Тем более что выбросы шли в период работы всех трех смен. А во-вторых, почему бы не допустить, что Полина контролировала сотрудников не только во время наблюдения за мониторами, но и в момент просмотра лент самописцев? Такие возможности у нее есть!— Убедительно, — кивнул Сергей Сергеевич. — Так. Теперь попрошу вас, Василий Васильевич. Вы согласны с выводом о том, что мозг Нефедовой настроился на частоту контрольного ГВЭПа и выдавал ему те показатели, которые задавала госпожа Полина?— В принципе есть такая возможность, — подтвердил не очень хорошо причесанный гражданин, чувствовавший некую неловкость от необходимости ношения рубашки с галстуком. — ГВЭП-16ст, который там имел место, в течение почти 13 месяцев работал только в режиме «С», то есть считывал информацию. Иными словами, поглощал энергию от спецсубъекта, преобразовывал ее в картинки и звуки. Можно допустить, что мозг, привыкший отдавать часть энергии, каким-то образом научился восполнять эту недостачу, а заодно и выдавать ГВЭПу некую суррогатную картинку. Если бы догадались .поменять частоты или поставить 23-ю модель с повышенной селективностью, то мы бы имели возможность избежать подмены информации. К сожалению, я лично о том, что вы наблюдаете такую опасную девушку, узнал только позавчера, когда меня пригласили в состав комиссии как эксперта. Напомню, что я в этом самом кабинете не один раз пытался доказать, как опасно эксплуатировать устаревшие ГВЭПы. Я не берусь судить, что у вас стоит на том МКП, откуда пришло сообщение насчет отъезда Нефедовой в Москву, но убежден, что если там стояла 16-я стационарная, то Колосова не смогла , ,бы обнаружить Полину даже в соседней комнате…— Спасибо, Василий Васильевич, — остановил Сергей Сергеевич разошедшегося спеца по ГВЭПам. — Вашу точку зрения на модернизацию оборудования местных контрольных пунктов я разделяю. Но вообще-то сейчас мы возлагаем гораздо больше надежд на ваш большой 154с. Он когда-нибудь будет готов?— Да он уже готов! — обиженно вскипел конструктор.— Я знаю. Но мне он на орбите нужен, а не на стенде. Решили вопрос с габаритами?— Решили. Но вес все равно перебрали. На 14 килограммов. Может, вы лучше новую ракету закажете?— Василий Васильевич, на «Протон» или «Союз» у меня денег нет. И на аренду Байконура, Плесецка, Свободного — тоже. Так что будьте добры лопать, что дают, и согнать эти 14 кило. В течение двух недель, не более! Иначе, извините, придется вам отдохнуть от руководящей работы, товарищ Лопухин. Все!Василий Васильевич хотел еще что-то вякнуть, но тут на директорском столе зазвонил телефон.— Баринов слушает! — сказал в трубку Сергей Сергеевич, а все остальные притихли. — Понял, подключаюсь…Взгляды всех присутствующих устремились в сторону директорского компьютера.— Это Мадрид? — спросил Владимир Николаевич, и Баринов утвердительно кивнул.Потянулись томительные минуты ожидания, в течение которых директор ЦТМО принимал, распаковывал и расшифровывал сообщение.— Совсем приятно, — помотал головой Сергей Сергеевич. Однако по его лицу было видно, что произошло нечто отнюдь не приятное.— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовалась Татьяна Артемьевна.— Могу поздравить. По данным из мадридского аэропорта, несколько полицейских видели похожие лица. Один даже сообщил, что они проходили контроль на рейс Мадрид — Сан-Исидро. Но на самом контроле, как и следовало ожидать, никто их не припомнил, и все как один утверждают, что на борт «Боинга-747», который этот рейс обслуживает, никто из них не поднимался.— А Сан-Исидро — это где? — спросил Лопухин.— В Караганде! — ответил Баринов, сердито улыбнувшись. — Идите вес сгонять, товарищ Вася! Заседание дирекции закрыто. Владимира Николаевича и Татьяну Артемьевну прошу задержаться, остальные свободны. А вы, Глеб Арсеньевич, попросите сюда подняться Аню Петерсон из вашего отдела.Крупный мужик, выходивший последним, согласно кивнул, и в кабинете остались только трое.— Интересно знать, что вы обо всем этом думаете, господа-товарищи? — сложив из своих лап нечто вроде домика, произнес Сергей Сергеевич. — Случайно это или нет? Я спрашиваю вас: случайно или нет эта овца поперлась на Хайди, да еще и двух «мамонтят» с собой увела?— Боюсь, неспроста… — вздохнул Владимир Николаевич.— Ты не бояться должен, «семерочник» несчастный! Ты должен знать загодя! Быстро перечисли всех, кто осведомлен о нашей поездке на Хайди.— Во всех подробностях — только те, кто в этом кабинете. Ну, а так, без особых деталей, чисто как о турпоездке — Вредлинский, Крикуха, Манулов, Ларев, Света с приложением Никиты и Люськи, Шура Казан с Нинкой, ну и все эти, импортные…— Девочка, которую я сейчас пригласил сюда, Аня Петерсон, насколько в курсе?— Это ко мне вопрос, а не к нему, — заявила Татьяна Артемьевна. — Аня ничего не знает.— Но она была с Полиной в контакте?— Да, но очень недолго. Сперва в центре у господина Соловьева, потом в вертолете, когда их оттуда вывозили. И с пареньком, которого зачем-то увезла Полина, они тоже были в контакте. Паренек вообще-то очень сопливый, но знает не по годам много. Последнее дело, в котором он участвовал, — вывоз нашего бесценного Магомада Хасановича.— О! — поднял вверх палец Баринов. — Вот что значит наша школа! Почувствуйте разницу, товарищ полковник! Все досье — вот тут, в башке. А ты, кроме как стеклить за тем, кого покажут, ничему не научился… Ладно, не обижайся, это у меня шутки такие пошли со злости. Какие будут мнения? Отменяем наш «саммит»?— Вам виднее, — вздохнул Владимир Николаевич. — Я бы лично воздержался от поездки до тех пор, пока вопрос с этой Нефедовой не уладится. Может, поднять там, на Хайди, старые контакты? Доминго Косого подключить или Эухению… А может, Механика задействовать?— Насчет Доминго — это вряд ли. И Механик, пожалуй, не пригодится. Конечно, убрать эту змею очкастую они, наверное, сумели бы, но ты, вероятно, знаешь, что это очень большой риск в плане непредсказуемых последствий. Насчет Эухении надо подумать. Но самое главное — «саммит» никак нельзя отменить. Хоть, конечно, это и не встреча на Окинаве, но кое-что для судеб человечества будет значить. Даже перенести ее нельзя — мы с превеликим трудом собрали тех, кто выкроил эти две недели из очень интенсивного графика своей бизнесменской жизни. Продинамишь их — в следующий раз: не соберешь. Понимаешь?— Понятно-то оно понятно… — с сомнением пробормотал Владимир Николаевич.В этот момент дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул светловолосая, курносая и немного конопатенькая девушка.— Можно? — спросила она. — Здравствуйте, господа. Вы меня вызывали?— Заходи, Аня, заходи! — улыбнулся Сергей Сергеевич. — Тебя Глеб небось разбудил? Извини, пожалуйста, но дело важное.— Я и не знала, что вы так рано приходите, — удивленно произнесла Аня.— Скажу по секрету, я еще вообще прошлый рабочий день не закончил! — хмыкнул Баринов. — Придется тебе на некоторое время отложить все дела и вернуться к тому, что начиналось с дискеты 18-09. Помнишь такую?— Да, конечно. Когда тебя похищают в придачу к этой дискете, хорошо запоминается. Это такой эстонский юмор. Смеяться надо через неделю.— Так вот, поработай над тем, чтобы создать контрсуггестивную программу. На базе тех же исходных параметров.— Можно, — кивнула Аня. — Когда это нужно сделать?— Вчера! — вздохнул Баринов. — Короче, чем быстрее, тем лучше. Между прочим, это очень поможет одному из твоих старых знакомых.— Гене Сметанину?— Нет, Юре Тарану. Сколько времени ты у нас Попросишь?— Четыре дня, — улыбнулась Аня. — Этот Юра меня два раза похищал. Надо же и мне для него постараться… КОМПЛЕКС ПОЛИНЫ Над Москвой уже вовсю светило солнце, а там, где находились Полина, Юрка и Надька, ночь еще была в разгаре.Конечно, никто из троих, даже Полина со своими суперспособностями, не догадывался о том переполохе, который они наделали в Центре трансцендентных методов обучения — так расшифровывалась аббревиатура ЦТМО. Возможно, конечно, если бы Полина захотела, то могла бы попытаться настроить свои супермозги на то, что там происходит, и даже, возможно, подслушать все, о чем говорилось на экстренном заседании дирекции и после него. Но Полина была настолько убеждена в том, что после смены трех самолетов и полетов без билетов и регистрации никто ее не найдет, что ее совершенно не интересовало, что творится там, откуда она сбежала. Ей, как уже говорилось, хотелось наслаждений — в данный момент самых что ни на есть плотских.Правда, в данный момент все трое отдыхали, если так можно выразиться, «от трудов праведных», натрахавшись почти до звона в ушах. Блаженно развалились на мятой кровати и лежали голышом в темноте, подставив тела под в меру прохладный ветерок из кондиционера. Юрка с Надькой вообще подремывали, поскольку Полина захотела некоторое время поразмышлять над тем, как построить дальнейшие развлечения. Если бы они находились в более активном состоянии, то могли бы принять какое-нибудь подсознательное желание своей «хозяйки» за прямой приказ и начать его выполнять. Так, как это получилось с чтением мыслей и пониманием иностранных языков. А Полина еще сама не выбрала, чего ей сейчас хочется. Вот она и отключила своих партнеров, чтобы не мешали спокойно выбирать. В конце концов, им тоже полезно отдохнуть, чтобы восстановить силы. Особенно Юрке.Впрочем, она не торопилась с выбором вовсе не потому, что проявляла, так сказать, «заботу о подчиненных». Просто Полине был приятен сам процесс этого выбора, иначе говоря, фантазирования на сугубо эротические темы. Поскольку воображение у нее всегда было богатое, всякого рода живописные картинки одна за другой возникали у нее перед глазами, заставляли возбужденно дышать, а теплые волны возбуждения прокатывались по ее телу с головы до пят. Правда, уже через несколько секунд картинка блекла, а то, что на ней красовалось, представлялось каким-то пресным, постным, пошлым и затерто-банальным. Зато на смену прежней приходила новая картинка, с другим возбуждающе-восхитительным изображением, которая вновь заставляла Полину трепетать, томно потягиваться, напрягаться-расслабляться, поглаживать себе грудки, животик и все прочее. Потом и эта картинка надоедала, начинался новый цикл сладких фантазий, будоражащих воображение…После многочисленных «мизансцен», придуманных Полиной, иная дама, более эмоциональная и менее контролирующая свой организм, наверняка бы уже просто так кончила. Но сама Полина этого делать не собиралась. В конце концов, не для того же она себе «раба и рабыню» заводила, чтобы заниматься самоудовлетворением. К тому же ей вдруг вспомнилось, как зимой прошлого года они с Тараном и Лизкой очутились в лесу, на заброшенном кордоне ‘ 12, где Полина поспорила с дикой девочкой, что сумеет соблазнить Юрку. Ставкой в споре Полина избрала… порку. Если ей удастся, то она отстегает Лизку по голой попе, если нет, то наоборот. Тогда у Полины еще не проявила себя ее нынешняя экстрасенсорная сила, и спорили они на равных. Вообще-то Юрку тогда почти удалось соблазнить, он уже начал раздевать Полину, но случайно дернул за хвост Лизкину кошку Муську, которая в ответ полоснула его по руке когтями. Само собой, настроение у него пропало, а проснувшаяся Лизка завопила, что Полина проиграла и должна в присутствии Тарана получить десять «горячих» по заднице. Тогда Полина с готовностью улеглась на живот, но Юрка, обозвав девок «садомазохистками недоделанными», никаких экзекуций проводить не разрешил и пообещал выкинуть дур из избы на мороз. Потом появились бандиты, события закрутились с бешеной скоростью, и инцидент надолго позабылся. Однако несколько позже, вспоминая то, что происходило на кордоне, Полина отчего-то жалела вовсе не о том, что не сумела соблазнить Юрку, а о том, что ее самую там не выпороли…Полина росла в интеллигентной семье, воспитывалась то по доктору Споку, то по Песталоцци или даже Руссо — в зависимости от того, труды каких педагогов попадали в руки ее маме Рогнеде Борисовне. Папа вообще в вопросы воспитания вмешивался редко. Ни ей, ни Косте ни разу даже шлепка хорошего не отвесили, не говоря уже о том, чтобы ремнем выпороть. Наказывали — если было за что — какими-нибудь безболезненными средствами; Например, лишением денег на мороженое, запрещением прогулки или еще чем-то в этим роде. К тому же Полина в детстве была очень послушной и тихой девочкой, которая не только сама себя примерно вела, но и Косте, как старшая сестра, баловаться не давала.Вместе с тем Полина ведь не в вакууме росла. Ведь она начинала учиться в самой обычной, еще советской «единой-трудовой» школе, где за одними партами сидели ребята из самых разных семей. Одних по доктору Споку воспитывали, других — по Макаренко и Сухомлинскому, а третьих — по домостроевским обычаям предков. Именно в таких домостроевских традициях воспитывалась Полинина соседка по парте, толстенькая девочка Валя. Училась эта Валя неважно. То ли потому, что родители ее в пьяном виде сделали, то ли потому, что в однокомнатной квартире при загулявшем папе и матерящейся маме уроки трудно учились, то ли у этой Вали вообще дурная наследственность сказывалась. Так или иначе, ей часто ставили двойки. А папа ее за каждую двойку жестоко порол.Полина, конечно, жалела свою подружку и внутренне содрогалась, на мгновение представляя себя на месте этой Вали. Но вместе с тем, как ни странно, слушая горестные откровения ровесницы и воочию представляя себе, как грубый, свирепый и злобный папаша зажимает Вале голову между ног, задирает юбку, спускает трусики и начинает хлестать ремнем по попке, Полина испытывала некое странное чувство, похожее на сексуальное возбуждение. Конечно, о том, на что похоже это чувство, Полина догадалась гораздо позже— в то время, когда она сидела за партой с Валей, ей еще и десяти лет не было. И, уж конечно, о том, что у нее развивался садомазохистский комплекс, она вычитала только лет в семнадцать. Однако еще тогда, в детстве, жалость к Вале и страх перед подобным наказанием смешались с неким, казалось бы, противоестественным любопытством. Это любопытство не угасало, хотя Валю то ли в пятом, то ли в шестом классе оставили на второй год и Полина с ней больше не общалась. Более того, на какое-то время Полина стала специально искать в книжках — вполне невинных вроде бы и разрешенных для чтения школьникам! — все места, где по ходу действия кого-нибудь пороли. А подобные сцены были и в «Приключениях Тома Сойера», и «Детстве» Горького, и «Детстве Темы» Гаршина, и в «Дэвиде Копперфилде» Диккенса, и в «Кадетах» Куприна, и еще во многих других. В громадном большинстве этих книг сечению подвергались мальчики, а у Полины как раз в этот период прорезался интерес к противоположному полу.Одно наложилось на другое, и, посматривая на мальчишек, которые ей нравились, Полина иной раз почти воочию представляла, как их лупят ремнем. Это, конечно, заставляло ее жутко стесняться своих мыслей, и она казалась себе омерзительной. Вместе с тем в скором времени Полина созрела как девушка, и у нее стал проявляться интерес к самым естественным сексуальным отношениям.Но как раз в этот период, еще до 1991 года, в СССР произошла сексуальная революция. Во-первых, объявили, что секс у нас есть, во-вторых, стали писать о нем чуть ли не в «Пионерской правде» и «Мурзилке» (шутка!), а в-третьих, все, что прежде считалось половыми извращениями, переименовали в «ориентации». Потом в доме у Нефедовых появился видик, и одна из первых кассет, которые приобрел папа, ощутивший себя «свободным гражданином свободной и демократической страны», была чистой, воды порнографией. Конечно, он ее не для просвещения Полины с Костей покупал, а так, чтобы посмотреть перед сном с Рогнедой Борисовной. Однако далеко он ее не упрятал, и Костя — ему тогда лет двенадцать было, — искавший в шкафу кассету с «Возвращением Джедая», случайно вытащил эту, благо обе кассеты были нелицензионные и в одинаковых упаковках без всяких картинок. За просмотром его застала вернувшаяся из школы Полина. Но то, что творилось на экране, ее так увлекло, что она не только прервала сеанс, но и заставила Костю отмотать кассету назад, чтобы поглядеть, что там было вначале. Насмотревшись, дети положили кассету на место, и папа с мамой ровным счетом ничего не узнали. Так же, как потом ничего не узнали ни о Костиной дружбе с братвой, ни о том, что Полина с этой братвой гуляет. Ну, а то, что подросшие детишки шляются по ночам и по утрам приходят со спиртным душком,— что делать, они уже совершеннолетние!Вообще-то на самой кассете — она была даже без перевода с немецкого! — было записано вполне обычное траханье мужиков и баб, но в самом конце было прилеплено нечто вроде рекламного ролика, что-то типа: «Смотрите в следующих выпусках!» Там демонстрировались всякие короткие порнушные отрывочки из кассет, которые фирма предполагала выпустить в ближайшее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54