— Так… — сказал Ляпунов задумчиво. — Надо думать, гидрокостюмы на берегу нам не понадобятся, и бегать в них, прямо скажем, хреново. Переодеваться после высадки будет некогда. Есть предложение переодеться прямо здесь. Все, кроме боеприпасов, бросить. Броники и шлемы — тоже. Атаковать мы никого не собираемся, а вот бегать с этими килограммами туго.— Вон там, — сказал Ольгерд, указывая веслом вперед, — будет галечная отмель. Можно встать и переодеться не спеша.— Что б мы без тебя делали, Сусанин? Ума не приложу! — почти без иронии произнес капитан.До отмели доплывали уже на веслах, чтобы отвернуть со стрежня. Действительно, из воды тут торчало несколько не очень крупных валунчиков величиной с арбуз и довольно длинный веретенообразный островок из плотно утрамбовавшейся гальки.— Там, впереди, где нас ждут, — заметил Ляпунов, — точно такие же, только побольше.Причалили и принялись за переодевание. Камуфляжки, конечно, в рюкзаках капитально промокли, и напяливать их на пропотевшие в резине тела было равносильно купанию в ледяной воде.— Чирьями не разживемся? — опасливо пробормотал Топорик, застегивая штаны.— Ничего, — мрачно пообещал Ляпунов, — согреешься…— Да нет, мне Милку жалко. Представляешь, на такой попе — и чирей? Это ж нарушение всякой эстетики!.Милка дала зубоскалу нежный подзатыльник и добавила словесно:— Интересно, а на языках чирьи не заводятся? Допускает такое современная наука?— Не в курсе, — вздохнул Топорик.— Жаль! Тебе бы такой очень даже не помешал! И не видно — эстетику не нарушает, и трепался бы поменьше.— Давайте поживее! — проворчал Ляпунов, которому было явно не до шуток. Таран, пожалуй, как никогда ясно представлял себе душевное состояние капитана. Действительно, Ольгерд свое дело сделал. Фиг бы они смогли без него добраться до катамарана, сплавиться сюда и так далее. В общем, уже ясно, что в большую реку они выплывут и свежим воздухом подышать успеют. Ольгерд не стал врать и отрицать, что там, на воздухе, их дожидаются граждане, собирающиеся захватить Магомада, а всех остальных за ненадобностью ликвидировать. Навряд ли он соврал и в том, что ему неизвестно точное место засады. Так что весь ход дальнейших событий зависел исключительно от того, насколько точно капитан при помощи своего опыта и интуиции вычислил это самое место. Ну и еще от того, насколько ценен в действительности дедушка Магомад. Если он этим типам нужен исключительно живым, тогда прикидки Ляпунова близки к истине. Если он им сойдет и мертвым— тогда катамаран со всем содержимым изрешетят прямо с ближайшего обрыва, и вся затея с высадкой в бухточке пойдет под откос. О дальнейших делах типа прорыва к площадке, где — опять-таки по предположениям, а не по точным сведениям капитана! — в принципе может находиться вертолет, как и о его захвате, Таран почти не думал. Хотя такой обреченности — все одно ни хрена не получится! — как в начале авантюры, у него уже не было.Ведь начинали-то с того, что пошли по ручью, не зная точно, куда он ведет! Пришли туда, куда хотели. Попытка Ольгерда добраться до катамарана, пройдя чуть ли не по потолку туннеля, казалась обреченным на неудачу безумством, а он прошел. Не верилось в то, что катамаран удастся перехватить-Перехватили.И вот теперь очень хотелось верить, что и прикидки Ляпунова окажутся правильными.— Оружие проверить, по возможности протереть, — распоряжался капитан. — Ну, по местам!Катамаран столкнули в воду, разместились на сетке и стали выгребать веслами на стрежень. Вода подхватила суденышко, плавно повела вправо, и когда катамаран обогнул скалу, то впереди на стене туннеля забрезжил свет, идущий из-за следующего поворота.— Бросай свой фонарь, пан Сусанин! Больше не пригодится! — воскликнул Ляпунов.— Как скажете! — Ольгерд послушно отправил за борт и фару, и сумку с аккумуляторами.И вот последний поворот туннеля пройден. Впереди показался неправильный полукруг естественного портала. Юрка думал, что после нескольких часов прогулок по пещерам свет покажется очень ярким, но ошибся. Солнце в пещеру не заглядывало, через приближающуюся дыру были видны только вода да серые скалы.— Из тени выплывем! — возбужденно произнес капитан. — Точно рассчитал! Если кто на обрыве в кустах сидит — будет стекляшками бликовать. Милка, к бою! Если что блеснет — мочи, не стесняйся! Остальные — навались!— Сразу после того, как выйдем, — посоветовал Ольгерд, — надо выгрести поперек реки и попасть в струю, чтоб нас вынесло к левому берегу. Тогда сможем в вашу бухточку зарулить…Сердце у Юрки заметно прибавило оборотов, никакого холода от мокрого обмундирования почти не чуялось. Ну, вот двадцать метров до воздуха осталось… А теперь — только десять. Пять, четыре, три, два, один!— Вон он, гад! — взвизгнула Милка, увидев блик света в кустах над обрывом-— дотуда и ста метров не было.Ту-ту-ту-ту! — катамаран еще шел медленно и относительно ровно, а потому очередь из Милкиного автомата с глушителем пошла точно в сторону блика.— Навались! — отчаянно рявкнул Ляпунов. — Грести! Нажмем! Левый борт — стоп! Правый — крепче! Наддай!Юрка, получив несколько секунд передышки, бросил взгляд на обрыв, ожидая, что уже в следующее мгновение оттуда роем полетят пули. Катамаран в это время после команды Ляпунова развернуло поперек реки, носом в сторону обрыва. Стало быть, его, капитана и Милку первыми срежут…Однако на обрыве произошло что-то неожиданное. Во всяком случае, такое, чего никто из сидевших на сетке не ожидал. Через несколько секунд после Милкиной очереди кусты у самого края обрыва как-то странно раздвинулись и из них, цепляясь руками за ветки, спиной вперед выступила человеческая фигурка в камуфляже. А потом, как видно, руки этого человека разжались, и он молча, без крика, рухнул с обрыва вниз, на камни. Шмяк! Издали, сквозь гул реки на перекате, шлепок от удара тела о камни прозвучал совсем тихо, будто мокрая тряпка упала на каменный пол.— Грести! Оба борта! Навались! Дружно! — орал Ляпунов. Возможно, некоторые все еще ждали огня с берега и несколько мгновений ощущали себя на грани жизни и смерти, но тут Ляпунов, должно быть, первым осознав, что произошло, завопил:— Братва! Милка наблюдателя завалила! Нет там стрелков! Жмем в бухточку, живы будем, ей-богу!У всех словно бы сил прибыло. И свежий воздух опьянил, и жить захотелось, и вообще поверилось в удачу. Юрка, крепко ухватившись за свое весло, стал грести с удвоенной силой. Катамаран вышел из слабого течения подземной речки и попал в ту самую «струю», о которой говорил Ольгерд.Как только это произошло, Таран разом и думать забыл о том, что где-то впереди сидит засада, которой, возможно, застреленный Милкой наблюдатель все-таки успел что-то прохрипеть в рацию. Теперь ему показалось, будто главное— уцелеть здесь, в этой самой «струе».Да, она, конечно, уверенно тащила катамаран к левому берегу и той самой заветной бухточке за утесом, но как! Там, под беснующейся поверхностью воды, таились огромные валуны. Поток воды ударял в них, задирался вверх метра на полтора, а затем рушился вниз. Соответственно, и катамаран вместе со своими визжащими и матерящимися гребцами то взлетал вверх, так что казалось, будто все вот-вот вылетят из сетки и; попадают в бушующий поток, то с размаху плюхался в некую водную яму, и тогда казалось, что сетка не выдержит, лопнет и все опять-таки окажутся в воде.— Внимание! — заорал Ольгерд. — Поворачиваем! Левые — табань! Правые — навались!Ляпунов наверняка не приметил бы точки, где надо было отдать такую команду. И хорошо, что все не стали ждать от него подтверждения, а просто выполнили команду «пана Сусанина». Течение в этот момент уже притянуло катамаран к левому берегу, но впереди из воды торчала похожая на спину кита длинная, продолговатая, облизанная водой скала, разделявшая поток надвое. Одна струя приводила катамаран точно в бухточку и выбрасывала на песчано-галечную отмель, а вторая — уносила от берега на середину реки, уводила за перекат, туда, где ждала смерть. Если бы промедлили пару секунд, ничего уже изменить не удалось бы.Но поворот получился очень вовремя. Левая струя течения четко схватила катамаран и буквально вбросила его в бухточку, где он, скользя по инерции, с хрустом и шорохом вкатился на отмель и остановился. Пш-ш! — правый поплавок, распоротый острым камнем, стал обмякать и скукоживаться, но это уже не имело никакого значения.— За мной! Милка, Ольгерд, помочь дедушке! Топор, прикрываешь! — Ляпунов первым соскочил с катамарана и с автоматом на изготовку перебежал с отмели на берег, следом за ним туда же рванул Юрка, Милка и Ольгерд подхватили за локти Магомада, а Топорик в это время поглядывал по сторонам: не подбирается ли какой супостат?Наконец все шестеро собрались в заросшей кустами ложбине, по которой тянулась какая-то полузаросшая тропка с засохшими следами двойных копыт. Какие козлы или бараны тут на водопой ходили, всем было по фигу, важно, что тропка эта вела туда, куда надо, то есть глубоко в тыл тем ребятам, которые занимали позиции на берегу, поджидая, быть может, сигнала от своего наблюдателя с обрыва. Если еще несколько минут назад Таран был убежден, что они либо выстрелы слышали, либо наблюдатель им все-таки успел сообщить о появлении катамарана, то сейчас он был почему-то уверен, что ни хрена они не слышали, ни хрена не знают и вовсе не ждут, что те, кого они собирались подловить на отмелях, сами вышли им в тыл. Хотя, по логике вещей, Юрке следовало надеяться, что теперь до самой поляны с предполагаемым вертолетом они пройдут без выстрела, он, как это ни удивительно, почему-то мечтал о стычке. Может быть, потому, что до сих пор не израсходовал ни одного патрона и ни одной гранаты. Только пакет с «черемухой» бросил в «Ишачьих Конюшнях». Все остальные отметились, а он нет. Называется, на войне побывал! Конечно, Юрка мог припомнить немало случаев, когда, будучи в тех краях, где никаких войн не происходило, он тратил куда больше патронов и при этом неоднократно попадал в живые цели. А тут, где настоящая война, — ни фига! Впрочем, еще не вечер, может, еще и придется пострелять от души, до звона в ушах…Ложбина тянулась вправо и вверх по склону горы, огибая тот обрывистый скалистый утес, который скрывал от неприятеля бухточку. Конечно, теперь эта бухточка с испорченным катамараном осталась уже далеко внизу. Сквозь кусты, между которыми петляла козья тропка, ее невозможно было разглядеть. Шли быстро, но не бегом, поскольку Магомад настоящего «мамонтовского» марш-броска нипочем не выдержал бы. Да и Ольгерд, несмотря на свою спелеологическую выучку и выносливость, тоже не сумел бы вписаться в график. К тому же требовалось идти негромко и шелестеть поменьше, что при движении по горно-лесистой местности не так-то просто.Тем не менее шелестели они и впрямь немного. Разговоров, само собой, никто не вел, ветками не трещали, ботинками не топотали.Ложбина постепенно сошла на нет, но тропка осталась. Правда, теперь ее с боков почти ничего не прикрывало — кусты поредели, а у больших лиственных деревьев кроны начинались выше чем в двух метрах от земли. Несмотря на умеренный темп хода, дед Магомад явно подустал.— Перекур, — шепотом объявил капитан, и все присели за кустами, ощетинившись оружием. Курить, конечно, никто и не думал. Во-первых, потому, что все были некурящие, а во-вторых, потому, что запах табачного дыма — демаскирующий фактор.— Мы совсем близко от площадки, — сообщил Ляпунов. — Полтораста метров наискосок по склону. Тропа вообще-то прямо туда ведет. Однако есть предложение всем колхозом туда не ходить. Пойдут Топорик и Юрик. Главная задача — убедиться, что насчет вертолета мне не поглючило. Если вертолета нет, то можете обозвать меня старым мудаком. Если он есть, оцените, как и что. Сможете взять сами — рискуйте. Не будете уверены, тихонько вернитесь, подумаем вместе. В эфире пока не базарьте. Отдохнули? Вперед, мы ждем здесь!Хотя Ляпунов не стал назначать старшего, Юрка и так понял, что начальником будет Топорик, а потому, пригибаясь, двинулся за этим бывалым мужиком.Топорик свернул с тропки и начал пробираться вверх по склону, перебегая от одного ствола дерева к другому. При этом он все-таки соблюдал направление «наискосок», а потому уже совсем скоро впереди в просветах между деревьями замаячила поляна.Юрка перебегал следом, стараясь не терять Топорика из виду. Команды Топорик подавал жестами: то ладошкой махал вправо — возьми правее, то пальчиком манил — дескать, держись поближе, то поднимал ладонь вверх — стой, не торопись.Наконец Топорик всей пятерней помахал: мол, давай ко мне. И сделал рукой такое движение, будто змея извивается. Это означало «ползи по-пластунски». Таран пополз вверх и оказался в траве рядом со своим шефом.— Титул «старого мудака» Сереге не угрожает, — прошуршал Топорик в самое Юркино ухо. — Два пальца вправо вон от той раздвоенной березки.Таран глянул. Мама родная! Там действительно стоял небольшой вертолет с наброшенной поверх него маскировочной сетью.— «Ми-2». — Наметанный глаз Топорика разглядел знакомые контуры даже сквозь сетку. — Как раз то, что заказывали. А вот и охрана. Один ту сторону леса охраняет, другой — другую. Хоть бы, курвы, укрылись как-то. Рассекают в косыночках, тельняшка нараспашку, автомат у бедра… Учить их некому, салажню! А третий, видать, поспать намылился. Вон под вертолетом, в теньке. Ну «сачок», сукин сын! Короче, берешь себе вон того, что поближе, я второго. И ходом к вертолету! Там ты с отдыхающим разберешься. Еще пилот может быть, ну, с тем я сам профессионально побеседую…Таран прекрасно видел того, кого ему надлежало «снять». Нет, на салагу этот тип был вовсе не похож. Рослый, мордастый, тяжеловесный. Контрактник, что ли? Или омоновец? А может, просто бандюган, переодетый в форму на время дела? Но явно не чеченец, не араб и не африканец. Хотя Юрка, пожалуй, еще с самого начала операции больше всего опасался того момента, когда придется стрелять в федералов, руки у него не дрожали… Дут! Дут! — Топорик и Юрка выстрелили с интервалом в секунду. Оба бойца в зеленых косынках повалились почти беззвучно.— Вперед! — Топорик высигнул из-за кустов, Юрка за ним, на бегу выцеливая того, что лежал под вертолетом. Дут! Через масксетку было видно, как «сачок» подскочил, коротко вскрикнул и распластался окончательно. Топорик полоснул штурмовым ножом сеть, проскочил к вертолету и отодвинул правую дверцу. От дверцы внутрь кабины шарахнулся явно заспанный мужик в камуфляжных штанах и майке-тельняшке. Он, должно быть, пытался найти кобуру, но Топорик долбанул его прикладом под дых, а потом кулаком по загривку. Мужик так и лег на пол.— Вызывай наших! — прорычал Топорик. — Скажи, карета подана, даже с кучером!— Серый! — позвал Юрка в рацию. — Ответь!— Слышу, — отозвался Ляпунов. — Условились же не базарить…— Карета есть, с кучером! Тропа свободна!— Понял, выдвигаемся! НА КАРЕТЕ С КУЧЕРОМ — Проверь, все ли отдыхают? — приказал Топорик, торопливо застегивая наручники на пилоте и запихивая ему в рот кусок рукава камуфляжки, висевшей на крючке в кабине. Этот кусок Топорик наскоро отхватил ножом.Первым Юрка проверил того, кто лежал под вертолетом. В голову навылет — контрольного не надо. Затем пробежался до остальных — тоже нет проблем. А со стороны тропы на поляну уже выбежали Ляпунов и Милка с Ольгердом, которые буквально волокли под руки Магомада.— Посиди, Хасаныч, мы только сетку стащим! — бросил капитан старику. — Юрик, приглядывай! У вас был один риск — те, на речке, услышать могли.Ляпунов и все прочие взялись за камуфляж, Топорик осваивался в кабине, Юрка караулил, укрывшись за деревом.Он был так сосредоточен, опасаясь прозевать супостата, что даже вздрогнул, услышав, как за спиной громко чихнул и заурчал вертолетный двигатель.— Бегом! — крикнул Ляпунов, призывно размахивая рукой. Магомада уже втаскивали в вертолет. Юрка сломя голову пересек поляну, запрыгнул в кабину, последним влез капитан.— Газуй, авиатор! — крикнул он Топорику. — А то эта братва уже проснулась!Юрка понял, что Ляпунов имеет в виду граждан, поддежуривавших на речке.— Понял! Взмываю! — отозвался новоявленный пилот. — Прошу всех занять места и не курить!Лопасти уже крутились вовсю, корпус слегка дрогнул, и вертолет, немного покачиваясь, стал подниматься над поляной…— Надо же, летю! — порадовался Топорик и, накренив ротор вперед, потянул машину вперед с набором высоты.— Угон воздушного судна при отягчающих обстоятельствах, — квалифицировал действия Топорика Ляпунов. — Куда будем сбывать похищенное, а?— Хрен его знает! — хмыкнул Топорик. — Почем нынче в Турции наши «двушки»?— Сколько у тебя горючки?— До Ханкалы, возможно, хватит.— Нам в другую сторону, не забыл?— Дотуда точно не хватит. Границу, может, и перелечу, но только грузинскую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54