— Собираются.— И внешне все будет выглядеть вполне законно. Ты ведь действительно увел триста фунтов кокаина.— Кило, — поправил я.— Кило, фунты — какая разница...— И два центнера твоих у Генри Чимоли в подвальчике, — заметил Хоук.— Так что тебя могут арестовать не только здесь. Тебя не спасет, если уедешь из Уитона.— Это верно, — согласился я.— И уж, конечно, в Уитоне тебе покоя не видать.— Тоже верно.— Так что мы вынуждены поговорить с Кэролайн, — подытожила Сьюзен.— А если этот разговор окончательно раздавит ее? Трагедия произошла совсем недавно.— Как получится. Не думаю, что все так страшно. Не думаю, что у нее появится будущее, пока мы не распутаем клубок. Но если это ее убьет, значит так тому и быть. Я не позволю погубить тебя.— Твоя машина у мотеля, — напомнил Хоук.— Да, и моя одежда, и моя косметика. О Боже, да ведь вся моя красота в номере мотеля!— В мотель дороги нет. Если они заполучат тебя, они заполучат и меня.— Но мое лицо...— Забудь о лице, — попросил я.Мы немного помолчали. Щетки все елозили по стеклу в своем непредсказуемом ритме.— Ладно, — сказала Сьюзен. — Но вы не будете смотреть на меня.— На лицо не будем, только на тело, — пообещал я.— Итак, мы едем к миссис Кэролайн? — спросил Хоук.— Ничего другого, пожалуй, не остается, — ответил я.Хоук сбросил скорость, легко развернул «ягуар» и спросил:— Думаешь, все легавые осадили мотель?— Надеюсь. Они не в курсе того, что мы знаем.— Если только, конечно, этот парень, как его...— Конвей, — подсказал я Сьюзен.— Если только Конвей не лгал.— Ради чего? — спросил я.— А вот этого мы не знаем.— Все возможно, — сказал я, — но уж как-то слишком закручено.— Пожалуй, — согласилась Сьюзен.— Когда я в чем-то сомневаюсь, выбираю самое простое.— Для меня ты сделал исключение.— В тебе я не сомневаюсь.— Значит, действуем так, как если бы Конвей говорил правду.— Эта информация хоть чего-то да стоит.— Но если информация ложная?— Нужно быть готовым ко всему, — сказал я. Глава 31 Была еще только половина восьмого, но город уже буквально вымер. Все сидели у телевизоров, следя за передачей «Вечерние развлечения». Падающий снег создавал иллюзию сказочной тишины. По Мейн-стрит медленно двигался снегоочиститель, оставляя за собой полосу посыпанной песком дороги. Ни легавых, ни пробок на дороге, никаких «десять-четыре» «Десять-четыре» — полицейский код «вас понял».
в микрофоне. Только два подростка в бордовых атласных курточках с ворсистой надписью «Уитон» на спинках пытались играть в снежки возле пиццерии, но снега было еще маловато.Кэролайн, казалось, не удивилась, увидев нас Хоук поставил машину в двухместный гараж Роджерсов рядом с джипом и, закрыв его, вошел в дом, неся дробовик и коробку с патронами.— Второй машины никогда не было, — пояснила Кэролайн, — Бейли всегда ездил на патрульной без опознавательных знаков. Теперь на ней ездит Генри.Она уставилась на вошедшего Хоука и его дробовик, но ничего не сказала и вежливо обменялась с ним рукопожатием, когда я представил их друг другу. Хоук поставил коробку с патронами на кофейный столик.— Кофе хотите? — предложила Кэролайн.— Нет, спасибо, — отказался я. — Я после кофе не могу уснуть.— Я надеюсь, вы меня извините, — сказал Хоук, обращаясь к Кэролайн, — мне необходимо осмотреть дом.Она улыбнулась так же вежливо, как обменивалась рукопожатием:— Конечно.Хоук занялся обходом комнат. Я слышал, как он звякнул щеколдой с цепочкой на двери черного хода. Кэролайн опустилась на край дивана, подальше от столика, где лежали патроны. Сьюзен села рядом с ней. Я занял кресло напротив них, рядом с камином.— Что-нибудь случилось? — спросила Кэролайн с напускным оживлением, таким же ненастоящим, как неоновый свет.— Да. И поэтому нам нужно поговорить, — сказала Сьюзен.— Что еще могло случиться? — На этот раз голос Кэролайн звучал устало, как после хлопотного, неудачного дня, когда и стиральная машина вдруг заглохла, а кошку вырвало на любимый ковер.— Полицейские Уитона, скорее всего, в сговоре с Эстэвой. Они собираются убить Спенсера, — сказала Сьюзен.— Полиция?— Да.— Что вы натворили?— Он очень близок к раскрытию убийств и прервал торговлю кокаином.Сьюзен явно преувеличивала мой прогресс в деле, но я ее не перебивал. Она наверняка знает, что делает. Вероятно, подсказывает чутье.— Убийство моего мужа?— Да.— Вы думаете, полиция связана с Эстэвой? — переспросила Кэролайн.— Да.— Но только не мой муж.Сьюзен слегка кивнула. Я видел, как постепенно включается в работу ее второе профессиональное я. Она сидела абсолютно спокойно и неподвижно, и ее кивок был недостаточно тверд для согласия, но и не включал в себя никакого отрицания. Им она подбадривала пациентку, говоря: «Я слушаю вас. Что дальше?»— Мой муж никогда не изменял своему долгу, — сказала Кэролайн. — Мой муж был честным человеком.Сьюзен слегка кивнула головой. В комнату молча вошел Хоук и прислонился к косяку рядом с моим креслом.— Он не получал денег от Эстэвы? — спросила Сьюзен.— Нет. Абсолютно нет. Он был... он был очень порядочен. Он был слишком порядочен, чтобы продать свою честь. Он дорожил своей работой, он дорожил своей семьей. Он был замечательным человеком.— Вы знаете, кто продался Эстэве?— Нет. Не знаю. Ни одного. — Она отвела глаза от Сьюзен. Снегопад за окном все усиливался. — Бейли был прекрасным отцом, — сказала Кэролайн, — замечательным мужем. Он бы нас никогда не предал.Голос у нее дрогнул, и она замолчала. В комнате стало совсем тихо. Никто не двигался. Сьюзен наблюдала за ней спокойным беспристрастным взглядом. Я слышал дыхание Хоука за спиной, и свое тоже.— Он так любил Брета, когда тот был маленьким, постоянно носил его на плечах. Он любил меня. Он готов был для меня через море переплыть. Он очень дорожил своей семьей. — Голос Кэролайн зазвучал уверенней, немного монотонно и тускло, но твердо.— Но Эстэва взял на работу Брета.— Нет. То есть, я хочу сказать, он взял его не из-за Бейли.Сьюзен молчала.— Он взял Брета... Брету нужна была работа. Брет был хорошим мальчиком. И он взял его. Я не знаю почему. Просто потому, что Брет был хорошим мальчиком. Как его отец.Кэролайн витала где-то далеко от нас и говорила о людях, которых мы не знали, о Бейли и Брете, какими я их никогда не видел. Те, что я видел, были другими. Они оба были по уши в дерьме и увязали в нем все сильнее; пока всему не пришел неожиданный конец.— Меня бы Бейли никогда не предал.Снег, скопившийся на раме за окном, обрамлял стекло живописными треугольниками. Фа-ла-ла-ла-ла.— Кого он предал? — спросила Сьюзен. Кэролайн покачала головой. По дороге мимо дома проехал снегоочиститель, дребезжа и скребя по асфальту ножом и грохоча цепями.— Брет был очень сообразительным, — сказала Кэролайн и опустила глаза. — Он очень старался, но у него не получалось. Он никогда не смог бы стать таким, как Бейли, таким, каким Бейли хотел его видеть... Таким сыном, какого Бейли заслуживал. Мы старались, но...— Трудно жить, пытаясь соответствовать чьим-то дефинициям.Кэролайн подняла на нее глаза и сдвинула брови.— Извините?— Наверно, трудно жить, стараясь быть точно таким, каким ты должен быть по мнению кого-то другого.— Да. Да, ужасно тяжело. Я пятнадцать лет старалась.Сьюзен легким кивком пригласила ее продолжать.— Очень старалась. Изо всех сил, — сказала Кэролайн и посмотрела на свои колени. На ней была серая фланелевая юбка и темно-синий свитер. На шее — зеленый шелковый шарфик, завязанный спереди мягким узлом. Густые волосы зачесаны назад и перехвачены зеленой шелковой лентой. — Он хотел... он хотел, чтобы все было правильно. Он был замечательным человеком, и он заслуживал лучшего. — Кэролайн затрясла головой, будто пыталась избавиться от каких-то мыслей. — Но... не получалось. Я была не в силах... Я не могла так больше жить.— Да, это очень тяжело, — сказала Сьюзен.По щекам Кэролайн Роджерс покатились две слезинки. Потом еще две, и еще... Плакала она молча.— Извините, — сказала она, проведя под правым глазом костяшкой указательного пальца.— Поплачьте, пусть все выйдет вместе со слезами, — посоветовала Сьюзен.Кэролайн вытерла левый глаз и опустила руки на колени. Слезы покатились быстрее. Потом она закрыла лицо обеими руками и разразилась бурными рыданиями:— Я просила... я умоляла его... подумать о нас... подумать... о Брете... если ему наплевать на меня... — Слова вылетали в промежутках между рыданиями, с глотками воздуха.Сьюзен уловила перелом в ее состоянии.— Что он говорил? — в нужный момент спросила она.— Он говорил, что Брету повезло, что у его отца есть связи, что сам бы он работу не нашел, — давясь рыданиями, говорила Кэролайн.Сьюзен кивнула, Кэролайн всхлипнула, пытаясь что-то сказать.— Работу! — выдохнула она. — Как будто работать на наркодельца — это хорошо. — Она тяжело, прерывисто дышала и плакала, выплескивая из себя слова, будто боясь не успеть сказать всего. — Будто иметь отца — наркодельца — это хорошо... Как будто блуд — это хорошо... Чтобы и Брет вырос таким же. — Кэролайн вдруг замолчала и, казалось, впала в прострацию. — Как он, — выдохнула она.Она соскользнула с дивана на пол, на колени, снова выдохнула: «Как он» и переломилась пополам, уткнув лицо, спрятанное в ладони, в колени, и закачалась из стороны в сторону.Я посмотрел на Хоука — на его лице никаких эмоций. Посмотрел на Сьюзен — она сконцентрировала всю себя на Кэролайн.— У Бейли была любовница? — спросила она.Кэролайн кивнула, все так же раскачиваясь всем телом.— Он работал на Эстэву?Кэролайн снова кивнула.— Кто была его любовница?Кэролайн замерла и подняла на Сьюзен удивленное лицо, как если бы ее спросили, где верх, а где низ. Голос прозвучал неожиданно чисто:— Эмми, — сказала она. — Эмми Эстэва. Кто же этого не знает?— Вам было очень больно...— Да.— Как вы с этим боролись?— Я пыталась... Я старалась быть для него желанной, стать такой, какой бы он хотел меня видеть...— Это трудно, не так ли?— Да.— Очень трудно, — проговорила Сьюзен.— Да.— Так что же вы сделали?Кэролайн молча покачала головой.— Вы обращались за помощью?— Совсем недавно, — проговорила она. — Я говорила с доктором Вагнером.— Что вы ему сказали?— О Бейли — ничего. — Она вскинула на Сьюзен испуганные глаза. — Только о том, что у меня депрессия, а дома не все хорошо складывается. И доктор Вагнер посоветовал мне обратиться к социальному работнику.В комнате на мгновение воцарилась тишина. За окном все падал снег.— К кому именно? — спросила Сьюзен.— Молодая женщина, латиноамериканка. Мисс Олмо.— Как часто вы встречались с ней?— Два раза в неделю в течение почти трех месяцев.— И вы рассказали ей о Бейли?— Сначала нет, — сказала Кэролайн. — Но мисс Олмо сказала, что если я хочу, чтобы она мне помогла, я должна доверять ей.— Конечно, — сказала Сьюзен.— И я ей все рассказала.— Кому-нибудь еще вы о Бейли рассказывали? — спросила она.— Нет, ни одному человеку.Я взглянул на Хоука. Он — на меня.— Но все дело в том, что ничто не помогло. А теперь уже поздно.— Не поздно, — сказала Сьюзен. — И вам потребуется еще не меньше трех месяцев.— Для чего?— Для того, чтобы вновь научиться желать прихода завтрашнего дня.Кэролайн замотала головой из стороны в сторону.— Да, — сказала Сьюзен. — Я помогу вам, он поможет вам, — Сьюзен кивнула в мою сторону. — Сейчас вы в это не верите, но все еще будет хорошо.Кэролайн ничего не ответила, она просто села и уставилась в окно, за которым в черноте ночи кружили белые хлопья снега. Глава 32 Хоук сидел за рулем, я, держа дробовик, рядом с ним на переднем сиденье. Снег падал все так же мягко, временами прерывая свое кружение, словно раздумывая, не обернуться ли бураном.— Отправляюсь пострелять мафиози, а попадаю на сеансы психотерапии, — говорил Хоук, — как у доктора Рута.— Дойдет очередь и до мафиози.— Надеюсь.Крытый красной черепицей дом Хуаниты Олмо оказался в десяти минутах езды сквозь снегопад. На пути нам вновь встретилась снегоуборочная машина и молодая родительская пара, которая везла на санках чадо, укутанное до состояния колобка, мальчик это или девочка — определить не представлялось возможным.Мы остановились напротив старого каркасного дома на две семьи. На нерасчищенной подъездной дорожке стояли три припорошенные снегом машины, одна из них — «эскорт» Хуаниты.Хуанита открыла нам дверь: в джинсах и футболке с изображением Микки Мауса. Посмотрела на меня, на Хоука — он держал в руках дробовик — и снова быстро перевела взгляд на меня.— Мой друг — охотник на куропаток, — сказал я.— Что вам нужно? — спросила Хуанита.— Войти и поговорить.— А если нет?— Мы все равно войдем.— А если я вызову полицию?— Мы не дадим.Лицо Хуаниты слегка запылало, глаза словно увеличились.— Вот как? — отрывисто бросила она.Я переступил через порог и оказался в гостиной, Хоук последовал за мной, прикрыв за собой дверь.— Соседи дома, — поторопилась сообщить Хуанита.— Вот черт! — как бы расстроился Хоук.Глаза Хуаниты забегали: скользнут по Хоуку — и в сторону, скользнут — и в сторону, лицо продолжало рдеть нервным румянцем.— Присядем? — предложил я.Хуанита посмотрела на меня:— Да, конечно. Садитесь.Я сел в обтянутое твидом кресло с деревянными закругленными подлокотниками. Хуанита стояла в арке, ведущей в столовую. Хоук прислонился спиной к двери, держа ружье дулом вниз.— Что это за ружье? — спросила Хуанита.— "Смит-и-вессон", — ответил Хоук. — Помповое ружье. Двенадцатый калибр, заряжается четырьмя патронами сразу.— Я долго ломал голову, но так и не смог понять... — Я смотрел на Хуаниту — она на меня. — Если вы так восхищены Фелипе Эстэвой, зачем вам было говорить, что его жена спала с Вальдесом, тем самым сразу наводя меня на Эстэву?Хуанита взяла с верхней полки дешевой еловой этажерки пачку сигарет и закурила.— И еще одно я не смог объяснить: когда я спросил вас, спали ли вы с Вальдесом, вы посмотрели на меня так, будто проглотили бейсбольный мячик, а затем скрылись за дверью женского туалета, оставив меня в одиночестве.— Хотите кофе? — спросила Хуанита. — У меня растворимый.— Нет, спасибо. Пытаюсь держать себя на одной чашке в день, — сказал я.Хоук молча мотнул головой.Все помолчали. Через стенку из соседней квартиры доносился слабый звук работающего телевизора.— А теперь я узнаю, что с Эмми Эстэвой спал Бейли Роджерс.Хуанита глубоко затянулась, задержала дым и выпустила через нос. Она молчала.— И еще я узнаю, что вам это было известно.Лицо Хуаниты пылало.— Так как его жена обратилась к вам за помощью и обсуждала с вами свои семейные проблемы. Она рассказала вам, что Бейли куплен Эстэвой и что он спит с его женой Эмми.Хуанита снова затянулась — у сигареты вырос длинный пепельный хвост. Казалось, она ушла в себя, но ее темные глаза были широко раскрыты.— И что из этого следует? — раздался ее голос, как из глубокой мертвой шахты.— А то, что у вашей пациентки убили и мужа и ребенка. А уитонские легавые собираются прикончить меня. Пора делиться секретами.Хуанита заскользила глазами по комнате. Ссутулив плечи и обхватив себя левой рукой, она вцепилась в локоть правой, державшей сигарету всего в дюйме ото рта, но, видимо, напрочь позабытую, дым тонкой струйкой вился вверх, к грязному потолку комнаты. Она переводила взгляд с Хоука на меня и с меня на Хоука.— Кому вы рассказывали об этом, Хуанита? — спросил ее Хоук.Его голос прозвучал мягко, но это не сработало. Глаза Хуаниты вновь скользнули по мне.— Вы рассказали Эстэве? — спросил я.Сигарета обожгла ей пальцы, она, вздрогнув, выронила ее на пол и раздавила ногой.— Вы сообщили Эстэве, что шеф полиции трахает его жену, — сказал Хоук.— И Эстэва убил его, — сказал я.— И получается вроде того, что это вы его сами убили.Хуанита покачала головой, скорее отвергая обвинения и не соглашаясь с тем, в чем ее обвиняют.— Вы рассказали Эстэве, — повторил я.Снегопад прекратился, по крайней мере, на время. За окном убогой комнаты Хуаниты не кружилась на ветру ни одна снежинка. Хуанита вытащила из пачки еще одну сигарету и прикурила. Затянувшись и выпустив дым, она посмотрела на кончик сигареты и положила спичку в пепельницу.— Сначала не ему, — сказала она.— Кому?Она еще крепче вжала в себя правый локоть.— Эрику, — прозвучало еле слышно.Я едва понял ее.— Вальдесу?— Да.Я ждал.— Мы... Мы были... близки. И... он постоянно спрашивал меня, не знаю ли чего-нибудь, что дало бы ему возможность подступиться к кокаину.Она замолчала. Дышала она тяжелее и громче, чем говорила: от волнения ей не хватало воздуха. Глаза блуждали по комнате, ничего не видя.— И...— И я рассказала ему о том, что услышала от Кэролайн, — торопливо выдохнула она из себя.— Что он кормится денежками Эстэвы и спит с его женой?— Да.— А Вальдес? Он спал с Эмми?— Нет.— Вы говорили, что спал.— Я солгала.— Зачем? — спросил Хоук.Она не ответила, только покачала головой и опустила глаза.— Из соображений этики, — ответил я Хоуку за нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
в микрофоне. Только два подростка в бордовых атласных курточках с ворсистой надписью «Уитон» на спинках пытались играть в снежки возле пиццерии, но снега было еще маловато.Кэролайн, казалось, не удивилась, увидев нас Хоук поставил машину в двухместный гараж Роджерсов рядом с джипом и, закрыв его, вошел в дом, неся дробовик и коробку с патронами.— Второй машины никогда не было, — пояснила Кэролайн, — Бейли всегда ездил на патрульной без опознавательных знаков. Теперь на ней ездит Генри.Она уставилась на вошедшего Хоука и его дробовик, но ничего не сказала и вежливо обменялась с ним рукопожатием, когда я представил их друг другу. Хоук поставил коробку с патронами на кофейный столик.— Кофе хотите? — предложила Кэролайн.— Нет, спасибо, — отказался я. — Я после кофе не могу уснуть.— Я надеюсь, вы меня извините, — сказал Хоук, обращаясь к Кэролайн, — мне необходимо осмотреть дом.Она улыбнулась так же вежливо, как обменивалась рукопожатием:— Конечно.Хоук занялся обходом комнат. Я слышал, как он звякнул щеколдой с цепочкой на двери черного хода. Кэролайн опустилась на край дивана, подальше от столика, где лежали патроны. Сьюзен села рядом с ней. Я занял кресло напротив них, рядом с камином.— Что-нибудь случилось? — спросила Кэролайн с напускным оживлением, таким же ненастоящим, как неоновый свет.— Да. И поэтому нам нужно поговорить, — сказала Сьюзен.— Что еще могло случиться? — На этот раз голос Кэролайн звучал устало, как после хлопотного, неудачного дня, когда и стиральная машина вдруг заглохла, а кошку вырвало на любимый ковер.— Полицейские Уитона, скорее всего, в сговоре с Эстэвой. Они собираются убить Спенсера, — сказала Сьюзен.— Полиция?— Да.— Что вы натворили?— Он очень близок к раскрытию убийств и прервал торговлю кокаином.Сьюзен явно преувеличивала мой прогресс в деле, но я ее не перебивал. Она наверняка знает, что делает. Вероятно, подсказывает чутье.— Убийство моего мужа?— Да.— Вы думаете, полиция связана с Эстэвой? — переспросила Кэролайн.— Да.— Но только не мой муж.Сьюзен слегка кивнула. Я видел, как постепенно включается в работу ее второе профессиональное я. Она сидела абсолютно спокойно и неподвижно, и ее кивок был недостаточно тверд для согласия, но и не включал в себя никакого отрицания. Им она подбадривала пациентку, говоря: «Я слушаю вас. Что дальше?»— Мой муж никогда не изменял своему долгу, — сказала Кэролайн. — Мой муж был честным человеком.Сьюзен слегка кивнула головой. В комнату молча вошел Хоук и прислонился к косяку рядом с моим креслом.— Он не получал денег от Эстэвы? — спросила Сьюзен.— Нет. Абсолютно нет. Он был... он был очень порядочен. Он был слишком порядочен, чтобы продать свою честь. Он дорожил своей работой, он дорожил своей семьей. Он был замечательным человеком.— Вы знаете, кто продался Эстэве?— Нет. Не знаю. Ни одного. — Она отвела глаза от Сьюзен. Снегопад за окном все усиливался. — Бейли был прекрасным отцом, — сказала Кэролайн, — замечательным мужем. Он бы нас никогда не предал.Голос у нее дрогнул, и она замолчала. В комнате стало совсем тихо. Никто не двигался. Сьюзен наблюдала за ней спокойным беспристрастным взглядом. Я слышал дыхание Хоука за спиной, и свое тоже.— Он так любил Брета, когда тот был маленьким, постоянно носил его на плечах. Он любил меня. Он готов был для меня через море переплыть. Он очень дорожил своей семьей. — Голос Кэролайн зазвучал уверенней, немного монотонно и тускло, но твердо.— Но Эстэва взял на работу Брета.— Нет. То есть, я хочу сказать, он взял его не из-за Бейли.Сьюзен молчала.— Он взял Брета... Брету нужна была работа. Брет был хорошим мальчиком. И он взял его. Я не знаю почему. Просто потому, что Брет был хорошим мальчиком. Как его отец.Кэролайн витала где-то далеко от нас и говорила о людях, которых мы не знали, о Бейли и Брете, какими я их никогда не видел. Те, что я видел, были другими. Они оба были по уши в дерьме и увязали в нем все сильнее; пока всему не пришел неожиданный конец.— Меня бы Бейли никогда не предал.Снег, скопившийся на раме за окном, обрамлял стекло живописными треугольниками. Фа-ла-ла-ла-ла.— Кого он предал? — спросила Сьюзен. Кэролайн покачала головой. По дороге мимо дома проехал снегоочиститель, дребезжа и скребя по асфальту ножом и грохоча цепями.— Брет был очень сообразительным, — сказала Кэролайн и опустила глаза. — Он очень старался, но у него не получалось. Он никогда не смог бы стать таким, как Бейли, таким, каким Бейли хотел его видеть... Таким сыном, какого Бейли заслуживал. Мы старались, но...— Трудно жить, пытаясь соответствовать чьим-то дефинициям.Кэролайн подняла на нее глаза и сдвинула брови.— Извините?— Наверно, трудно жить, стараясь быть точно таким, каким ты должен быть по мнению кого-то другого.— Да. Да, ужасно тяжело. Я пятнадцать лет старалась.Сьюзен легким кивком пригласила ее продолжать.— Очень старалась. Изо всех сил, — сказала Кэролайн и посмотрела на свои колени. На ней была серая фланелевая юбка и темно-синий свитер. На шее — зеленый шелковый шарфик, завязанный спереди мягким узлом. Густые волосы зачесаны назад и перехвачены зеленой шелковой лентой. — Он хотел... он хотел, чтобы все было правильно. Он был замечательным человеком, и он заслуживал лучшего. — Кэролайн затрясла головой, будто пыталась избавиться от каких-то мыслей. — Но... не получалось. Я была не в силах... Я не могла так больше жить.— Да, это очень тяжело, — сказала Сьюзен.По щекам Кэролайн Роджерс покатились две слезинки. Потом еще две, и еще... Плакала она молча.— Извините, — сказала она, проведя под правым глазом костяшкой указательного пальца.— Поплачьте, пусть все выйдет вместе со слезами, — посоветовала Сьюзен.Кэролайн вытерла левый глаз и опустила руки на колени. Слезы покатились быстрее. Потом она закрыла лицо обеими руками и разразилась бурными рыданиями:— Я просила... я умоляла его... подумать о нас... подумать... о Брете... если ему наплевать на меня... — Слова вылетали в промежутках между рыданиями, с глотками воздуха.Сьюзен уловила перелом в ее состоянии.— Что он говорил? — в нужный момент спросила она.— Он говорил, что Брету повезло, что у его отца есть связи, что сам бы он работу не нашел, — давясь рыданиями, говорила Кэролайн.Сьюзен кивнула, Кэролайн всхлипнула, пытаясь что-то сказать.— Работу! — выдохнула она. — Как будто работать на наркодельца — это хорошо. — Она тяжело, прерывисто дышала и плакала, выплескивая из себя слова, будто боясь не успеть сказать всего. — Будто иметь отца — наркодельца — это хорошо... Как будто блуд — это хорошо... Чтобы и Брет вырос таким же. — Кэролайн вдруг замолчала и, казалось, впала в прострацию. — Как он, — выдохнула она.Она соскользнула с дивана на пол, на колени, снова выдохнула: «Как он» и переломилась пополам, уткнув лицо, спрятанное в ладони, в колени, и закачалась из стороны в сторону.Я посмотрел на Хоука — на его лице никаких эмоций. Посмотрел на Сьюзен — она сконцентрировала всю себя на Кэролайн.— У Бейли была любовница? — спросила она.Кэролайн кивнула, все так же раскачиваясь всем телом.— Он работал на Эстэву?Кэролайн снова кивнула.— Кто была его любовница?Кэролайн замерла и подняла на Сьюзен удивленное лицо, как если бы ее спросили, где верх, а где низ. Голос прозвучал неожиданно чисто:— Эмми, — сказала она. — Эмми Эстэва. Кто же этого не знает?— Вам было очень больно...— Да.— Как вы с этим боролись?— Я пыталась... Я старалась быть для него желанной, стать такой, какой бы он хотел меня видеть...— Это трудно, не так ли?— Да.— Очень трудно, — проговорила Сьюзен.— Да.— Так что же вы сделали?Кэролайн молча покачала головой.— Вы обращались за помощью?— Совсем недавно, — проговорила она. — Я говорила с доктором Вагнером.— Что вы ему сказали?— О Бейли — ничего. — Она вскинула на Сьюзен испуганные глаза. — Только о том, что у меня депрессия, а дома не все хорошо складывается. И доктор Вагнер посоветовал мне обратиться к социальному работнику.В комнате на мгновение воцарилась тишина. За окном все падал снег.— К кому именно? — спросила Сьюзен.— Молодая женщина, латиноамериканка. Мисс Олмо.— Как часто вы встречались с ней?— Два раза в неделю в течение почти трех месяцев.— И вы рассказали ей о Бейли?— Сначала нет, — сказала Кэролайн. — Но мисс Олмо сказала, что если я хочу, чтобы она мне помогла, я должна доверять ей.— Конечно, — сказала Сьюзен.— И я ей все рассказала.— Кому-нибудь еще вы о Бейли рассказывали? — спросила она.— Нет, ни одному человеку.Я взглянул на Хоука. Он — на меня.— Но все дело в том, что ничто не помогло. А теперь уже поздно.— Не поздно, — сказала Сьюзен. — И вам потребуется еще не меньше трех месяцев.— Для чего?— Для того, чтобы вновь научиться желать прихода завтрашнего дня.Кэролайн замотала головой из стороны в сторону.— Да, — сказала Сьюзен. — Я помогу вам, он поможет вам, — Сьюзен кивнула в мою сторону. — Сейчас вы в это не верите, но все еще будет хорошо.Кэролайн ничего не ответила, она просто села и уставилась в окно, за которым в черноте ночи кружили белые хлопья снега. Глава 32 Хоук сидел за рулем, я, держа дробовик, рядом с ним на переднем сиденье. Снег падал все так же мягко, временами прерывая свое кружение, словно раздумывая, не обернуться ли бураном.— Отправляюсь пострелять мафиози, а попадаю на сеансы психотерапии, — говорил Хоук, — как у доктора Рута.— Дойдет очередь и до мафиози.— Надеюсь.Крытый красной черепицей дом Хуаниты Олмо оказался в десяти минутах езды сквозь снегопад. На пути нам вновь встретилась снегоуборочная машина и молодая родительская пара, которая везла на санках чадо, укутанное до состояния колобка, мальчик это или девочка — определить не представлялось возможным.Мы остановились напротив старого каркасного дома на две семьи. На нерасчищенной подъездной дорожке стояли три припорошенные снегом машины, одна из них — «эскорт» Хуаниты.Хуанита открыла нам дверь: в джинсах и футболке с изображением Микки Мауса. Посмотрела на меня, на Хоука — он держал в руках дробовик — и снова быстро перевела взгляд на меня.— Мой друг — охотник на куропаток, — сказал я.— Что вам нужно? — спросила Хуанита.— Войти и поговорить.— А если нет?— Мы все равно войдем.— А если я вызову полицию?— Мы не дадим.Лицо Хуаниты слегка запылало, глаза словно увеличились.— Вот как? — отрывисто бросила она.Я переступил через порог и оказался в гостиной, Хоук последовал за мной, прикрыв за собой дверь.— Соседи дома, — поторопилась сообщить Хуанита.— Вот черт! — как бы расстроился Хоук.Глаза Хуаниты забегали: скользнут по Хоуку — и в сторону, скользнут — и в сторону, лицо продолжало рдеть нервным румянцем.— Присядем? — предложил я.Хуанита посмотрела на меня:— Да, конечно. Садитесь.Я сел в обтянутое твидом кресло с деревянными закругленными подлокотниками. Хуанита стояла в арке, ведущей в столовую. Хоук прислонился спиной к двери, держа ружье дулом вниз.— Что это за ружье? — спросила Хуанита.— "Смит-и-вессон", — ответил Хоук. — Помповое ружье. Двенадцатый калибр, заряжается четырьмя патронами сразу.— Я долго ломал голову, но так и не смог понять... — Я смотрел на Хуаниту — она на меня. — Если вы так восхищены Фелипе Эстэвой, зачем вам было говорить, что его жена спала с Вальдесом, тем самым сразу наводя меня на Эстэву?Хуанита взяла с верхней полки дешевой еловой этажерки пачку сигарет и закурила.— И еще одно я не смог объяснить: когда я спросил вас, спали ли вы с Вальдесом, вы посмотрели на меня так, будто проглотили бейсбольный мячик, а затем скрылись за дверью женского туалета, оставив меня в одиночестве.— Хотите кофе? — спросила Хуанита. — У меня растворимый.— Нет, спасибо. Пытаюсь держать себя на одной чашке в день, — сказал я.Хоук молча мотнул головой.Все помолчали. Через стенку из соседней квартиры доносился слабый звук работающего телевизора.— А теперь я узнаю, что с Эмми Эстэвой спал Бейли Роджерс.Хуанита глубоко затянулась, задержала дым и выпустила через нос. Она молчала.— И еще я узнаю, что вам это было известно.Лицо Хуаниты пылало.— Так как его жена обратилась к вам за помощью и обсуждала с вами свои семейные проблемы. Она рассказала вам, что Бейли куплен Эстэвой и что он спит с его женой Эмми.Хуанита снова затянулась — у сигареты вырос длинный пепельный хвост. Казалось, она ушла в себя, но ее темные глаза были широко раскрыты.— И что из этого следует? — раздался ее голос, как из глубокой мертвой шахты.— А то, что у вашей пациентки убили и мужа и ребенка. А уитонские легавые собираются прикончить меня. Пора делиться секретами.Хуанита заскользила глазами по комнате. Ссутулив плечи и обхватив себя левой рукой, она вцепилась в локоть правой, державшей сигарету всего в дюйме ото рта, но, видимо, напрочь позабытую, дым тонкой струйкой вился вверх, к грязному потолку комнаты. Она переводила взгляд с Хоука на меня и с меня на Хоука.— Кому вы рассказывали об этом, Хуанита? — спросил ее Хоук.Его голос прозвучал мягко, но это не сработало. Глаза Хуаниты вновь скользнули по мне.— Вы рассказали Эстэве? — спросил я.Сигарета обожгла ей пальцы, она, вздрогнув, выронила ее на пол и раздавила ногой.— Вы сообщили Эстэве, что шеф полиции трахает его жену, — сказал Хоук.— И Эстэва убил его, — сказал я.— И получается вроде того, что это вы его сами убили.Хуанита покачала головой, скорее отвергая обвинения и не соглашаясь с тем, в чем ее обвиняют.— Вы рассказали Эстэве, — повторил я.Снегопад прекратился, по крайней мере, на время. За окном убогой комнаты Хуаниты не кружилась на ветру ни одна снежинка. Хуанита вытащила из пачки еще одну сигарету и прикурила. Затянувшись и выпустив дым, она посмотрела на кончик сигареты и положила спичку в пепельницу.— Сначала не ему, — сказала она.— Кому?Она еще крепче вжала в себя правый локоть.— Эрику, — прозвучало еле слышно.Я едва понял ее.— Вальдесу?— Да.Я ждал.— Мы... Мы были... близки. И... он постоянно спрашивал меня, не знаю ли чего-нибудь, что дало бы ему возможность подступиться к кокаину.Она замолчала. Дышала она тяжелее и громче, чем говорила: от волнения ей не хватало воздуха. Глаза блуждали по комнате, ничего не видя.— И...— И я рассказала ему о том, что услышала от Кэролайн, — торопливо выдохнула она из себя.— Что он кормится денежками Эстэвы и спит с его женой?— Да.— А Вальдес? Он спал с Эмми?— Нет.— Вы говорили, что спал.— Я солгала.— Зачем? — спросил Хоук.Она не ответила, только покачала головой и опустила глаза.— Из соображений этики, — ответил я Хоуку за нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16