— Она не сказала, зачем полиции нужно было убивать Вальдеса?— Насколько я понял из ее слов — по расовым мотивам. Сказала, что Роджерс был отпетым негодяем.— Насчет негодяя — не знаю, но то, что полнейшим болваном — это точно.— Воображал из себя Уайта Эрпа? — вспомнил я характеристику Кингсли.— Вроде того, — согласился Лундквист. — Его занимало одно: а все ли вокруг знают, что он главный бык в стаде?Я был с ним согласен.— Что-нибудь еще знаете? — спросил Лундквист.— Нет, — ответил я.— И все же выяснили больше нашего. Чем объясняете, что уитонские копы сидели у вас на хвосте?— Не знаю. Генри буквально слово в слово повторил слова Роджерса минуту назад.— А что за люди подожгли вашу машину?— Думаю, Роджерс подослал своих старых дружков, конечно же, местных. Но не полицейских. Когда я ранил одного, остальные не знали, что предпринять. И среди них не было латинос.— Или Эстэве хватило ума подослать кого-то из янки.— Возможно, — сказал я и спросил: — Как убили Роджерса?— Два выстрела в голову, почти в упор, крупный калибр. Его обнаружила патрульная машина. Около шести утра. Видимо, когда в него стреляли, он сидел в своей машине. Стреляли, скорее всего, с заднего сиденья. К своему пистолету Роджерс не прикасался. Он висел у него в застегнутой кобуре на поясе. С момента убийства прошло немало времени, кровь засохла, тело окоченело. Когда у меня будет рапорт следователя с данными экспертизы, я вам позвоню.— Спасибо.— Если вы что раскопаете, тоже звоните.— В обход уитонской полиции?— Это было бы просто замечательно, — чуть улыбнулся Лундквист. Глава 15 Я нашел Хуаниту Олмо в управлении больниц Куоббинского района. На двери висела пластиковая табличка: «ОТДЕЛ СОЦИАЛЬНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ».— Доброе утро, — сказал я.— Доброе утро, — ответила Хуанита.— Не уделите ли мне немного времени? — спросил я, прикрывая за собой дверь и опускаясь на стул для посетителей возле ее стола. В кабинете мы были одни, еще кому-то там было бы просто не поместиться. — Похоже, весь отдел состоит из одного человека?— Да, в штате я одна. Но нам, в качестве консультантов, помогает еще несколько человек.— Вы слышали, что ночью застрелили шефа полиции?— Слышала. И не стану лицемерно говорить, что сожалею о случившемся.— Соблюдать данную традицию — не худший вариант, — сказал я. — У вас есть какие-нибудь соображения по поводу случившегося?— У меня? Какое мне до всего этого дело?— Вы говорили, что он негодяй и мерзкий тип и что это он убил Вальдеса.— Я говорила вам правду.— Вы не видите связи между убийствами Роджерса и Вальдеса?— Почему я должна ее видеть? — ее ресницы взлетели вверх. — Не возражаете, если я закурю?— Бога ради.Вытащив сигарету из пачки на столе и прикурив ее от разовой зажигалки, Хуанита затянулась, выпустила дым и посмотрела на меня сквозь его пелену, выгнув дугой свои черные брови.— А вы?— Вижу ли я связь между ними? Конечно. В таком городке, как ваш, и два убийства за месяц — тут должна быть связь.— Совсем не обязательно.— Не обязательно, — повторил я. — Но такое предположение мне ничего не дает. Вероятность же того, что Роджерса и Вальдеса убили одни и те же люди, дает мне пищу для размышлений, заставляет наносить визиты кое-каким людям.— Например, мне?— Например, вам.— Я не имею представления о том, кто убил шефа Роджерса, — сказала Хуанита.— Это не мог быть Фелипе Эстэва?— Нет!— Нет?— Нет. Конечно, вы всеми силами постараетесь это доказать. Он — преуспевающий латинос, и вы стремитесь поставить его на место... Но он... он гораздо в большей степени мужчина, чем любой из вас.— Преуспевающий в чем?— В бизнесе. За это вы его и ненавидите. Он переиграл вас в вашей же капиталистической игре.— В моей игре? Игра в капитализм? Думаю, вы меня переоцениваете.— Вы знаете, что я имею в виду, — сказала она.— Это ваше «что я имею в виду» не означает, что он мог застрелить Роджерса, когда тот разнюхал то, что старательно скрывал Эстэва.— Виновен по определению, — усмехнулась Хуанита и сделала несколько глубоких затяжек.— Если занимаешься законным бизнесом, не нанимаешь себе в охранники таких типов, как Цезарь.— Я не знаю никакого Цезаря.— Почему вы рассказали мне про Вальдеса и жену Эстэвы?— Я попалась на ваши уловки.— Дьявольски хитрый Спенсер! — сказал я. — Что представляет из себя миссис Эстэва?— Она его слабость.Хуанита докурила сигарету и тут же взяла следующую, держа ее между указательным и средним пальцем на уровне первого сустава. Я подбодрил ее кивком, ожидая объяснений.— Она шлюха, но он не вышвырнет ее из дома, — сказала Хуанита.— Она спит со многими?— Да, — сипло и яростно прошептала Хуанита и судорожно затянулась.— С кем еще, кроме Вальдеса?Хуанита покачала головой.— Вы не знаете ни одного другого имени, кроме Вальдеса?Она еще раз покачала головой.— Можно ли называть ее шлюхой, если она спала только с Вальдесом?— Можно, — просипела Хуанита.— Я бы не стал.— Можно.— А вы спали с Вальдесом?Она переменилась в лице, глаза буквально вылезли из орбит, а губы искривились в злобной гримасе.— Я не желаю с вами разговаривать, — отчеканила она.— Я не хотел вас оскорбить. Убиты два человека. Кто-то устроил охоту на людей. Мне нужно выяснить — кто.Ее рот еще сильнее скривился, а в голосе зазвучали нотки злорадства.— Если вы сейчас же не уберетесь отсюда, я вызову больничную охрану, — объявила она.— Бог мой!— У вас есть всего одна минута.Но мне нужно было остаться. Хуанита напоминала натянутую струну, готовую в любой миг разорваться. Я хотел посмотреть, что произойдет, когда она разорвется.— Эмми спала с вашим дружком, да?Губы Хуаниты искривились, а глаза заблестели. Она поднялась из-за стола, прошествовала мимо меня застывшей мумией и вышла из кабинета. Я последовал за ней. Пройдя по коридору с полсотни шагов, она скрылась за дверью женского туалета. Я остановился. Какая-то сестричка, спешившая с противоположного конца коридора, заскочила туда же. Я в нерешительности помялся, потом повернулся и зашагал прочь. Есть табу, которых не переступить. Глава 16 Я сидел за чашкой кофе у Уолли. Вошел Лундквист. Зимнее солнце сверкнуло на отполированной кобуре, ворвавшись вместе с ней в распахнутую дверь, но тут же исчезло.— Чашку чаю, если не трудно, — попросил он Уолли и уселся за стойкой рядом со мной.Уолли недовольно сдвинул брови. Лундквист улыбнулся, глядя на Уолли:— С чаем возни больше, но я предпочитаю чай. И с лимоном, будьте так добры.Уолли занялся чаем. Лундквист повернулся ко мне и сказал:— В Роджерса два раза выстрелили сзади. Из сорок первого калибра. Наверное, из револьвера, гильз не нашли. Хотя, конечно же, преступник мог забрать их с собой.— Сорок первый калибр! — присвистнул я.— Да. Оригинальный выбор.— Сколько таких у вас зарегистрировано?Уолли подал чай. Лундквист выжал лимонную дольку в чашку, поболтал пакетиком чая, изучая цвет напитка, остался доволен, вытащил его за хвостик и плюхнул на блюдце.— Передайте мне сахар, пожалуйста.Я придвинул ему чашку с пакетиками сахара. Он открыл сразу два, сложив их вместе и оторвав верхние кромки. Высыпав сахар в чай, осторожно перемешал его ложкой.— Во всем штате ни одной единицы огнестрельного оружия сорок первого калибра не зарегистрировано, — сообщил он, глядя на меня.— Что еще?— Должны быть следы покрышек от другой машины. А что получается? Место безлюдное — тупик, но многие именно там и паркуются. Да и земля промерзла. Слепок сделать не удалось.Лундквист поднес чашку ко рту, подул легонько, сделал глоток и поморщился.— Ничего хорошего. Вода наверное не закипела, да и сорт чая не из лучших.— Полагаешь, у Уолли для особых случаев припрятана баба на чайник?Лундквист улыбнулся шутке и сказал:— По словам миссис Роджерс, муж ушел утром на работу в обычное время. После этого она его не видела. Домой он не заезжал. Говорит, что не очень тревожилась, потому что он частенько задерживается допоздна. Иногда и на всю ночь.— В Уитоне, штат Массачусетс?— Я тоже об этом подумал, — кивнул Лундквист. — Медэксперт считает, что его застрелили еще вечером, и не поздним вечером. Точное время установить сложно — на улице был мороз. Если удастся выяснить, когда он в последний раз ел...Лундквист отхлебнул чая, Уолли подошел, положил счет и снова удалился.— Значит, приехал он туда вечером, после того как стемнело, — рассуждал я вслух, — и встретился там с кем-то, кого хорошо знал. Они сидели в машине, разговаривали, а потом один из собеседников выстрелил ему в затылок.— А почему — «один из»? Может, и был только один?— Один сидел на переднем сиденье, рядом с шефом, и стрелять сзади не мог.Лундквист согласился:— Да. И он знал их. Нормальный полицейский не впустит в машину двух чужаков, да еще кого-то на заднее сиденье, а сам подложит свой пистолет под задницу.— Он не хотел, чтобы его с ними видели, — заметил я.— Иначе зачем ему было заезжать в тупик безлюдной улочки, в холод, в темень, и вести разговоры в машине.— Свидание?— Сразу с двумя? И у одного пушка сорок первого калибра?— Выпускают ведь «дерринджеры» «Дерринджер» — американский короткоствольный крупнокалиберный пистолет.

сорок первого калибра. Две женщины, решившие разобраться с мужчиной, который водил обеих за нос.— Не исключено. Но маловероятно.— Или же он брал взятки. И там встретился со своими кормильцами, но они на этот раз чего-то не поделили.— Теплее, — кивнул Лундквист.— У вас на Роджерса что-нибудь есть?— Нет. Но он руководил полицией города, который снабжает кокаином несколько штатов.— А заправляет всем Фелипе Эстэва, — сказал я.— Вы так думаете?— Да.— Может быть, я тоже так думаю. Но ни вы, ни я этого еще не доказали.— Может быть, кому-то из нас это удастся доказать.— И тогда мы, возможно, узнаем, кто убил Вальдеса.— Но, возможно, и не узнаем. Или это окажется совсем не тот, на кого мы думаем.— Все было бы гораздо понятнее, если бы Вальдеса не кастрировали, — сказал Лундквист.— Хотели припугнуть остальных?— И они своего добились. За кокаин и за чужих жен наказание одинаковое.Лундквист сделал еще один небольшой глоток и поднялся. Чашка оставалась наполовину невыпитой.— Заплатите? — улыбнулся он мне.— Конечно. Я на полном содержании.— Спасибо, — сказал Лундквист. Он сдвинул кобуру чуть вперед, на бедро, и растворился в холодном солнечном свете. Я заплатил по счету, приложив пятьдесят центов чаевых, и отправился к себе в мотель. Глава 17 Из-за зарослей вечнозеленого кустарника на холме, возвышающимся над Микэник-стрит, я наблюдал за складом Эстэвы. Дорога повторяла изгиб реки, ныряла под мост на Мейн-стрит и исчезала. Я торчал здесь, в «красном болиде» Сьюзен, третий день и, когда кто-нибудь выходил со склада или подъезжала какая-нибудь машина, подносил к глазам бинокль.С больших грузовиков сгружались контейнеры с овощами и увозились в глубь склада. Там они расфасовывались, и в грузовики загружались ящики поменьше.Машину Сьюзен, ярко-красную и по форме напоминавшую морковку, не назовешь идеальной для слежки, но если Эстэва или его подручные видели меня, их это, по-видимому, мало тревожило. Во всяком случае, никто не появлялся и не требовал, чтобы я проваливал отсюда.С собой у меня был термос кофе с сахаром и сливками. По моему твердому убеждению, это верный шаг на пути к полному отказу от напитка. Прихватил я с собой и несколько сэндвичей: тунец на ломтиках грубого ржаного хлеба, индейка — на ломтиках пшеничного, украшенного листочками салата и майонезом. Приготовил я их с вечера, после визита в Мелз-маркет, где в секции импортных товаров неожиданно наткнулся на кирпичик ржаного хлеба.Ярко светило солнце, и от парникового эффекта в машине было тепло даже при заглушённом моторе.Мне удалось заставить Уолли налить кофе в термос, не притронувшись к нему и пальцем. Оказалось достаточно личного обаяния. Я отпил кофе, откусил сэндвич и заработал челюстями, нарушая тишину. Как выяснилось — в наиболее значительный момент со вторника. Со склада за рекой вынырнула темная фигурка с каким-то свертком под мышкой и направилась к машинам, стоявшим в ряд в дальнем конце двора у ограды из металлической сетки. Я поставил чашку на пластмассовый кожух карданного вала, пристроил сэндвич на приборной доске и взял в руки бинокль.Темной фигуркой оказался Брет Роджерс с небольшой сумкой. За все то время, что я сидел здесь, наблюдая за складом, его я увидел в первый раз. Он открыл дверцу кабины мощного тягача, забросил в нее сумку и забрался следом.На кой черт ему сумка?Тягач без прицепа тяжело вырулил со двора и довернул направо, поехав по дороге вдоль реки. Я завел машину, нажал на газ, промчался по Мейн-стритскому мосту, развернулся под ним на развилке и, вынырнув на Микэник-стрит, покатил за тягачом. Ничего особенного я не ожидал, но покататься за сынком Роджерса — хоть какое-то занятие. Три дня сидения в кустах ничего не дали. Если я проедусь за Бретом, и это тоже ничего не даст, хуже не будет.Мы двигались вдоль реки на юг. У Уитонского моста мы свернули на Массачусетс-пайк и покатили на восток. На Пайк легко вести преследование, не опасаясь привлечь к себе внимание. Вереницы машин следуют по ней на дальние расстояния поэтому, если взгляд то и дело наталкивается на одну и ту же машину у себя на хвосте, ничего странного в этом не находишь.Езда по Пайку сплошное удовольствие: дорога, бегущая среди холмов к западу от Вустера, не отличается крутыми спусками, подъемами и поворотами, а неяркое сияние зимнего солнца придает окружающему миру оттенок первозданности. Вокруг лес. И каждый раз, когда я проезжал по Пайку, я думал о Вильяме Пинчоне и партии первопоселенцев, что пробиралась когда-то этими лесистыми холмами, чтобы основать Спрингфилд.На востоке от Вустера мы свернули с Пайка на 495-ю автостраду, которая планировалась как кольцевая дорога вокруг Бостона с радиусом миль в сорок или около того. Надеялись, что она станет тем же, чем когда-то стала 128-я, обвившая Бостон кольцом с радиусом в десять миль, но потом ее застроили домами из желтого кирпича. 495-я автострада пока не могла похвастать большим количеством промышленных предприятий высокой технологии, но надежды никто не терял, и вдоль всего кольца красовались рекламные щиты, расписывающие перспективы развития прилегающих земель, а кое-где уже вздымались ввысь заводские корпуса. Но на ее обочине по-прежнему можно было любоваться крутыми боками мирно пасущихся коров.Кольцо автострады обрывалось у границы штата Нью-Гемпшир, переходя в шоссе № 95 в Солсбери. Тягач Брета загромыхал по 95-й на север. К этому времени я уже выпил весь свой кофе и съел все сэндвичи, а ленивое зимнее солнце уже клонилось к горизонту. В южном направлении — противоположном нашему движению — 9-я автострада проходила через Смитфилд, где до прошлого года жила Сьюзен. Меня потянуло домой. Я не видел ее уже шесть дней. Еще слава Богу, что шкура у меня дубленая, как у помоечного барсука, не то заскучал бы я по ней до смертной тоски.Брет остановился на скоростной автостраде Мэн-пайк между Портсмутом и Портлендом — возле кафетерия и мужского туалета. Я зашел в туалет, пока он покупал кофе, и купил кофе, пока он бегал в туалет. Узнать он меня не мог. Я рассмотрел его в библиотеке, а когда он наносил визит Эмми Эстэве, у него не было причин разглядывать меня ни в первый раз, ни во второй.Потом мы снова катили по дороге на север. Берт купил с собой в дорогу пару бутербродов с сыром. Я решил обойтись кофе. Как-то я отведал мэнских придорожных кулинарных творений и теперь отравлению предпочитал голод.Было без малого восемь, когда мы въехали на парковочную площадку придорожной гостиницы «Холлидей Инн». По другую сторону дороги, один подле другого, стояла еще пара таких же мотелей.Берт выбрался из тягача, прихватив с собой сумку, и направился к мотелю. Я поставил машину среди вереницы притихших машин и погасил фары. Глушить двигатель и отключать обогрев я не стал. Вообще-то, в машине Сьюзен обогрев, по сути, ни включать, ни выключать не нужно. Ты просто устанавливаешь на термостате температуру, отвечающую пожеланиям твоих души и тела, и система сама включается и отключается, когда необходимо. Мои душа и тело желали семидесяти двух градусов по Фаренгейту.Итак, Брет запарковал машину вечером, взял с собой сумку и направился в мотель, — согласно моей подборке комиксов про Дика Трейси, это означало, что он собирается здесь заночевать, но вот когда он проснется и покатит дальше, я не мог определить. Я заглушил мотор. Если пойду в мотель и завалюсь в кровать, а проснувшись, обнаружу, что Брет уже укатил, я не только почувствую себя дураком, но именно им в действительности и буду. И потому, подняв воротник своей кожанки и застегнув ее до самого подбородка, я по уши погрузился в нее и расслаблено съехал вниз по креслу. Если даже усну, рокот дизеля мощного тягача разбудит меня, к тому же в машинах и самолетах я сплю чутко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16