Конечно, те могли и в несознанку уйти: да, гуляли, да, на солнышке грелись, но чтоб ширяться — ни боже мой, гражданин начальник! На наркомана Зыня не похож, каких-либо заметных следов от уколов у него ни на руках, ни на ногах нету. Рожка Таран тоже помнил по той давней драке на рынке — крепкий парень, навряд ли капитально на игле сидит. Само собой, менты могли и поверить. А вот если это до бандитов дошло — тады ой! Те так просто свои «уголовные дела» не прекращают.Но тогда, пожалуй, они бы быстро и до Зыни добрались, и до Рожка. Рожок-то им важнее, если он основную массу коробок заныкал. Правда, и Зыня не лишний, если уже знает про то, что в аптечках хранится и как оно действует.Таран отошел от окна и вновь посмотрел на своего «счастливого соперника». Тот уже полностью забалдел, глаза закатывал, страстно дышал и ляжки себе поглаживал.Нет, сейчас спрашивать его бессмысленно. Либо напутает, либо кривляться начнет. Надо лучше еще раз Птицыну позвонить…— Смотри, к ним третий подошел! — взволнованно пробормотала Надька.Таран опустил уже поднятую трубку и вновь посмотрел в окно. Да, появился третий. Очень не похожий на первых двух, в светлом пиджаке, в рубашке с галстуком, стройный, с зачесанными назад волосами, в дорогих солнцезащитных очках. Похоже, он вышел из Надькиного двора.Юрке сильно поплохело. Все могло быть, оказывается, куда проще. Рожка поймали, раскололи, он сдал все коробки, но одной не досчитались, и Рожок сдал Зыню. Братки поехали на рынок и там без труда узнали, что Зыня уехал с Надькой на своей «копейке». Возможно, сперва поехали к Зыне, а потом решили наведаться к Надьке, где на улице около ее дома обнаружили тачку. После этого отправили приятного человека, не похожего на бандита, чтобы он провентилировал обстановку. Тот мог просто подняться на третий этаж и тихо послушать под дверью. Запросто мог услышать и Тарана, и Надьку, и Зыню. А потом вернулся на улицу и доложил браткам.Собравшись вместе, эти трое прошли куда-то влево, вдоль улицы, и Юрка, осторожно высунувшись, благо эти ребята уходили, не оборачиваясь, и не глядели в сторону Надькиного дома, подсмотрел, что они двигаются в сторону темно-синего «Шевроле-Блейзера», припаркованного метрах в пятидесяти от Зыниной «копейки». Таран сообразил: братки убедились, что Зыня находится в Надькиной квартире, но ломиться туда не собираются. Время светлое, народ как раз с работы возвращается, чисто сработать не удастся. Вместе с тем они полагают, что Зыня от своей «копейки» никуда не денется. Здесь, на людной улице, средь бела дня они его, может, и не станут хватать, а сядут ему на хвост и зажмут в какой-нибудь подворотне.Троица подошла к своему джипу, уселась в салон… И тут произошло то, чего Таран никак не ожидал. Откуда-то из промежутка между Надькиным и Юркиным (то есть тем, где раньше жили его родители) домами на большой скорости вылетел синий микроавтобус «Газель», пересек осевую и наискось подкатил к тротуару, перекрыв дорогу «Блейзеру», а сзади, из подворотни, находившейся рядом с булочной, вынеслась «Газель»-фургончик с надписью «Хлеб» на кузове, которая отрезала путь к отступлению, если бы водитель джипа попробовал дать задний ход. Вслед за тем из той же подворотни, из ближайшего подъезда, из микроавтобуса и из кузова фургона выскочило не меньше десятка бойцов в сером камуфляже, бронежилетах и вязаных масках с пистолетами и короткими автоматами на изготовку. На спинах у этих молодцов даже с большого расстояния можно было прочесть надпись «РУБОП». В считанные мгновения ошалевших от неожиданности пассажиров и водителя джипа буквально выдернули из салона, бросили мордой об асфальт и, закрутив руки за спину, защелкнули «браслетки». Затем всех четверых (водитель ждал трех прочих за баранкой «Блейзера») молниеносно перекидали в заднюю дверь фургончика с надписью «Хлеб». Бойцы столь же молниеносно попрыгали в свои машины, после чего обе «Газели» со свистом унеслись в неизвестном направлении.Внизу, под окном, из которого смотрел Таран, как раз в это время проходили два пенсионера, которые, конечно, не удержались от комментариев.— Вот молодцы, а? — порадовался один из дедов, потрясая клюшкой. — Так вот и надо их, гадов! По-сталински, по-сталински! Умеют ведь, когда хотят!— То-то и оно, Шергей Терентьич, что «когда хотят»! Небошь не жаплатили бандюки какому-то начальнику отштупного, а он им и напомнил… — скептически прошамкал второй. — А жаплатят — их и выпуштят! Коррупция!— Да ну?!— А вот те и ну… Гушиншкого, шлыхал? Трех дней не продержали. Откупилшя — и вше. Мафия!Чего они там дальше мололи, Таран уже не слушал. Башка соображала, чего теперь надо бояться, а чего нет, но соображала плохо.И тут раздался звонок в дверь… ВСЕ ОЧЕНЬ НЕПОНЯТНО Таран этого звонка не очень испугался, потому что после того, как бандитов похватали прямо на виду у почтеннейшей публики, это вряд ли мог быть еще кто-то из той же компании. Если и был пятый, то он постарался бы сделать ноги, а не звонить в чужую квартиру. Но и радости особой от того, что кто-то позвонил, Юрка не испытал.Во-первых, это могли невзначай вернуться Надькины родители. Как им объяснить присутствие голого Зыни, который к тому же явно воображает себя сексуально озабоченной дамой, зареванность дочери и выломанную дверь шифоньера, Таран еще не знал. Во-вторых, это могли быть товарищи из РУБОП, которые стеклили за Зыней и его потенциальными похитителями. Похитителей прибрали, а теперь решили поближе познакомиться с тем, кого похищать собирались. Ну и заодно поинтересоваться, к кому это он тут в гости пришел.Но, так или иначе, просто не открыть дверь Юрка не мог. Если дядя Миша с тетей Тоней звонят, значит, Надька, впустив Зыню, заперла дверь изнутри на задвижку, которую снаружи ключом не откроешь. Стало быть, им уже ясно, что дома кто-то есть. Ну, а РУБОП, если ему долго не открывают, может вызвать понятых и просто ломануть дверь. А коробка со стимулятором — в кармане у Тарана. Кайфованный Зыня — налицо, Надьку, которая в этой квартире прописана, при желании можно превратить в содержательницу притона… Господи, сколько же проблем может возникнуть от одной только бабенки, которой захотелось гульнуть от мужа!Таран подошел к двери и настороженно спросил:— Кто там?— Юра, это я! — Таран с изумлением услышал голос Генриха Птицелова. Как он догадался? Ведь позвонить так и не получилось…Конечно, Юрка тут же открыл дверь.С полковником — все в штатском — прибыли еще два «мамонта», Гусь и Толян. Они молча, ничего не спрашивая, направились в комнату, где Надька все еще шмыгала носом, а Зыня, улегшись животом на пол, по-жабьи раскорячил ноги и мяукал, будто кошка, призывающая кота.— Приятная картинка! — усмехнулся Птицын. — Одевайте его!Зыня попытался было проверещать что-то типа: «Не трогайте меня, я стесняюсь!» — но Толян одним легким движением руки вырубил его, а затем они с Гусем начали одевать бесчувственного клиента.— Аптечка у тебя? — спросил Генрих Михайлович.— Ага, — ответил Юрка и подал ее полковнику. — Точно такая же, как у Шурки была, помните?— Такая, да не совсем, — мрачно поглядев на съежившуюся Надьку, произнес Генрих Птицелов. — Значит, говоришь, у Фини основная масса?Таран опешил. Ему казалось, что об этом он покамест еще не успел рассказать… Потом в следующую минуту до него дошло: здесь, в квартире, стояла прослушка. Возможно, ее еще давно поставили, может быть, сразу после того, как Таран переехал к Надьке. И тайно прослушивали, а может, и подсматривали за тем, как Юрка и Надька проводят время дома. Вот и засекли визит Зыни, а потом и все остальное…Утвердительно кивнув в ответ на последний вопрос Пти-цына, он осторожно спросил:— А РУБОП там, на улице, это тоже наши?— РУБОП — это РУБОП, товарищ боец. Лишний вопрос. Твое участие в этой операции не планировалось, поэтому не загружай голову. Ты лучше вот о чем подумай. Этого субчика мы сейчас увезем. Могу я после этого вас с Надькой оставить наедине? Или через полчаса ты мне позвонишь и скажешь, что зарезал ее, как Отелло Дездемону?— А он разве ее не задушил, товарищ полковник? — полюбопытствовал Гусь, натягивавший на Зыню носки.— Фигово ты Шекспира читал, товарищ прапорщик! Если, конечно, читал. Душить он, конечно, душил, но потом это ему надоело, и он ее заколол кинжалом.— Надо запомнить!-произнес Гусь.— Так вы не ответили на вопрос, боец Таран Юрий, — напомнил Птицелов. — Вы сейчас в состоянии не зарезать свою жену?— В состоянии… — очень мрачно произнес Таран.— Устраивать скандал тоже не будете? По крайней мере, такой, который заставит соседей милицию вызывать?— Нет, не буду.— А вы, рядовой Таран Надежда, обещаете, что не удавитесь, не выпрыгнете из окошка и не натворите иных глупостей?— Очень нужно мне это… — проворчала Надька.— Тогда попробую оставить вас тут и не разводить по углам. Сегодня загс уже закрыт, суд тоже, так что заявление о разводе подать все равно не успеете. Попробуйте ночку переночевать, обмозговать все как следует, а потом доложите, что надумали.— Клиент готов, — доложил Толян, завершив одевание Зыни.— Выводите и сажайте к Бобе в машину. Гусь и Толян вывели медленно приходящего в себя Зыню из квартиры, а полковник еще ненадолго задержался.— Не обостряйте особенно, — сказал Птицын, похлопав по плечу сперва Юрку, а потом Надьку. — Взвесьте все, прикиньте. Короче, будьте взрослыми, а не детишками. В общем, прежде чем сказать: «Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок!» — как следует подумайте.Птицын вышел в дверь и оставил семейство Таранов наедине с их внутренними проблемами.— Кушать хочешь? — спросила Надька заискивающе.— Спасибо, сыт уже, — произнес «Отелло» и полез на антресоли за инструментами. — Надо дверь в шифоньере починить… А то неудобно будет, если мать или отец нагрянут.Надька вздохнула и отправилась на кухню — прибираться после гулянки с Зыней.Пока Таран чинил дверь, то есть перевинчивал сорванные петли и замок на новые места, голова у него была переполнена всякими непричесанными мыслями, которые он старался привести в какую-то систему.О том, что все, что тут произошло, было частью какой-то заранее продуманной операции, Юрка подумал еще в тот момент, когда сам Птицын произнес это слово. И Юркино участие в ней, возможно, действительно не планировалось. Ведь никто же не знал, что он как дурак решит спрятаться в шкаф, который Надька запрет на ключ. Точно так же, как то, что его вдруг пробрало желание полюбоваться, как Зыня Надьку трахает. Ведь появись он тогда, когда Надька пришла одна, и ничего бы не было. Точнее, он просто не знал бы, что у Надьки с Зыней амурные дела крутятся, и не переживал бы сейчас по этому поводу. Ведь они и вчера здесь кувыркались, хотя, вишь ты, вчера Зыня у Надьки попку не выпросил… Тьфу! Злость и ревность очередной волной прокатились через весь организм Юрки, но очень быстро остыли. Потому что он вдруг подумал, что «мамонты» не случайно прицепились к начавшемуся помимо их воле романчику Зыни и Надьки, а просто-напросто все это дело спланировали. То есть Надькина измена была совершена по приказу Птицына.Таран собрал все свое хладнокровие, чтобы попробовать размышлять без лишних эмоций. Во-первых, Надькино возвращение на «Тайвань» могло быть осуществлено только с санкции Птицына, даже если бы речь действительно шла о простой подработке на месяц. А раз так, то Надька вообще могла пойти туда по его распоряжению. Именно с целью выйти на Зыню, возбудить в нем угасшие чувства, а заодно и узнать что-нибудь насчет «стимулятора». Возможно, что вчера Зыня пришел сюда без этой коробочки, поэтому завершить дело втихаря до Юркиного приезда не удалось. Тогда рассудили,. что можно будет все провернуть и в присутствии Юрки. Если бы Надька, забежав в квартиру, нашла разлюбезного дома, то могла бы помахать Зыне из окошка, заодно дав знак тем, кто его поджидал, чтобы Зыню хватали. А Тарана вроде бы дома не оказалось. Можно было ей и наврать, но тут, возможно, вмешалось еще одно обстоятельство — «калмыки», которые присуседились к Зыниной «копейке». Или, наоборот, появились позднее, поэтому Зыню надо было задержать подольше. А для этого пришлось трахаться с ним и даже «реанимировать» то, что у него сдохло. Потому что иначе он ушел бы, раздосадованный, и не дождался бы приезда тех, на «Шевроле-Блейзере», которых обязательно надо было прихватить. Быть может, Надька и сказала вслух о том, что Зынину машину пасут, потому что знала — ее услышат «мамонты» через прослушку?!Но, конечно, рассказывать обо всем Тарану она не станет. И о том, что изменяла с Зыней по заданию Птицына, умолчит. Потому Птицелов ей это наверняка запретил под страхом смерти. Ведь если полковник приказывает жене своего солдата изменить мужу, он может невзначай пули в спину дождаться…Нет, даже если бы Генрих и впрямь отдал такой приказ, а Таран получил бы об этом достоверную информацию, Юрка не стал бы его убивать. Слишком многим он был обязан этому человеку. Но Птицын — человек бывалый, много повидал и знает, что с людьми слепая ненависть делает. Небось и сейчас, когда едет на базу, держит связь со слухачами. Как там, дескать, Отелло и Дездемона поживают?! Все-таки они ему не чужие,..В общем, измену по приказу Таран мог бы простить уже сейчас. Гораздо хуже и непонятнее, если Надька все-таки сама влипла в этот «роман». Ну, был бы этот Зыня хоть чем-то симпатичнее, здоровее или умнее Тарана, тогда Юрка бы понял. Или, допустим, хрен с ним, просто был бы ловким ухажером, превосходящим Юрку по чисто кобелиным параметрам, тогда Юрка злился бы, но тоже мог бы понять. А то, блин, пипку еле расшевелили, морда корявая, да еще и придурок, ко всему прочему, раз решил бабе вколоть неизвестно какую дрянь. Неужели Зыня, которого Надька еще два года назад, будучи девкой, отшивала и высмеивала, мог ей чем-то понравиться теперь, когда она уже два года как замужем, ребенка родила и в сексе кое-какой опыт с родным мужем получила? Ведь то, что Таран видел, сидя в шкафу, это не любовник, а хрен знает что.Очень вовремя Юрка вспомнил о том, что сам не безгрешен. И даже подверг себя жесткой самокритике. А ему-то чего не хватало, когда он сунулся к Ане Петерсон? Ученую девочку захотел попробовать, да еще и этническую эстонку, правда, московского розлива. Попробовал. Потом Фроська — это вообще все по пьянке исключительно. Василиса с Полиной — две бабы сразу, ради самоутверждения, наверное. Милка… Тут то ли от скуки, то ли от жалости. Когда увидишь, как стокилограммовая баба слезу пускает, — жуть как жалко становится.Конечно, мужской шовинизм Юрку немного подергал: то я, а то Надька! Таран— мужик, он в подоле не принесет. А Надька — запросто. Вон уже насчет Лешки сомнения появились. Хотя все в один голос утверждают, будто он на Юрку жутко похож. Если на фотографии из того самого семейного альбома, принесенного из отцовской квартиры, посмотреть — может, и похож. Младенцы вообще друг на друга похожи, почти как негры или китайцы. А с нынешним Тараном сходства маловато, прямо скажем.Но тут же совесть — а ее у Юрки еще порядочно сохранилось! — нанесла, так сказать, ответный удар. Дескать, в подоле вы, гражданин Таран, действительно ничего не принесете, но одарить себя и супругу спидухой, сифоном или хотя бы триппером запросто могли. Например, еще тогда, когда, вдоволь навалявшись с Дашкой и Шуркой, полезли с тем же самым прибором к Надьке. Аня, конечно, почище и аккуратнее, но тоже средств защиты Юрка не применял. Фроська — там пробы негде ставить. Василиса с Полиной — тоже не самые разборчивые. Милка чуток поскромнее, но только в последние два года. А до этого — сплошные «Милости просим!» да «Добро пожаловать!», как у нее на заднице и ниже пупа написано. Неужели вы, гражданин Таран, не помнили, что венерические болезни в нашем обществе сильно распространились? Ни фига, помнили, но все равно удержаться не могли, хотя догадывались, что не только собой рискуете и своей супругой, но дажеЛешкой-несмышленышем…Вот на этой самоуничижительной мысли Таран и завершил ремонт шкафа. С внешней стороны никаких повреждений не видно — и слава богу. А вовнутрь Надькины родители не полезут — там ничего ихнего нету. Юрка собрал инструменты в ящик и понес к антресолям на кухню — класть на место.Надька тоже свои труды закончила, сидела на кухне и вполголоса что-то очень грустно мурлыкала. У баб от большой тоски подобные явления наблюдаются — Таран уже об этом знал.Спрятав в ящик стамески, отвертки и прочее, Юрка взял совок с веником и пошел подметать всякие стружечки, оставшиеся после ремонтных работ. Но сзади вдруг послышалось: шлеп-шлеп-шлеп! Надька последовала за ним.— Дай, я подмету! — сказала она почти сердито. — Это женская работа.— Да что там, — отозвался Юрка, — справлюсь как-нибудь!И все замел сам. Надька стояла, тяжело дышала, даже губы кусала, кажется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54