— Нет, Игнат, не так. Она сама объявит о своей отставке. И это будет великолепно разыгранный мелодраматический финал. Пакеты Вики и ее мужа значительно превышали контрольный пакет акций. Все это теперь… «Умно», — сказал Варенуха.— Да, действительно неглупо. И с вопросом «Кому это надо?», извините за каламбур, теперь тоже нет вопросов, — сказал Игнат.— Не думаю. Там дело посерьезней. Лютый и его альянс с Щедриным мог бы составить серьезную конкуренцию. Теперь этой конкуренции нет. Блестящая схема — все сразу, модель работает.— У Вики, реальной, а не «маски», имелся контрольный пакет. Она вела дело к сближению с Лютым, потому что этого хотел ее муж.— Совершенно верно. И эту опасность они устранили просто гениальным образом, убив сразу не двух, а всех зайцев. И без помощников…— А я знаю, — отозвался Игнат, — про помощников я теперь знаю немало…— Откуда? Лихачев?— Все вместе. И ваша схема, и Лихачев, и кое-что из старых связей.Вести из прошлого.— Как, кстати, с Лихачевым-то выкручиваться собираетесь?Игнат быстро взглянул на нее:— Не беспокойтесь, вы здесь ни при чем.— Я не об этом. — Шефиня усмехнулась и, несильно постучав костяшками пальцев по столу, произнесла:— А именно о том, о чем спросила. Как выкручиваться с Лихачевым?Игнат чуть помедлил:— Если ваша схема верна, в чем я практически уверен, то мы чисты.Если же нет, то… думаю, у нас возникнут более важные вопросы.— Ты… — Шефиня откинулась к спинке стула. — Ты всегда играешь ва-банк?— Нет, — ответил Игнат, — я уже не маленький ребенок. Только тогда, когда не остается другого выхода.— Я тут тоже… — Она усмехнулась, вспомнив свою недавнюю ставку на «зеро». — Тоже не было выхода. Сыграла. И что удивительно, выиграла. Помогло.— Так всегда бывает, когда идешь ва-банк.— Всегда?— Ну… — улыбнулся Игнат, — по крайней мере в этом случае свой внутренний поединок ты выигрываешь всегда.— Ты философ…— Надеюсь, что нет.— Не знаю, как все получится, но я рада нашему сотрудничеству.— Ну-у, — протянул Игнат и совершенно неожиданно пропел:— А я-то и по-дав-но, вот и слав-но, трам-пам-пам!Шефиня смотрела на него широко открытыми глазами, потом рассмеялась:— Трам-пам-пам… Ну надо же!— У меня есть еще один вопрос, я этих тонкостей, — серьезно произнес Игнат, — юридических тонкостей… Ведь все это — передача акций, нотариально заверенные подписи, громадные деньги требуют громадных юридических процедур.— Совершенно верно. Они их и решают, громадные деньги. Ведь практически всю весну до начала лета Вика была жива. Они держали ее как страховочный вариант. Если что-то пойдет не так. Возможно, что-то пообещали ей.Или нашли форму нажать. Комбинированный подход. В любом случае все документы уже готовы и на них стоят реальные Викины подписи. Наша батайская дива лишь закончит разыгрываемый фарс.— Не знаю, — Игнат покачал головой, — подписав то, что вы говорите, она подписала себе смертный приговор.— Да, правильно. Но ты ведь не знаешь путь, который ее к этому привел. Всю весну она была жива. Достаточный срок, чтобы обработать человека.Более того, ведь они могли совершенно официально подготовить документы раньше и придержать их: мол, вдруг человек поправится… Как это говорит твой друг Лютый, разводить и тех и тех. Публично можно поставить какие-то подписи, что называется, «ручкой без чернил». Разводка.— Разводка…— Да. Для каждого свой кнут и свой пря… Игнат, — неожиданно низким, тихим голосом произнесла шефиня, — а ведь… ведь… ты понимаешь? — Она медленно поднялась над столом и пристально посмотрела на Игната. — А ведь я знаю, как на нее воздействовали. Господи, какая же я дура, почему же сразу…— Что вы «сразу»?..— Игнат, дети! Викины дети! Вот и все, понимаешь? Господи, ведь это же тот самый фактор, который надо было учесть во всем этом с самого начала! — Она ударила кулаком по листам со схемами. — Ты ведь мог этого не знать, а я-то — непростительная дура. Ведь ее дети… Женщина, мать готова на все ради них.Им было чем Вику прижать. И из-за детей она могла согласиться на все, что угодно. Надо срочно выяснить, где сейчас находятся Викины дети. До пресс-конференции.— Они могли их… да нет, нет, конечно.— Конечно, нет, Игнат. Они не могли их… нейтрализовать. Ни в коем случае. Это невозможно. И это — наша зацепка. Вероятно даже, все это время они приручали Викиных детей к тете, доброй тете, которая очень похожа на их маму.Понимаешь? Это важный козырь и для пресс-конференции тоже. Ведь они совсем еще малыши. Когда это случилось с Викой, им было сколько… по годику? Чуть больше?— Им было годика по полтора. — Она не заметила, как Лютый вошел в комнату. — По полтора года, — сказал он мрачно. — Сейчас ближе к двум. И за них мне эти твари тоже ответят.Шефиня замолчала. Обвела взглядом их обоих. Затем продолжала говорить, но уже несколько мягче:— В любом случае абсолютно точно, что малыши живы. Ведь разыгрываемое шоу предполагает выздоравливающую Вику, хоть и ставшую нелюдимой. Понимаете?Возможно, даже на пресс-конференции они попытаются разыграть этот козырь. Да, Вика стала… недееспособной, но ей гарантирована обеспеченная жизнь, и она сможет посвятить себя воспитанию своих малышей. Управляя от ее лица ее долей в «Континенте», можно воротить все, что угодно.— А с батайской? — произнес Игнат.— Конечно. Они ее ликвидируют. Позже, когда все утихнет и забудется.Какая-нибудь дурацкая болезнь, угасание в роскошных интерьерах какого-нибудь шале в Швейцарии… Автокатастрофа опять же. Суицид на фоне депрессии. Это уже детали. Но позже.Лютый мрачно усмехнулся:— Вряд ли. Я это сделаю немного раньше.Игнат смотрел на своего друга и прекрасно понимал причину нежелания Лютого верить сначала результатам анализа голосовых отпечатков, а позже, когда уже все, увы, стало ясно, — причину появления странной, а скорее всего выдуманной Лютым истории. О том, что да, сначала, после автокатастрофы, их отношения с Викой изменились, но потом, на похоронах Андрея, она подходила выразить свои соболезнования и якобы сжала его руку с необыкновенным теплом, и было в ее глазах что-то… Он выдумал эту историю, быть может, сам того не зная, ни на чем не настаивая и не зная еще одной вещи: что таким образом он пытался продлить ее существование на этой земле. И прежде, когда Викин муж был еще жив, они с Лютым виделись крайне редко. Но… — и теперь Игнат знал это наверняка — она ему нравилась. Существуя где-то там, в недоступном мире, очень похожем на мир их детских грез, в который — и Лютый понимал это, — несмотря на завоеванный им в долгих безжалостных сражениях высокий социальный статус, Лютый так и не попал. Она стала как мечта. Великий ордынский хан, которого иногда напоминал Игнату Лютый, не должен отвлекаться на подобную мечту — это останавливает бег коней, за которыми в конечном счете мечта более могущественная. Но она нравилась ему. Мечта, которая в общем-то никогда не должна была превратиться в реальность, оставаясь где-то там, в тихом неведомом свете дальних воспоминаний, в тех волшебных огнях, которыми так манил Город подростков с окраин.На все эти размышления ушло всего несколько мгновений, потому что Игнат услышал голос Светланы Андреевны:— Они манипулировали ею при помощи детей. Ради детей женщина пойдет на все. И опять, смотрите, какой грамотный расчет… Этим людям в их построениях просто дьявольски везет: ведь такой ширмой, как Вика, — ее имя шефиня произнесла с нажимом, — можно полностью отвести всяческие подозрения о причастности «Континента» к взрыву на свадьбе.— Это почти удалось, — констатировал Игнат. — «Континент» оказался последним в списке.Светлана Андреевна быстро закивала, но затем почему-то нахмурилась и монотонным голосом, словно она размышляет вслух, проговорила:— Они манипулировали при помощи близнецов. Ради своих детей женщина готова на все. Конкретнее: может согласиться на многое. Она может стать сговорчивей, а может…Игнат пристально посмотрел на Светлану Андреевну, почувствовав вдруг, как какой-то холодный ветерок приливами коснулся его лица, и неожиданно для самого себя произнес:— И она может быть опасной.В тот же момент зазвонил телефон. Тот самый, массивный, словно произведенный в начале века, аппарат, по которому им вчера сообщили результат окончательного анализа голосовых отпечатков.Лишь потом, после телефонного разговора, Игнат до конца отдал себе отчет в том, что он только что произнес. * * * Случайные оговорки, шутки, непонятные умозаключения, только вряд ли они, сигналы, прорывающиеся из подсознания, могут быть случайны. Мозг за своими закрытыми дверцами работает без устали над всеми возможными версиями, получая частенько неконтролируемую информацию; вопрос лишь в том, как отыскать дорожки к этим закрытым дверцам. Если, конечно, вас не устраивают объяснения различных сверхъестественных озарений.Но сейчас все это было не важно. Потому что сейчас, получая по телефону подтверждение результатов третьего анализа голосовых отпечатков, Игнат почувствовал здесь, в просторном загородном доме Лютого, присутствие какой-то шершавой темноты, чего-то опустошающего и пугающего и, честно говоря, не имеющего имени.Лютый видел лишь, что Игнат вдруг побледнел, и даже подумал, что, возможно, случилось что-то плохое с кем-то из его близких; потом он понял, что Игнат говорит о голосовых отпечатках. Так сказать, совершенно штатный разговор.Не было никакой ошибки и на третьем графике. Голос человека, произнесшего «Что же ты работать-то не идешь, Александр?», идентифицировали верно с самого начала.— Ты точно проверил, Соболь? — спросил Игнат тихим осипшим голосом. — Это стопроцентно проверенная информация? Для меня это очень важно.Видимо, абонент Игната выразил неудовольствие — его заподозрили в небрежности.— Да-да, извини, пожалуйста, — рассеянно произнес Игнат.Он еще какое-то время слушал телефонную трубку, затем коротко попрощался, положил трубку на массивный рычаг. Смотрел перед собой, словно лунатик. Что-то негромко произнес. Лютый услышал странный вопрос, заметавшийся в его голове неприятным резонансом: «Она — одна?..»«Ты о чем это, братишка?» — хотел было спросить Лютый, чувствуя, что сердце его забилось быстрее.Игнат поднял руки, сжал свои виски.— Но это… — прошептал Игнат, ни к кому не обращаясь.— В чем дело? — спросил Лютый. — Что тебе сообщили?Игнат обернулся. Губы его были плотно сжаты. Лютый увидел, что на мгновение выцветше-синие глаза Игната словно наполнились льдом.— Вова, либо нас очень сильно водят за нос, — спокойно и даже чуть растягивая слова, сообщил Игнат, — либо… — Он замолчал. Лютый посмотрел на него выжидающе.— Что «либо»?Глаза Игната чуть расширились, и опять тот же самый серо-голубой лед.Лишь мгновение.— Либо у нас появился еще один игрок, — проговорил он тихо. * * * Через два часа Игнат Воронов с карточкой «Пресса», приколотой на летний свитер, вошел в здание «Континента». В трогательный букет незабудок, уже второй, предназначавшийся той же самой особе, он спрятал сложенную аккуратным квадратиком банкноту в пятьсот рублей. 6. Тени побед — Надеюсь, моя компетентность и информированность больше не вызывают у вас сомнений? — мягко поинтересовался Санчес. — А то, знаете, мне показалось, что последние три дня мы как бы витали друг вокруг друга в облаках…— Нет, больше не вызывает, — уверили его.— Весь этот месяц, начиная со взрыва на свадьбе, это была она.Надеюсь, вам это так же известно.— Поэтому мы все еще продолжаем говорить…— Не глупо, совсем не глупо. С вами приятно иметь дело. А теперь послушайте: надеюсь, мы с вами не из тех людей, кто попусту тратит время. Не позволяйте неудачным мыслям забираться вам в голову, я их чувствую, неудачные мысли… И тогда сразу все закончится.— Мне известно.— Надеюсь. Но напоминать всегда не вредно, как считаете?— Что вы хотите услышать?— Но только не раздражение, уверяю вас, только не это.— Все же… Как вы вышли на нее?— О-о! — Санчес рассмеялся, имитируя старческий голос. — Я — как это в детской книжке? — стреляный воробей, помните? Да… Я уже на пенсии. Можно сказать — тихий пенсионер. Но у меня старые счеты к этим людям. И вот появилась возможность их наконец прихлопнуть. — Санчес так и сказал — «прихлопнуть». — Так уж вышло, что я слежу за вашими злоключениями…Санчес сделал паузу, подумав, что любопытное он подобрал словечко — «злоключениями», но ответом ему с другой стороны телефонной линии была лишь выжидающая тишина. И Санчес продолжил:— Да, слежу… И вот подумал, что смогу вам оказаться очень полезным.Если… вы поможете мне.— Что вам нужно?— В свое время, — коротко произнес Санчес и, не прощаясь, повесил трубку. * * * — Он будет ждать нас на пустыре перед выездом в Измайловский парк. Я знаю это место, — сказал Игнат Воронов, — к этому времени мы должны выполнить свою часть работы.— Понятно, — произнесла Светлана Андреевна.— Может быть, все же… Ворон… — начал Лютый.— Прекрати, — прервал его Игнат. — Забудь об этом. Он… похоже, что… — Игнат улыбнулся, только в этой улыбке было больше холода пополам с чем-то неопределенным. — Он — профессионал. Если мы хоть как-то нарушим наши договоренности, он просто уйдет.— Но мы могли бы…— Вова, поверь мне, что это не так. Просто поверь.Лютый уставился на Игната, потом пожал плечами.— Ладно, — с покорностью в голосе согласилась шефиня, — наверное, ты прав. И я больше не считаю все это просто провокацией. Но, Игнат, там что-то другое. Что-то похлеще… И я не верю ни одному его слову.— Я тоже, — сказал Игнат, — только… и он это знает.Игнат смотрел на Светлану Андреевну. Она нервничала, пыталась не подавать виду, но по мере приближения сегодняшнего дня она нервничала все больше. Шефиня улыбнулась ему и со вздохом произнесла:— Ладно, Игнат, я иду звонить. Постарайся не превратить нас всех сегодня в преступников. — Светлана Андреевна усмехнулась, даже не пытаясь скрыть ноток горечи, проскользнувших в ее голове. — Я звоню Петру Новикову. Они ждут. Этот батайский следователь, Прима, находится у него. Ох, Игнат… Не могу сказать, что я в восторге от всего этого, но, как говорится… это все карты, которые нам сдали… Других нет.— Других нет, — отозвался Игнат и мысленно добавил: «И у него тоже, хоть он и хорохорится. Похоже, что и ему сдали всякую мелюзгу. Тузы и джокеры пока остаются в колоде. Пока еще так. И вопрос заключается в том, кто до них доберется первым». * * * Поселок Гольяново. Лето достигло зенита — стоят самые длинные дни. На Песчаном озере разгар пляжного сезона. Чуть поодаль от пляжа, где песок сменяется травой и подступы к воде более крутые, в гладь озера смотрится, чуть склонившись, красавец тополь. Местная ребятня прозвала его Рукастиком.Случилось это давно, с тех пор не одно поколение ребятни подросло, а название осталось за деревом. К Рукастику привязана «тарзанка». Сейчас двенадцатилетний подросток, ухватившись за нее по-обезьяньи, взмывает с высокого берега в звенящую прозрачность июньского неба. В воду входит, почти не произведя брызг.— Красиво, — замечает черноволосая загорелая девочка в ситцевом купальнике в цветочек. Несмотря на свои неполные тринадцать, она уже покуривает украдкой, но, конечно, не днем, а ночными посиделками у Графского пруда.Следующим в воду летит толстяк Самохин; его зовут Жирдяем, но парнишка он в общем-то неплохой. Падает в воду, как бочка, да еще явно отшибает спину.— Урод, — заключает девочка в ситцевом купальнике.За ними с восторгом наблюдает пятилетний малыш, которому полноватая женщина, скорее всего бабушка, втирает в кожу солнцезащитное масло. Попутно она беседует со своей приятельницей — бойкой пожилой дамой с веселыми глазами и вечной сигаретой в зубах. Ее седые жидкие волосы прячутся под кепкой с непомерно длинным козырьком и надписью «Iowa».Черная «Волга» движется по территории поселка, совсем не поднимая пыли на пересыпанных гравием дорожках. Автомобиль оставляет позади контрольно-пропускной пункт, огибает Песчаное озеро, съезжает на одну из боковых дорожек и подкатывает к воротам, за которыми прячется красивый дом с полукруглым окном во всю стену третьего этажа.— К Родионовым, — лениво замечает дама в кепке.— Евгений Петрович? — откликается ее подруга, не прекращая натирать внука маслом. Парню это уже порядком надоело.— Евгений Петрович на службе. — Дама в кепке чуть удивленно поводит плечами, и голос ее начинает звучать бодрее. — Я видела утром Ольгу…— Родионову?— Ольгу Андреевну. — Дама в кепке кивает, дальше продолжает тоном, каким обычно сообщают любопытные новости:— Дочку она сегодня ждет. Решила навестить стариков.— Она вроде постоянно здесь…— Да. Но не одна едет, а со своим профессором. Она ж у них на кафедре… Ольга со мной советовалась, чего б такого вкусненького к обеду приготовить. Гости…— Профессором?! — Малыш наконец отпущен на волю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39