У нас есть некоторый опыт в обнаружении агентов.
— И кто же эти двое, по-вашему? — грозно спросил Сэндекер.
Николсон беспомощно развел руками.
— Прошу меня простить, адмирал, но я вам рассказал все, что считал возможным рассказать. Могу лишь добавить, что, согласно агентурным сообщениям, эти двое агентов проходят под кодовыми именами «Серебряный» и «Золотой». Пока, однако же, их настоящие имена остаются для нас неизвестными.
Взгляд Сэндекера сделался жестким.
— А что, если мои люди обнаружат этих агентов?
— По крайней мере, я надеюсь хотя бы на некоторое с вашей стороны сотрудничество. Если ваши сотрудники обнаружат, вычислят, короче говоря, если они узнают русских агентов, мне бы очень хотелось, чтобы до поры до времени они держали язык за зубами.
— Но ведь может так случиться, что те двое застопорят всю операцию по спасению «Титаника»?
— Скажу лишь, что мы искренне надеемся на сравнительно мирные намерения русских. Иначе говоря, я не думаю, что в задачу агентов входит уничтожение как принципиальный элемент деятельности.
— Сумасшествие, прямо-таки чистейшей воды сумасшествие, вот что я скажу, — пробормотал Сэндекер. — Вы-то хоть понимаете, чего хотите от меня?
— Несколько месяцев назад Президент задал мне тот же самый вопрос. Я ответил ему, и могу в точности так же ответить вам. Нет, я не понимаю. Я в курсе того, что ваши усилия преследуют не только поднятие «Титаника» со дна океана, но и что-то еще, о чем, однако, Президент не посчитал возможным рассказать мне.
Сэндекер плотно сжал губы.
— Ну, ладно, а если я соглашусь на ваше предложение, что тогда? Что я получу от вас?
— Тогда я буду вам сообщать обо всех новостях касающихся этого дела. А как только наступит подходящая минута, я дам знак, и вы сможете препроводить обоих этих агентов в каталажку.
Некоторое время адмирал сидел молча, не двигаясь и даже не изменяя выражения лица. Когда же наконец он заговорил, Николсон обратил внимание на чрезвычайную суровость тона:
— О’кей, Николсон, будь по-вашему. Но сразу хочу вам сказать, молитесь изо всех сил, чтобы больше ничего не произошло с моими людьми. Не дай Бог, случится какая авария, или тем более — убьют еще кого-нибудь… Тогда последствия для вас окажутся чудовищными. Вы даже представить себе не можете, что тогда произойдет, Николсон, даже отдаленно представить…
Глава 43
Пиджак весьма существенно пострадал от весеннего дождя: ткань промокла, на брюках появились отвратительные пузыри. Словом, Мел Доннер переступил порог дома Мари Шелдон не в самом своем презентабельном виде.
— Ничего страшного, — сказал он. — Это будет уроком. А то все никак не могу привыкнуть класть в машину зонт. Вот и поплатился. Впредь наука… — Вытащив из кармана носовой платок, Доннер попытался стряхнуть с ткани крупные капли.
Мари закрыла входную дверь и с видимым любопытством посмотрела на него:
— Скажите, пожалуйста… Все флаги в гости, так это называется.
— Пардон?
— У вас вид, между нами говоря, еще тот! — голос при этом был у Мари кокетливый, а слова прозвучали, как некий сложный музыкальный проигрыш. — В такой одежде выходить на люди, ей-богу, не стоит. Вам нужно обсохнуть и привести себя в порядок. А имела я в виду лишь то, что само, кажется, небо привело вас в мой скромный дом. Доннер на мгновение сощурился — но, впрочем, это длилось буквально мгновение. Затем он открыто улыбнулся:
— Прошу прощения, меня зовут Мел Доннер, я старинный приятель вашей подруги Даны. Могу ли я видеть ее?
— Я так сразу и подумала, что если незнакомый мужчина стучится в дверь моего дома — то это уж наверняка не ко мне. — Она приятно улыбнулась. — Меня зовут Мари Шелдон. Пожалуйста, присаживайтесь, располагайтесь поудобнее, а я тем временем поставлю кофе и позову Дану.
— Спасибо. Кофе очень кстати.
Мари направилась на кухню. Доннер оценивающе посмотрел ей вслед. Ноги хозяйки были голые, тем и хороши, бедра под короткой, теннисного образца, белой юбкой завлекательно покачивались из стороны в сторону в такт шагам владелицы.
Вернулась Мари с чашкой кофе.
— Прошу вас… По выходным Дана делается неженкой и лентяйкой, знаете. Часов до десяти не поднимается с постели. Я схожу и потороплю, с вашего разрешения.
Чтобы чем-то себя занять, Доннер принялся изучать корешки книг на полке, которая помещалась возле камина. Он часто развлекался подобным образом: разглядывал книги, чтобы понять характер и наклонности владельца дома. Книжная полка может сказать про хозяина гораздо больше, чем принято думать.
На этой полке был представлен обычный женский набор: чуть-чуть поэзии, «Пророк», "Рецепты блюд специалистов «Нью-Йорк Тайме», немного готики, несколько бестселлеров. В данном случае Доннера больше интересовали не сами книги, но их расположение по различным полкам. Любопытным показалось ему также и то, что между «Физикой интерконтинентальных лавальных сдвигов» и «Геологией подводных каньонов» обнаружился толстенький том «Толкование женских сексуальных сновидений» и тоненькая обложка «Истории О». Только Доннер потянулся было к этой последней, как услышал шаги по лестнице. Он обернулся как раз в тот момент, когда Дана входила в комнату.
Приблизившись, она обняла его:
— Мел, я так рада видеть тебя, если бы ты знал…
— Выглядишь ты изумительно, — сказал он. — На удивление просто.
И он не лукавил. Прежнее напряжение оказалось начисто смытым с ее лица. Выглядела Дана более раскованной, улыбка у нее получалась естественной и приятной.
— Как поживает холостяк? — поинтересовалась она. — Как ты заманиваешь бедных, невинных девушек на этой неделе? Небось, представляешься нейрохирургом или астронавтом?
Доннер погладил себя по животу.
— Знаешь, я решил отложить историю про астронавта до тех пор, когда немного похудею. Я скажу по секрету, что, если бы я мог сказать, что занимаюсь подводными работами, это прозвучало бы ничуть не хуже. Нет такой девочки в вашингтонских барах, которая не соблазнилась бы специалистом подводником. Тем более, что вокруг поднятия «Титаника» сейчас такой шум подняли. Обязательно представлюсь подводником, причем в самое же ближайшее время.
— А почему бы не сказать этим девочкам правду? В конце концов, ты один из лучших физиков в Америке, чудак человек. Этим гордиться нужно.
— Гордиться-то нужно, ты права, но получается как-то так, что если говорить правду, никакого кайфа. И потом, женщине, как правило, бывает нужно, чтобы партнер оказался немножечко актером.
Она кивнула в сторону почти допитого кофе:
— Может, еще сварить?
— Нет, спасибо, — он вежливо улыбнулся, а когда улыбка растаяла, лицо Доннера превратилось в этакую официальную маску. — Ты догадываешься, почему я здесь?
— Догадываюсь.
— Меня очень беспокоит Джен.
— Равно как и меня.
— Ты могла бы вернуться…
Дана решительно посмотрела в глаза Мелу.
— Ты никак не хочешь понять — Ему без меня плохо, но как только мы окажемся опять вместе, ему будет еще хуже.
— Ты нужна ему.
Она протестующе замотала головой.
— У него есть любовница, и эту любовницу зовут Работа. Обо мне он вспоминал разве только в минуты фрустрации. Он расстроен — он вспоминает про меня, у него все идет нормально — он меня в упор не видит.
И мне, поверь, прямо-таки осточертело быть на положении громоотвода. Я превратилась в какой-то прибор для снятия его стрессов, которые он наживает на своей работе. Разве это не понятно, Мел? Я для того и удрала от Джена, чтобы он не доконал себя и меня в том числе. — Дана отвернулась, прижала ладони к лицу, а через несколько секунд повернулась к собеседнику, такая же спокойная и уравновешенная, как и прежде. — Для того чтобы наши отношения изменились, не мне нужно бежать к нему, а как раз ему необходимо бросить эту чертову работу, вернуться к преподавательской деятельности, то есть, к тому, что он умеет и что он любит делать. Только лишь тогда может что-то измениться между ним и мной.
— Мне, пожалуй, не следовало бы тебе этого говорить, — сказал Доннер, — но если ничего не произойдет сверхъестественного, что маловероятно, то мы закончим работу над нашим проектом совсем скоро, может быть, уже через месяц. Это, конечно, в случае, если все и дальше пойдет по плану. И тогда Джена уже ничего более не будет удерживать в Вашингтоне. Если захочет, он вполне сможет тогда вернуться к преподаванию.
— А как насчет ваших контактов с правительством?
— Финита. Никаких контактов. Мы с ним подписали контракт лишь на время проведения работ по проекту. Завершится работа, и мы свободны, как ветер. Откланяемся и — привет горячий! Нужно будет вновь возвращаться в университет, туда, откуда мы пришли.
— Но ведь еще неизвестно, захочет ли Джен видеть меня…
— Я его хорошо знаю, — сказал Доннер. — Он из тех, кого называют однолюбами. Он будет тебя ждать… Если, разумеется, у тебя за это время никого не появилось…
Она посмотрела на него с некоторым недоумением.
— А почему у меня должен был кто-то появиться?
— Видишь ли, я случайно оказался в прошлую среду в ресторане Уэбстра.
«Боже ты мой, — подумала Дана. — За все месяцы у меня свиданий было — по пальцам можно пересчитать. И вот — пожалуйста…»
А ведь там и не было ничего. Просто она и Мари, да еще двое парней из НУМА, из научной морской лаборатории, устроили себе небольшой дружеский ужин, было немного флирта и никакого секса.
Она поднялась и посмотрела на Доннера.
— Почему-то ты, равно как и Мари, равно и сам Президент — все вы ожидаете, когда это я образумлюсь и на карачках приползу к Джену. Вы все уверены, что я для него как старая тюремная койка, без которой наш гениальный физик уснуть не может. И ведь за все это время никому из вас даже в голову не пришлю поинтересоваться, как Я себя чувствую. Какие я испытываю чувства, и какие у МЕНЯ огорчения. Так что, идите-ка вы все к чертовой матери. Я взрослая самостоятельная женщина и могу распоряжаться собой так, как считаю нужным. И запомни, что если я все-таки вернусь к нему, то вернусь только тогда, когда сочту необходимым, черт вам побери! А если у меня возникнет желание забраться в постель к кому-нибудь другому. и пойду и заберусь, не спрашивая при этом ваших советов.
С этими словами Дана повернулась и выбежала из комнаты, оставив смущенного и сконфуженного Доннера в одиночестве.
Поднявшись к себе в спальню, Дана бросилась на постель лицом в подушку. Никогда, никогда больше не будет в ее жизни такого человека, как Джен Сигрем. И она обязательно вернется к нему, она не может не вернуться… Дана перестала плакать лишь тогда, когда выплакала все накопившиеся слезы.
Одна стена, сплошь из зеркального стекла, отражала диск-жокея и огромные четыре динамика, подкрепленные всякой иной аппаратурой. На площадке яблоку негде было упасть. На стенах и потолке дискотеки вспыхивали яркие лампы, в лучах которых поднимались густые волны сигаретного дыма. Доннер сидел за столиком в одиночестве, флегматично рассматривая энергичные вихляющиеся под темпераментную музыку пары.
Неожиданно к нему подошла маленькая изящная блондинка, остановилась и спросила:
— Господин из-под дождя, не так ли?
Доннер взглянул на нее, тотчас же вскочил и, одернув пиджак, уточнил:
— Мисс Шелдон, если не ошибаюсь?
— Если не затруднит, то — Мари, — сказала она своим приятным певучим голосом.
— Вы тут одна?
— Хуже. Я с женатыми друзьями. Третье ухо, пятое колесо… Так это называется.
Доннер проследил взглядом за ее неопределенным жестом, однако решительно не смог понять, кого же именно в густой толпе Мари имела в виду. Он отодвинул для нее стул.
— Считайте, что у вас теперь появился кавалер. На счастье в этот момент проходила возле столика официантка, и Мел Доннер сумел не только привлечь ее внимание, но даже смог проорать заказ — пару коктейлей. Повернувшись к своей даме, он увидел на ее лице приятную и явно одобрительную улыбку.
— Знаете, господин Доннер, для физика вы обладаете вполне мужскими ухватками. В вас даже есть что-то от профессионального хвата.
— Черт, а я-то собирался сегодня закосить под шпиона из ЦРУ…
Мари улыбнулась.
— Дана как-то рассказывала мне о ваших, скажем так, эскападах. Как вы пудрите мозги молоденьким вашингтонским девочкам. Впрочем, вам должно быть стыдно, не так ли?
— А вы меньше слушайте и еще меньше верьте тому, что слышите. Поскольку на самом-то деле я очень застенчивый человек, а когда дело доходит до женщин, так просто теряюсь. Кроме того, я интроверт, если это вам что-нибудь говорит…
— В самом деле?
— Честное благородное! — он вовремя успел поднести ей зажигалку. — А могу я узнать, что в этот вечер поделывает наша дорогая Дана?
— А вы непростой человек, господин Доннер! Так я вам все и рассказала…
— Нет, вы, наверное, не совсем поняли. Я просто…
— Вы просто забыли о том, что жизнь Даны вас решительно не должна касаться, вот что вы забыли, мой чудный мистер Доннер. И тем не менее, я вам скажу, что в это самое время наша Дана плывет себе в Северной Атлантике.
— Отдых ей не помешает.
— Вы хотели у меня выведать насчет Даны, вы своего добились. Теперь подумаем о маленьком вознаграждении. Что вы могли бы предложить вашей очаровательной незнакомке? — осведомилась Мари. — Да, вот еще что. Раз уж вы в осведомителях у Джена Сигрема, то когда будете передавать ему, не забудьте упомянуть, что Дана вовсе не отдыхает, а напротив — работает. Ее послали в Северную Атлантику с группой журналистов, которым не терпелось прибыть на то место, где производятся спасательные работы над «Титаником». Наша Дана сейчас исполняет роль кого-то такого, вроде крутого специалиста, помноженного на очаровательную мадам с примесью любимой мамочки… Всем рассказать, на всех угодить — в таком роде.
— Именно это я и хотел от вас узнать.
— Вам достало мужества признаться, и это делает вам честь, — она кокетливо повела глазами. — Ну а теперь, после того, как выполнены ваши шпионские обязанности, почему бы вам, господин Доннер, не заняться мной, а? Не дать мне понять, что хотели бы меня видеть в менее, скажем, шумной обстановке?
Доннер изобразил на лице некоторое удивление.
— Мне казалось, что дамочки вашего сорта всегда носят с собой приготовленную фразу: «Но ведь мы едва знакомы?!» Или я не совсем прав?
Она на секунду задумалась, пожала плечами, взяла Доннера за руку и поднялась из-за стола.
— Пойдем?
— Могу я узнать, куда именно?
— К тебе, — на манер озорной девочки произнесла Мари.
— Ко мне?! — переспросил Доннер, не привыкший к столь быстрому развитию событий.
— Конечно. Мы ведь будем заниматься любовью, разве не так? Потому как если двое взрослых людей серьезно подумывают о браке, каким еще образом они могут определить, что именно подойдет, а что нет? Другого способа не существует.
Глава 44
Питт поудобнее устроился в кресле и принялся рассматривать, как за окном его вагона тянулся скучный Девонский сельский пейзаж. По хайвею в направления Доулиша мчались тяжелые грузовики. Какое-то время ему были видны небольшие траулеры, направлявшиеся на свой ежедневный рыбный промысел. Затем оконное стекло оказалось подернуто влажной пеленой: это был не дождь, а водная пыль, залепившая вагонное стекло, смешав до неразличимости предметы и краски по ту сторону окна. Питт вновь обратился к раскрытому журналу, который лежал на коленях. Послюнявив указательный палец, Питт начал скучающе перелистывать глянцевые страницы, не понимая смысла попадавшихся заголовков.
Если бы еще каких-нибудь два дня тому назад ему сказали, что нужно будет уехать из района проведения спасательной операции, он бы не поверил своим ушам. А если бы ко всему прочему те же самые два дня назад нашелся человек, предложивший съездить в городок Тенемаут, Девоншир, с населением в двенадцать тысяч двести шестьдесят человек, в крошечный курортный живописный городок на юго-восточном побережье Англии, причем, съездить для того, чтобы переговорить с умирающим стариком, — Питт небезосновательно решил бы, что у такого человека явно не все дома. И вот однако ж…
Именно адмирала Джеймса Сэндекера должен был Питт благодарить за эту поездку, или «пилигримаж», как сказал сам Сэндекер, разговаривая с Питтом в вашингтонской штаб-квартире НУМА. Речь шла о том, чтобы съездить к самому последнему из оставшихся в живых члену команды «Титаника».
— Спорить на эту тему считаю бесполезным, — заявил с присущей ему категоричностью адмирал Сэндекер. — Ты едешь в Тенемаут, и на этом целесообразно поставить точку.
— Как-то все это плохо состыкуется, — сказал Питт, нервно дефилируя вдоль свободной диагонали кабинета и при этом чуть покачиваясь, как если бы ноги продолжали по привычке противодействовать качающейся палубе «Каприкорна». — В самый ответственный момент операции вы снимаете меня с корабля и приглашаете на берег, где я узнаю, что у меня, оказывается, на борту находятся два русских агента неустановленной наружности и что у этих агентов, по существу, имеется карт-бланш на убийство любого, кого им вздумается устранить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— И кто же эти двое, по-вашему? — грозно спросил Сэндекер.
Николсон беспомощно развел руками.
— Прошу меня простить, адмирал, но я вам рассказал все, что считал возможным рассказать. Могу лишь добавить, что, согласно агентурным сообщениям, эти двое агентов проходят под кодовыми именами «Серебряный» и «Золотой». Пока, однако же, их настоящие имена остаются для нас неизвестными.
Взгляд Сэндекера сделался жестким.
— А что, если мои люди обнаружат этих агентов?
— По крайней мере, я надеюсь хотя бы на некоторое с вашей стороны сотрудничество. Если ваши сотрудники обнаружат, вычислят, короче говоря, если они узнают русских агентов, мне бы очень хотелось, чтобы до поры до времени они держали язык за зубами.
— Но ведь может так случиться, что те двое застопорят всю операцию по спасению «Титаника»?
— Скажу лишь, что мы искренне надеемся на сравнительно мирные намерения русских. Иначе говоря, я не думаю, что в задачу агентов входит уничтожение как принципиальный элемент деятельности.
— Сумасшествие, прямо-таки чистейшей воды сумасшествие, вот что я скажу, — пробормотал Сэндекер. — Вы-то хоть понимаете, чего хотите от меня?
— Несколько месяцев назад Президент задал мне тот же самый вопрос. Я ответил ему, и могу в точности так же ответить вам. Нет, я не понимаю. Я в курсе того, что ваши усилия преследуют не только поднятие «Титаника» со дна океана, но и что-то еще, о чем, однако, Президент не посчитал возможным рассказать мне.
Сэндекер плотно сжал губы.
— Ну, ладно, а если я соглашусь на ваше предложение, что тогда? Что я получу от вас?
— Тогда я буду вам сообщать обо всех новостях касающихся этого дела. А как только наступит подходящая минута, я дам знак, и вы сможете препроводить обоих этих агентов в каталажку.
Некоторое время адмирал сидел молча, не двигаясь и даже не изменяя выражения лица. Когда же наконец он заговорил, Николсон обратил внимание на чрезвычайную суровость тона:
— О’кей, Николсон, будь по-вашему. Но сразу хочу вам сказать, молитесь изо всех сил, чтобы больше ничего не произошло с моими людьми. Не дай Бог, случится какая авария, или тем более — убьют еще кого-нибудь… Тогда последствия для вас окажутся чудовищными. Вы даже представить себе не можете, что тогда произойдет, Николсон, даже отдаленно представить…
Глава 43
Пиджак весьма существенно пострадал от весеннего дождя: ткань промокла, на брюках появились отвратительные пузыри. Словом, Мел Доннер переступил порог дома Мари Шелдон не в самом своем презентабельном виде.
— Ничего страшного, — сказал он. — Это будет уроком. А то все никак не могу привыкнуть класть в машину зонт. Вот и поплатился. Впредь наука… — Вытащив из кармана носовой платок, Доннер попытался стряхнуть с ткани крупные капли.
Мари закрыла входную дверь и с видимым любопытством посмотрела на него:
— Скажите, пожалуйста… Все флаги в гости, так это называется.
— Пардон?
— У вас вид, между нами говоря, еще тот! — голос при этом был у Мари кокетливый, а слова прозвучали, как некий сложный музыкальный проигрыш. — В такой одежде выходить на люди, ей-богу, не стоит. Вам нужно обсохнуть и привести себя в порядок. А имела я в виду лишь то, что само, кажется, небо привело вас в мой скромный дом. Доннер на мгновение сощурился — но, впрочем, это длилось буквально мгновение. Затем он открыто улыбнулся:
— Прошу прощения, меня зовут Мел Доннер, я старинный приятель вашей подруги Даны. Могу ли я видеть ее?
— Я так сразу и подумала, что если незнакомый мужчина стучится в дверь моего дома — то это уж наверняка не ко мне. — Она приятно улыбнулась. — Меня зовут Мари Шелдон. Пожалуйста, присаживайтесь, располагайтесь поудобнее, а я тем временем поставлю кофе и позову Дану.
— Спасибо. Кофе очень кстати.
Мари направилась на кухню. Доннер оценивающе посмотрел ей вслед. Ноги хозяйки были голые, тем и хороши, бедра под короткой, теннисного образца, белой юбкой завлекательно покачивались из стороны в сторону в такт шагам владелицы.
Вернулась Мари с чашкой кофе.
— Прошу вас… По выходным Дана делается неженкой и лентяйкой, знаете. Часов до десяти не поднимается с постели. Я схожу и потороплю, с вашего разрешения.
Чтобы чем-то себя занять, Доннер принялся изучать корешки книг на полке, которая помещалась возле камина. Он часто развлекался подобным образом: разглядывал книги, чтобы понять характер и наклонности владельца дома. Книжная полка может сказать про хозяина гораздо больше, чем принято думать.
На этой полке был представлен обычный женский набор: чуть-чуть поэзии, «Пророк», "Рецепты блюд специалистов «Нью-Йорк Тайме», немного готики, несколько бестселлеров. В данном случае Доннера больше интересовали не сами книги, но их расположение по различным полкам. Любопытным показалось ему также и то, что между «Физикой интерконтинентальных лавальных сдвигов» и «Геологией подводных каньонов» обнаружился толстенький том «Толкование женских сексуальных сновидений» и тоненькая обложка «Истории О». Только Доннер потянулся было к этой последней, как услышал шаги по лестнице. Он обернулся как раз в тот момент, когда Дана входила в комнату.
Приблизившись, она обняла его:
— Мел, я так рада видеть тебя, если бы ты знал…
— Выглядишь ты изумительно, — сказал он. — На удивление просто.
И он не лукавил. Прежнее напряжение оказалось начисто смытым с ее лица. Выглядела Дана более раскованной, улыбка у нее получалась естественной и приятной.
— Как поживает холостяк? — поинтересовалась она. — Как ты заманиваешь бедных, невинных девушек на этой неделе? Небось, представляешься нейрохирургом или астронавтом?
Доннер погладил себя по животу.
— Знаешь, я решил отложить историю про астронавта до тех пор, когда немного похудею. Я скажу по секрету, что, если бы я мог сказать, что занимаюсь подводными работами, это прозвучало бы ничуть не хуже. Нет такой девочки в вашингтонских барах, которая не соблазнилась бы специалистом подводником. Тем более, что вокруг поднятия «Титаника» сейчас такой шум подняли. Обязательно представлюсь подводником, причем в самое же ближайшее время.
— А почему бы не сказать этим девочкам правду? В конце концов, ты один из лучших физиков в Америке, чудак человек. Этим гордиться нужно.
— Гордиться-то нужно, ты права, но получается как-то так, что если говорить правду, никакого кайфа. И потом, женщине, как правило, бывает нужно, чтобы партнер оказался немножечко актером.
Она кивнула в сторону почти допитого кофе:
— Может, еще сварить?
— Нет, спасибо, — он вежливо улыбнулся, а когда улыбка растаяла, лицо Доннера превратилось в этакую официальную маску. — Ты догадываешься, почему я здесь?
— Догадываюсь.
— Меня очень беспокоит Джен.
— Равно как и меня.
— Ты могла бы вернуться…
Дана решительно посмотрела в глаза Мелу.
— Ты никак не хочешь понять — Ему без меня плохо, но как только мы окажемся опять вместе, ему будет еще хуже.
— Ты нужна ему.
Она протестующе замотала головой.
— У него есть любовница, и эту любовницу зовут Работа. Обо мне он вспоминал разве только в минуты фрустрации. Он расстроен — он вспоминает про меня, у него все идет нормально — он меня в упор не видит.
И мне, поверь, прямо-таки осточертело быть на положении громоотвода. Я превратилась в какой-то прибор для снятия его стрессов, которые он наживает на своей работе. Разве это не понятно, Мел? Я для того и удрала от Джена, чтобы он не доконал себя и меня в том числе. — Дана отвернулась, прижала ладони к лицу, а через несколько секунд повернулась к собеседнику, такая же спокойная и уравновешенная, как и прежде. — Для того чтобы наши отношения изменились, не мне нужно бежать к нему, а как раз ему необходимо бросить эту чертову работу, вернуться к преподавательской деятельности, то есть, к тому, что он умеет и что он любит делать. Только лишь тогда может что-то измениться между ним и мной.
— Мне, пожалуй, не следовало бы тебе этого говорить, — сказал Доннер, — но если ничего не произойдет сверхъестественного, что маловероятно, то мы закончим работу над нашим проектом совсем скоро, может быть, уже через месяц. Это, конечно, в случае, если все и дальше пойдет по плану. И тогда Джена уже ничего более не будет удерживать в Вашингтоне. Если захочет, он вполне сможет тогда вернуться к преподаванию.
— А как насчет ваших контактов с правительством?
— Финита. Никаких контактов. Мы с ним подписали контракт лишь на время проведения работ по проекту. Завершится работа, и мы свободны, как ветер. Откланяемся и — привет горячий! Нужно будет вновь возвращаться в университет, туда, откуда мы пришли.
— Но ведь еще неизвестно, захочет ли Джен видеть меня…
— Я его хорошо знаю, — сказал Доннер. — Он из тех, кого называют однолюбами. Он будет тебя ждать… Если, разумеется, у тебя за это время никого не появилось…
Она посмотрела на него с некоторым недоумением.
— А почему у меня должен был кто-то появиться?
— Видишь ли, я случайно оказался в прошлую среду в ресторане Уэбстра.
«Боже ты мой, — подумала Дана. — За все месяцы у меня свиданий было — по пальцам можно пересчитать. И вот — пожалуйста…»
А ведь там и не было ничего. Просто она и Мари, да еще двое парней из НУМА, из научной морской лаборатории, устроили себе небольшой дружеский ужин, было немного флирта и никакого секса.
Она поднялась и посмотрела на Доннера.
— Почему-то ты, равно как и Мари, равно и сам Президент — все вы ожидаете, когда это я образумлюсь и на карачках приползу к Джену. Вы все уверены, что я для него как старая тюремная койка, без которой наш гениальный физик уснуть не может. И ведь за все это время никому из вас даже в голову не пришлю поинтересоваться, как Я себя чувствую. Какие я испытываю чувства, и какие у МЕНЯ огорчения. Так что, идите-ка вы все к чертовой матери. Я взрослая самостоятельная женщина и могу распоряжаться собой так, как считаю нужным. И запомни, что если я все-таки вернусь к нему, то вернусь только тогда, когда сочту необходимым, черт вам побери! А если у меня возникнет желание забраться в постель к кому-нибудь другому. и пойду и заберусь, не спрашивая при этом ваших советов.
С этими словами Дана повернулась и выбежала из комнаты, оставив смущенного и сконфуженного Доннера в одиночестве.
Поднявшись к себе в спальню, Дана бросилась на постель лицом в подушку. Никогда, никогда больше не будет в ее жизни такого человека, как Джен Сигрем. И она обязательно вернется к нему, она не может не вернуться… Дана перестала плакать лишь тогда, когда выплакала все накопившиеся слезы.
Одна стена, сплошь из зеркального стекла, отражала диск-жокея и огромные четыре динамика, подкрепленные всякой иной аппаратурой. На площадке яблоку негде было упасть. На стенах и потолке дискотеки вспыхивали яркие лампы, в лучах которых поднимались густые волны сигаретного дыма. Доннер сидел за столиком в одиночестве, флегматично рассматривая энергичные вихляющиеся под темпераментную музыку пары.
Неожиданно к нему подошла маленькая изящная блондинка, остановилась и спросила:
— Господин из-под дождя, не так ли?
Доннер взглянул на нее, тотчас же вскочил и, одернув пиджак, уточнил:
— Мисс Шелдон, если не ошибаюсь?
— Если не затруднит, то — Мари, — сказала она своим приятным певучим голосом.
— Вы тут одна?
— Хуже. Я с женатыми друзьями. Третье ухо, пятое колесо… Так это называется.
Доннер проследил взглядом за ее неопределенным жестом, однако решительно не смог понять, кого же именно в густой толпе Мари имела в виду. Он отодвинул для нее стул.
— Считайте, что у вас теперь появился кавалер. На счастье в этот момент проходила возле столика официантка, и Мел Доннер сумел не только привлечь ее внимание, но даже смог проорать заказ — пару коктейлей. Повернувшись к своей даме, он увидел на ее лице приятную и явно одобрительную улыбку.
— Знаете, господин Доннер, для физика вы обладаете вполне мужскими ухватками. В вас даже есть что-то от профессионального хвата.
— Черт, а я-то собирался сегодня закосить под шпиона из ЦРУ…
Мари улыбнулась.
— Дана как-то рассказывала мне о ваших, скажем так, эскападах. Как вы пудрите мозги молоденьким вашингтонским девочкам. Впрочем, вам должно быть стыдно, не так ли?
— А вы меньше слушайте и еще меньше верьте тому, что слышите. Поскольку на самом-то деле я очень застенчивый человек, а когда дело доходит до женщин, так просто теряюсь. Кроме того, я интроверт, если это вам что-нибудь говорит…
— В самом деле?
— Честное благородное! — он вовремя успел поднести ей зажигалку. — А могу я узнать, что в этот вечер поделывает наша дорогая Дана?
— А вы непростой человек, господин Доннер! Так я вам все и рассказала…
— Нет, вы, наверное, не совсем поняли. Я просто…
— Вы просто забыли о том, что жизнь Даны вас решительно не должна касаться, вот что вы забыли, мой чудный мистер Доннер. И тем не менее, я вам скажу, что в это самое время наша Дана плывет себе в Северной Атлантике.
— Отдых ей не помешает.
— Вы хотели у меня выведать насчет Даны, вы своего добились. Теперь подумаем о маленьком вознаграждении. Что вы могли бы предложить вашей очаровательной незнакомке? — осведомилась Мари. — Да, вот еще что. Раз уж вы в осведомителях у Джена Сигрема, то когда будете передавать ему, не забудьте упомянуть, что Дана вовсе не отдыхает, а напротив — работает. Ее послали в Северную Атлантику с группой журналистов, которым не терпелось прибыть на то место, где производятся спасательные работы над «Титаником». Наша Дана сейчас исполняет роль кого-то такого, вроде крутого специалиста, помноженного на очаровательную мадам с примесью любимой мамочки… Всем рассказать, на всех угодить — в таком роде.
— Именно это я и хотел от вас узнать.
— Вам достало мужества признаться, и это делает вам честь, — она кокетливо повела глазами. — Ну а теперь, после того, как выполнены ваши шпионские обязанности, почему бы вам, господин Доннер, не заняться мной, а? Не дать мне понять, что хотели бы меня видеть в менее, скажем, шумной обстановке?
Доннер изобразил на лице некоторое удивление.
— Мне казалось, что дамочки вашего сорта всегда носят с собой приготовленную фразу: «Но ведь мы едва знакомы?!» Или я не совсем прав?
Она на секунду задумалась, пожала плечами, взяла Доннера за руку и поднялась из-за стола.
— Пойдем?
— Могу я узнать, куда именно?
— К тебе, — на манер озорной девочки произнесла Мари.
— Ко мне?! — переспросил Доннер, не привыкший к столь быстрому развитию событий.
— Конечно. Мы ведь будем заниматься любовью, разве не так? Потому как если двое взрослых людей серьезно подумывают о браке, каким еще образом они могут определить, что именно подойдет, а что нет? Другого способа не существует.
Глава 44
Питт поудобнее устроился в кресле и принялся рассматривать, как за окном его вагона тянулся скучный Девонский сельский пейзаж. По хайвею в направления Доулиша мчались тяжелые грузовики. Какое-то время ему были видны небольшие траулеры, направлявшиеся на свой ежедневный рыбный промысел. Затем оконное стекло оказалось подернуто влажной пеленой: это был не дождь, а водная пыль, залепившая вагонное стекло, смешав до неразличимости предметы и краски по ту сторону окна. Питт вновь обратился к раскрытому журналу, который лежал на коленях. Послюнявив указательный палец, Питт начал скучающе перелистывать глянцевые страницы, не понимая смысла попадавшихся заголовков.
Если бы еще каких-нибудь два дня тому назад ему сказали, что нужно будет уехать из района проведения спасательной операции, он бы не поверил своим ушам. А если бы ко всему прочему те же самые два дня назад нашелся человек, предложивший съездить в городок Тенемаут, Девоншир, с населением в двенадцать тысяч двести шестьдесят человек, в крошечный курортный живописный городок на юго-восточном побережье Англии, причем, съездить для того, чтобы переговорить с умирающим стариком, — Питт небезосновательно решил бы, что у такого человека явно не все дома. И вот однако ж…
Именно адмирала Джеймса Сэндекера должен был Питт благодарить за эту поездку, или «пилигримаж», как сказал сам Сэндекер, разговаривая с Питтом в вашингтонской штаб-квартире НУМА. Речь шла о том, чтобы съездить к самому последнему из оставшихся в живых члену команды «Титаника».
— Спорить на эту тему считаю бесполезным, — заявил с присущей ему категоричностью адмирал Сэндекер. — Ты едешь в Тенемаут, и на этом целесообразно поставить точку.
— Как-то все это плохо состыкуется, — сказал Питт, нервно дефилируя вдоль свободной диагонали кабинета и при этом чуть покачиваясь, как если бы ноги продолжали по привычке противодействовать качающейся палубе «Каприкорна». — В самый ответственный момент операции вы снимаете меня с корабля и приглашаете на берег, где я узнаю, что у меня, оказывается, на борту находятся два русских агента неустановленной наружности и что у этих агентов, по существу, имеется карт-бланш на убийство любого, кого им вздумается устранить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50