О, будь она неотразимо прекрасна, вот тогда она смогла бы приковать внимание такого мужчины!
Он повернулся к Тони.
— А можно узнать ее имя?
— Дженни Росс. Мой брат Роберт Э. Ли. Подчиненные называют его Генералом Ли. Сладкоречив, как и всякий южанин, но под этой оболочкой хитер и безжалостен. Так что берегись.
— Кончай комедию, сводник. — С улыбкой, полной спокойного, уверенного обаяния, он подошел и протянул ей руку. — Приятно познакомиться с дамой, хотя непонятно, как вы тогда водите дружбу с Тони…
— Смотри, братец!
Роберт, смеясь, повернулся к Тони.
— Но тебя ведь никак джентльменом не назовешь.
— Я джентльмен в душе, — с видом оскорбленного достоинства заявил Тони. — Это у тебя одна внешняя оболочка.
Роберт засмеялся. Длинными, изящными пальцами он удерживал руку Дженни. Рукопожатие было сильным и нежным. Хотя он и уступал Тони в телосложении, но был далеко не слабак. Он был, что называется, жилист и весь заряжен невероятной мощности энергией. Дженни почувствовала, как поддается его власти, словно вокруг Роберта силовое поле, из которого не вырваться.
— Домовладелица? — чуть насмешливо спросил он.
Она почувствовала, как он рассеянно погладил большим пальцем ее руку; это придало рукопожатию интимность, от которой Дженни буквально оцепенела. Тем не менее она с усилием заставила себя говорить.
— Только для Тони, — ответила она и тут же покраснела, осознав, что ее слова прозвучали как намек. — Я преподаю музыку, — добавила она, на этот раз слишком сухо. Ну и дура же она, никак не может вести себя с ним естественно!
— Подожди, ты скоро услышишь, как она поет, Роб. Дженни — моя личная певчая птичка, и она заткнет за пояс всех твоих, — объявил Тони с гордостью собственника.
Улыбка перешла в ироничную усмешку, блеск черных глаз затуманился. Он отпустил ее руку.
— Так вы певица?
Дженни растерялась еще больше. Она пожалела, что Тони вовремя не прикусил язык. Вдруг ей стало ясно, что мнение Роберта ей далеко не безразлично и она не в силах будет вынести критику с его стороны.
— Нет… нет… — заикаясь, вымолвила она. — Я… я пою для себя… Нет… это не тот уровень к какому вы привыкли.
— А гораздо выше. — хвастливо прибавил Тони.
— Тони, прошу тебя, перестань, — взмолилась Дженни.
Он притворно вздохнул.
— Нет чтоб послушаться, так она еще разговоры разговаривает. — И сразу заулыбался. — Как хочешь, Малиновка. Но ты сама скоро докажешь, что я был прав. И Робу тоже придется это признать.
Роберт смотрел на нее с таким напряженным вниманием, что Дженни почувствовала, как его взгляд проникает во все закоулки ее души, сметая на своем пути те жалкие барьеры, которые она пыталась возвести в надежде защитить себя от этих глаз. Он смотрел на нее не отрываясь, словно она одна здесь существовала для него. Никто никогда на нее так не смотрел. Стало тревожно и радостно, и закружилась голова.
— Мне кажется, тебе понравится Дженни, Роберт, — заметила Анабелла Найт. — Мне тоже не терпится увидеть ее пение.
— Увидеть? — Роберт насмешливо посмотрел на мать. — Услышать, ты хотела сказать.
— Ты можешь слушать. Я хочу посмотреть.
— А, ясно. — Он опять повернулся к Дженни и задумчиво оглядел ее. Затем улыбнулся и сказал, вежливо давая понять, что пора заканчивать разговор: — Тогда, Дженни Росс, давайте сегодня вечером? Может, вы удивите меня. Не дожидаясь ответа, он повернулся к матери. А девушка вдруг почувствовала необычайное облегчение, словно поток какой-то незримой и неуловимой энергии внезапно растаял в воздухе. Вместе с тем ее слегка покоробило, что он вдруг завел разговор на другую тему, а ее как бы исключил.
— Миранда просила передать, что приедет к обеду. Я надеюсь вернуться к одиннадцати, если в студии все будет нормально.
— Программу готовишь? — с легким разочарованием в голосе спросил Тони.
— Традиционное Рождественское шоу. Хор и рождественские гимны. Я только поздороваться зашел. Давно не виделись, братец.
— Да, порядочно. Я очень рад встрече, Роб.
— После сегодняшнего вечера я совсем свободен. Наговоримся вдоволь на праздниках.
— Как? Неужели ни одна женщина тебя не подцепила? — поддразнил Тони.
— Вот именно. В отличие от тебя, — протянул Роберт, бросая на Дженни лукавый взгляд.
Дженни вспыхнула и повернулась к Тони, глазами умоляя его объяснить все брату.
Лицо Тони тут же приобрело выражение святой невинности.
— Да будет тебе известно, у нас очень чистые отношения. Почти стерильные. Роберт рассмеялся и хлопнул брата по плечу. Его глаза весело засверкали. Он обратился к Дженни:
— Если вам удастся укротить этого парня, то вы редка” женщина. Тогда знакомство с вами не только встреча с приятной девушкой, но и большая честь, — напыщенно произнес он. — Ну, мне пора. До свидания.
— Я с тобой, — сказал Тони и не замедлил присоединиться к брату.
Их удаляющиеся голоса некоторое время доносились из коридора, потом хлопнула входная дверь, и все стихло. Дженни глубоко вздохнула, словно долгое время была лишена возможности дышать.
Анабелла Найт улыбнулась девушке.
— Они очень привязаны друг к другу.
— Знаю. Тони часто говорит о брате.
Странно, но из всех разговоров Тони о своем брате у нее так и не сложилось цельного представления о Роберте. Это были просто какие-то эпизоды из его жизни, которые, конечно же, не могли передать его суть. Роберт Найт был активной личностью, уверенной в себе и в своей власти над другими. И этим он всегда будет притягивать людей. Он ястреб, а ястребы летают куда выше малиновок. Смутное чувство безысходности охватило Дженни. Она не пара ему.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Дженни очень понравилась комната, которую ей отвели. Она была большая и светлая. Стоявшая посередине кровать с пологом на четырех столбиках, белые кружевные наволочки и легкое покрывало придавали ей очаровательный, несколько старомодный вид. Мебель, без сомнения, была викторианской. За много лет она привыкла к заботливому уходу и, казалось, полированным блеском подчеркивала благосостояние хозяев. Дженни высказала свой восторг горничной, которая в свою очередь довольно заулыбалась.
— Да, мисс Росс, это единственная комната, которую я убираю в свое удовольствие. Таких комнат в доме вообще раз-два и обчелся. В мастерской, когда работает миссис Найт, не разрешается подметать. В кабинете нельзя вытирать пыль, поскольку мистер Найт не любит, когда трогают его книги и бумаги. Мистер Роберт позволяет в своей комнате только пылесосить и постель менять, а мисс Миранда, если уж приезжает, старается сама все делать.
Продолжая добродушно ворчать, миссис Чери оглядела комнату. Тони называл эту женщину непременным атрибутом дома Найтов. Она жила с ними с тех пор, как он себя помнил. Рано овдовела. Ей было около шестидесяти, но в ней сохранилась гордая стать. Это была женщина с чувством собственного достоинства. Было видно, что она гордится своей работой.
— И все же признайтесь, миссис Чери, вам ведь нравится эта семья? — с понимающей улыбкой сказала Дженни.
— Чудаки они все! Все как один. — Женщина вздохнула, словно жалуясь, что ей приходится долгие годы нести этот тяжкий крест. — А хуже всех младший, Питер. Едва начались каникулы, он засел в бильярдной. Выстроил тысячи солдатиков и устраивает сражения. А отец поощряет его. Самому уже шестьдесят. Я считаю, впал в детство, если солдатиками забавляется… Но они добрые. Вся семья. Добрые и порядочные, — подытожила она с неподдельной нежностью в голосе.
Дженни в душе согласилась с ней. Расчесывая волосы, она вспоминала теперь утреннюю встречу и уже радовалась, что приехала. Семья Найт радушно приняла ее, и даже Питер — неуклюжий подросток, объект критики миссис Чери сразу же вызвал симпатию. Ему не хватало изящества взрослых Найтов, но он неплохо преодолевал свое смущение.
Из-за некоторой угловатости и подростковых прыщей он был словно гадкий утенок в семье Найт, но в темных блестящих глазах его горел тот же полный жизни огонь, что и у старших братьев.
Роберт Найт… Одна только мысль о нем вызвала внутри незнакомый доселе трепет. Странно, что пятиминутное знакомство с ним так подействовало на Дженни. Только бы Тони опять не завел разговор о ее пении. Видимо, Роберта Найта осаждают юные дарования, рвущиеся к славе. Об этом говорили его снисходительный взгляд и подозрительные вопросы. Хорошо, если он поверил ей. Не дай Бог, подумает, что Дженни воспользовалась приглашением Тони для попытки сделать карьеру. Конечно, хотелось бы, чтобы он обратил на нее внимание, но не как продюсер.
Дженни привычно собрала свои длинные прямые волосы в аккуратный узел. Вечером, когда так сыро, не стоит распускать их. К тому же прическа придавала лицу некоторую солидность. Веснушки делали лицо почти детским, а сегодня ей, как никогда, хотелось выглядеть взрослой. Роберт сказал, что будет дома в одиннадцать. Предвкушение встречи вызывало трепет во всем теле.
Тщательно просмотрев все вещи, Дженни выбрала для вечера легкое зеленое платье, одно из самых любимых. Оно было великолепно сшито и сидело безупречно. Казалось, даже ее глаза в этом платье из карих становились зелеными. Господи, какая же она глупая! Разве можно с такой внешностью и таким жалким гардеробом привлечь внимание мужчины, который постоянно окружен красивыми женщинами!.. Но здравый смысл все равно не мог заглушить взволнованного биения ее сердца.
— Дженни, к тебе можно? — раздался за дверью мелодичный голос Миранды.
— Да, входи.
При знакомстве с Мирандой Дженни сразу же отметила, насколько хороша собой сестра Тони, ну просто глаз не отвести. Причем саму Миранду, похоже, собственная красота ничуть не испортила. Девушка подкупала своей открытостью. Сейчас на ней была надета свободная пижама с расклешенными брюками. Мягкий креп василькового цвета оттенял ее красивые глаза. Высокая, статная, словно Юнона, Миранда источала обаяние каждым изгибом своей великолепной фигуры, и миниатюрная Дженни вдруг ощутила невольный укол зависти. Конечно, ей далеко до неотразимой Миранды, хотя она тоже не лишена женственности. Дженни тихонечко вздохнула, наблюдая, как сестра Тони взобралась на кровать и удобно растянулась на ней.
— Я все ждала, когда тебя оставят одну, чтобы поговорить о Тони. Выкладывай, пожалуйста, — с радостным нетерпением сказала Миранда.
— А что Тони? — с наивным видом спросила Дженни, застегивая туфли на высоких каблуках.
— Ты знаешь, что ты первая девушка, которую он привел в дом ?
— Правда? — В голосе Дженни звучало скорее удивление, чем вопрос.
— Правда. А это, как ты понимаешь, говорит о многом.
— Мне кажется, ты ошибаешься, Миранда, — с грустной улыбкой ответила Дженни. — Видишь ли, мы с ним друзья. Тони очень добр ко мне и пригласил сюда, чтобы я не осталась одна на Рождество.
— Ну конечно, — с лукавым недоверием в голосе ответила Миранда.
— Ты можешь мне не поверить, но у нас нет близких отношений. Мы просто живем в одном доме, — упрямо сказала Дженни.
— Ха, неужели платонические отношения?
— Да, платонические.
— Ну, это лишний раз доказывает его особое уважение к тебе.
— В каком смысле? — насмешливо спросила Дженни. Она стояла у зеркала, собираясь нанести на губы нежно-кораллового цвета помаду.
— Потому что Тони прирожденный бабник. Он чуть ли не с детства таскается за девчонками. А то, что он так деликатен с тобой, говорит о глубоком уважении к тебе.
Дженни увидела в зеркале отражение Миранды и невольно сравнила ее идеальные черты и шелковое великолепие распущенных светлых волос со своей совершенно непримечательной внешностью.
— Просто я не из разряда соблазнительниц, — сухо ответила она.
— Он все время смотрит на тебя. Ты что, слепая? — возразила Миранда.
— Его, наверное, забавляет мое лицо. Причуда художника. Или я ему снюсь в ночных кошмарах. Что-нибудь одно. Может, его интересуют веснушки. Возможно, их очень трудно передать на холсте.
— Не наговаривай на себя. У тебя прелестное лицо. Он тебя рисовал?
— Если ты имеешь в виду, позировала ли я ему, то нет. Ты не там ищешь, Миранда. У Тони есть другие девушки.
— Но ведь он тебе нравится?
— Конечно. Тони всем нравится.
— Ты любишь его?
— Как брата, — схитрила Дженни.
— Дженни Росс, я все равно узнаю, — предупредила Миранда. — Ты что-то скрываешь.
Дженни засмеялась и покачала головой. Она отложила помаду и повернулась к Миранде.
— Ну вот, я готова.
Миранда вздохнула.
— Отлично. Но знай, в этом доме секретов не бывает.
С неповторимым изяществом она поднялась с кровати и взяла Дженни под руку. Ее милое лицо светилось подкупающей открытостью и дружелюбием.
— В любом случае я рада, что ты здесь. Среди острых на язык братьев так нужна женская поддержка.
Обед прошел чудесно. Тони и Миранда без конца состязались в остроумии. Они были похожи, словно близнецы. Глава семьи, Эдвард Найт, подбрасывал смешные реплики, не давая стихнуть словесной баталии, и даже Питер поборол свою стеснительность и время от времени подавал голос.
Дженни наслаждалась такой компанией, хотя большого участия в общем разговоре не принимала.
Если веселье становилось слишком бурным, Анабелла Найт призывала всех к порядку, однако у самой при этом глаза радостно блестели. Дженни заметила, что супруги временами обмениваются взглядами, полными понимания. Очевидно, что в этом доме давно и прочно царствовала любовь, под крылом которой выросли и дети. Об этом говорило и нежное, умиротворенное выражение на лице хозяйки, когда она прислушивалась к разговорам за столом.
После обеда все расположились в гостиной, где величественно высилась большая рождественская елка, мерцая огнями гирлянд, блеском мишуры и разных елочных украшений. В этой просторной комнате могучее дерево смотрелось просто великолепно. Дженни уловила нежный аромат хвои.
— Да она настоящая, — выдохнула она.
Эдвард Найт засмеялся, довольный ее радостным удивлением.
— Анабелла другого не признает. У нее до сих пор душа ребенка. Каждый год делает обход всех рынков в поисках самой красивой елки. Установить ее здесь почти невозможно, но приходится. Садитесь сюда. Давайте попьем кофе. Надо же познакомиться поближе.
Он удобно усадил Дженни на диван, а сам пристроился с краю, лицом к девушке. Он был худощав, видимо, Роберт лицом пошел в отца, но с возрастом у Эдварда Найта черты стали резче и подбородок тяжелее. Седые, поредевшие волосы. В его движениях угадывался груз прожитых лет, но темные, почти черные глаза, полные живого ума и мудрости, были неподвластны времени.
— Что вы скажете об этих двух жизнелюбах? — спросил он, кивнув в сторону Миранды и Тони, которые завели разговор с матерью. Питер молча сидел рядом и, с улыбкой превосходства и явно забавляясь, вслушивался в их беседу.
— Они производят впечатление людей, владеющих целым миром, — заметила Дженни, потом негромко добавила: — Но красивые люди и правда владеют миром, как вы считаете?
Эдвард Найт покачал головой.
— Красота приводит к некоторой самонадеянности, самоуверенности, что в свою очередь создает впечатление доступности жизненных целей. И именно потому, что таким людям многое действительно дается легко, они не стремятся ничем владеть.
— Как Роберт, — сказала Дженни.
В глазах хозяина дома застыло напряжение. ….
— Это вы точно подметили. — И после секундной паузы: — Роберт произвел на вас впечатление?
Из-за внезапного смущения Дженни не сразу смогла заговорить. Она поспешно отвела глаза от всевидящего взгляда мистера Найта.
—Думаю, это потому, что он так не похож на Тони. Я ожидала, что они похожи друг на друга, — наконец закончила она свою мысль.
— Да, они разные, — согласился Эдвард Найт. — То, что легко и без труда давалось Тони, Роберту пришлось добывать собственным горбом. И ему это удалось. Теперь он ставит первоклассные телевизионные шоу. Он на коне и очень популярен. Он не только умелый организатор, но и талантливый профессионал, добившийся значительных успехов. — Мистер Найт грустно улыбнулся. — К сожалению, все это относится только к его работе.
При последних словах Эдвард Найт тяжело вздохнул. Дженни разобрало любопытство. Она вопросительно посмотрела на него, но остереглась что-либо спросить, чтобы не выдать свой явный интерес.
Но всевидящие глаза поняли ее правильно. — Как у него с личной жизнью? Эта сторона его жизни, дорогая моя, сравнима с дикой, невозделанной пустыней, хотя, возможно, Роберт не согласится со мной. Беда большинства работников шоу-бизнеса в том, что они становятся рабами своей работы. Они жертвуют ради нее всем, и в результате происходит обесценивание человеческих отношений. Тот факт, что Роберт до сих пор живет дома, говорит сам за себя. Только здесь он обретает чувство постоянства. Меня огорчает, что он стал так циничен по отношению к людям, но, с другой стороны, мне, наверное, следует благодарить Бога, что он еще не утратил уважения к нашим семейным ценностям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Он повернулся к Тони.
— А можно узнать ее имя?
— Дженни Росс. Мой брат Роберт Э. Ли. Подчиненные называют его Генералом Ли. Сладкоречив, как и всякий южанин, но под этой оболочкой хитер и безжалостен. Так что берегись.
— Кончай комедию, сводник. — С улыбкой, полной спокойного, уверенного обаяния, он подошел и протянул ей руку. — Приятно познакомиться с дамой, хотя непонятно, как вы тогда водите дружбу с Тони…
— Смотри, братец!
Роберт, смеясь, повернулся к Тони.
— Но тебя ведь никак джентльменом не назовешь.
— Я джентльмен в душе, — с видом оскорбленного достоинства заявил Тони. — Это у тебя одна внешняя оболочка.
Роберт засмеялся. Длинными, изящными пальцами он удерживал руку Дженни. Рукопожатие было сильным и нежным. Хотя он и уступал Тони в телосложении, но был далеко не слабак. Он был, что называется, жилист и весь заряжен невероятной мощности энергией. Дженни почувствовала, как поддается его власти, словно вокруг Роберта силовое поле, из которого не вырваться.
— Домовладелица? — чуть насмешливо спросил он.
Она почувствовала, как он рассеянно погладил большим пальцем ее руку; это придало рукопожатию интимность, от которой Дженни буквально оцепенела. Тем не менее она с усилием заставила себя говорить.
— Только для Тони, — ответила она и тут же покраснела, осознав, что ее слова прозвучали как намек. — Я преподаю музыку, — добавила она, на этот раз слишком сухо. Ну и дура же она, никак не может вести себя с ним естественно!
— Подожди, ты скоро услышишь, как она поет, Роб. Дженни — моя личная певчая птичка, и она заткнет за пояс всех твоих, — объявил Тони с гордостью собственника.
Улыбка перешла в ироничную усмешку, блеск черных глаз затуманился. Он отпустил ее руку.
— Так вы певица?
Дженни растерялась еще больше. Она пожалела, что Тони вовремя не прикусил язык. Вдруг ей стало ясно, что мнение Роберта ей далеко не безразлично и она не в силах будет вынести критику с его стороны.
— Нет… нет… — заикаясь, вымолвила она. — Я… я пою для себя… Нет… это не тот уровень к какому вы привыкли.
— А гораздо выше. — хвастливо прибавил Тони.
— Тони, прошу тебя, перестань, — взмолилась Дженни.
Он притворно вздохнул.
— Нет чтоб послушаться, так она еще разговоры разговаривает. — И сразу заулыбался. — Как хочешь, Малиновка. Но ты сама скоро докажешь, что я был прав. И Робу тоже придется это признать.
Роберт смотрел на нее с таким напряженным вниманием, что Дженни почувствовала, как его взгляд проникает во все закоулки ее души, сметая на своем пути те жалкие барьеры, которые она пыталась возвести в надежде защитить себя от этих глаз. Он смотрел на нее не отрываясь, словно она одна здесь существовала для него. Никто никогда на нее так не смотрел. Стало тревожно и радостно, и закружилась голова.
— Мне кажется, тебе понравится Дженни, Роберт, — заметила Анабелла Найт. — Мне тоже не терпится увидеть ее пение.
— Увидеть? — Роберт насмешливо посмотрел на мать. — Услышать, ты хотела сказать.
— Ты можешь слушать. Я хочу посмотреть.
— А, ясно. — Он опять повернулся к Дженни и задумчиво оглядел ее. Затем улыбнулся и сказал, вежливо давая понять, что пора заканчивать разговор: — Тогда, Дженни Росс, давайте сегодня вечером? Может, вы удивите меня. Не дожидаясь ответа, он повернулся к матери. А девушка вдруг почувствовала необычайное облегчение, словно поток какой-то незримой и неуловимой энергии внезапно растаял в воздухе. Вместе с тем ее слегка покоробило, что он вдруг завел разговор на другую тему, а ее как бы исключил.
— Миранда просила передать, что приедет к обеду. Я надеюсь вернуться к одиннадцати, если в студии все будет нормально.
— Программу готовишь? — с легким разочарованием в голосе спросил Тони.
— Традиционное Рождественское шоу. Хор и рождественские гимны. Я только поздороваться зашел. Давно не виделись, братец.
— Да, порядочно. Я очень рад встрече, Роб.
— После сегодняшнего вечера я совсем свободен. Наговоримся вдоволь на праздниках.
— Как? Неужели ни одна женщина тебя не подцепила? — поддразнил Тони.
— Вот именно. В отличие от тебя, — протянул Роберт, бросая на Дженни лукавый взгляд.
Дженни вспыхнула и повернулась к Тони, глазами умоляя его объяснить все брату.
Лицо Тони тут же приобрело выражение святой невинности.
— Да будет тебе известно, у нас очень чистые отношения. Почти стерильные. Роберт рассмеялся и хлопнул брата по плечу. Его глаза весело засверкали. Он обратился к Дженни:
— Если вам удастся укротить этого парня, то вы редка” женщина. Тогда знакомство с вами не только встреча с приятной девушкой, но и большая честь, — напыщенно произнес он. — Ну, мне пора. До свидания.
— Я с тобой, — сказал Тони и не замедлил присоединиться к брату.
Их удаляющиеся голоса некоторое время доносились из коридора, потом хлопнула входная дверь, и все стихло. Дженни глубоко вздохнула, словно долгое время была лишена возможности дышать.
Анабелла Найт улыбнулась девушке.
— Они очень привязаны друг к другу.
— Знаю. Тони часто говорит о брате.
Странно, но из всех разговоров Тони о своем брате у нее так и не сложилось цельного представления о Роберте. Это были просто какие-то эпизоды из его жизни, которые, конечно же, не могли передать его суть. Роберт Найт был активной личностью, уверенной в себе и в своей власти над другими. И этим он всегда будет притягивать людей. Он ястреб, а ястребы летают куда выше малиновок. Смутное чувство безысходности охватило Дженни. Она не пара ему.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Дженни очень понравилась комната, которую ей отвели. Она была большая и светлая. Стоявшая посередине кровать с пологом на четырех столбиках, белые кружевные наволочки и легкое покрывало придавали ей очаровательный, несколько старомодный вид. Мебель, без сомнения, была викторианской. За много лет она привыкла к заботливому уходу и, казалось, полированным блеском подчеркивала благосостояние хозяев. Дженни высказала свой восторг горничной, которая в свою очередь довольно заулыбалась.
— Да, мисс Росс, это единственная комната, которую я убираю в свое удовольствие. Таких комнат в доме вообще раз-два и обчелся. В мастерской, когда работает миссис Найт, не разрешается подметать. В кабинете нельзя вытирать пыль, поскольку мистер Найт не любит, когда трогают его книги и бумаги. Мистер Роберт позволяет в своей комнате только пылесосить и постель менять, а мисс Миранда, если уж приезжает, старается сама все делать.
Продолжая добродушно ворчать, миссис Чери оглядела комнату. Тони называл эту женщину непременным атрибутом дома Найтов. Она жила с ними с тех пор, как он себя помнил. Рано овдовела. Ей было около шестидесяти, но в ней сохранилась гордая стать. Это была женщина с чувством собственного достоинства. Было видно, что она гордится своей работой.
— И все же признайтесь, миссис Чери, вам ведь нравится эта семья? — с понимающей улыбкой сказала Дженни.
— Чудаки они все! Все как один. — Женщина вздохнула, словно жалуясь, что ей приходится долгие годы нести этот тяжкий крест. — А хуже всех младший, Питер. Едва начались каникулы, он засел в бильярдной. Выстроил тысячи солдатиков и устраивает сражения. А отец поощряет его. Самому уже шестьдесят. Я считаю, впал в детство, если солдатиками забавляется… Но они добрые. Вся семья. Добрые и порядочные, — подытожила она с неподдельной нежностью в голосе.
Дженни в душе согласилась с ней. Расчесывая волосы, она вспоминала теперь утреннюю встречу и уже радовалась, что приехала. Семья Найт радушно приняла ее, и даже Питер — неуклюжий подросток, объект критики миссис Чери сразу же вызвал симпатию. Ему не хватало изящества взрослых Найтов, но он неплохо преодолевал свое смущение.
Из-за некоторой угловатости и подростковых прыщей он был словно гадкий утенок в семье Найт, но в темных блестящих глазах его горел тот же полный жизни огонь, что и у старших братьев.
Роберт Найт… Одна только мысль о нем вызвала внутри незнакомый доселе трепет. Странно, что пятиминутное знакомство с ним так подействовало на Дженни. Только бы Тони опять не завел разговор о ее пении. Видимо, Роберта Найта осаждают юные дарования, рвущиеся к славе. Об этом говорили его снисходительный взгляд и подозрительные вопросы. Хорошо, если он поверил ей. Не дай Бог, подумает, что Дженни воспользовалась приглашением Тони для попытки сделать карьеру. Конечно, хотелось бы, чтобы он обратил на нее внимание, но не как продюсер.
Дженни привычно собрала свои длинные прямые волосы в аккуратный узел. Вечером, когда так сыро, не стоит распускать их. К тому же прическа придавала лицу некоторую солидность. Веснушки делали лицо почти детским, а сегодня ей, как никогда, хотелось выглядеть взрослой. Роберт сказал, что будет дома в одиннадцать. Предвкушение встречи вызывало трепет во всем теле.
Тщательно просмотрев все вещи, Дженни выбрала для вечера легкое зеленое платье, одно из самых любимых. Оно было великолепно сшито и сидело безупречно. Казалось, даже ее глаза в этом платье из карих становились зелеными. Господи, какая же она глупая! Разве можно с такой внешностью и таким жалким гардеробом привлечь внимание мужчины, который постоянно окружен красивыми женщинами!.. Но здравый смысл все равно не мог заглушить взволнованного биения ее сердца.
— Дженни, к тебе можно? — раздался за дверью мелодичный голос Миранды.
— Да, входи.
При знакомстве с Мирандой Дженни сразу же отметила, насколько хороша собой сестра Тони, ну просто глаз не отвести. Причем саму Миранду, похоже, собственная красота ничуть не испортила. Девушка подкупала своей открытостью. Сейчас на ней была надета свободная пижама с расклешенными брюками. Мягкий креп василькового цвета оттенял ее красивые глаза. Высокая, статная, словно Юнона, Миранда источала обаяние каждым изгибом своей великолепной фигуры, и миниатюрная Дженни вдруг ощутила невольный укол зависти. Конечно, ей далеко до неотразимой Миранды, хотя она тоже не лишена женственности. Дженни тихонечко вздохнула, наблюдая, как сестра Тони взобралась на кровать и удобно растянулась на ней.
— Я все ждала, когда тебя оставят одну, чтобы поговорить о Тони. Выкладывай, пожалуйста, — с радостным нетерпением сказала Миранда.
— А что Тони? — с наивным видом спросила Дженни, застегивая туфли на высоких каблуках.
— Ты знаешь, что ты первая девушка, которую он привел в дом ?
— Правда? — В голосе Дженни звучало скорее удивление, чем вопрос.
— Правда. А это, как ты понимаешь, говорит о многом.
— Мне кажется, ты ошибаешься, Миранда, — с грустной улыбкой ответила Дженни. — Видишь ли, мы с ним друзья. Тони очень добр ко мне и пригласил сюда, чтобы я не осталась одна на Рождество.
— Ну конечно, — с лукавым недоверием в голосе ответила Миранда.
— Ты можешь мне не поверить, но у нас нет близких отношений. Мы просто живем в одном доме, — упрямо сказала Дженни.
— Ха, неужели платонические отношения?
— Да, платонические.
— Ну, это лишний раз доказывает его особое уважение к тебе.
— В каком смысле? — насмешливо спросила Дженни. Она стояла у зеркала, собираясь нанести на губы нежно-кораллового цвета помаду.
— Потому что Тони прирожденный бабник. Он чуть ли не с детства таскается за девчонками. А то, что он так деликатен с тобой, говорит о глубоком уважении к тебе.
Дженни увидела в зеркале отражение Миранды и невольно сравнила ее идеальные черты и шелковое великолепие распущенных светлых волос со своей совершенно непримечательной внешностью.
— Просто я не из разряда соблазнительниц, — сухо ответила она.
— Он все время смотрит на тебя. Ты что, слепая? — возразила Миранда.
— Его, наверное, забавляет мое лицо. Причуда художника. Или я ему снюсь в ночных кошмарах. Что-нибудь одно. Может, его интересуют веснушки. Возможно, их очень трудно передать на холсте.
— Не наговаривай на себя. У тебя прелестное лицо. Он тебя рисовал?
— Если ты имеешь в виду, позировала ли я ему, то нет. Ты не там ищешь, Миранда. У Тони есть другие девушки.
— Но ведь он тебе нравится?
— Конечно. Тони всем нравится.
— Ты любишь его?
— Как брата, — схитрила Дженни.
— Дженни Росс, я все равно узнаю, — предупредила Миранда. — Ты что-то скрываешь.
Дженни засмеялась и покачала головой. Она отложила помаду и повернулась к Миранде.
— Ну вот, я готова.
Миранда вздохнула.
— Отлично. Но знай, в этом доме секретов не бывает.
С неповторимым изяществом она поднялась с кровати и взяла Дженни под руку. Ее милое лицо светилось подкупающей открытостью и дружелюбием.
— В любом случае я рада, что ты здесь. Среди острых на язык братьев так нужна женская поддержка.
Обед прошел чудесно. Тони и Миранда без конца состязались в остроумии. Они были похожи, словно близнецы. Глава семьи, Эдвард Найт, подбрасывал смешные реплики, не давая стихнуть словесной баталии, и даже Питер поборол свою стеснительность и время от времени подавал голос.
Дженни наслаждалась такой компанией, хотя большого участия в общем разговоре не принимала.
Если веселье становилось слишком бурным, Анабелла Найт призывала всех к порядку, однако у самой при этом глаза радостно блестели. Дженни заметила, что супруги временами обмениваются взглядами, полными понимания. Очевидно, что в этом доме давно и прочно царствовала любовь, под крылом которой выросли и дети. Об этом говорило и нежное, умиротворенное выражение на лице хозяйки, когда она прислушивалась к разговорам за столом.
После обеда все расположились в гостиной, где величественно высилась большая рождественская елка, мерцая огнями гирлянд, блеском мишуры и разных елочных украшений. В этой просторной комнате могучее дерево смотрелось просто великолепно. Дженни уловила нежный аромат хвои.
— Да она настоящая, — выдохнула она.
Эдвард Найт засмеялся, довольный ее радостным удивлением.
— Анабелла другого не признает. У нее до сих пор душа ребенка. Каждый год делает обход всех рынков в поисках самой красивой елки. Установить ее здесь почти невозможно, но приходится. Садитесь сюда. Давайте попьем кофе. Надо же познакомиться поближе.
Он удобно усадил Дженни на диван, а сам пристроился с краю, лицом к девушке. Он был худощав, видимо, Роберт лицом пошел в отца, но с возрастом у Эдварда Найта черты стали резче и подбородок тяжелее. Седые, поредевшие волосы. В его движениях угадывался груз прожитых лет, но темные, почти черные глаза, полные живого ума и мудрости, были неподвластны времени.
— Что вы скажете об этих двух жизнелюбах? — спросил он, кивнув в сторону Миранды и Тони, которые завели разговор с матерью. Питер молча сидел рядом и, с улыбкой превосходства и явно забавляясь, вслушивался в их беседу.
— Они производят впечатление людей, владеющих целым миром, — заметила Дженни, потом негромко добавила: — Но красивые люди и правда владеют миром, как вы считаете?
Эдвард Найт покачал головой.
— Красота приводит к некоторой самонадеянности, самоуверенности, что в свою очередь создает впечатление доступности жизненных целей. И именно потому, что таким людям многое действительно дается легко, они не стремятся ничем владеть.
— Как Роберт, — сказала Дженни.
В глазах хозяина дома застыло напряжение. ….
— Это вы точно подметили. — И после секундной паузы: — Роберт произвел на вас впечатление?
Из-за внезапного смущения Дженни не сразу смогла заговорить. Она поспешно отвела глаза от всевидящего взгляда мистера Найта.
—Думаю, это потому, что он так не похож на Тони. Я ожидала, что они похожи друг на друга, — наконец закончила она свою мысль.
— Да, они разные, — согласился Эдвард Найт. — То, что легко и без труда давалось Тони, Роберту пришлось добывать собственным горбом. И ему это удалось. Теперь он ставит первоклассные телевизионные шоу. Он на коне и очень популярен. Он не только умелый организатор, но и талантливый профессионал, добившийся значительных успехов. — Мистер Найт грустно улыбнулся. — К сожалению, все это относится только к его работе.
При последних словах Эдвард Найт тяжело вздохнул. Дженни разобрало любопытство. Она вопросительно посмотрела на него, но остереглась что-либо спросить, чтобы не выдать свой явный интерес.
Но всевидящие глаза поняли ее правильно. — Как у него с личной жизнью? Эта сторона его жизни, дорогая моя, сравнима с дикой, невозделанной пустыней, хотя, возможно, Роберт не согласится со мной. Беда большинства работников шоу-бизнеса в том, что они становятся рабами своей работы. Они жертвуют ради нее всем, и в результате происходит обесценивание человеческих отношений. Тот факт, что Роберт до сих пор живет дома, говорит сам за себя. Только здесь он обретает чувство постоянства. Меня огорчает, что он стал так циничен по отношению к людям, но, с другой стороны, мне, наверное, следует благодарить Бога, что он еще не утратил уважения к нашим семейным ценностям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16