— Думаю, ребята, теперь уже не до глупостей.Болек обернулся и посмотрел на Лелека. Тот покачал головой, неожиданная догадка осенила его.— Нищий? — проговорил Лелек, глядя на Стилета.— Тебе виднее.— Идем, Вика, — проговорил Лютый. — Потом обернулся к Лелеку:— А ты не называй его нищим. Тоже — не надо.Они прошли сквозь двери.— Вика, простите, — позвал ее Алексей Романов, — можно вопрос? Откуда вы знаете мое имя? — произнес он чуть смущенно.Вика улыбнулась. Ее голос зазвучал непривычно низко.— Не было у меня никакой амнезии, Алеша, — сказала она, — никогда не было.Лидия Максимовна сделала к ней шаг, протянула ей листки с приказами:— Вот. Все сделано.— Не совсем, — возразила Вика. — Порвите к чертовой матери это уведомление о сокращении. Действительно — все уже.Лидия Максимовна бросила на Вику быстрый взгляд. Ее ресницы чуть задрожали, Вика смотрела ей прямо в глаза, и это, быть может, продолжалось всего лишь мгновение. Потом Лидия Максимовна широко улыбнулась и негромко проговорила:— Добро пожаловать, девочка. С возвращением.Вика кивнула, улыбнулась в ответ.— Ну что, пойдемте наводить там у нас порядок? — произнесла она. * * * Когда появилась Вика, шум начал стихать. Вика прошла на свое место за столом с микрофонами, и Петр Виноградов галантно привстал, пододвинув ей стул.Они сели рядом. Хотя в душе Петра Виноградова все ликовало, он выглядел абсолютно серьезным. Вика пару раз ударила пальцем по микрофону, потом сказала:— Мне кажется, и так будет слышно.В этот же момент к генералу Евгению Петровичу Родионову, сидевшему в дальнем углу, дабы не привлекать ненужного внимания, подошел пожилой, чуть сгорбленный мужчина с длинными седыми волосами. Он опирался на трость с массивной деревянной ручкой, присел рядышком, наклонился к Родионову:— Она сейчас расскажет такую сумасшедшую историю…Родионов вздрогнул, изумленно посмотрел на своего соседа; на его губах появилась еле заметная усмешка, и он негромко проговорил:— Плохо выглядишь, сынок.— Все же лучше, чем бы вам хотелось, — усмехнулся Санчес.— Это правда, — просто сказал Родионов. — Где они?— Подождем.— Чего нам ждать? Где они?! Я сделал все, о чем договорились.— Сейчас появятся. Вон, уже идут.Открылась боковая дверь, Родионов увидел свою семью, и у него отлегло от сердца.«Живы, — подумал он, — все остальное не важно».Их сопровождал какой-то человек в солнечных очках, настолько пижонских, что он походил на парня с какой-то дешевой рекламы. Евгений Петрович усмехнулся:— Это что ж, такие у тебя теперь напарники?— В каком-то роде, — согласился Санчес, — в каком-то роде.— И как ты собираешься отсюда уйти, сынок? — проговорил Евгений Петрович. — В здании полно моих людей.— Я же говорю: она сейчас расскажет просто сумасшедшую историю.— Я тебя не понимаю. Давай прямо: деньги у тебя. Достаточно всякой ерунды. Я дам тебе уйти. Пора заканчивать весь этот фарс.— Я-то уже давно закончил. Но боюсь, тут и без меня все завертится.— Как хочешь. — Родионов привстал. — Я иду забирать свою семью. Наш уговор окончен.— Окончен, — сказал Санчес, — а ваши домашние под надежной защитой.Насчет моего напарника — Стилет, вам, конечно, уже известно это имя.Евгений Петрович вздрогнул, бросил на Санчеса недоверчивый взгляд:— Ты о чем говоришь, сынок?— Удивлены? Удалось вас второй раз сегодня удивить? — Санчес привстал и шепотом произнес:— Он меня не знает. А так, наверное, давно бы убил. Как считаете?Родионов какое-то время раздумывал.— Чего ты хочешь? — наконец произнес он.— Ничего. Быть может, лишь посмотреть, как вы удивитесь в третий раз.— Санчес снова зашептал. — И я не буду иметь к этому никакого отношения. Это все плоды ваших собственных рук.— С огнем играешь?— Мне не оставили выхода.— Я иду забирать мою семью, — сказал Родионов.— Идите, — кивнул Санчес, — вас ждет там много интересного. * * * …Вика еще раз постучала по микрофону и склонилась к Петру Виноградову.— Где мои дети, Петя? — тихо проговорила она.— Что?! — Петр Виноградов смотрел прямо перед собой. На его губах застыла дежурная и совершенно идиотская улыбка. Он не понимал, о чем его только что спросили.— Расслабься, Петя, — так же тихо произнесла Вика, — я знаю, где мои дети.Петр продолжал улыбаться. На какое-то мгновение ему показалось, что он сейчас потеряет сознание. * * * Валентин Михайлович Прима и опергруппа находились в коридорах головного офиса «Континента», когда Вика начала свою речь. О Светлане Андреевне Прима знал, что она возглавляет крупнейшую частную охранную фирму «Шерлок» и что она очень сильно помогла им в этом деле.Потом дверь пресс-холла открылась, появились Светлана Андреевна и человек, которого Приме представили как Воронова.«Что ж, как и договаривались, с поличным», — подумал Прима.— Все, — сказал Игнат Воронов, — сейчас. * * * Двумя минутами раньше Петр Виноградов думал о бутылочке шампанского «Дом Периньон», которую он поставил в лед и которую откупорит, когда все закончится. Первый фужер Петр выпьет в одиночестве — он всегда так поступал в свои удачные дни. Шум и праздник — это все уже потом, позже.«Вика» наконец появилась, и сейчас она начнет свою речь. Детей все не везли, черт бы их побрал, но Родионов его заверил, что с этим все в порядке.Ладно, близнецы не омрачат ему праздник, рано или поздно их сюда доставят.Быть может, сегодня Петр позволит себе даже побаловаться одной сигареткой. Всего лишь одной — из-за этого он не начнет снова курить.Петр поискал глазами Родионова: тот примостился где-то с краешку. Мог бы вообще не появляться здесь сегодня. Между ними теперь не может быть никакого недоверия. Теперь уже нет.«Вика» вошла. Петр галантно поднялся и пододвинул ей стул. Петр Виноградов не обратил внимания на то, что выглядела она как-то очень необычно, радостно, что ли. Вернее, это его не насторожило — девочка тоже порядком выбилась из сил, возможно, рада, что и для нее это все заканчивается.«Вика» села рядом, склонилась к Петру Виноградову и сказала то, от чего мир взорвался у него в голове. Вопрос «Где мои дети, Петр?» даже не был абсурдным. В системе координат Петра Виноградова этот вопрос просто не мог существовать.Через две минуты Петр Виноградов понял, насколько сильно он ошибался. * * * Ошеломляющая речь Вики и все, что последовало за этим, было действительно подобно взрыву бомбы. А начала она просто.— Привет всем, — произнесла Вика шутливым тоном, — наконец-то я смогу сообщить вам что-то очень важное. — Она улыбнулась. — Знаете, меня действительно зовут Викой. Надеюсь, ни у кого это не вызывает сомнений?Раздались какие-то смешки. Неплохое начало для серьезного разговора — и, как полагали большинство собравшихся, печального разговора.Вика подняла руку, словно просила тишины:— Хотя минимум два человека в этом зале уверены, что я та самая женщина, которую они выдавали за меня с момента автокатастрофы. Один из них — вот он, Петр Виноградов.Еще один смешок, уже одинокий.— Петр, вы объясните собравшимся, где вы нашли моего двойника?Расскажете про городок Батайск? — Голос Вики неожиданно налился сталью. — И про то, что вы сделали со мной? Вы же уверены, что меня больше нет…Петр Виноградов смотрел прямо перед собой и продолжал улыбаться. Он начал качать головой, словно китайский болванчик. Неожиданно он понял, что хлопает в ладоши и произносит:— Ой, Вика, ну вы повеселили нас… Забавно…Но смешков в зале больше не было.— Петр, не стройте из себя идиота! — произнесла она жестко. — Хотя теперь это дело ваше.Над аудиторией повисла тревожная тишина, которая вот-вот могла взорваться множеством вопросов. Оказывается, всех ожидало гораздо более занятное шоу, чем то, на которое они пришли.Вика снова подняла руку.— Я вынуждена сделать очень важные заявления.Тишина стала густой, темной…— Я обвиняю вице-президента компании «Континент» Петра Виноградова и присутствующего здесь генерала Родионова в организации убийства моего мужа. Я обвиняю их в покушении на мою жизнь и в похищении моих детей. Я обвиняю их в организации взрыва на свадьбе…Вика продолжала говорить, а картинка мира давно уже дрожала в голове Петра Виноградова и вот-вот могла взорваться на множество стеклянных осколков.Климпс — Товарищ генерал, попрошу вас проследовать с нами.Родионов не обратил внимания на эту реплику. Родионов смотрел в глаза своей жены, в глаза любимой им Ольги Андреевны, полные слез.— Женечка, скажи, что все это не правда, — прошептала она.Множество блицев, вспышек фотоаппаратов, свет наведенных телекамер, и вопросы, вопросы, надоедливые, наглые, безжалостные и… чем-то похожие на тявканье собак. Ведь они все питаются новостями, они все питаются поступками таких людей, как Родионов… Вся свора питается поступками единиц. Тех, кто может действовать. Тех, кто в состоянии совершить что-то, чтобы почувствовать, что он — живой. Что может ответить генерал Родионов на их жалкие вопросы? Они говорят на разных языках, какое может быть взаимопонимание с этим подлым тявканьем? Что ж, пришло их время, время Своры…— Нет комментариев, — сказал Родионов.И перед тем как позволить опергруппе себя увести, он обернулся и попросил с простым и тихим достоинством в голосе:— Подождите, пожалуйста. Одну секунду.Евгений Петрович Родионов обернулся в поисках фигуры чуть сгорбленного старичка с седыми волосами. Но место, где только что сидел Санчес, оказалось пустым. Евгений Петрович усмехнулся и, ни к кому не обращаясь, произнес:— Он всегда был умничкой. * * * Стилет и Светлана Андреевна стояли у стены, когда мимо них прошла опергруппа с задержанными Петром Виноградовым и генералом Родионовым. Валентин Михайлович Прима остановился рядом с ними.— Все, — проговорил он.— Наверное, так. — Светлана Андреевна кивнула.— Этих, внизу, задержала группа ОМОНа. Пытались оказать сопротивление, начали корочки предъявлять. Угрожают.— Понятное дело, — произнес Стилет.— Ну ладно… — Прима уже собирался двинуться следом за опергруппой, потом все же спросил:— А как вы догадались?— Что? — произнесла Светлана Андреевна.— Ну, с теми двумя. Кто — где…— Следы, — сказал Стилет, — все оставляет свои следы.— Он имеет в виду… — Светлана Андреевна улыбнулась. — Мы сделали голосовые отпечатки. Потом сверили. Поняли, что последний месяц это была Вика.Прима опустил руку в карман, нашел там смятую пачку «Явы». Извлек одну сигарету, закуривать не стал. Мял сигарету пальцами, размышлял.— Неплохо, — наконец сказал он, — совсем неплохо. Только… как ей это удалось?— Сбежать?— Да. И… целый месяц.— Не представляю.— Двойная маска, — задумчиво проговорил Прима. — Сильная женшина.Удивительно.— Удивительно, — кивнул Игнат. Вместо эпилогаРАДУЖНАЯ ВДОВА 1 «Правда, она хороша? Много лучше, чем о ней думают». 2 В темной расщелине жило Божество. Сначала она знала, что это лишь убежище краба, маленького беззащитного существа, увеличенное воображением и слоем воды. Но потом она поняла, какая сила заключена в темноте. 3 Спустя четыре дня после Викиных заявлений на пресс-конференции Игнат Воронов находился в кабинете шефини, потягивал предложенный ему черный кофе и с некоторым изумлением разглядывал огромную фигуру витязя на вздыбленном коне, пронзающего копьем чудовищного змея. Вся композиция была исполнена из разноцветного хрусталя.— Георгий Победоносец, — пояснила Светлана Андреевна.— Понимаю, — сказал Игнат.Шефиня вздохнула:— Такие вот подарки преподносят женщинам-руководителям на круглые юбилеи.— Впечатляет.— Более чем. Но, как говорится, дареному коню… Вот только куда его девать? Гонец из Пизы…Игнат усмехнулся. В устах Светланы Андреевны это было одной из высших форм неодобрения. Фраза «гонец из Пизы» с легкостью трансформировалась в «пи…дец из Ганы». Потом Игнат снова подумал о Вике и о том, казавшемся таким далеким, дне, когда на лужайке загородного дома Лютого был взорван свадебный торт.— Значит, она сделала это в день свадьбы? — произнес Игнат.— Да, у нее имелась склянка с какой-то тропической вытяжкой.Экспертиза показала в ней наличие наряду с прочим довольно сильных алкалоидов.Это и вызвало у Александры Яковлевой наркотический шок. Вика ввела инъекцию при помощи украденного ею одноразового шприца.— Понятно. А так как наркоманкой в глазах похитителей являлась Вика…— Совершенно верно. Видишь ли, Игнат, ей крупно повезло. Стечение обстоятельств. Ты не мог этого знать. По причине ранения на свадьбе ты находился в бессознательном состоянии. Но в тот вечер разыгралась страшная гроза, настоящий ураган. Видимо, вещество, введенное Яковлевой, не начало действовать моментально и между ней и Викой завязалась борьба, но шум ее был приглушен грохотом грозы. Вика была заторможенной нарозином наркоманкой, никто, в том числе и Яковлева, не ожидал от нее подобных действий.— Как я понимаю, это не было импровизацией, она долго к этому готовилась.— Игнат, когда я думаю об этом, у меня, честно говоря, мурашки бегут по коже. В ту ночь Вика поменяла им все — макияж, одежду… Маски поменялись еще раз. Сначала это была просто отчаянная попытка к бегству. Но… действительно, если существует судьба…— Генерал Родионов решил прихлолнуть одним ударом и свадьбу, и группу собственных киллеров, но одному из них удалось бежать. Тогда принимается решение избавиться от Вики…— Да, только уничтоженной под видом никому не известной шлюшки в далеком городке Батайске. Этой же ночью Яковлеву, принятую за Вику, увозят.Дальше — труп в ванной. Обычная криминальная разборка между уличной девчонкой и ее сутенером.— И Вика почти на месяц превращается в Яковлеву, в собственного двойника.— Все так. Игнат, мне кажется, что Вике понадобится психологическая помощь. Я думаю, она считает себя убийцей. Хотя Яковлева умерла лишь через два дня и вовсе не из-за введенной ей Викой инъекции.— Я знаю, как она умерла.— Да, только в крови потерпевшей обнаружили предкритические дозы нарозина. Принимая Яковлеву за Вику, они были уверены, что та вырубилась от сверхдозы нарозина, что в принципе Вика им и «сообщила», произведя свою подмену. И они доставили ее в Батайск, за тысячу верст, видимо, продолжая колоть нарозин.Игнат снова бросил взгляд на эту скульптурную композицию — безумное нагромождение хрусталя. Что-то по всей этой истории не сходилось. Вроде все было верно, но… Игнат вдруг подумал, что какой-то маленькой ускользающей крупицы правды они так и не знают. И возможно, не узнают никогда. Что-то так и останется тайной. Но пока существовали более рациональные вопросы, и Игнат сказал:— Все же я не понимаю, на что она рассчитывала?— Ты имеешь в виду, на что Вика рассчитывала все это время после взрыва на свадьбе и пресс-конференции? Понимаешь, Игнат, можно сказать, что она никому не доверяла, поэтому не обратилась в правоохранительные органы; можно сказать, что она делала все это из-за своих детей…— Я понимаю — правоохранительные органы. Она как раз и столкнулась с подобной структурой, но ведь всегда остаются близкие люди.— Эти близкие люди и сделали с ней такое. Единственный человек, которому она доверилась, и то только после того, как в роли собственной подмены убедилась в его непричастности, был Андрей. Но повторяю — это все лишь можно сказать…— Объясните.— Мне кажется, она ни на что особо не рассчитывала. Она просто ждала.Ждала, когда сможет забрать своих детей. Укрыть их, спрятать так, чтоб им больше ничего не угрожало, и лишь после этого предпринять какие-либо действия.Так они и решили с ее другом Андреем. Вика понимала, что прятать близнецов не могут бесконечно долго. Я думаю, что только этого она и ждала.— А татуировка? — неожиданно спросил Игнат.— Что — татуировка?— Вспомните версии этого батайского следователя.— Да, Валентин Михайлович задал Вике те же самые вопросы. Уж не знаю, что он там узнал такого в этой татуировке, но Яковлевой ее сделала сама Вика.— Вика — татуировку?!— Понимаешь, у Яковлевой было некое подобие навязчивого бреда, связанного с мифической рыбой. Что-то вроде талисмана. Она увидела эту Викину татуировку еще в больнице. Восприняла ее как какой-то чудесный знак. Срисовала.Заказала по ней картину и повесила в кабинете. Словом — театр абсурда. Начала узнавать у Вики, где она сделала рисунок. А потом, когда Вика призналась, что владеет искусством татуировки — этому она научилась у своего друга Андрея, — упросила Вику сделать ей такую же.— Она решила совсем от нее не отличаться? — проговорил Игнат и вдруг подумал, что та самая ускользающая крупица тайны только что могла быть где-то рядом. Но Светлана Андреевна уже произнесла:— Не знаю. Мне трудно говорить о мотивах столь эксцентричных поступков. Только когда я пытаюсь представить, каково Вике было все это время…Игнат посмотрел на Светлану Андреевну и сказал ровным голосом:— Наверное, не надо этого представлять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39