— Это в наши дни автоматизировали всю отрасль, а когда работал дядя, горный инженер должен был быть тверд как скала, должен был знать в совершенстве профессии механика, электрика, инспектора, металлурга, геолога, юриста, должен был уметь находить компромисс между скаредными управляющими и тупыми работягами. Только такие широкопрофильные и смелые инженеры могли тогда работать на шахте. И как раз таковым был Джошуа Хейз Брюстер.
Доннер внимательно слушал, вертя в руках бокал с виски.
— После окончания школы в Мейне, — продолжал Янг, мой дядя работал на шахтах Канады, Австралии, России. В f908 году он возвратился в Рокиз и был назначен управляющим «Сор Рок» и «Буффало», это были две шахты в Лидвилле, они принадлежали группе французских банкиров, которые ни разу не побывали в Колорадо, а слали распоряжения сюда из своего Парижа.
— Французы владели шахтами на территории Соединенных Штатов?
— Именно так. Они наводнили капиталами весь западный мир, эти французы. Чем только они не занимались! Тут вам и добыча золота, и разведение скота, и торговля недвижимостью… Назовите любую отрасль промышленности — и можете быть уверены, что туда вложены французские капиталы.
— Как вы думаете, что заставило Брюстера после долгого перерыва открыть шахту «Литтл Энджел»?
— Это, скажу я вам, загадочная история. Шахта гроша ломаного не стоила. Например, неподалеку от «Литтл Энджел», за триста ярдов, находилась шахта «Алабама Барроу», которая приносила до двух миллионов чистого дохода, пока грунтовые воды ее не уничтожили. До двух миллионов, заметьте! «Литтл Энджел» не имела и приблизительно такой выработки. Она была вообще зрящным предприятием. — Янг отхлебнул из бокала и посмотрел на свою выпивку, как будто на ее поверхности разворачивались, как на экране, события тех далеких лет. — Когда мой дядя впервые заявил, что собирается открыть «Литтл Энджел», все, кто был в курсе, удивились не на шутку. Да, господин Доннер. Джошуа Хейз Брюстер слыл редкостным аккуратистом, уж если он что-то предпринимал, каждый его шаг был тщательно просчитан — до вероятной прибыли включительно. Он позволял себе играть с судьбой только в случае, когда у него на руках оказывались сплошь козыри. Для него было немыслимо публично обнародовать такой необдуманный проект. Все расценили это как поступок сумасшедшего.
— Может, ему было известно что-то такое, чего не знали другие?
Янг отрицательно покачал головой.
— Я сам был геологом, отработал более шестидесяти лет кряду, господин Доннер, и кое-чему научился. Много позже, когда появилась возможность, я спускался в «Литтл Энджел», доходил до уровня затопления. Я хорошо изучил и соседнюю шахту — «Алабама Барроу» и могу сказать с большой долей уверенности: ни теперь, ни тогда никакой серебряной жилы там не было.
Официантка поставила перед ними сэндвичи «Монте-Кристо», ловко убрала со стола грязные тарелки.
— Не хотите ли вы сказать, что ваш дядя и вправду сошел с ума?
— Подобное приходило мне в голову, не скрою. Тем более, что в те годы симптоматику психических заболеваний не умели идентифицировать.
— Это же можно сказать о диагностировании возможных нервных срывов.
Янг согласно кивнул, примерился и откусил огромный кусок сэндвича, запив его изрядным глотком мартини.
— Как вам «Монте-Кристо», господин Доннер?
— Спасибо, — Доннер прожевал, проглотил и повторил: — Все очень вкусно, благодарю.
— Мне тоже нравится. Хотите совет? Не старайтесь быть чрезмерно вежливым. У вас хорошая улыбка. Когда вы улыбаетесь, также хочется улыбаться, на вас глядя.
— Спасибо, — серьезно сказал Доннер.
— Чтобы сделать настоящий «Монте-Кристо», нужно добавить чуточку варенья. Тогда получается еще вкуснее, верьте на слово. Да, так вот, относительно моего дяди. Он был очень опытным и, я бы сказал, талантливым инженером, из тех, кто сто раз отмерит, прежде чем отрезать. У меня остались его дневники, записные книжки, книги с его пометками на полях. Там чего только нет. Скажем, его профессиональный анализ шахт «Сор Рок» и «Буффало» занимает, если не ошибаюсь, пятьсот двадцать семь страниц убористого текста, причем эта пространная записка снабжена чертежами, рисунками, диаграммами. Но вот на что я обратил внимание. Он ведь много лет проработал в этих краях, интересовался положением на большинстве шахт. В одном из дневников я даже нашел его рукой сделанный заголовок: «Литтл Энджел». То есть он собирался написать и об этой, сделавшейся для него роковой, шахте, но почему-то не написал ни слова. Так и осталось: заголовок — а дальше чистые листы.
— Может, в другом месте где-нибудь? В письмах, скажем?
Янг пожал плечами, задумался, затем отрицательно покачал головой.
— Я думаю, что на этой шахте не было ничего, что могло бы дядю заинтересовать. А может, и наоборот. Может, он повел своих восемь шахтеров, чтобы более не возвращаться на поверхность.
— То есть как это?
— Звучит странновато, согласен. Но мне иногда приходила в голову мысль, что все случившееся могло быть этаким, знаете, массовым самоубийством. По собственной инициативе наводя справки об аварии, я отметил одну закономерность. Все девять человек были холостяками или же вдовцами. Большинство из них были, как принято говорить, перекати поле. Всю жизнь — с места на место, с одной шахты — на другую. Надоест в одном месте, или с начальством конфликт выйдет, или еще что, они раз — и уходят. А когда такие люди становились слишком старыми, чтобы работать на шахте, у них не хватало денег на самую скромную жизнь.
— Но ведь у Джесона Хобарта была жена?
— Как? Простите, как вы сказали? — в глазах Янга было удивление. — Я не обнаружил никаких свидетельств, чтобы у кого-то из них была жена.
— Верьте мне на слово.
— Боже праведный! Если бы мой дядя знал это, он никогда бы не нанял Хобарта.
— Почему?
— Неужели вы не понимаете? Он брал только тех парней, о которых в случае исчезновения никто не будет выспрашивать.
— Не вполне разделяю ваш цинизм, господин Янг, — грубовато сказал Доннер.
— Видите ли, так называемое новое открытие работ на шахте «Литтл Энджел» было всего лишь декорацией, инсценировкой. Я более чем убежден, что дядя сошел с ума. Причем никто никогда не узнает, что послужило причиной. Незадолго до своей гибели он настолько изменился, словно в его тело поместили другую душу.
— Новая ипостась?
— Да, что-то вроде этого. Изменились его душевные качества, да все изменилось… Он друзей очень любил, был чутким, компанейским — и все, как корова языком… Когда я был моложе, я разговаривал с людьми, которые помнили его. Все они сходились на одном: Джошуа Хейз Брюстер, какого они все знали и любили, умер за много месяцев до аварии на «Литтл Энджел».
— А каким образом это связано с инсценировкой, как вы выразились?
— Сошел он с ума или не сошел, я не буду об этом. Но дядя оставался знающим, опытным инженером. И уж кто-кто, а он прекрасно знал, что в «Литтл Энджел» никаких миллионов он не получит. И я даже примерно не представляю, за каким чертом он полез туда. Одно вам скажу. Когда воду откачали, никаких костей, никаких останков не обнаружили.
— Вы хотите сказать, что те девять человек… —
Доннер посмотрел на бокал своего «Манхэттена», затем быстро перевел взгляд на собеседника, — исчезли?
— А никто, между прочим, не видел, как они входили туда. — Янг улыбнулся. — Они должны были там быть, и все думали, что они именно там, затем шахту залило водой, после чего никто у нас не слышал о ком-либо из тех девяти парней. И вот именно поэтому считается, что все они погибли в «Литтл Энджел».
— Интересно получается…
— О, я еще не то знаю!
— Я весь внимание.
— Итак, первое. Я измерял нижний уровень той шахты. Он расположен значительно выше чем уровень затопившей шахту воды. Я все это выяснил потом. Кроме того, там были не подземные воды, а те, что просачивались с поверхности и собрались где-то выше горловины шахты. И какой бы там ни произошел взрыв динамита, шахтеров не должно было затопить, поскольку речь идет совсем о других водах, понимаете?
— Второе. После того, как воду откачали, в стволе шахты нашли инструменты. Якобы те, с которыми отправились в забой дядя и восемь других. Но почему-то никто не заметил, что все найденные инструменты — старые и негодные. А те люди, господин Доннер, были профессионалами, знали толк в инструментах и с подобным гнильем в шахты бы ни за что не отправились.
Третье. Хотя мой дядя всем в городе сказал, что реанимирует закрытую шахту, он почему-то не поставил в известность Эрнста Блезера, которому закрытая шахта принадлежала. Для такого деликатного человека, как мой дядя, залезть без разрешения владельца в «Литтл Энджел», равносильно тому, как мне, извините, залезть вам в карман.
Четвертое. Только на следующий после взрыва на шахте день некто Билл Магоуни, он в то время был мастером на шахтах, нашел у себя под дверью записку следующего содержания: «На помощь! Скорее. Шахта „Литтл Энджел“!» Вам не кажется, что в самом этом способе передачи информации об аварии есть что-то ненатуральное? Подсунуть, да еще под дверь… Записка, разумеется, без подписи.
Пятое. Шериф Сентрал-Сити, как выяснилось, получил от моего дяди список шахтеров, отправлявшихся реанимировать шахту. На тот случай, если произойдет что-то непредвиденное. Мягко сказать, со стороны дяди деликатная предосторожность. Такое чувство, что дядя Джошуа больше всего беспокоился, как бы после аварии не остались неопознанные тела.
Доннер отставил от себя тарелку и глотнул воды из стакана.
— То, что вы рассказываете, господин Янг, все это очень любопытно, только, уж извините, несколько бездоказательно.
— Может быть. А вот теперь — главное. Шестое. Через несколько месяцев после той трагедии мои родители поехали в Европу. И вот, прошу внимания, в Англии, точнее, в Саутгемптоне они вдруг увидели дядю Джошуа. Он стоял на пароме. Мать часто потом рассказывала, как она подошла к нему и говорит: «Джошуа, ты ли это?». Он бороду отпустил, глаза блестят, но узнать-то можно. Так вот, он при этих ее словах смертельно побледнел и говорит: «Забудь, пожалуйста, обо мне». Сказал, повернулся и убежал. Отец пытался догнать его, но там кругом было столько людей.
— Обознались, может?
— Чтобы сестра не узнала родного своего брата?! — Янг саркастически улыбнулся. — Перестаньте, господин Доннер. Вы, например, узнали бы своего родного брата в толпе?
— Не уверен. Я в семье был единственным ребенком. Чадо, так сказать.
— Жаль. Вы не знаете прелестей большой семьи.
— По крайней мере, мне в детстве не приходилось делить свои игрушки с кем бы то ни было.
Официантка принесла счет, и Доннер положил кредитную карточку на поднос.
— Значит, вы считаете, что трагедия на «Литтл Энджел» чистой воды инсценировка?
— Но это сугубо частное мнение, вы понимаете. — Янг тщательно вытер салфеткой губы. — Доказательств у меня, естественно, никаких, однако считал и продолжаю считать, что за всем этим стояло «Сосьете де Мин дё Лоррен».
— Это кто?
— Французский аналог германской компании Круп-па. То же, что «Митсубиси» для Японии, или «Анаконда» для Соединенных Штатов.
— А чем конкретно занимается это «Сосьете»?
— Финансирование. Они наняли Джошуа Хейза Брюстера управляющим на их собственных разработках. В то время лишь они могли уплатить девятерым специалистам за факт их исчезновения.
— Но зачем? Каковы мотивы?
Янг развел руками.
— Не знаю. — Он подался чуть вперед, глаза его заблестели. — Но могу вам одно сказать наверняка. Какую бы сумму они дяде ни предложили, каким бы образом они его ни уговорили, но дядя Джошуа покинул Америку.
— Покуда не отыщутся трупы, с вами не поспоришь.
— Вы тактичный молодой человек, если разобраться. Спасибо за угощение.
— Помилуйте, не за что. Счет оплатит мое ведомство.
— Спасибо, что не попытались высмеять старика, — мягко пояснил Янг.
Доннер молча кивнул. Хоть тонкий луч, но осветил-таки загадку горы Бедная. А смеяться Доннер и не собирался, да и не над чем тут было смеяться.
Глава 15
Сигрем напоследок улыбнулся симпатичной стюардессе компании «Юнайтед», вышел из самолета и приготовился пройти четверть мили, отделявшей самолет от выхода из Международного аэропорта Лос-Анджелеса. Однако в отличие от Доннера, который воспользовался выходом № 2, Сигрем предпочел выход №1. В офисе «Герца» он взял себе «линкольн», вырулил на бульвар Сенчури и вскоре уже катил по направлению к Сан-Диего, по широкой Сан-Диего-фриуэй. День выдался безоблачный, смог над городом был на удивление легким, как облако, так что можно было при желании даже рассмотреть очертания гор Сьерра-Мадре. Он неспешно держался в правом ряду, не насилуя двигатель и не выжимая более шестидесяти миль в час. Слева один за другим его обгоняли автомобили, водители которых предпочли более высокие скорости, несмотря на то, что разрешенная скорость в Лос-Анджелесе не должна превышать пятидесяти пяти миль. Оставив позади химические резервуары Торранса и нефтяные вышки Лонг-Бич, он въехал в бескрайнюю Апельсиновую Страну с бесконечным потоком туристических фургонов.
Немногим более часа понадобилось Сигрему для того, чтобы добраться до поворота на Лейжер-Уорлд. Тут была сказочная обстановка: сплошные поля для гольфа, бассейны, конюшни, ухоженные парки и газоны. Загорелые обитатели дома престарелых, как заправские спортсмены, гоняли на велосипедах.
Возле центральных ворот пожилой охранник проверил его документы и указал дорогу к 261-"Б", Кол Арагон. На поверку это оказался аккуратный домик с двумя подъездами, расположенный на пологом склоне, фасадом обращенный в сторону парка. Сигрем припарковал свой «линкольн» у обочины, прошел через компактный дворик-патио, где росло множество ярких роз, и позвонил в дверь. Едва ему открыли, как всяческие былые сомнения исчезли сами собой. Аделайн Хобарт была определенно не выжившей из ума старухой.
— Господин Сигрем? — голос ее был свежим и веселым.
— Насколько понимаю, вы миссис Хобарт?
— Прошу вас, проходите. — Сигрем собирался обозначить рукопожатие, но, к удивлению, почувствовал, что рука у миссис Хобарт сухая и сильная. — Семьдесят лет никто меня не называл «миссис Хобарт». Когда вы позвонили по междугородному и сказали, что интересуетесь судьбой Джейка, я, признаюсь, так разволновалась, что даже позабыла принять свой геритол.
Аделайн была дородная, но легкая в движениях. Ее взгляд оставался дружелюбным, а на лице играла неявная улыбка. Внешне она походила на всеми обожаемую бабушку из мыльной оперы.
— Вы так хорошо выглядите, — сказал он.
— Буду считать, что ваш комплимент удачен, — она покровительственно похлопала Сигрема по руке, затем указала на стул возле окна хорошо обставленной комнаты. — Проходите и садитесь. Вы останетесь на ленч, не правда ли?
— Почту за честь, если это вас не затруднит.
— Конечно, нет! Ничего нет затруднительного, тем более, что Берт играет в гольф, а я люблю компанию.
Сигрем встрепенулся.
— Берт, вы сказали?
— Мой муж, Берт.
— Да, но мне казалось…
— Что я вдова Джейка Хобарта? Так я вдова и есть. Хотя в действительности еще шестьдесят два года назад я стала миссис Бертрам Остин.
— А в военном ведомстве об этом знают?
— Разумеется. Но хотя я даже письмо послала в их управление, они в ответ прислали мне какую-то отписку и как ни в чем не бывало продолжают присылать пенсию.
— Даже после того, как вы повторно вышли замуж?
Аделайн пожала плечами.
— Я ведь живой человек, господин Сигрем. Да и зачем спорить с правительством? Хотят присылать деньги, пускай присылают, это их проблемы.
— Все же дополнительный доход, так? Она кивнула.
— И впредь не откажусь. К тому же за смерть Джейка мне перечислили десять тысяч долларов.
Сигрем подался к ней.
— Военное ведомство выплатило вам десять тысяч компенсации?! В 1912 это была, насколько я понимаю, весьма приличная сумма.
— Вы и наполовину не удивлены так, как была поражена я. Да, вы правы, в те годы это было целым состоянием.
— А какое-нибудь объяснение?
— Никакого, — сказала она. — Я и теперь вижу тот чек, там было напечатано: «Вдовья выплата». Передали чек — и все.
— Погодите, погодите… Давайте лучше начнем все с самого начала.
— С момента, когда я встретила Джейка?
Сигрем кивнул.
Она прищурилась, обратив лицо в сторону окна, как будто припоминая какую-то особенную подробность, затем сказала:
— Зима в 1910 выдалась чудовищно суровой. Мне было шестнадцать лет, я жила в Лидвилле, Колорадо. Мой отец собирался проинспектировать там один шахтерский район, чтобы определить, в какие шахты имеет смысл вкладывать больше денег. А тут как раз Рождество, нас в школе распустили на каникулы, и отец взял меня и маму с собой. Едва мы сели в поезд, как налетела снежная буря. Это была, как оказалось, самая страшная буря за полвека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Доннер внимательно слушал, вертя в руках бокал с виски.
— После окончания школы в Мейне, — продолжал Янг, мой дядя работал на шахтах Канады, Австралии, России. В f908 году он возвратился в Рокиз и был назначен управляющим «Сор Рок» и «Буффало», это были две шахты в Лидвилле, они принадлежали группе французских банкиров, которые ни разу не побывали в Колорадо, а слали распоряжения сюда из своего Парижа.
— Французы владели шахтами на территории Соединенных Штатов?
— Именно так. Они наводнили капиталами весь западный мир, эти французы. Чем только они не занимались! Тут вам и добыча золота, и разведение скота, и торговля недвижимостью… Назовите любую отрасль промышленности — и можете быть уверены, что туда вложены французские капиталы.
— Как вы думаете, что заставило Брюстера после долгого перерыва открыть шахту «Литтл Энджел»?
— Это, скажу я вам, загадочная история. Шахта гроша ломаного не стоила. Например, неподалеку от «Литтл Энджел», за триста ярдов, находилась шахта «Алабама Барроу», которая приносила до двух миллионов чистого дохода, пока грунтовые воды ее не уничтожили. До двух миллионов, заметьте! «Литтл Энджел» не имела и приблизительно такой выработки. Она была вообще зрящным предприятием. — Янг отхлебнул из бокала и посмотрел на свою выпивку, как будто на ее поверхности разворачивались, как на экране, события тех далеких лет. — Когда мой дядя впервые заявил, что собирается открыть «Литтл Энджел», все, кто был в курсе, удивились не на шутку. Да, господин Доннер. Джошуа Хейз Брюстер слыл редкостным аккуратистом, уж если он что-то предпринимал, каждый его шаг был тщательно просчитан — до вероятной прибыли включительно. Он позволял себе играть с судьбой только в случае, когда у него на руках оказывались сплошь козыри. Для него было немыслимо публично обнародовать такой необдуманный проект. Все расценили это как поступок сумасшедшего.
— Может, ему было известно что-то такое, чего не знали другие?
Янг отрицательно покачал головой.
— Я сам был геологом, отработал более шестидесяти лет кряду, господин Доннер, и кое-чему научился. Много позже, когда появилась возможность, я спускался в «Литтл Энджел», доходил до уровня затопления. Я хорошо изучил и соседнюю шахту — «Алабама Барроу» и могу сказать с большой долей уверенности: ни теперь, ни тогда никакой серебряной жилы там не было.
Официантка поставила перед ними сэндвичи «Монте-Кристо», ловко убрала со стола грязные тарелки.
— Не хотите ли вы сказать, что ваш дядя и вправду сошел с ума?
— Подобное приходило мне в голову, не скрою. Тем более, что в те годы симптоматику психических заболеваний не умели идентифицировать.
— Это же можно сказать о диагностировании возможных нервных срывов.
Янг согласно кивнул, примерился и откусил огромный кусок сэндвича, запив его изрядным глотком мартини.
— Как вам «Монте-Кристо», господин Доннер?
— Спасибо, — Доннер прожевал, проглотил и повторил: — Все очень вкусно, благодарю.
— Мне тоже нравится. Хотите совет? Не старайтесь быть чрезмерно вежливым. У вас хорошая улыбка. Когда вы улыбаетесь, также хочется улыбаться, на вас глядя.
— Спасибо, — серьезно сказал Доннер.
— Чтобы сделать настоящий «Монте-Кристо», нужно добавить чуточку варенья. Тогда получается еще вкуснее, верьте на слово. Да, так вот, относительно моего дяди. Он был очень опытным и, я бы сказал, талантливым инженером, из тех, кто сто раз отмерит, прежде чем отрезать. У меня остались его дневники, записные книжки, книги с его пометками на полях. Там чего только нет. Скажем, его профессиональный анализ шахт «Сор Рок» и «Буффало» занимает, если не ошибаюсь, пятьсот двадцать семь страниц убористого текста, причем эта пространная записка снабжена чертежами, рисунками, диаграммами. Но вот на что я обратил внимание. Он ведь много лет проработал в этих краях, интересовался положением на большинстве шахт. В одном из дневников я даже нашел его рукой сделанный заголовок: «Литтл Энджел». То есть он собирался написать и об этой, сделавшейся для него роковой, шахте, но почему-то не написал ни слова. Так и осталось: заголовок — а дальше чистые листы.
— Может, в другом месте где-нибудь? В письмах, скажем?
Янг пожал плечами, задумался, затем отрицательно покачал головой.
— Я думаю, что на этой шахте не было ничего, что могло бы дядю заинтересовать. А может, и наоборот. Может, он повел своих восемь шахтеров, чтобы более не возвращаться на поверхность.
— То есть как это?
— Звучит странновато, согласен. Но мне иногда приходила в голову мысль, что все случившееся могло быть этаким, знаете, массовым самоубийством. По собственной инициативе наводя справки об аварии, я отметил одну закономерность. Все девять человек были холостяками или же вдовцами. Большинство из них были, как принято говорить, перекати поле. Всю жизнь — с места на место, с одной шахты — на другую. Надоест в одном месте, или с начальством конфликт выйдет, или еще что, они раз — и уходят. А когда такие люди становились слишком старыми, чтобы работать на шахте, у них не хватало денег на самую скромную жизнь.
— Но ведь у Джесона Хобарта была жена?
— Как? Простите, как вы сказали? — в глазах Янга было удивление. — Я не обнаружил никаких свидетельств, чтобы у кого-то из них была жена.
— Верьте мне на слово.
— Боже праведный! Если бы мой дядя знал это, он никогда бы не нанял Хобарта.
— Почему?
— Неужели вы не понимаете? Он брал только тех парней, о которых в случае исчезновения никто не будет выспрашивать.
— Не вполне разделяю ваш цинизм, господин Янг, — грубовато сказал Доннер.
— Видите ли, так называемое новое открытие работ на шахте «Литтл Энджел» было всего лишь декорацией, инсценировкой. Я более чем убежден, что дядя сошел с ума. Причем никто никогда не узнает, что послужило причиной. Незадолго до своей гибели он настолько изменился, словно в его тело поместили другую душу.
— Новая ипостась?
— Да, что-то вроде этого. Изменились его душевные качества, да все изменилось… Он друзей очень любил, был чутким, компанейским — и все, как корова языком… Когда я был моложе, я разговаривал с людьми, которые помнили его. Все они сходились на одном: Джошуа Хейз Брюстер, какого они все знали и любили, умер за много месяцев до аварии на «Литтл Энджел».
— А каким образом это связано с инсценировкой, как вы выразились?
— Сошел он с ума или не сошел, я не буду об этом. Но дядя оставался знающим, опытным инженером. И уж кто-кто, а он прекрасно знал, что в «Литтл Энджел» никаких миллионов он не получит. И я даже примерно не представляю, за каким чертом он полез туда. Одно вам скажу. Когда воду откачали, никаких костей, никаких останков не обнаружили.
— Вы хотите сказать, что те девять человек… —
Доннер посмотрел на бокал своего «Манхэттена», затем быстро перевел взгляд на собеседника, — исчезли?
— А никто, между прочим, не видел, как они входили туда. — Янг улыбнулся. — Они должны были там быть, и все думали, что они именно там, затем шахту залило водой, после чего никто у нас не слышал о ком-либо из тех девяти парней. И вот именно поэтому считается, что все они погибли в «Литтл Энджел».
— Интересно получается…
— О, я еще не то знаю!
— Я весь внимание.
— Итак, первое. Я измерял нижний уровень той шахты. Он расположен значительно выше чем уровень затопившей шахту воды. Я все это выяснил потом. Кроме того, там были не подземные воды, а те, что просачивались с поверхности и собрались где-то выше горловины шахты. И какой бы там ни произошел взрыв динамита, шахтеров не должно было затопить, поскольку речь идет совсем о других водах, понимаете?
— Второе. После того, как воду откачали, в стволе шахты нашли инструменты. Якобы те, с которыми отправились в забой дядя и восемь других. Но почему-то никто не заметил, что все найденные инструменты — старые и негодные. А те люди, господин Доннер, были профессионалами, знали толк в инструментах и с подобным гнильем в шахты бы ни за что не отправились.
Третье. Хотя мой дядя всем в городе сказал, что реанимирует закрытую шахту, он почему-то не поставил в известность Эрнста Блезера, которому закрытая шахта принадлежала. Для такого деликатного человека, как мой дядя, залезть без разрешения владельца в «Литтл Энджел», равносильно тому, как мне, извините, залезть вам в карман.
Четвертое. Только на следующий после взрыва на шахте день некто Билл Магоуни, он в то время был мастером на шахтах, нашел у себя под дверью записку следующего содержания: «На помощь! Скорее. Шахта „Литтл Энджел“!» Вам не кажется, что в самом этом способе передачи информации об аварии есть что-то ненатуральное? Подсунуть, да еще под дверь… Записка, разумеется, без подписи.
Пятое. Шериф Сентрал-Сити, как выяснилось, получил от моего дяди список шахтеров, отправлявшихся реанимировать шахту. На тот случай, если произойдет что-то непредвиденное. Мягко сказать, со стороны дяди деликатная предосторожность. Такое чувство, что дядя Джошуа больше всего беспокоился, как бы после аварии не остались неопознанные тела.
Доннер отставил от себя тарелку и глотнул воды из стакана.
— То, что вы рассказываете, господин Янг, все это очень любопытно, только, уж извините, несколько бездоказательно.
— Может быть. А вот теперь — главное. Шестое. Через несколько месяцев после той трагедии мои родители поехали в Европу. И вот, прошу внимания, в Англии, точнее, в Саутгемптоне они вдруг увидели дядю Джошуа. Он стоял на пароме. Мать часто потом рассказывала, как она подошла к нему и говорит: «Джошуа, ты ли это?». Он бороду отпустил, глаза блестят, но узнать-то можно. Так вот, он при этих ее словах смертельно побледнел и говорит: «Забудь, пожалуйста, обо мне». Сказал, повернулся и убежал. Отец пытался догнать его, но там кругом было столько людей.
— Обознались, может?
— Чтобы сестра не узнала родного своего брата?! — Янг саркастически улыбнулся. — Перестаньте, господин Доннер. Вы, например, узнали бы своего родного брата в толпе?
— Не уверен. Я в семье был единственным ребенком. Чадо, так сказать.
— Жаль. Вы не знаете прелестей большой семьи.
— По крайней мере, мне в детстве не приходилось делить свои игрушки с кем бы то ни было.
Официантка принесла счет, и Доннер положил кредитную карточку на поднос.
— Значит, вы считаете, что трагедия на «Литтл Энджел» чистой воды инсценировка?
— Но это сугубо частное мнение, вы понимаете. — Янг тщательно вытер салфеткой губы. — Доказательств у меня, естественно, никаких, однако считал и продолжаю считать, что за всем этим стояло «Сосьете де Мин дё Лоррен».
— Это кто?
— Французский аналог германской компании Круп-па. То же, что «Митсубиси» для Японии, или «Анаконда» для Соединенных Штатов.
— А чем конкретно занимается это «Сосьете»?
— Финансирование. Они наняли Джошуа Хейза Брюстера управляющим на их собственных разработках. В то время лишь они могли уплатить девятерым специалистам за факт их исчезновения.
— Но зачем? Каковы мотивы?
Янг развел руками.
— Не знаю. — Он подался чуть вперед, глаза его заблестели. — Но могу вам одно сказать наверняка. Какую бы сумму они дяде ни предложили, каким бы образом они его ни уговорили, но дядя Джошуа покинул Америку.
— Покуда не отыщутся трупы, с вами не поспоришь.
— Вы тактичный молодой человек, если разобраться. Спасибо за угощение.
— Помилуйте, не за что. Счет оплатит мое ведомство.
— Спасибо, что не попытались высмеять старика, — мягко пояснил Янг.
Доннер молча кивнул. Хоть тонкий луч, но осветил-таки загадку горы Бедная. А смеяться Доннер и не собирался, да и не над чем тут было смеяться.
Глава 15
Сигрем напоследок улыбнулся симпатичной стюардессе компании «Юнайтед», вышел из самолета и приготовился пройти четверть мили, отделявшей самолет от выхода из Международного аэропорта Лос-Анджелеса. Однако в отличие от Доннера, который воспользовался выходом № 2, Сигрем предпочел выход №1. В офисе «Герца» он взял себе «линкольн», вырулил на бульвар Сенчури и вскоре уже катил по направлению к Сан-Диего, по широкой Сан-Диего-фриуэй. День выдался безоблачный, смог над городом был на удивление легким, как облако, так что можно было при желании даже рассмотреть очертания гор Сьерра-Мадре. Он неспешно держался в правом ряду, не насилуя двигатель и не выжимая более шестидесяти миль в час. Слева один за другим его обгоняли автомобили, водители которых предпочли более высокие скорости, несмотря на то, что разрешенная скорость в Лос-Анджелесе не должна превышать пятидесяти пяти миль. Оставив позади химические резервуары Торранса и нефтяные вышки Лонг-Бич, он въехал в бескрайнюю Апельсиновую Страну с бесконечным потоком туристических фургонов.
Немногим более часа понадобилось Сигрему для того, чтобы добраться до поворота на Лейжер-Уорлд. Тут была сказочная обстановка: сплошные поля для гольфа, бассейны, конюшни, ухоженные парки и газоны. Загорелые обитатели дома престарелых, как заправские спортсмены, гоняли на велосипедах.
Возле центральных ворот пожилой охранник проверил его документы и указал дорогу к 261-"Б", Кол Арагон. На поверку это оказался аккуратный домик с двумя подъездами, расположенный на пологом склоне, фасадом обращенный в сторону парка. Сигрем припарковал свой «линкольн» у обочины, прошел через компактный дворик-патио, где росло множество ярких роз, и позвонил в дверь. Едва ему открыли, как всяческие былые сомнения исчезли сами собой. Аделайн Хобарт была определенно не выжившей из ума старухой.
— Господин Сигрем? — голос ее был свежим и веселым.
— Насколько понимаю, вы миссис Хобарт?
— Прошу вас, проходите. — Сигрем собирался обозначить рукопожатие, но, к удивлению, почувствовал, что рука у миссис Хобарт сухая и сильная. — Семьдесят лет никто меня не называл «миссис Хобарт». Когда вы позвонили по междугородному и сказали, что интересуетесь судьбой Джейка, я, признаюсь, так разволновалась, что даже позабыла принять свой геритол.
Аделайн была дородная, но легкая в движениях. Ее взгляд оставался дружелюбным, а на лице играла неявная улыбка. Внешне она походила на всеми обожаемую бабушку из мыльной оперы.
— Вы так хорошо выглядите, — сказал он.
— Буду считать, что ваш комплимент удачен, — она покровительственно похлопала Сигрема по руке, затем указала на стул возле окна хорошо обставленной комнаты. — Проходите и садитесь. Вы останетесь на ленч, не правда ли?
— Почту за честь, если это вас не затруднит.
— Конечно, нет! Ничего нет затруднительного, тем более, что Берт играет в гольф, а я люблю компанию.
Сигрем встрепенулся.
— Берт, вы сказали?
— Мой муж, Берт.
— Да, но мне казалось…
— Что я вдова Джейка Хобарта? Так я вдова и есть. Хотя в действительности еще шестьдесят два года назад я стала миссис Бертрам Остин.
— А в военном ведомстве об этом знают?
— Разумеется. Но хотя я даже письмо послала в их управление, они в ответ прислали мне какую-то отписку и как ни в чем не бывало продолжают присылать пенсию.
— Даже после того, как вы повторно вышли замуж?
Аделайн пожала плечами.
— Я ведь живой человек, господин Сигрем. Да и зачем спорить с правительством? Хотят присылать деньги, пускай присылают, это их проблемы.
— Все же дополнительный доход, так? Она кивнула.
— И впредь не откажусь. К тому же за смерть Джейка мне перечислили десять тысяч долларов.
Сигрем подался к ней.
— Военное ведомство выплатило вам десять тысяч компенсации?! В 1912 это была, насколько я понимаю, весьма приличная сумма.
— Вы и наполовину не удивлены так, как была поражена я. Да, вы правы, в те годы это было целым состоянием.
— А какое-нибудь объяснение?
— Никакого, — сказала она. — Я и теперь вижу тот чек, там было напечатано: «Вдовья выплата». Передали чек — и все.
— Погодите, погодите… Давайте лучше начнем все с самого начала.
— С момента, когда я встретила Джейка?
Сигрем кивнул.
Она прищурилась, обратив лицо в сторону окна, как будто припоминая какую-то особенную подробность, затем сказала:
— Зима в 1910 выдалась чудовищно суровой. Мне было шестнадцать лет, я жила в Лидвилле, Колорадо. Мой отец собирался проинспектировать там один шахтерский район, чтобы определить, в какие шахты имеет смысл вкладывать больше денег. А тут как раз Рождество, нас в школе распустили на каникулы, и отец взял меня и маму с собой. Едва мы сели в поезд, как налетела снежная буря. Это была, как оказалось, самая страшная буря за полвека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50