Наступает ночь. Оживают призраки. Выходят из водянистой дикой травянистой стерни. На улицах зажигаются фонари. В другой стране. Окна с полуопущенными шторами светятся желтым. Загляни, когда проходишь мимо. Мужчина в одной рубашке читает газету. Наклоняется, чтобы что-то взять. Жена вовсю готовит. Двое детей играют в поезд. Сердцу, чтобы биться, нужно небо. Обойди вспышки гнева. И войди в тишину. Где печаль успокоится. И ты найдешь улыбку.
Крошечные точки света. Кладбищенский замок тенью возвышается над аллеей верхушек деревьев. Экс-зек говорит, что на бастионах установлены водосточные желоба из ценного свинца. По ним вода сливается вниз в огромные баки для стирки. В которых Шарлен и трет то, что осталось от моего изношенного нижнего белья. Зима не успев, кажется, уйти опять приходит. Леди Макфаггер написала записку на ярко-зеленом листочке бумаги. Вложила его в конверт и, улыбнувшись, протянула мне. Сказав, откроете через неделю. Ее элегантные губки все в синяках. Наставленных кулаками мужа.
Дверь открывает Персиваль. В библиотеке у камина уже стоит кресло. Графинчик портвейна и тарелка с печеньем и сыром.
— Сэр, надеюсь, вы не против. Я устроил очаровательной паре и молодой женщине экскурсию по замку. От серпентария до часовни. Некие супруги Ута. От темниц они просто были без ума. Большего великолепия они еще не видели. Вы не будете против, если они отужинают с вами. У них огромный интерес к тому, как джентри (мелкопоместное дворянство) живет само по себе в уединении.
— Персиваль, я не живу как джентри.
— Сегодня вечером живете. В вашей комнате я приготовил пару старых сатиновых панталон, черные шелковые чулки и бальные туфли. В смокинге и рубашке с рюшами вы будете выглядеть убойно и, именно, как ваше благородие. И, конечно, мы дадим вам пастуший посох с крюком. В общем, наведем такие понты, что они ничего и не поймут.
После взрыва в обеденном зале наведен порядок. Речитатив Персиваля переходит в сплошную любезность по мере того, как он спускается впереди меня по парадной лестнице с канделябром в руке. Гости собрались в большом зале. Г-жа УДС в свободном сари на своем кресле-каталке. Франц закрыл свои раскопки льняными ширмочками с вышивкой. Каждый выполняет свою роль. Путлог играет на органе. Я расчесался на пробор и почистил зубы. Пыхнул дезодорантом под свои подмышки. Выполнил все не спеша и размеренно. Опять сел во главе стола. Обвел взглядом лица. Все одеты как на убой. Довольно зловеще.
Справа от Клементина Глория, девушка в обтягивающем белом платье. Теперь в обтягивающем цвета лаванды. С огромным черным поясом с огромной медной пряжкой. Большие лучистые карие глаза на квадратном лице. Оскар на достаточном удалении осторожно обходит Указующий Добрый Свет. Уже переворачивающего страницы на середине тома. Барон поочередно кивает головой всем лицам за столом. Роза красуется в доисторической шляпке с пером рядом с г-ном Ута с пенсне на носу. А эта девушка, улыбаясь, наклоняется ко мне.
— Здесь так прекрасно, чудесный деревенский стиль.
— Да.
— Можно я к вам прикоснусь потому, что я слышала, что вы принц?
— Рядом с вами я им себя и чувствую.
— О, а вы — ловелас. Но я думаю, что это место — просто прекрасно. А это что за свисток?
— Это кроншнеп. Птица с длинным крюком. Гнездится на полях. Летает ночами.
— О, Боже. Птица!
— Да.
— Ой, как интересно! Вы просто не знаете, как вы счастливы, живя вот так здесь. В целом огромной замке полным истории. И даже с шампанским. Знаете, я сразу почувствовала такую расположенность к вам. Серьезно. Весь этот мир, как бы, просто открытие для тебя. Все эти действительно счастливые люди. Они такие настоящие.
Струйка темного пурпурного вина. Льется. Из графина. Мимо бокала на стол, отскакивая брызгами на Глорию. Шарлен поднимает одну бровь, извиняясь. Передает салфетку и удаляется.
— Извините, ваше платье.
— О, все в порядке. Она не хотела. Я же наследница. Пустяки.
Авокадо, доставленные на поезде из столицы. Специмпорт. Корзинка с креветками с ящике со льдом. Специальный отбор. Ломти баранины. Специально срезанные. С барашка, что недавно блеял. Кучки картофеля. Листья капусты. Запах хрустящего на зубах лука. Поглощаемого с улыбкой Эрконвальдом и компанией, которые вовлекают супругов Ута в разговор. В то время как другие обитатели выбирают приправу в соусницах. И вздохи Глории.
— Принц, все выглядит так, как будто все созрели. Прямо в объятиях природы. Какое окружение! Я пью уже пятый бокал вина. Я просто хочу здесь быть. Чтобы сконцентрироваться. Чтобы ощутить эту свободу. О, Боже, дайте мне подержать вашу руку. Под столом. Крепче. О, Боже.
Глория склоняет голову вперед. Закрывает глаза. Дрожит всем телом. Шепчет одними губами.
— Боже. Я кончаю. Я кончаю. Я кончаю.
— Простите?
— Да. Да. Я кончаю.
Слева от меня Путлог. Капельки пота на его лице. Выпученные глаза. Вилка с картофелиной поднимается к его губам. Жует, наблюдая за Глорией. Которая ерзает бедрами о сиденье стула. Голова на плечах болтается из стороны в сторону. В последнем содрогании с ее улыбающегося рта слетает вздох. Как раз самый момент спросить у Путлога, последний его темп был аданте или ларгетто. Лучше сначала посмотри, сместила ли Глория позвонок или сожгла хрящ.
— Господи. Вы в порядке?
— Прекрасно, просто прекрасно. О, как бы я хотела, чтобы это не кончалось! Это было просто прекрасно.
Может вы не знаете, что произошло? У меня был оргазм. У меня они всегда так наступают. Думаю, люди, у вас здесь так не бывает.
Дамы уходят. Блай просит выслушать его признание. Во время затишья в часовне. Г-н Ута снимает очки и протирает их салфеткой. Прежде чем выйти из-за стола, Глория сказала, что она из Сандаски. И спросила, не могла бы она увидеться со мной где-нибудь наедине.
Вино налито. Блай пересказывает бравый подвиг спасателей. И какие шансы у человеческого тела там среди волн. Это вам не дерево, которое просто плавает.
— Что значит плавает?
— Я сказал, плавает.
— Дерево может потонуть.
— А я говорю, оно плавает.
— Ну, тогда вы сказали достаточно.
— Господи, скажите это еще раз.
Я встал. Стол встал. Персиваль объявил, что его превосходительство оставит гостей и присоединиться к ним гораздо, гораздо позже.
Я выскользнул. С определенной живостью в ногах. И бьющимся сердцем. Чтобы уединиться.
— Глория?
— Я здесь. Чуть не потерялась. Я просто влюблена в эти старые стены.
— Хорошо.
— Ну, надеюсь, вы понимаете. Иногда, я просто не могу себя контролировать. Хотите посмотреть, как я повторю это все снова? Хотите? Просто посмотреть. Я лягу прямо здесь на камни. И вытянусь. Вам меня видно?
— Да.
Глория лежит, вытянувшись, скрестив руки. Раскинув за собой волосы. В вечернем воздухе запах лугов. Мимо носятся чайки. Кашляет скотина. Ворчит Элмер, унюхав по ветру, что там кто-то есть. В замке он знает каждый запах. Большая часть которых его собственные.
— Прикоснитесь ко мне. Вот здесь на руке. Боже. Ага, начинается. Так, подходит. Вот оно. Кончаю. Кончаю. О, Господи, прости меня, я кончаю.
Белое пятно на ее платье. Широкий черный пояс с пряжкой. Застыв, она лежит. На этих больших мостовых плитах. Прижав ладони вниз. Удерживая мир в покое, пока вибрирует она. Под архитектурой. У колонн с канелюрами. В мокроте. В ночи и холоде и лунном свете.
— Привет. Там на верху.
— Привет.
— Вы меня видите?
— Да.
— Не так хорошо, как в прошлый раз. Если признаться, обычно я так быстро не кончаю. Но знаете, что меня действительно возбуждает? Мальчик, у которого в трусиках встал. О, я от этого просто взрываюсь. Может сделаете это для меня? Я, конечно, уважаю ваше положение. И все такое. Но я же не слишком многого прошу, не так ли? Я же не требую пляжа или песка и все такое. У вас такие прикольные сатиновые трусы. Я от них просто тащусь. Знаете, давайте откровенность за откровенность. Чем вы здесь занимаетесь?
— Простите?
— Да, ладно. Не разыгрывайте меня. Мы же соотечественники. Что тут за дела? Знаете, я тут потусовалась немного. И все это довольно странно. Дама, которую те парни привезли на обед в коляске. У меня такое чувство, что вы подставка. Я имею ввиду, вы не вписываетесь. Я пыталась отделаться от придурков, Ута. Они тоже с пришурахом. А эти три парня, ученые, подошли ко мне и спросили, не могли ли они измерить мою пипку. Идиоты. Я люблю ловить кайф. Люблю летать над миром. Вы же понимаете, что я чувствую? Точно?
— Да.
— Прошло всего лишь несколько часов и вы уже как друг. Ведь это что-то. Знаете, когда я закрываю глаза, передо мной танцует целая куча парней. Абсолютно голых. Для вас это звучит, наверно, странно?
— Вовсе нет.
— Никто не знает, как себя чувствует наследница. Они считают, о, вау, ты получила все эти деньги. И все прекрасно. Было прекрасно. А сейчас, уже не все прекрасно, если вы понимаете, что я имею ввиду. Эй, здесь есть где можно устроиться поудобнее? Хотелось бы пройти туда. На этих камнях почки можно застудить.
Клементин поднимается позади Глории. Низко посаженная попка аппетитно обтянута лавандовым платьем. Вверх по лестнице, приставленной к копне сена. Под балками, затянутыми паутиной. Погружаемся в сухое мягкое сено полное сладких запахов. Когда шли, во дворе видели козла. Только что появившегося неизвестно откуда. Готового пощипать травку, пробившуюся между булыжниками.
— Прекрасно. Вы женаты?
— Нет.
— Я вам не верю. Ну, да ладно… Пусть это будет вашим небольшим приключением. Ну, а я замужем была. Мы почувствовали себя чужими сразу в первую брачную ночь. Эй, я вас здесь не задерживаю, может вам нужно к гостям?
— Нет, они себя чувствуют вполне как дома.
— Ну, ладно, если что, вы мне скажете. Как бы там ни было, здесь шикарно. Как будто весь мир собрался внутри и считает деньги. А вы ждете, когда они выйдут и снова начнут пихаться и толкаться. А все, что нам нужно — просто здесь полежать. Я уже сказала, что у меня был муж. Его отец никогда не встречался с моим отцом, потому что мой отец умер. Но моя мама, которая жива, встретилась с его матерью и отцом, но уж лучше б они умерли. Они прибыли в своем частном железнодорожном вагоне, мы в своем. Вы думаете, это смешно. А я говорю, это было на полном серьезе.
— Извините.
— Ладно. Вы знаете, что он мне сказал? Прямо в нашу первую брачную ночь. Просто из-за, что я беспрерывно испытавала оргазм за оргазмом. Он сказал, ты грязная, подлая тварь. Я сказала, я? Грязная, подлая тварь? Ах, так, сказала я. Подожди минутку, извращенец. Но тут я кончила. И расслабилась. Позвонила обслуге. И сказала, принесите мне кофе и транквилизаторы. Думаю, я еще попросила его переодеться в плавки. Они были слишком малы. Он не верил тому, что с ним происходило. Может быть, это все из-за расцветки, красная, коричневая и синяя полоски. Я обычно носила их в сумочке и давала парням, чтобы они их надевали. Эй, подождите минутку. Почему с вами так легко разговаривать? И более того. Почему вы слушаете? Как будто хотите все это напечатать. А, наплевать. Это — хорошо. И вы хороший. Точно. Но, послушайте, когда вы отделаетесь от этого дерьма? А что за прикол был на лестнице? Когда этот придурок, по имени Персиваль, вел себя так, как будто этот ужин последний. Я чуть не рассмеялась. Потом подумала, а вдруг они этому верят? Но, принц то, болван. Подожди. Так нельзя. Нет. Так нехорошо, говорю. Мне надо радоваться, что я затерялась в этом местном болоте. Эй, мне можно здесь остаться? Ладно, пока не отвечайте. Хотите услышать мою историю до конца? Я подала на развод. Трах, бах, мои адвокаты ему врезали. Трах, бах его адвокаты ответили. Трах, тарах, ну и счет он получил от моих адвокатов. Шесть месяцев спустя я вышла замуж снова. Он был гораздо старше. Но не восемьдесят лет. Он торговал облигациями. Его бабка владела кладбищем. Он носил узкие галстуки и завязывал их маленьким узлом, тогда как в моде уже были широкие галстуки большим узлом. Вот таким парнем он был. Брак продлился три месяца. Он был слишком стар, чтобы выглядеть в плавках хорошо. После этого я перешла на женщин. После них я перепробовала еще шестнадцать парней. Я носила с собой плавки четырех разных размеров. Некоторые парни говорили, что это в конце концов негигиенично. Интересно наблюдать, как парни натягивают их, искоса посматривая на меня, которая лежит под простынями и подглядывает за ними. Слушай, как только ты захочешь, чтобы я заткнулась, скажи. Просто вызови такси и я уеду обратно в этот вшивый городишко. Я сюда попала просто потому, что села не на тот поезд не на той станции. Но как только я легла в постель, я подумала, вау, сплошной Марди грас. На улице все орут. О потонувшем океанском лайнере и сотнях людей в шлюпках в открытом океане. Это было как чудо. После того, как я чуть не чокнулась. Эй, я опять хочу кончить. Просто прикоснись ко мне и все. Вот тут с внутренней стороны руки. У локтя. Да. Здесь. О, Боже. Подержи. Прямо там. Только там. Я сейчас кончу.
Глория стонет, извиваясь в сене. Влетают и вылетают летучие мыши. Через вентиляционное окошко в стене дует ветерок. Охлаждая нас. Для очередной свалки в замке. Когда она будет раздавать плавки. Вся к экстазе, а от лобка только искры отлетают. В замке полном придурков только и смотри, чтобы они не сожрали друг друга.
— Позвольте задать вопрос, принц. Вы знаете город Сандаски?
— Да.
— О, Боже. Неужели? Не шутите со мной так.
— Да, я знаю Сандаски.
— Вау! Если бы вы знали, что этот город сделал для меня. Одно слово. Сандаски. Это откуда Хильда была родом. Я познакомилась с ней довольно случайно. Я разговаривала с комнатной прислугой, когда она вдруг нарисовалась. Мы носились в спортивном автомобиле. Спали в объятиях друг друга в поездах. У меня и пожилой поклонник с деньгами был. Он отличался от других поклонников. У него были такие яйца. Но он нажил себе грыжу, тягая штангу в спортивном клубе. Он напугался, когда я стала транжирить его деньги. И ведать не ведал, что их можно тратить таким образом. Он же не знал, какая у меня была практика. Я возвращалась из магазинов, нагруженная под завязку, расстегивала ему ширинку прямо среди разбросанных повсюду пакетов и забавлялась с ним до посинения. Хильда пыталась его шантажировать. Его жена пыталась объявить его сумасшедшим, чтобы он прекратил тратить на меня деньги. И однажды, на взводе, он вышел в окно. Оставив записку. В три слова. Так будет дешевле. Боже мой, чтобы освободиться от всего этого! После похорон в мою квартиру явилась его жена и измазала ее всю собачьим дерьмом. Я хочу сказать, она, что, думала, что я его и в гробу буду раскручивать? Она наняла пять детективов следить за мной. Одного из них я проучила: стырила у него бумажник. Мне смешно, когда я сталкиваюсь с такими глыбами как эти. Они могут сидеть, прячась за валунами, на ветру и мерзнуть. У меня возникает странное чувство. Как будто здесь что-то не так. Как будто тишина вот-вот взорвется.
— Западный ветер поднимается.
— Это вы так думаете. А это воняет всем тем сырым луком, который они все тут жрут. Я почти готова снова кончить. С каждым разом это становится все труднее. Я хочу сказать, я оставила свою сумочку в замке. Если бы вы пошли, взяли ее и попробовали натянуть плавки, мы бы могли повеселиться.
Клементин спустился по лестнице. Вышел на двор. У козла уже есть коза. Он наблюдает за мной, как я иду мимо. Делаю глубокий вздох. Чтобы взглянуть на яркий лунный свет, разливающийся над возвышающимися стенами. Было бы великолепно забраться на Глорию
Иду дальше на цыпочках. Чтобы избежать случайных встреч. Не так легко вести легкий разговор. С взаимным обменом любезностями. Прикладываясь к шоколадным медалькам. Вкушая с улыбкой. Пока темное вино теплом разливается по телу. И надеюсь, как хозяин, что никто из гостей вдруг не встанет с пеной изо рта.
В тени. Шорох. Кто-то впереди. Стоп. Поправь яички. Замри. Яма со змеями тут рядом за стенкой в зале. Не хотелось бы так умереть. Вот бы сейчас фонарик. Персиваль сказал, что тут есть какой-то Чарли Рентген, который может светиться в темноте. Наглотался, наверно, радия. Прошел рентген с головы до ног. Хранит негативы, чтобы показывать всем как атлас. Готовый обсудить любой свой внутренний орган или пройти дополнительные обследования, если изменится внутренняя ситуация.
— Ах, уважаемый. Это вы? Это Эрконвальд. К сожалению, приветствую вас в темноте. И приглашаю вас отпить глоточек драгоценного дистиллята, что я тороплюсь доставить вашим гостям.
Клементин делает глоток. Вкус сливового сока. Эрконвальд, наверно, в темноте схватил не ту бутылку. Может это смертельное слабительное. От которого весь замок начнет дристать. Вместо того, чтобы трахаться. Стонать, а не охать. Бегать и срать, а не страстно желать. Бедный Эрконвальд. Всю свою одинокую жизнь выуживает секреты у природы. Чтобы представить себя в один ненастный и холодный день. В столице, взойдя по ступенькам августейшего общества ученых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Крошечные точки света. Кладбищенский замок тенью возвышается над аллеей верхушек деревьев. Экс-зек говорит, что на бастионах установлены водосточные желоба из ценного свинца. По ним вода сливается вниз в огромные баки для стирки. В которых Шарлен и трет то, что осталось от моего изношенного нижнего белья. Зима не успев, кажется, уйти опять приходит. Леди Макфаггер написала записку на ярко-зеленом листочке бумаги. Вложила его в конверт и, улыбнувшись, протянула мне. Сказав, откроете через неделю. Ее элегантные губки все в синяках. Наставленных кулаками мужа.
Дверь открывает Персиваль. В библиотеке у камина уже стоит кресло. Графинчик портвейна и тарелка с печеньем и сыром.
— Сэр, надеюсь, вы не против. Я устроил очаровательной паре и молодой женщине экскурсию по замку. От серпентария до часовни. Некие супруги Ута. От темниц они просто были без ума. Большего великолепия они еще не видели. Вы не будете против, если они отужинают с вами. У них огромный интерес к тому, как джентри (мелкопоместное дворянство) живет само по себе в уединении.
— Персиваль, я не живу как джентри.
— Сегодня вечером живете. В вашей комнате я приготовил пару старых сатиновых панталон, черные шелковые чулки и бальные туфли. В смокинге и рубашке с рюшами вы будете выглядеть убойно и, именно, как ваше благородие. И, конечно, мы дадим вам пастуший посох с крюком. В общем, наведем такие понты, что они ничего и не поймут.
После взрыва в обеденном зале наведен порядок. Речитатив Персиваля переходит в сплошную любезность по мере того, как он спускается впереди меня по парадной лестнице с канделябром в руке. Гости собрались в большом зале. Г-жа УДС в свободном сари на своем кресле-каталке. Франц закрыл свои раскопки льняными ширмочками с вышивкой. Каждый выполняет свою роль. Путлог играет на органе. Я расчесался на пробор и почистил зубы. Пыхнул дезодорантом под свои подмышки. Выполнил все не спеша и размеренно. Опять сел во главе стола. Обвел взглядом лица. Все одеты как на убой. Довольно зловеще.
Справа от Клементина Глория, девушка в обтягивающем белом платье. Теперь в обтягивающем цвета лаванды. С огромным черным поясом с огромной медной пряжкой. Большие лучистые карие глаза на квадратном лице. Оскар на достаточном удалении осторожно обходит Указующий Добрый Свет. Уже переворачивающего страницы на середине тома. Барон поочередно кивает головой всем лицам за столом. Роза красуется в доисторической шляпке с пером рядом с г-ном Ута с пенсне на носу. А эта девушка, улыбаясь, наклоняется ко мне.
— Здесь так прекрасно, чудесный деревенский стиль.
— Да.
— Можно я к вам прикоснусь потому, что я слышала, что вы принц?
— Рядом с вами я им себя и чувствую.
— О, а вы — ловелас. Но я думаю, что это место — просто прекрасно. А это что за свисток?
— Это кроншнеп. Птица с длинным крюком. Гнездится на полях. Летает ночами.
— О, Боже. Птица!
— Да.
— Ой, как интересно! Вы просто не знаете, как вы счастливы, живя вот так здесь. В целом огромной замке полным истории. И даже с шампанским. Знаете, я сразу почувствовала такую расположенность к вам. Серьезно. Весь этот мир, как бы, просто открытие для тебя. Все эти действительно счастливые люди. Они такие настоящие.
Струйка темного пурпурного вина. Льется. Из графина. Мимо бокала на стол, отскакивая брызгами на Глорию. Шарлен поднимает одну бровь, извиняясь. Передает салфетку и удаляется.
— Извините, ваше платье.
— О, все в порядке. Она не хотела. Я же наследница. Пустяки.
Авокадо, доставленные на поезде из столицы. Специмпорт. Корзинка с креветками с ящике со льдом. Специальный отбор. Ломти баранины. Специально срезанные. С барашка, что недавно блеял. Кучки картофеля. Листья капусты. Запах хрустящего на зубах лука. Поглощаемого с улыбкой Эрконвальдом и компанией, которые вовлекают супругов Ута в разговор. В то время как другие обитатели выбирают приправу в соусницах. И вздохи Глории.
— Принц, все выглядит так, как будто все созрели. Прямо в объятиях природы. Какое окружение! Я пью уже пятый бокал вина. Я просто хочу здесь быть. Чтобы сконцентрироваться. Чтобы ощутить эту свободу. О, Боже, дайте мне подержать вашу руку. Под столом. Крепче. О, Боже.
Глория склоняет голову вперед. Закрывает глаза. Дрожит всем телом. Шепчет одними губами.
— Боже. Я кончаю. Я кончаю. Я кончаю.
— Простите?
— Да. Да. Я кончаю.
Слева от меня Путлог. Капельки пота на его лице. Выпученные глаза. Вилка с картофелиной поднимается к его губам. Жует, наблюдая за Глорией. Которая ерзает бедрами о сиденье стула. Голова на плечах болтается из стороны в сторону. В последнем содрогании с ее улыбающегося рта слетает вздох. Как раз самый момент спросить у Путлога, последний его темп был аданте или ларгетто. Лучше сначала посмотри, сместила ли Глория позвонок или сожгла хрящ.
— Господи. Вы в порядке?
— Прекрасно, просто прекрасно. О, как бы я хотела, чтобы это не кончалось! Это было просто прекрасно.
Может вы не знаете, что произошло? У меня был оргазм. У меня они всегда так наступают. Думаю, люди, у вас здесь так не бывает.
Дамы уходят. Блай просит выслушать его признание. Во время затишья в часовне. Г-н Ута снимает очки и протирает их салфеткой. Прежде чем выйти из-за стола, Глория сказала, что она из Сандаски. И спросила, не могла бы она увидеться со мной где-нибудь наедине.
Вино налито. Блай пересказывает бравый подвиг спасателей. И какие шансы у человеческого тела там среди волн. Это вам не дерево, которое просто плавает.
— Что значит плавает?
— Я сказал, плавает.
— Дерево может потонуть.
— А я говорю, оно плавает.
— Ну, тогда вы сказали достаточно.
— Господи, скажите это еще раз.
Я встал. Стол встал. Персиваль объявил, что его превосходительство оставит гостей и присоединиться к ним гораздо, гораздо позже.
Я выскользнул. С определенной живостью в ногах. И бьющимся сердцем. Чтобы уединиться.
— Глория?
— Я здесь. Чуть не потерялась. Я просто влюблена в эти старые стены.
— Хорошо.
— Ну, надеюсь, вы понимаете. Иногда, я просто не могу себя контролировать. Хотите посмотреть, как я повторю это все снова? Хотите? Просто посмотреть. Я лягу прямо здесь на камни. И вытянусь. Вам меня видно?
— Да.
Глория лежит, вытянувшись, скрестив руки. Раскинув за собой волосы. В вечернем воздухе запах лугов. Мимо носятся чайки. Кашляет скотина. Ворчит Элмер, унюхав по ветру, что там кто-то есть. В замке он знает каждый запах. Большая часть которых его собственные.
— Прикоснитесь ко мне. Вот здесь на руке. Боже. Ага, начинается. Так, подходит. Вот оно. Кончаю. Кончаю. О, Господи, прости меня, я кончаю.
Белое пятно на ее платье. Широкий черный пояс с пряжкой. Застыв, она лежит. На этих больших мостовых плитах. Прижав ладони вниз. Удерживая мир в покое, пока вибрирует она. Под архитектурой. У колонн с канелюрами. В мокроте. В ночи и холоде и лунном свете.
— Привет. Там на верху.
— Привет.
— Вы меня видите?
— Да.
— Не так хорошо, как в прошлый раз. Если признаться, обычно я так быстро не кончаю. Но знаете, что меня действительно возбуждает? Мальчик, у которого в трусиках встал. О, я от этого просто взрываюсь. Может сделаете это для меня? Я, конечно, уважаю ваше положение. И все такое. Но я же не слишком многого прошу, не так ли? Я же не требую пляжа или песка и все такое. У вас такие прикольные сатиновые трусы. Я от них просто тащусь. Знаете, давайте откровенность за откровенность. Чем вы здесь занимаетесь?
— Простите?
— Да, ладно. Не разыгрывайте меня. Мы же соотечественники. Что тут за дела? Знаете, я тут потусовалась немного. И все это довольно странно. Дама, которую те парни привезли на обед в коляске. У меня такое чувство, что вы подставка. Я имею ввиду, вы не вписываетесь. Я пыталась отделаться от придурков, Ута. Они тоже с пришурахом. А эти три парня, ученые, подошли ко мне и спросили, не могли ли они измерить мою пипку. Идиоты. Я люблю ловить кайф. Люблю летать над миром. Вы же понимаете, что я чувствую? Точно?
— Да.
— Прошло всего лишь несколько часов и вы уже как друг. Ведь это что-то. Знаете, когда я закрываю глаза, передо мной танцует целая куча парней. Абсолютно голых. Для вас это звучит, наверно, странно?
— Вовсе нет.
— Никто не знает, как себя чувствует наследница. Они считают, о, вау, ты получила все эти деньги. И все прекрасно. Было прекрасно. А сейчас, уже не все прекрасно, если вы понимаете, что я имею ввиду. Эй, здесь есть где можно устроиться поудобнее? Хотелось бы пройти туда. На этих камнях почки можно застудить.
Клементин поднимается позади Глории. Низко посаженная попка аппетитно обтянута лавандовым платьем. Вверх по лестнице, приставленной к копне сена. Под балками, затянутыми паутиной. Погружаемся в сухое мягкое сено полное сладких запахов. Когда шли, во дворе видели козла. Только что появившегося неизвестно откуда. Готового пощипать травку, пробившуюся между булыжниками.
— Прекрасно. Вы женаты?
— Нет.
— Я вам не верю. Ну, да ладно… Пусть это будет вашим небольшим приключением. Ну, а я замужем была. Мы почувствовали себя чужими сразу в первую брачную ночь. Эй, я вас здесь не задерживаю, может вам нужно к гостям?
— Нет, они себя чувствуют вполне как дома.
— Ну, ладно, если что, вы мне скажете. Как бы там ни было, здесь шикарно. Как будто весь мир собрался внутри и считает деньги. А вы ждете, когда они выйдут и снова начнут пихаться и толкаться. А все, что нам нужно — просто здесь полежать. Я уже сказала, что у меня был муж. Его отец никогда не встречался с моим отцом, потому что мой отец умер. Но моя мама, которая жива, встретилась с его матерью и отцом, но уж лучше б они умерли. Они прибыли в своем частном железнодорожном вагоне, мы в своем. Вы думаете, это смешно. А я говорю, это было на полном серьезе.
— Извините.
— Ладно. Вы знаете, что он мне сказал? Прямо в нашу первую брачную ночь. Просто из-за, что я беспрерывно испытавала оргазм за оргазмом. Он сказал, ты грязная, подлая тварь. Я сказала, я? Грязная, подлая тварь? Ах, так, сказала я. Подожди минутку, извращенец. Но тут я кончила. И расслабилась. Позвонила обслуге. И сказала, принесите мне кофе и транквилизаторы. Думаю, я еще попросила его переодеться в плавки. Они были слишком малы. Он не верил тому, что с ним происходило. Может быть, это все из-за расцветки, красная, коричневая и синяя полоски. Я обычно носила их в сумочке и давала парням, чтобы они их надевали. Эй, подождите минутку. Почему с вами так легко разговаривать? И более того. Почему вы слушаете? Как будто хотите все это напечатать. А, наплевать. Это — хорошо. И вы хороший. Точно. Но, послушайте, когда вы отделаетесь от этого дерьма? А что за прикол был на лестнице? Когда этот придурок, по имени Персиваль, вел себя так, как будто этот ужин последний. Я чуть не рассмеялась. Потом подумала, а вдруг они этому верят? Но, принц то, болван. Подожди. Так нельзя. Нет. Так нехорошо, говорю. Мне надо радоваться, что я затерялась в этом местном болоте. Эй, мне можно здесь остаться? Ладно, пока не отвечайте. Хотите услышать мою историю до конца? Я подала на развод. Трах, бах, мои адвокаты ему врезали. Трах, бах его адвокаты ответили. Трах, тарах, ну и счет он получил от моих адвокатов. Шесть месяцев спустя я вышла замуж снова. Он был гораздо старше. Но не восемьдесят лет. Он торговал облигациями. Его бабка владела кладбищем. Он носил узкие галстуки и завязывал их маленьким узлом, тогда как в моде уже были широкие галстуки большим узлом. Вот таким парнем он был. Брак продлился три месяца. Он был слишком стар, чтобы выглядеть в плавках хорошо. После этого я перешла на женщин. После них я перепробовала еще шестнадцать парней. Я носила с собой плавки четырех разных размеров. Некоторые парни говорили, что это в конце концов негигиенично. Интересно наблюдать, как парни натягивают их, искоса посматривая на меня, которая лежит под простынями и подглядывает за ними. Слушай, как только ты захочешь, чтобы я заткнулась, скажи. Просто вызови такси и я уеду обратно в этот вшивый городишко. Я сюда попала просто потому, что села не на тот поезд не на той станции. Но как только я легла в постель, я подумала, вау, сплошной Марди грас. На улице все орут. О потонувшем океанском лайнере и сотнях людей в шлюпках в открытом океане. Это было как чудо. После того, как я чуть не чокнулась. Эй, я опять хочу кончить. Просто прикоснись ко мне и все. Вот тут с внутренней стороны руки. У локтя. Да. Здесь. О, Боже. Подержи. Прямо там. Только там. Я сейчас кончу.
Глория стонет, извиваясь в сене. Влетают и вылетают летучие мыши. Через вентиляционное окошко в стене дует ветерок. Охлаждая нас. Для очередной свалки в замке. Когда она будет раздавать плавки. Вся к экстазе, а от лобка только искры отлетают. В замке полном придурков только и смотри, чтобы они не сожрали друг друга.
— Позвольте задать вопрос, принц. Вы знаете город Сандаски?
— Да.
— О, Боже. Неужели? Не шутите со мной так.
— Да, я знаю Сандаски.
— Вау! Если бы вы знали, что этот город сделал для меня. Одно слово. Сандаски. Это откуда Хильда была родом. Я познакомилась с ней довольно случайно. Я разговаривала с комнатной прислугой, когда она вдруг нарисовалась. Мы носились в спортивном автомобиле. Спали в объятиях друг друга в поездах. У меня и пожилой поклонник с деньгами был. Он отличался от других поклонников. У него были такие яйца. Но он нажил себе грыжу, тягая штангу в спортивном клубе. Он напугался, когда я стала транжирить его деньги. И ведать не ведал, что их можно тратить таким образом. Он же не знал, какая у меня была практика. Я возвращалась из магазинов, нагруженная под завязку, расстегивала ему ширинку прямо среди разбросанных повсюду пакетов и забавлялась с ним до посинения. Хильда пыталась его шантажировать. Его жена пыталась объявить его сумасшедшим, чтобы он прекратил тратить на меня деньги. И однажды, на взводе, он вышел в окно. Оставив записку. В три слова. Так будет дешевле. Боже мой, чтобы освободиться от всего этого! После похорон в мою квартиру явилась его жена и измазала ее всю собачьим дерьмом. Я хочу сказать, она, что, думала, что я его и в гробу буду раскручивать? Она наняла пять детективов следить за мной. Одного из них я проучила: стырила у него бумажник. Мне смешно, когда я сталкиваюсь с такими глыбами как эти. Они могут сидеть, прячась за валунами, на ветру и мерзнуть. У меня возникает странное чувство. Как будто здесь что-то не так. Как будто тишина вот-вот взорвется.
— Западный ветер поднимается.
— Это вы так думаете. А это воняет всем тем сырым луком, который они все тут жрут. Я почти готова снова кончить. С каждым разом это становится все труднее. Я хочу сказать, я оставила свою сумочку в замке. Если бы вы пошли, взяли ее и попробовали натянуть плавки, мы бы могли повеселиться.
Клементин спустился по лестнице. Вышел на двор. У козла уже есть коза. Он наблюдает за мной, как я иду мимо. Делаю глубокий вздох. Чтобы взглянуть на яркий лунный свет, разливающийся над возвышающимися стенами. Было бы великолепно забраться на Глорию
Иду дальше на цыпочках. Чтобы избежать случайных встреч. Не так легко вести легкий разговор. С взаимным обменом любезностями. Прикладываясь к шоколадным медалькам. Вкушая с улыбкой. Пока темное вино теплом разливается по телу. И надеюсь, как хозяин, что никто из гостей вдруг не встанет с пеной изо рта.
В тени. Шорох. Кто-то впереди. Стоп. Поправь яички. Замри. Яма со змеями тут рядом за стенкой в зале. Не хотелось бы так умереть. Вот бы сейчас фонарик. Персиваль сказал, что тут есть какой-то Чарли Рентген, который может светиться в темноте. Наглотался, наверно, радия. Прошел рентген с головы до ног. Хранит негативы, чтобы показывать всем как атлас. Готовый обсудить любой свой внутренний орган или пройти дополнительные обследования, если изменится внутренняя ситуация.
— Ах, уважаемый. Это вы? Это Эрконвальд. К сожалению, приветствую вас в темноте. И приглашаю вас отпить глоточек драгоценного дистиллята, что я тороплюсь доставить вашим гостям.
Клементин делает глоток. Вкус сливового сока. Эрконвальд, наверно, в темноте схватил не ту бутылку. Может это смертельное слабительное. От которого весь замок начнет дристать. Вместо того, чтобы трахаться. Стонать, а не охать. Бегать и срать, а не страстно желать. Бедный Эрконвальд. Всю свою одинокую жизнь выуживает секреты у природы. Чтобы представить себя в один ненастный и холодный день. В столице, взойдя по ступенькам августейшего общества ученых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31