— Вообще-то, конечно, если совсем влом ехать, можешь отказаться…— И что, мне за это ничего не будет? — скромно поинтересовалась Лида, тоже прищурившись.— Нет, — помотал головой Ларев. Как раз в это время слуга, похожий на Бандераса, принес две вазочки с мороженым, украшенным ломтиками банана, ананаса и киви, а потому Владимир Васильевич продолжил свою речь не сразу.— Видишь ли, — произнес он, отправив в рот обвалянный мороженым ананасовый ломтик. — Твой папаня категорически против того, чтоб ты ехала.Дескать, я еще не насмотрелся на свое дитятко, а вы мою малышку уже к рисковому делу припахать решили. Давай, дескать, лучше я сам поеду! Мне, конечно, его отправлять в эту поездку очень не хочется. Это все равно, что карманным компьютером гвозди забивать, понимаешь? Твой батя в таких делах не спец, зато в других — умелец великий. Конечно, могу сказать, что риск в этом деле можно сказать, минимальный, но в Москве есть кое-кто, кому Олег уже не первый год мертвецом снится. И у ментов московских кое-что на граждани-иа Еремина подсобрано. В общем, риск для него — на порядок выше, чем для тебя. Тем более что он на этой дачке ни разу не бывал. Конечно, можем ему фотографию хозяйки для запоминания выдать, но тебе-то она не потребуется, верно? К тому же с тобой эта мадам дело уже имела, значит, доверия больше испытывает. Опять же за тобой никаких трупов по Москве и области не числится, дорогу ты лично никому не переходила, даже если и узнает кто-нибудь посторонний, вряд ли это негативно скажется…— А что, за батей там, в столице, много всякого? — осторож-н0 спросила Лида.— Много, — кивнул Ларь. — Правда, для суда там доказательств не хватит, но для тех, кому расквитаться захочется, вполне достаточно его физиономию увидать. Кстати, не поручусь, что его еще в аэропорту срисовать не сумеют. А могут после этого и на хвост ему сесть. Сама догадайся, нужно нам такое счастье или нет.— Да уж, догадаться нетрудно, — проворчала Лида.— Наверно, можно было послать и кого-то из остальных, — произнес Владимир Васильевич, — но пацанята, на мой взгляд, слишком уж несолидные покамест. А в Москве соблазнов много, особенно для тех, кто при деньгах. Не могу дать гарантии, что эти гаврики не нажрутся где-нибудь, не возьмутся девочек снимать и так далее. Шпиндель к тому же болтунишка порядочный, за ним глаз да глаз нужен. Юлька, конечно, более серьезная дама, но и за ней в столице кое-какие хвостики остались. Не хотелось бы, чтоб за них кто-нибудь случайно ухватился. С этой точки зрения Раиса получше выглядит, но она в общем и целом баба домашняя, осторожная до ужаса, может, по нечаянности, сама себя перехитрить. Да и вообще, зачем мудрить, когда у нас есть человек, лучше всего к такой поездке подготовленный, верно?— Верно, — вздохнула Лида. — Когда ехать надо?— В ближайшие дни, — криво усмехнулся Ларев. — Уведомим своевременно, не переживай. Главное, поговори с папочкой и постарайся его убедить в том, что ты сама ехать согласилась, безо всякого давления и принуждения.— А какое это имеет значение? — спросила Еремина.— Чисто психологическое, — ответил Ларев, выскребывая остатки мороженого из вазочки. — Просто мне не хочется с Олегом ссориться. Я его очень ценю и уважаю, многим ему обязан по гроб жизни. Был случай, когда он мне, попросту говоря, жизнь спас. Но, с другой стороны, мужик он сложный, во многом себе на уме. И если ему в голову какая-нибудь ерунда втемяшится — не приведи господь. Если уж совсем откровенно, побаиваюсь я его, Лидуся. Например, если с тобой в этой московской поездке что-нибудь стрясется, то лично мне он этого не простит. Хотя ты, наверно, догадываешься, что я не самый верхний и, даже если б очень хотел, отменить поездку не могу. Кого послать, конечно, мое дело, но только этим мой выбор и ограничивается. — И когда я должна с ним побеседовать?— Сегодня вечером в моем кабинете, на третьем этаже. Вы с папочкой будете дискуссию вести, а я слушать и определять, кому ехать, а кому оставаться… ПРОВЕРКА? Вечером того же дня, часов около восьми, Ларев вызвал отца и дочь в свой кабинет. Сам уселся за начальственный стол, а Механика и Лиду усадил на стулья напротив друг друга.— Значит, так, — пробасил Владимир Васильевич, — я пригласил вас, чтобы определиться с тем, кто поедет в Москву, Есть две кандидатуры. Как я понял, и у папы, и у дочки есть свои аргументы в пользу того или иного решения?— Вова, — произнес Механик очень суровым тоном, — кончай ломать комедию и изображать из себя арбитражный суд. Ты уже определил, что поедет Лидусик, заполоскал девчонке мозги, а теперь пытаешься показать, будто, и сейчас еще в чем-то сомневаешься. Я лично в этой комедии не участник. Конечно, запретить тебе посылать ее в столицу я не могу — мордой не вышел. Но если с ней, упаси бог, что-нибудь — ответишь по полной форме.— Папа, — разумным голосом взрослой дамы вымолвила Лида. — Владимир Васильевич мне четко сказал, что я могу отказаться, и тогда поедешь ты. Могу сразу сказать, что мне ехать очень неохота. Я зимой чудом из всего этого болота выскочила, и нырять по новой очень противно. Если б я знала, что ты имеешь больше шансов — с радостью бы уступила тебе это путешествие. Но ведь ты даже ни разу не был там, где я четыре раза побывала. Ты тамошних людей в глаза не видел, понимаешь? Опять же у тебя в Москве, как я догадываюсь, полно знакомых, притом не самых лучших. А меня там никто не знает и даже не догадывается, что я твоя дочка. В России, может быть, Лену Павленко ищут, но отнюдь не Лиду Еремину. Фоторобот на Лену сделали такой, что по нему можно каждую вторую чеченку хватать, а мимо Меня пройти и не заметить. При том, кстати, что конкретно перед МУРом я чиста, как Белоснежка. Я в столице ни одного дома не Порвала, никого не застрелила и даже не отметелила как следует. Неужели до тебя вся эта логика не доходит, а?— До меня доходит, — проворчал Механик, — что гражданин Ларев с тобой солидную партполитработу провел. Но ты все же учти, что я не для того тебя через столько лет нашел, чтоб тут же обратно отдать.— Между прочим, папочка, — заметила Лида, — я тебя не видела ровно столько же, сколько и ты меня. При том, кстати, что ты себе какую-никакую семью собрал, а у меня все эти годы ни одного родного человека так и не появилось. Ты что, полагаешь, что мне будет легче перетерпеть твою гибель, чем тебе — мою?!Фиг ты угадал, гражданин начальник! У тебя так, в случае чего, Юлька останется — и жена, и дочка в одном флаконе. А мне, между прочим, ни она, ни Райка папу не заменят!Вот эта речуга, которая явно не могла была быть домашней заготовкой от Ларева, на Еремина произвела нужное впечатление. Конечно, Лидуська без него выросла и, что называется, «возмужала», насколько такое слово применимо к женскому полу. Просто-напросто Олегу Федоровичу при упоминании имени старшей дочери все время показывалась давно уже не существующая лупоглазая девчушка лет восьми. И потом личико этой малышки все время просвечивало через реальный образ вполне взрослой молодушки, умной, сильной и отнюдь не беззащитной.В общем, Механик понял все-таки, что в Москву отправится не девочка-малолетка восьми годов, а кое-что повидавшая в этой жизни дама. И что шансов погореть у нее будет намного меньше, чем у него. А раз так, то и шансов вновь потерять друг друга у отца и дочки будет существенно меньше. И хотя какие-то противоречивые мысли еще будоражили Еремину голову, а в сердце бродили разные буйные эмоции, разум Механика в общем и в целом согласился с тем, что лучше его Лидуськи никто не справится с этим ответственным поручением. *** Итак, Лида отправилась в Москву. Правда, немного кружным путем. Должно быть, чтоб сбить со следа супостатскую агентуру.В одну прекрасную ночь Ларев разбудил Еремину часа в два, когда в тропиках темным-темно, и вместе с двумя головорезами отвез на джипе к вертолетному кругу. Оттуда Лиду и сопровождающих ее жлобов перебросили на большой танкер, плававший под панамским флагом, но с российской командой на борту.На танкере Лида пропутешествовала трое суток, пока ее вновь не посадили в вертолет и привезли, как ни странно, в столицу того самого африканского государства, куда Лида, сама того не желая, прилетела прошлой зимой на «Ил-76».На сей раз, однако, ей достался вполне законный билет аж до самого Парижа на «А-300» компании «Эр Франс». Именно при выгрузке из этого самолета ее покинул первый сопровождающий, вручив сумочку с лейблом «Живанши», но, скорее всего, поддельную. Поцеловав Лиду на прощанье, молодой человек произнес всего одно слово: «Аквафреш», из чего следовало, что Лидин груз содержится в этом тюбике.Конечно, поглядеть Эйфелеву башню и все прочие достопримечательности французской столицы Лида не успела, потому что ее тут же пересадили в российский самолет. После этого тихо испарился и последний сопровождающий.Возможно, как предполагала курьерша, был и еще какой-то, негласный, который должен был контролировать уже не безопасность Ереминой, а, так сказать, ее искренность. Ведь Ларев вполне мог предполагать, что девушка как минимум захочет поинтересоваться тем, что она перевозит, а как максимум — вообще сдать «это» ментам или эфэсбэшникам.То, что вся эта эпопея может быть всего лишь проверкой на вшивость, Лида вполне допускала. Более того, она почти не сомневалась в том, что Ларев затеял все это ради того, чтоб убедиться в лояльности госпожи Ереминой. И возможно, весь этот «конфликт».по поводу того, кому лететь в Москву, был специально разыгран Ларем и Механиком ради той же цели. В концНо, как ни старалась Лида, вычислить своего «контролера» среди пассажиров рейса Париж-Москва, она не смогла. И когда вылезла в Шереметьево-2, тоже не сумела определить, кто же за чей стеклит.В принципе она могла бы сесть в такси, которые в аэропорту тучами сшивались, и минут за пятнадцать доехать до Фроськиной дачи. Ну максимум за полчаса. Однако на инструктаже ей было ведено ни в коем случае такси не брать, а садиться в автобус и ехать до аэровокзала на Ленинградском проспекте. Это очень хорошо укладывалось в «проверочную» версию. Такси отследить труднее, опять же разглядеть, что госпожа Еремина будет делать в легковухе — почти невозможно. А в автобусе, если там будет «контролер» или даже два, никакие отступления от инструкций незамеченными не останутся.Лиде казалось, что уж в автобусе-то она наверняка вычислит своего «сопровождающего», и хотя две или три кандидатуры на эту роль взяла на заметку, окончательно убедиться в этом не смогла.От аэровокзала она, согласно инструкциям, должна была пешком дойти до метро «Аэропорт», а затем, пройдя чуть дальше, остановиться у памятника Тельману («дядька в фуражке с поднятым кулаком», как характеризовал эту статую Ларев).Здесь ей предстояло подождать микроавтобус, на ветровом стекле которого будет условный значок — «три белых птички». Надо было просто подойти и, ничего не говоря, сесть в эту машину. Если ей какой-нибудь вопрос зададут, типа: «Вам куда, девушка?», надо тут же сказать: «Извините, я ошиблась!» и поскорее вылезти из микроавтобуса.Пока Лида шла от аэровокзала к метро «Аэропорт», то ни один из тех, кого она примечала в автобусе, за ней не следовал. И у памятника Тельману никто из них не появился. Впрочем, само по себе это ничего не значило. Просто эти самые «наружники» могли «передать» ее своим сменщикам как раз для того, чтоб не примелькаться.Микроавтобус с «птичками» появился у тротуара почти точно в тот момент, когда Лида добралась до памятника. Ей даже показалось, будто он стоял где-то в сторонке, а потом выехал на условное место.Еремина без каких-либо колебаний отодвинула боковую дверцу и влезла в машину. Шофер — больше в микроавтобусе никого не было — поглядел на нее, как на пустое место, и, ничего не сказав, тронул своего «Соболя» с места. Лида, конечно, тоже заговаривать с ним не пыталась.«Соболь», как и ожидалось, покатил по Ленинградке к выезду из города, то есть в ту сторону, откуда Лида только что приехала на аэрофлотовском автобусе. Теперь-то она на все сто была убеждена, что все эти петляния придуманы специально для того, чтоб проверить, насколько точно Лида будет следовать инструкциям.По идее, микроавтобус с «птичками» должен был довезти Лиду до окраины того самого дачного поселка, где размещалась фроськина хата. Дальше ей следовало идти самостоятельно.Дорога до поселка ознаменовалась лишь несколькими задержками в автомобильных пробках, пока ехали по туго забитому транспортом проспекту и шоссе, да еще тем, что Лиду сильно заинтересовала кирпичного цвета «девятка», в номере которой присутствовали буквы Ч, М и О. Это самое «чмо» тянулось за «Соболем» от самого «Аэропорта» и на развилке у Гидропроекта даже малость рискнуло, чтобы наскоро перескочить в более правый ряд и последовать за микроавтобусом на Ленинградское шоссе.Возможно, при других обстоятельствах Лида обратила бы внимание водителя на поведение «девятки». Но, поскольку говорить о чем-либо с водителем ей не полагалось, а кроме того, у него свои глаза были, Еремина ограничилась тем, что лишь несколько раз поворачивала голову в сторону подозрительной тачки. Как ей показалось, водитель принял это к сведению, но каких-либо попыток оторваться от «чмо» делать не стал. Лида после этого совсем успокоилась, предположив, что «девятка» все из той же компании, а потому бояться ее не стоит.Когда выбрались за город, «девятка» чуть-чуть отстала, но продолжала идти следом. И, когда свернули с главной дороги на шоссе, ведущее в нужный поселок, продолжала держаться сзади.Лида в это время почти не обращала на нее внимания. Едет и Вдет, есть не просит…Это «дачное» шоссе особо интенсивным движением не страдало. Тем более что был будний день. Все, кому надо было в город, Уже с утра проехали, а те, кто собирался вечер провести за городом, еще вкалывали. Поэтому через какое-то время «Соболь» и «девятка» остались на шоссе одни, если не считать фургончика «Газель», не спеша катившего чуть впереди. До поселка оставалосьехать километров пять, а с обеих сторон шоссе тянулись густые кусты.Вот тут-то и стряслось то, чего Лида, в общем, уже не ожидала.«Девятка», до этого момента державшаяся где-то в ста метрах позади, резко прибавила скорость. А «Газель», до которой было чуть подальше, притормозила и дала задний ход, встав наискосок поперек шоссе. Водитель «Соболя» тоже притормозил и по инерции доехал почти до самого грузовичка.Вот тут-то слева и очутилась «девятка» — «чмо», которая прижала микроавтобус к правой обочине. Из дверей «чмо» разом выпрыгнули четыре крепких хлопца. Двое с пистолетами в руках одним рывком выдернули из кабины водителя, оглушили его ударом по голове и, подтащив к заднему борту «Газели», забросили в грузовичок. Там, в кузове, какие-то люди приняли с рук на руки обмякшее тело и затянули под тент. А еще двое, условно говоря, «чмошников», вломились в салон «Соболя» и вытащили оттуда ничего не успевшую сообразить Лиду. Один из них придавил к ее лицу тряпку с хлороформом, и через несколько секунд Еремина потеряла сознание… КАПИТАН ЧУГАЕВ Рослая тетка в голубой униформе с нашивкой «СБ ЦТМО» отперла дверь палаты четвертого режима и посторонилась, пропустив Сергея Сергеевича, одетого в белый халат и докторскую шапочку. Профессор вошел и посмотрел сочувственным взглядом на человека с забинтованной головой и многочисленными ссадинами и синяками на распухшем лице.— Н-да, — заметил Баринов, — туго вам пришлось, товарищ Чугаев! Если б мы чуть-чуть опоздали… — Вряд ли было бы хуже, чем сейчас, — вяло ответил тот.— Почему? — нахмурился профессор.— Потому что к этому времени меня бы убили и я уже ничего не чуял бы. А сейчас, прямо скажем, припекает крепко… К том же я еще не очень в курсе, где нахожусь. И кто вы, тоже не знаю. Сейчас вроде лечите, а потом, может, калечить будете?!Баринов громко расхохотался и сказал:— Приятно, Олег Сергеевич, что вам не изменяет чувство юмора. Хотя могу догадываться, что вам сейчас очень и очень не сладко. Закрытые переломы четырех ребер, ключицы, ушибы позвоночника, множественные травмы головы, сотрясение мозг средней тяжести — все это, конечно, к веселью не располагает! Вместе с тем, как утверждают специалисты, повреждений, не совместимых с жизнью, вы не получили. Конечно, организм у вас и в прошлом многое перенес, травмы, ожоги были, но умирать вам еще рановато. Постараемся поставить вас на ноги!— Извините, вы не подскажете, как к вам обращаться? Неудобно все-таки, вы меня по имени-отчеству зовете, а я даже фамилии вашей не знаю.— С фамилией можно не торопиться, а имя-отчество могу сообщить. Меня зовут Сергей Сергеевич.— Вы врач?— До некоторой степени. Правда, не хирург и не травматолог, но в медицине смыслю достаточно, чтоб носить звание профессора.— Вы бы, профессор, все-таки объяснили мне популярно, где я?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51