизма, но потом все стихло. Эллвуд перевернул страницу.
Девушка лежала на кровати ничком, сонная, из-под простыни выглядывало плечо, бок и бедро. Когда Кэри прикрыл дверь, девушка вскрикнула — хрипло, негромко, рука заметалась по подушке, будто птица, попавшая в силки. Комната с приспущенными на окнах занавесками была погружена в полумрак; на лице девушки остались следы косметики.
Кэри стоял похожий на тень, вспоминая лоснящихся рыб, попадавшихся на крючок.
Дуновением ветерка штору приподняло, и девушка перевернулась на спину, закинув руки за голову, слегка раздвинув ноги, словно ее держали на мушке. Кэри увидел полоску черных волос между бедер и приоткрытые нежно-розовые губы — влажные, немного загнутые и соленые, как моллюск.
Опять легкий вскрик — она никак не могла избавиться от кошмара.
Кэри подошел ближе, замер, снова шагнул, оказавшись от нее на расстоянии вытянутой руки. Небольшая грудь, узкие бедра; слишком тонкие руки, зато ноги — что надо, длинные и стройные.
Он наклонился, чтобы получше ее рассмотреть. Подышав на сосок и дождавшись, пока он набухнет, Кэри дотронулся до него кончиком языка.
Она обернулась и ударила его локтем в лицо. Кэри отпрянул и поспешил в ванную, а когда снова появился в комнате, девушка перевернулась набок, задрав кверху колени и зарывшись в подушку. Дуга, образованная ее ребрами, медленно вздымалась. Кэри стоял посреди комнаты до тех, пока не убедился, что они дышат в унисон, потом ушел.
Немного погодя, после того, как он закрыл дверь, девушка дернулась во сне и тут же проснулась. Она резко вскинула голову и стала озираться по сторонам, в широко открытых глазах появилась тревога, будто кошмар все еще преследовал ее.
* * *
Перечитывая второй раз, Эллвуд уже приближался к последней странице и вдруг процитировал: — «Мне нравится этот клоун». — Зено сделал вид, будто не слышит. — «Мне нравится этот клоун». Что ты думаешь на сей счет?
— Что думаю? — откликнулся Зено. — Ты хочешь, чтобы я думал? — Мысли его заняты были совсем другим. Он оставил для Паскью записку там же, где обычно, но ответа не получил. Разговор с Кэри заставил его вспомнить о Марианне. И следом о Паскью и Софи Ланнер. Его одолела тревога. У Карлы почему-то изменились намерения: «Возможно, нам действительно надо уехать. Стоит ли здесь оставаться?» А ведь совсем недавно она уговаривала его не уезжать. Но теперь ее нетерпение побуждало его закончить все как можно быстрее.
— Насколько близко ты сможешь подобраться к нему? — Эллвуд с задумчивым видом оторвался от текста и заговорил, делая паузы.
— Настолько, насколько тебе это нужно.
— Хорошо, — сказал Эллвуд. И еле слышно добавил:
— Мне нравится этот клоун.
* * *
— Что он имеет в виду, черт возьми? Враги, притворяющиеся друзьями, одного от другого не отличишь, неизвестно, кто есть кто. Что он имеет в виду, черт возьми?!
Зено вышел, а Эллвуд сидел в кресле, вчитываясь в текст, прямо перед Кэри.
— Быть может, это означает именно то, что, по-твоему, и должно означать, — ответил Кэри.
— Ты читал это?
— Да.
— И что скажешь?
— Что он сумасшедший. Параноик, шизоид — тот, кем его считают.
Эллвуд швырнул записи на пол.
— Дело продвигается недостаточно быстро.
Кэри вдруг понял, что за гневом Эллвуда что-то кроется, и спросил:
— Ты попал в передрягу, Эллвуд? — затем посмотрел на синяк на его лице и отвел глаза. — Они ищут двойного агента; был ли им Пайпер? И кто ты в этой игре: браконьер или лесник?
— Не беспокойся. — Эллвуд покачал головой. — Главное зло для меня — кретин по имени Хилари Тодд. Разведовательную работу он рассматривает как процесс чисто созерцательный. С таким засранцем я могу справиться. Рано или поздно я все равно узнаю, кто на самом деле этот старик, живущий на холме. Тогда все мы наконец сможем расслабиться и заняться дележом того, что осталось от мира и его ресурсов.
Кэри отнес стакан к креслу, в котором незадолго до того сидел Зено.
— Он убил Марианну Новак. — Эллвуд пристально посмотрел на Кэри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Софи налила себе.
— Больше вопросов нет, — сказала она.
— Не обращай внимания, — ответил он. — Я, наверное, здорово пьян; только не чувствую этого.
— И что ты сделал... — В это время темноту над морем прорезала тонкая полоска, заряженная электричеством. Молния на миг ослепила Софи, следом за вспышкой прогремел гром.
— Что ты сделал, когда Лори умерла?
— Когда Лори наложила на себя руки, — уточнил он, — когда мы ее убили.
— Ну хорошо. После всего, что случилось.
— Для начала поехал в Аргентину.
— Так вот, оказывается, что это было, — догадалась она. — Покаяние? Замаливание грехов?
— А что сделала ты? — Голос его звучал более глухо, как будто внезапно подействовало виски.
— Вышла замуж, — ответила Софи. — И это определенно было замаливанием грехов.
Глава 17
Гром растревожил их. Мак то и дело нервно покашливал. Дама с Цветком раскачивалась, словно кукла на шарнирах. Беспокойство нарастало. Удивленная Челюсть блуждал от кресла к креслу, пока санитар не усадил его в задних рядах. Зрители вели себя так, словно лошади в охваченной пожаром конюшне. Мужчина с Большим Галстуком-Бабочкой сидел мирно, пока Зено доставал изо рта огонь и запихивал его себе в карман.
«Эти сумасшедшие, — думал Гарольд Пайпер, — просто испугались грозы». Он быстро проделал в уме вычисления, используя элементарную геометрию. Теперь будет что рассказать доктору Харрису.
Зено проглотил огонь и через мгновение вытащил изо рта длинный шнур с разноцветными треугольными флажками.
«Хороший фокус, — подумал Пайпер, — мне нравится».
Запрокинув голову, Зено извлекал все новые флажки, перебирая руками. У его ног образовалась уже целая горка — это наводило на мысль о разноцветных лоскутах, валяющихся на земле после парада.
Пташка что-то защебетала, словно сонный птенец. Пайпер беззвучно рассмеялся: «Подумать только, я — среди этих лунатиков! Безопаснее места и не найдешь». Ему пришла на ум соответствующая пословица: дурака прячут среди детей, а мудреца — среди дураков". Собачья Морда облачилась в свои лучшие воскресные наряды и нарумянилась так, что, казалось, у нее лихорадка, зеленые глаза поблескивали. От носа к подбородку тянулся след помады.
* * *
«Знаете ли вы то, что знаю, я? — Беззвучный смех комом застрял у Пайпера в горле. — Знаете ли, кто я такой?»
Зено наполнил краской три шарика, надул их, потом подвесил к доске. В полоске света сверкнули ножи, посвистывая, как крылья. Из одного шарика облачком вырвался синий дым, из второго — красный, из третьего — белоснежный голубь.
«И это мне нравится», — подумал Пайпер.
Молния с треском сверкнула вдоль берега — блестящая импровизация. Зрители вскочили с мест и стали выглядывать наружу, словно животные, спугнутые во время трапезы.
"Вы не знаете то, что знаю я. Вы не знаете, кто я такой. — Он мысленно пошутил, развеселив сам себя: — Вопрос: почему сумасшедший ведет себя по-сумасшедшему? Ответ: потому что он знает, как это делать... Двенадцать... — считал он, — тринадцать... четырнадцать".
Снова прогремел гром.
Он вычислил углы и установил центр грозы. Зено к этому времени забрался в сундук, одетый в смирительную рубашку и опоясанный цепями, и теперь санитар прилаживал цепи снаружи сундука.
Через некоторое время на сцене появился клоун и стал возиться с замками. Ничего не получилось. Но на этот раз он не ушел за кулисы, как обычно, а спрыгнул со сцены и принялся расхаживать среди зрителей, приветливо улыбаясь.
К клоуну с двух концов зала поспешили санитары. Зрители встревоженно зашумели, стали вертеть головами, косить глазами, поднимать руки, словно загораживаясь от чего-то. Клоун переходил от ряда к ряду, затем протиснулся между кресел, к свободному месту слева от Пайпера, и присел. Пайпер нервно теребил галстук-бабочку, затягивая потуже узел. У клоуна тоже было какое-то подобие бабочки, вращавшееся, словно пропеллер. Санитары взволнованно встали по краям этого ряда кресел, но лучезарная улыбка клоуна их успокоила.
Они сидели рядом, словно в ожидании чего-то. Клоун доверительно наклонился к Пайперу и кивнул в направлении сцены:
— Знаешь, он никогда не выберется оттуда. — Пайпер выглядел озабоченным. — Я проверил все замки. Это безнадежно. Он никогда больше не увидит свет.
Пайпер переводил взгляд со сцены на клоуна.
— Если только... — зашептал клоун, похлопав Пайпера по коленке. На правой ладони у него лежал серебристый ключик. Он сжал ладонь в кулак, потер кулак левой ладонью, и ключик исчез, а клоун повернул руки ладонями кверху.
Пайпер засмеялся. Вы не знаете того, что знаю я.
Клоун снова извлек откуда-то ключ, видный только ему и Пайперу, и лукаво подмигнул. После этого он вернулся на сцену и снова принялся изо всех сил трясти цепи. Потом повернулся к зрителям и развел руками, как бы признавая собственное бессилие. Как только он исчез за кулисами, все взоры устремились к сундуку. Прошла минута, может быть, две. Цепи с сундука спали. Зено выбрался наружу, сопровождаемый раскатами грома и неистовыми аплодисментами одного зрителя.
Вы не знаете того, что знаю я. Санитары расхаживали между рядами, негромко переговариваясь. Двое больных плакали. Кашляющий Мак по-прежнему издавал свое «кхе-кхе-кхе». Дама с Цветком сидела, обхватив себя руками за плечи.
Вы не знаете, кто я такой. Сэр Гарольд Пайпер хлопнул в ладоши и издал короткий смешок, похожий на крик осла, подумав: «Мне нравится этот клоун».
* * *
Доктор Леонард Харрис был твердо убежден в том, что у некоторых сумасшедших железная логика. Он верил также, что, если ждать безумия, оно непременно придет. А поскольку безумие в психлечебнице — норма, люди ведут себя тоже соответственно.
— Мне нравится этот клоун, — произнес Сэр Гарольд Пайпер.
Доктор Харрис кивнул. Представления Великого Зено шли на пользу больным: давали им пищу для разговоров. И вообще Харрис приветствовал проникновение сюда информации из внешнего мира.
— Во время представления, — продолжал Сэр Гарольд, — я сделал пару интересных выкладок. Мне помогла молния и ее удаленность от грома, высчитанная в секундах.
— И что же показывают ваши расчеты?
— Большую часть работы я проделал в конце войны. Не просто было узнать, кто твои друзья. — Ответ никак не был связан с вопросом. — После войны, — объяснил он, — мир представлял собой здание с множеством дверей и окон. Одни двери держали на запоре, другие на время оставляли открытыми, а некоторые просто невозможно было запереть, потому что их выломали. На одних окнах занавески были постоянно опущены, на других — временами, а на некоторых занавесок вообще не было. Все это похоже на сказку, не правда ли?
Доктор Харрис поддакнул.
— Дом был заселен множеством семей, — продолжал Сэр Гарольд. — Одни дружили постоянно. Другие — временами, третьи вообще не дружили... — Пайпер ухмыльнулся, потому что подошел к самому главному. — Дело в том, что все вели себя неадекватно. Друзья оказывались вовсе не друзьями. Друзья на время — настоящими друзьями, враги — вообще не врагами. Все перепуталось. Никто не знал, кто окажется врагом завтра. — Пайпер заговорил глухим, каким-то загробным голосом, переходя к самой страшной части истории. — Кто постучится к тебе в дверь, заглянет в окно? — Он погрозил кому-то пальцем. — Иуда, как вам известно, тоже принадлежал к одной из семей.
Харрис улыбнулся, продолжая записывать.
— Вы не знаете того, что знаю я. — Он сокрушенно покачал головой, нахмурился. — Вы не знаете, кто я такой. — Пайпер поднялся, походил по комнате. Потом спросил: — Вы готовы записывать?
Харрис кивнул, ободряюще улыбнувшись.
— Вот кое-что из того, что мне известно. — Пайпер продолжал расхаживать, закрыв глаза, видимо силясь что-то вспомнить. — Температурная редукция пламени, извлеченного изо рта, выраженная в градусах и продолженная до бесконечности, способна погасить Солнце. Угол наклона горизонта к молнии, выраженный в градусах, способен охватить Землю. Звук, издаваемый этими двумя силами в момент их столкновения в глубоком космосе, в красном космосе, в голубой пустоте космоса, разрушит гармонию музыки сфер. Знаете вы, кто я такой?
Доктор Харрис покачал головой.
— Я — Молох, Потрошитель Детей, Палач для Невинных, Великий Архитектор, Гог и Магог — в единой плоти.
Доктор Харрис продолжал притворяться, что пишет. На самом же деле все записывалось на пленку, а доктор просто выводил в своем блокноте разные завитушки и закорючки. Сэр Гарольд Пайпер настаивал, чтобы все, что он говорит, записывали, и для этого всегда лежали наготове ручка и блокнот.
— Никто никогда не знал, кто есть кто, — объяснил Пайпер. — Даже сам человек иногда не знал, кто он такой. Так же и сумасшедшие. Они не знают, кто они такие, к какой семье принадлежат.
— А как вы думаете, кто они на самом деле? — спросил его доктор Харрис.
— Иногда друзья, иногда нет, — ответил Пайпер не без раздражения. — Враги, выдающие себя за друзей. По опыту знаю, что врагов трудно отличить от друзей, если не притвориться, что веришь им. Не прикинуться другом. Но должен вам сказать: мне нравится этот клоун.
* * *
Простите меня, Святой Отец, я согрешил...
Сначала она не видела меня. Потом, почувствовав на себе мой взгляд, обернулась. Она рассказала мне, что гуляла по берегу и зашла в бар выпить пива. Все так просто. Я не знал, что она живет поблизости или время от времени останавливается в доме отца. Это нельзя было назвать ни удачей, ни невезением — просто случайностью, так вначале мне показалось. Она не знала, зачем я приехал, и немного погодя заговорила о Лори. Ей это не давало покоя. А встреча со мной только усугубила страдания. Она сказала, что хочет поговорить с кем-нибудь — исповедаться, чтобы облегчить душу. Я подумал, что она имеет в виду разговор со священником или с другом. Просто хочет выговориться. Но потом понял, что ей необходимо совсем другое: чистосердечно признаться во всем, при звуках церковного хорала освободиться от этой тяжести. Она говорила, как малый ребенок. Очиститься. Вот что ей было нужно, и она без конца повторяла это слово.
В воображении Тома Кэри возник образ прокаженного, исцелившегося верой. Он мысленно облачил Марианну Новак в лохмотья и грязный тюрбан. Вот она отбрасывает в сторону колокольчик прокаженного, поднимает руки и кричит:
— Я очистилась!..
— Я знаю, что произошло бы, расскажи кто-нибудь обо всем. Это зачеркнуло бы наше с Карлой будущее. Это был бы конец всему. Я позвонил ей и назначил встречу. Но не явился в назначенное время.
— Почему?
— Потому что не знал, как поступить.
— Нет, — возразил Кэри, — ты уже знал, как поступишь.
— Я пытался отыскать средство, чтобы осуществить это.
— Средство?
— Найти способ сделать все это реально. Это как легенда, которую ты сочиняешь на ходу.
— И ты нашел способ...
— Она не на шутку разозлилась, когда поняла, что ее водят за нос. В голосе ее слышалось нетерпение — словно разговор со мной был первым этапом в процессе, который ей хотелось скорее начать. Забавно — наша встреча подхлестнула в ней это желание, но вначале она меня даже не узнала.
— А в следующий вечер вы встретились снова.
Гроза ушла, но ветер не утихал. Он шуршал песчинками в зарослях тростника, и небольшие песчаные смерчи проносились по гребням дюн. Море то и дело менялось, играя светом и тенью. Кэри и Зено сидели, укрывшись от ветра и посторонних глаз.
— В тот вечер она немного выпила и, казалось, развеселилась, забыв о Лори и разных там исповедях. При свечах она была очень хороша собой, и я подумал, что, возможно, она не прочь со мной пофлиртовать.
— Но ты уже нашел способ...
— Это было магическое представление. Я показал пару фокусов. Заинтриговал ее. Она удивлялась: «Не знала, что ты умеешь делать такое!» Я показал ей, как предметы исчезают в ладони, некоторые манипуляции, фокус с монетами — простейшие номера.
— А где была Карла?
— Я не повел Марианну к себе. — Зено, казалось, был потрясен самой этой мыслью. — Тут продается один дом. Я выдавал себя за возможного покупателя; снял копию с ключа, а ей сказал, что купил дом, но еще не переехал туда. Все это ей показалось забавным: стол, накрытый в пустой комнате, свечи, мои фокусы.
— И тебе это нравилось.
— Да, мне это нравилось.
— И ты убил ее. Убил Марианну.
Наступило долгое молчание.
Потом Зено с трудом произнес:
— Да, я это сделал.
* * *
Они вместе отправились к Эллвуду, прихватив с собой фотокопию текста последнего сеанса, который проводил доктор Харрис с Пайпером. Эллвуд прочел ее, потом перечел все, начиная с первой страницы.
Зено расположился рядом с окном и отвернулся. На вопрос Кэри, где находится ванная, Эллвуд, не отрываясь от текста, показал рукой в сторону спальни.
В комнате воцарилась тишина. Недолгое время за стеной раздавалось жужжание какого-то механизма, но потом все стихло. Эллвуд перевернул страницу.
Девушка лежала на кровати ничком, сонная, из-под простыни выглядывало плечо, бок и бедро. Когда Кэри прикрыл дверь, девушка вскрикнула — хрипло, негромко, рука заметалась по подушке, будто птица, попавшая в силки. Комната с приспущенными на окнах занавесками была погружена в полумрак; на лице девушки остались следы косметики.
Кэри стоял похожий на тень, вспоминая лоснящихся рыб, попадавшихся на крючок.
Дуновением ветерка штору приподняло, и девушка перевернулась на спину, закинув руки за голову, слегка раздвинув ноги, словно ее держали на мушке. Кэри увидел полоску черных волос между бедер и приоткрытые нежно-розовые губы — влажные, немного загнутые и соленые, как моллюск.
Опять легкий вскрик — она никак не могла избавиться от кошмара.
Кэри подошел ближе, замер, снова шагнул, оказавшись от нее на расстоянии вытянутой руки. Небольшая грудь, узкие бедра; слишком тонкие руки, зато ноги — что надо, длинные и стройные.
Он наклонился, чтобы получше ее рассмотреть. Подышав на сосок и дождавшись, пока он набухнет, Кэри дотронулся до него кончиком языка.
Она обернулась и ударила его локтем в лицо. Кэри отпрянул и поспешил в ванную, а когда снова появился в комнате, девушка перевернулась набок, задрав кверху колени и зарывшись в подушку. Дуга, образованная ее ребрами, медленно вздымалась. Кэри стоял посреди комнаты до тех, пока не убедился, что они дышат в унисон, потом ушел.
Немного погодя, после того, как он закрыл дверь, девушка дернулась во сне и тут же проснулась. Она резко вскинула голову и стала озираться по сторонам, в широко открытых глазах появилась тревога, будто кошмар все еще преследовал ее.
* * *
Перечитывая второй раз, Эллвуд уже приближался к последней странице и вдруг процитировал: — «Мне нравится этот клоун». — Зено сделал вид, будто не слышит. — «Мне нравится этот клоун». Что ты думаешь на сей счет?
— Что думаю? — откликнулся Зено. — Ты хочешь, чтобы я думал? — Мысли его заняты были совсем другим. Он оставил для Паскью записку там же, где обычно, но ответа не получил. Разговор с Кэри заставил его вспомнить о Марианне. И следом о Паскью и Софи Ланнер. Его одолела тревога. У Карлы почему-то изменились намерения: «Возможно, нам действительно надо уехать. Стоит ли здесь оставаться?» А ведь совсем недавно она уговаривала его не уезжать. Но теперь ее нетерпение побуждало его закончить все как можно быстрее.
— Насколько близко ты сможешь подобраться к нему? — Эллвуд с задумчивым видом оторвался от текста и заговорил, делая паузы.
— Настолько, насколько тебе это нужно.
— Хорошо, — сказал Эллвуд. И еле слышно добавил:
— Мне нравится этот клоун.
* * *
— Что он имеет в виду, черт возьми? Враги, притворяющиеся друзьями, одного от другого не отличишь, неизвестно, кто есть кто. Что он имеет в виду, черт возьми?!
Зено вышел, а Эллвуд сидел в кресле, вчитываясь в текст, прямо перед Кэри.
— Быть может, это означает именно то, что, по-твоему, и должно означать, — ответил Кэри.
— Ты читал это?
— Да.
— И что скажешь?
— Что он сумасшедший. Параноик, шизоид — тот, кем его считают.
Эллвуд швырнул записи на пол.
— Дело продвигается недостаточно быстро.
Кэри вдруг понял, что за гневом Эллвуда что-то кроется, и спросил:
— Ты попал в передрягу, Эллвуд? — затем посмотрел на синяк на его лице и отвел глаза. — Они ищут двойного агента; был ли им Пайпер? И кто ты в этой игре: браконьер или лесник?
— Не беспокойся. — Эллвуд покачал головой. — Главное зло для меня — кретин по имени Хилари Тодд. Разведовательную работу он рассматривает как процесс чисто созерцательный. С таким засранцем я могу справиться. Рано или поздно я все равно узнаю, кто на самом деле этот старик, живущий на холме. Тогда все мы наконец сможем расслабиться и заняться дележом того, что осталось от мира и его ресурсов.
Кэри отнес стакан к креслу, в котором незадолго до того сидел Зено.
— Он убил Марианну Новак. — Эллвуд пристально посмотрел на Кэри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42