торт для Сент-Джеймса и леди Хелен, холодное мясо, сыр и хлеб для Барбары. И еще она увидела третий куск торта – для завершения ее импровизированной трапезы. Она улыбкой поблагодарила Коттера, и он дружески подмигнул ей, проверил, не остыл ли кофейник, и исчез за дверью. На лестнице в коридоре послышались его шаги.
– Сначала поешьте, – посоветовала леди Хелен. – Глядя на этот шоколадный торт, боюсь, я не услышу ничего из вашего рассказа. Мы сможем продолжить, когда вы поужинаете.
С благодарным кивком за столь мило завуалированное понимание, столь типичное для леди Хелен, Роара с жадностью военнопленного набросилась на еду, умяв три ломтя мяса и два толстых куска сыра. Наконец, поставив перед собой свой торт и еще одну чашку кофе, она достала блокнот.
– Я несколько часов листала в публичной библиотеке подшивки, но все, что смогла найти, свидетельсгвует об одном: смерть Джеффри не таит в ceбе ни малейших загадок. Большую часть я взяла из газетных отчетов о дознании. В ночь, когда он умер, а точнее, ранним утром первого января шестьдесят третье, года, в Уэстербрэ была страшная метель.
– Вполне вероятно, учитывая, какая погодка выдалась в эти выходные, – заметила леди Хелен.
– По словам полицейского, отвечавшего за расследование – инспектора Гленкалви, – участок дороги, где произошел несчастный случай, обледенел. Ринтул потерял управление на крутом двойном повороте, машина опрокинулась набок и несколько раз перевернулась.
– Его выбросило из нее?
– По-видимому, нет. Но у него была сломана шея, а тело обгорело.
При этих словах леди Хелен повернулась к Сент-Джеймсу.
– Но не может ли это означать…
– В наше время тела не подменивают, Хелен, – перебил он. – Не сомневаюсь, что они установили его личность, взяв карту дантиста и сделав рентгеновские снимки. Кто-нибудь был свидетелем аварии, Барбара?
– Более всего подходящим в свидетели человеком был хозяин Хиллвью-фарм. Он услышал грохот аварии и первым прибыл на место происшествия.
– И его имя?
– Хью Килбрайд. Отец Гоувана. – Они с минуту переваривали эту информацию. Огонь затрещал, добравшись до отвердевшего пузыря смолы. – Вот я и думаю, – медленно продолжала Барбара, – что же на самом деле имел в виду Гоуван, когда сказал нам те два последних слова – «не видел»? Конечно, сначала я думала, что они имеют какое-то отношение к смерти Джой. Но возможно, и совсем никакого. Может быть, они относятся к чему-то, что рассказал ему его отец, к тайне, которую он хранил.
– Это вполне возможно.
– И еще кое-что. – Она рассказала им о своих поисках в кабинете Джой Синклер, об отсутствии каких бы то ни было материалов по пьесе, заказанной лордом Стинхерстом.
Сент-Джеймс сразу оживился:
– Были какие-нибудь признаки взлома?
– Ничего такого я не заметила.
– Мог быть ключ у кого-то еще? – спросила леди Хелен, а затем продолжила: – Но тут что-то не так, верно? Все интересующиеся пьесой находились в Уэстербрэ, поэтому как мог ее дом… Если только кто-то не поспешил назад в Лондон и не удалил все из кабинета до вашего приезда. И все же это маловероятно. И вряд ли возможно. Кроме того, у кого мог быть ключ?
– Думаю, у Айрин. У Роберта Гэбриэла. Может быть, даже… – Барбара колебалась.
– У Риса? – спросила леди Хелен.
Барбара ощутила неловкость. В том, как леди Хелен произнесла имя этого человека, Барбаре открылись целые миры.
– Возможно. В счете за телефон был ряд телефонных звонков ему. Они перемежались со звонками в местечко под названием Портхилл-Грин.
Преданность Линли удержала ее от пересказа других сведений. Лед, по которому она ступала в ход этого частного расследования, и так слишком тонок, а леди Хелен могла нечаянно – или намеренно – сообщить кому-то еще любую информацию.
Но леди Хелен не потребовала дальнейших объяснений.
– И Томми считает, что Портхилл-Грин каким-то образом дает Рису мотив убийства. Разумеется, он ищет мотив. Он так мне и сказал.
– Однако ничто из этого не приближает нас к пониманию пьесы Джой, не так ли? – Сент-Джеймс посмотрел на Барбару. – Вассал, – произнес он. – Это что-нибудь вам говорит?
Она наморщила лоб:
– Феодализм и феоды. А это должно значить что-то еще?
– Это как-то связано со всем этим, – ответила леди Хелен. – Это единственный фрагмент пьесы, который врезался мне в память.
– Почему?
– Потому что для всех, кроме членов семьи Джеффри Ринтула, он был бессмыслен. А им он был абсолютно понятен. Они все всполошились, когда услышали слова персонажа о том, что он не станет еще одним вассалом. Это было похоже на семейный код, который был понятен только им.
Барбара вздохнула:
– И куда мы отсюда пойдем?
Ни Сент-Джеймс, ни леди Хелен ей не ответили. Их раздумья были прерваны звуком открывшейся входной двери и приятным женским голосом, позвавшим:
– Папа? Я дома. Промерзла насквозь и умираю от голода. Съем все, что угодно. Даже бифштекс и пирог с почками, так что сам можешь судить, насколько я близка к голодной смерти. – И она весело рассмеялась. Откуда-то с верхних этажей донесся строгий голос Коттера:
– Твой муж подъел в доме все до последней крошки милая. И это научит тебя, каково предоставлять бедного человека самому себе на все это время. И куда только катится мир?
– Саймон? Он уже дома? Так скоро? – В коридоре раздались торопливые шаги, дверь кабинета распахнулась, и Дебора Сент-Джеймс воскликнула: – Любовь моя, ты не… – Она резко замолчала, увидев женщин. Посмотрела на мужа и стащила с головы берет кремового цвета, выпустив на волю непослушные медно-рыжие волосы. Одета она была как деловая женщина – прекрасное пальто из шерсти цвета слоновой кости поверх серого костюма – и несла металлический кофр для камеры, который поставила у двери. – Я снимала на свадьбе, – объяснила она. – А потом еще и на приеме, уж думала, что никогда оттуда не выберусь. А вы все уже вернулись из Шотландии? Что-то случилось?
На лице Сент-Джеймса появилась улыбка. Он протянул руку, и его жена подошла к нему.
– Я точно знаю, почему я женился на тебе, Дебора, – сказал он, тепло целуя ее и запустив руку ей в волосы. – Из-за фотографий!
– А я всегда думала, из-за того, что ты совсем спятил от моих духов, – сердито отозвалась она.
– Нисколько.
Сент-Джеймс выбрался из кресла и подошел к cвоему письменному столу. Покопавшись в большом ящике, он извлек оттуда телефонную книгу, которую тут же открыл.
– Что это ты делаешь? – спросила его леди Хелен.
– Дебора только что дала нам ответ на вопрос Барбары, – ответил Сент-Джеймс. – Куда мы отсюда пойдем? К фотографиям. – Он взялся за телефон. – И если они существуют, Джереми Винни – вот кто может их достать.
11
Деревня Портхилл-Грин выглядела как какой-то неестественный нарост на торфяных землях восточноанглийских Болот. Расположенная почти в центре неправильного треугольника, образованного Брэндоном, Милденхоллом и Или – городами Суффолка и Кембриджшира, – она состояла всего лишь из трех пересекающихся узких улочек, которые вились сквозь поля сахарной свеклы, переходя иногда в узкие мостики, рассчитанные на один автомобиль, над коричневыми меловыми канавками.
В окружающем пейзаже господствовали серый, коричневый и зеленый цвета – унылого зимнего неба, глинистых полей, испещренных неровными лоскутками снега, и растительности, которая густо окаймляла улочки.
Деревня мало чем могла похвастаться. Девять зданий из голого песчаника и четыре оштукатуренных, небрежно выложенных неровным узором из дерева и камня, выстроились вдоль главной улицы. Коммерческие заведения заявляли о себе вывесками с облупившейся и потемневшей от грязи краской. Одинокая автозаправочная станция, насосы которой, похоже, основательно проржавели, стояла, как на страже, на окраине деревни. А в конце главной улицы, отмеченном полустертым от времени кельтским крестом, лежал круг грязного снега, под которым, без сомнения, подрастала трава, от которой деревня и получила свое название «Green» по-английски не только «зеленый», но и «лужайка».
.
Здесь Линли и припарковался, потому что лужайка располагалась как раз напротив паба «Вино – это Плуг», ничем не отличавшегося от любого другого из осевших домов на этой улице. Он рассмотрел его, пока сержант Хейверс застегивала верхнюю пуговицу пальто и выуживала из сумки свой блокнот.
Линли увидел, что изначально паб назывался просто «Плуг» и что по обе стороны от этого названия были прикреплены слова «Вино» и «Крепкие напитки». Однако последние два слова когда-то отвалились, оставив после себя лишь темную полоску на стене – очертания букв все еще были четкими. Вместо того чтобы восстановить надпись «Крепкие напитки» или хотя бы перекрасить дом, между «Вином» и «Плугом» добавили тире в виде жестяной кружки, прикрепленной к стене, и слово «это». Таким образом заведение было переименовано, без сомнения, чтобы кого-то повеселить.
– Это та самая деревня, сержант, – сказал Линли после беглого изучения сквозь ветровое стекло.
Если не считать темно-каштановой дворняги, что-то вынюхивавшей вдоль плохо подстриженной живой изгороди, вокруг не было ни души, словно все обитатели куда-то подевались.
– Та самая в каком смысле, сэр?
– Та что на рисунке, висевшем в кабинете Джой Синклер. Автозаправка, зеленщик. И коттедж за церковцю. Она пробыла здесь довольно долго, чтобы хорошенько познакомиться с этим местом. Я не сомневаюсь, что кто-нибудь ее вспомнит. Займитесь Хай-стрит, пока я переброшусь словечком-другим с Джоном Дэрроу.
Хейверс с возмущенным вздохом взялась за ручку дверцы.
– Опять работа больше ногами, чем головой, – проворчала она.
– Хорошая разминка, чтобы прочистить голову после вчерашнего вечера.
Она тупо уставилась на него:
– Вчерашнего вечера?
– Ужин, фильм? Этот парень из супермаркета?
– Ах это, – сказала Хейверс, поерзав на сиденье. – Поверьте мне, все это так быстро забывается, сэр.
Выбравшись из машины, она вдохнула порыв ветра, в котором смешались слабые запахи моря, тухлой рыбы и гниющего дерева, и, подойдя к первому зданию, исчезла за его почерневшей от сырости и ветров дверью.
Для пивных время было еще раннее, а дорога из Лондона заняла у них менее двух часов, так что Линли не удивился, что дверь в паб «Вино – это Плуг» была заперта. Он отступил от дома и посмотрел наверх, туда, где, похоже, была квартира, но увидел в окне лишь мягкие шторы, которые служили преградои любопытным взглядам. Поблизости никого не было; и ни автомобиля, ни мопеда, словно хозяина вообще не существовало в природе. Тем не менее, когда Линли заглянул в давно не мытые окна самого паба сквозь щель в одном из ставней он увидел слабый свет в дальнем дверном проеме, который, очевидно, вел на лестницу в подвал.
Он снова подошел к двери и громко постучался.
Скоро он услышал приближающиеся тяжелые шаги.
– Закрыто, – раздался из-за двери чей-то скрипучий голос.
– Мистер Дэрроу?
– Ну да.
– Не откроете ли дверь?
– А что у вас за дело?
– Скотленд-Ярд, Департамент уголовного розыска.
Эти слова возымели действие. Задвижку отодвинули, но дверь открыли всего на каких-то шесть-семь дюймов.
– У меня тут все в порядке.
Карие глаза, подпорченные желтизной, а формой и цветом напоминавшие лесные орехи, вперились в удостоверение Линли.
– Можно войти?
Дэрроу, не поднимая глаз, обдумывал возможные варианты ответов.
– Это не насчет Тедди, нет?
– Вашего сына? К нему это не имеет ни малейшего отношения.
Видимо успокоившись, мужчина открыл дверь пошире и впустил Линли. Это было скромное заведение, вполне соответствовавшее данной деревне. Единственным украшением являлись разнообразные, не горевшие сейчас надписи за и над стойкой, покрытой жаростойким пластиком, на них значились алкогольные напитки, которые продавались здесь в розлив. Обстановка была скудная: полдюжины столиков в окружении табуретов и скамья под выходящими на улицу окнами. Она была обита, но обивка выгорела на солнце, из красной превратившись в ржаво-розовую, и была усеяна темными пятнами. Воздух пропитался едкой гарью – смесь сигаретного дыма, пепла в почернелом камине, а окна, видимо, очень давно не открывали из-за мороза.
Дэрроу разместился за стойкой, возможно намереваясь обслужить Линли, несмотря на ранний час и полицейское удостоверение. Линли тоже встал перед стойкой, хотя с большим удовольствием побеседовал бы за столиком.
Дэрроу было на вид чуть больше сорока, грубоват, полон подавленной агрессии. Сложение боксерское: коренастый, с длинными, мощными конечностями, грудная клетка бочонком и несоразмерно маленькие уши красивой формы, плотно прилегавшие к черепу. И одет он был соответственно. Чувствовалось, что владелец бара в мгновение ока может превратиться в драчуна. На нем была шерстяная рубашка с закатанными рукавами, обнажавшими волосатые руки, и довольно широкие брюки, не сковывающие движений. Линли подумал, что в пабе «Вино – это Плуг» едва ли кто решился бы затеять драку, разве с подачи самого Дэрроу.
В кармане у него лежала суперобложка с книгой «Смерть во тьме», которую он унес из кабинета Джой. Вынув, он сложил ее так, чтобы была видна только фотография улыбающегося автора.
– Вы знаете эту женщину? – спросил он. Дэрроу явно ее узнал.
– Ну знаю. И что с того?
– Три дня назад ее убили.
– Три дня назад я был здесь, – тут же угрюмо буркнул Дэрроу. – В субботу у меня самая работа. Любой в деревне вам это скажет.
Линли ожидал совсем не такой реакции. Возможно, удивления, смущения или оторопелого молчания. Но никак не отрицания виновности, на которую никто и не намекал. Это было необычно и слегка настораживало.
– Она приезжала сюда, чтобы встретиться с вами. В прошлом месяце она звонила в этот паб десять раз.
– И что с того?
– Вот жду, что вы мне скажете по этому поводу.
Владельца паба, похоже, смутило, что его явное нежелание сотрудничать и воинственный тон не произвели никакого впечатления на лондонского детектива.
– Мне от нее ничего не было нужно, – сказал он. – Она хотела написать эту чертову книгу.
– О Ханне? – спросил Линли.
Дэрроу стиснул зубы, на скулах заходили желваки.
– Ну да, о Ханне. – Он подошел к перевернутой бутылке виски «Бушмиллс Блэк Лейбл» и подтолкнул под ее горлышко стакан. Выпил, но не единым махом, а двумя или тремя медленными глотками, стоя спиной к Линли. – Х отите? – спросил он, наливая себе еще.
– Нет.
Бармен, кивнув, снова выпил.
– Она явилась сюда неизвестно откуда, – сказал он.– Привезла пачку газетных вырезок об этой истории и свою книжонку и долго распространялась о премиях, которые ей дали, и… не помню еще о чем. Она ведь что думала: что я отдам ей Ханну и буду еще благодарен за внимание. Ну а я – наоборот… Мне совсем этого не нужно, чтобы моего Тедди вывозили в такой грязи. С меня хватит и того, что сотворила с собой его мать, обеспечив местных дамочек сплетнями, пока ему не исполнилось десять лет. Я не собирался снова все это ворошить, трепать нервы парню.
– Ханна была вашей женой?
– Ну да. Моей женой.
– Откуда Джой Синклер могла узнать о ней?
– Заявила, что почти год ищет какой-нибудь интересный случай самоубийства, ну и наткнулась на историю Ханны. Она бросилась ей в глаза, сказала она. – В голосе его зазвучала злость. – Вы представляете, приятель? Бросилась ей в глаза. Ханна была для нее не человеком. А так, куском мяса. Поэтому я послал ее кое-куда. Открытым текстом.
– Десять телефонных звонков – я смотрю, она была довольно настойчива.
Дэрроу фыркнул.
– Все равно она ничего не добилась. Тедди был слишком мал, когда это произошло. Поэтому с ним поговорить было не о чем. А от меня она ничего узнала.
– Значит, без вашего участия книги быть не могло, не так ли?
– Ну да. Никакой книги. Ничего. Так-то.
– Когда она приехала к вам, она была одна?
– Ну да.
– С ней никого не было? Может, кто-то ждал ее в машине?
Дэрроу подозрительно сощурился. Глянул на окна, потом назад.
– Что вы имеете в виду?
Заданный ему вопрос был предельно ясным. Линли подумал, не тянет ли Дэрроу время.
– Она приехала с кем-то?
– Она все время была одна.
– Ваша жена покончила с собой в семьдесят третьем году, да? Джой Синклер хотя бы объяснила вам, почему ее заинтересовало такое давнее самоубийство?
Лицо Дэрроу потемнело, а губы сложились в гримасу отвращения.
– Ей понравился стул, инспектор. Она соизволила немного пооткровенничать. Ей понравился этот чертов стул.
– Стул?
– Ну да. Хан уронила туфлю, когда оттолкнула стул. Эта дамочка назвала это… пикантным. – Он снова повернулся к «Бушмиллсу». – Прошу прощения, но мне не особо жаль, что кто-то убил эту сучку.
Сент-Джеймс и его жена оба работали на верхнем этаже, Сент-Джеймс – у себя в лаборатории, а Дебора – в своей, смежной с ней проявочной. Дверь между ними была открыта, и, оторвавшись от отчета, который он заполнял для группы защиты на предстоящем суде, Сент-Джеймс не отказал себе в невинном удовольствии понаблюдать тайком за женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Сначала поешьте, – посоветовала леди Хелен. – Глядя на этот шоколадный торт, боюсь, я не услышу ничего из вашего рассказа. Мы сможем продолжить, когда вы поужинаете.
С благодарным кивком за столь мило завуалированное понимание, столь типичное для леди Хелен, Роара с жадностью военнопленного набросилась на еду, умяв три ломтя мяса и два толстых куска сыра. Наконец, поставив перед собой свой торт и еще одну чашку кофе, она достала блокнот.
– Я несколько часов листала в публичной библиотеке подшивки, но все, что смогла найти, свидетельсгвует об одном: смерть Джеффри не таит в ceбе ни малейших загадок. Большую часть я взяла из газетных отчетов о дознании. В ночь, когда он умер, а точнее, ранним утром первого января шестьдесят третье, года, в Уэстербрэ была страшная метель.
– Вполне вероятно, учитывая, какая погодка выдалась в эти выходные, – заметила леди Хелен.
– По словам полицейского, отвечавшего за расследование – инспектора Гленкалви, – участок дороги, где произошел несчастный случай, обледенел. Ринтул потерял управление на крутом двойном повороте, машина опрокинулась набок и несколько раз перевернулась.
– Его выбросило из нее?
– По-видимому, нет. Но у него была сломана шея, а тело обгорело.
При этих словах леди Хелен повернулась к Сент-Джеймсу.
– Но не может ли это означать…
– В наше время тела не подменивают, Хелен, – перебил он. – Не сомневаюсь, что они установили его личность, взяв карту дантиста и сделав рентгеновские снимки. Кто-нибудь был свидетелем аварии, Барбара?
– Более всего подходящим в свидетели человеком был хозяин Хиллвью-фарм. Он услышал грохот аварии и первым прибыл на место происшествия.
– И его имя?
– Хью Килбрайд. Отец Гоувана. – Они с минуту переваривали эту информацию. Огонь затрещал, добравшись до отвердевшего пузыря смолы. – Вот я и думаю, – медленно продолжала Барбара, – что же на самом деле имел в виду Гоуван, когда сказал нам те два последних слова – «не видел»? Конечно, сначала я думала, что они имеют какое-то отношение к смерти Джой. Но возможно, и совсем никакого. Может быть, они относятся к чему-то, что рассказал ему его отец, к тайне, которую он хранил.
– Это вполне возможно.
– И еще кое-что. – Она рассказала им о своих поисках в кабинете Джой Синклер, об отсутствии каких бы то ни было материалов по пьесе, заказанной лордом Стинхерстом.
Сент-Джеймс сразу оживился:
– Были какие-нибудь признаки взлома?
– Ничего такого я не заметила.
– Мог быть ключ у кого-то еще? – спросила леди Хелен, а затем продолжила: – Но тут что-то не так, верно? Все интересующиеся пьесой находились в Уэстербрэ, поэтому как мог ее дом… Если только кто-то не поспешил назад в Лондон и не удалил все из кабинета до вашего приезда. И все же это маловероятно. И вряд ли возможно. Кроме того, у кого мог быть ключ?
– Думаю, у Айрин. У Роберта Гэбриэла. Может быть, даже… – Барбара колебалась.
– У Риса? – спросила леди Хелен.
Барбара ощутила неловкость. В том, как леди Хелен произнесла имя этого человека, Барбаре открылись целые миры.
– Возможно. В счете за телефон был ряд телефонных звонков ему. Они перемежались со звонками в местечко под названием Портхилл-Грин.
Преданность Линли удержала ее от пересказа других сведений. Лед, по которому она ступала в ход этого частного расследования, и так слишком тонок, а леди Хелен могла нечаянно – или намеренно – сообщить кому-то еще любую информацию.
Но леди Хелен не потребовала дальнейших объяснений.
– И Томми считает, что Портхилл-Грин каким-то образом дает Рису мотив убийства. Разумеется, он ищет мотив. Он так мне и сказал.
– Однако ничто из этого не приближает нас к пониманию пьесы Джой, не так ли? – Сент-Джеймс посмотрел на Барбару. – Вассал, – произнес он. – Это что-нибудь вам говорит?
Она наморщила лоб:
– Феодализм и феоды. А это должно значить что-то еще?
– Это как-то связано со всем этим, – ответила леди Хелен. – Это единственный фрагмент пьесы, который врезался мне в память.
– Почему?
– Потому что для всех, кроме членов семьи Джеффри Ринтула, он был бессмыслен. А им он был абсолютно понятен. Они все всполошились, когда услышали слова персонажа о том, что он не станет еще одним вассалом. Это было похоже на семейный код, который был понятен только им.
Барбара вздохнула:
– И куда мы отсюда пойдем?
Ни Сент-Джеймс, ни леди Хелен ей не ответили. Их раздумья были прерваны звуком открывшейся входной двери и приятным женским голосом, позвавшим:
– Папа? Я дома. Промерзла насквозь и умираю от голода. Съем все, что угодно. Даже бифштекс и пирог с почками, так что сам можешь судить, насколько я близка к голодной смерти. – И она весело рассмеялась. Откуда-то с верхних этажей донесся строгий голос Коттера:
– Твой муж подъел в доме все до последней крошки милая. И это научит тебя, каково предоставлять бедного человека самому себе на все это время. И куда только катится мир?
– Саймон? Он уже дома? Так скоро? – В коридоре раздались торопливые шаги, дверь кабинета распахнулась, и Дебора Сент-Джеймс воскликнула: – Любовь моя, ты не… – Она резко замолчала, увидев женщин. Посмотрела на мужа и стащила с головы берет кремового цвета, выпустив на волю непослушные медно-рыжие волосы. Одета она была как деловая женщина – прекрасное пальто из шерсти цвета слоновой кости поверх серого костюма – и несла металлический кофр для камеры, который поставила у двери. – Я снимала на свадьбе, – объяснила она. – А потом еще и на приеме, уж думала, что никогда оттуда не выберусь. А вы все уже вернулись из Шотландии? Что-то случилось?
На лице Сент-Джеймса появилась улыбка. Он протянул руку, и его жена подошла к нему.
– Я точно знаю, почему я женился на тебе, Дебора, – сказал он, тепло целуя ее и запустив руку ей в волосы. – Из-за фотографий!
– А я всегда думала, из-за того, что ты совсем спятил от моих духов, – сердито отозвалась она.
– Нисколько.
Сент-Джеймс выбрался из кресла и подошел к cвоему письменному столу. Покопавшись в большом ящике, он извлек оттуда телефонную книгу, которую тут же открыл.
– Что это ты делаешь? – спросила его леди Хелен.
– Дебора только что дала нам ответ на вопрос Барбары, – ответил Сент-Джеймс. – Куда мы отсюда пойдем? К фотографиям. – Он взялся за телефон. – И если они существуют, Джереми Винни – вот кто может их достать.
11
Деревня Портхилл-Грин выглядела как какой-то неестественный нарост на торфяных землях восточноанглийских Болот. Расположенная почти в центре неправильного треугольника, образованного Брэндоном, Милденхоллом и Или – городами Суффолка и Кембриджшира, – она состояла всего лишь из трех пересекающихся узких улочек, которые вились сквозь поля сахарной свеклы, переходя иногда в узкие мостики, рассчитанные на один автомобиль, над коричневыми меловыми канавками.
В окружающем пейзаже господствовали серый, коричневый и зеленый цвета – унылого зимнего неба, глинистых полей, испещренных неровными лоскутками снега, и растительности, которая густо окаймляла улочки.
Деревня мало чем могла похвастаться. Девять зданий из голого песчаника и четыре оштукатуренных, небрежно выложенных неровным узором из дерева и камня, выстроились вдоль главной улицы. Коммерческие заведения заявляли о себе вывесками с облупившейся и потемневшей от грязи краской. Одинокая автозаправочная станция, насосы которой, похоже, основательно проржавели, стояла, как на страже, на окраине деревни. А в конце главной улицы, отмеченном полустертым от времени кельтским крестом, лежал круг грязного снега, под которым, без сомнения, подрастала трава, от которой деревня и получила свое название «Green» по-английски не только «зеленый», но и «лужайка».
.
Здесь Линли и припарковался, потому что лужайка располагалась как раз напротив паба «Вино – это Плуг», ничем не отличавшегося от любого другого из осевших домов на этой улице. Он рассмотрел его, пока сержант Хейверс застегивала верхнюю пуговицу пальто и выуживала из сумки свой блокнот.
Линли увидел, что изначально паб назывался просто «Плуг» и что по обе стороны от этого названия были прикреплены слова «Вино» и «Крепкие напитки». Однако последние два слова когда-то отвалились, оставив после себя лишь темную полоску на стене – очертания букв все еще были четкими. Вместо того чтобы восстановить надпись «Крепкие напитки» или хотя бы перекрасить дом, между «Вином» и «Плугом» добавили тире в виде жестяной кружки, прикрепленной к стене, и слово «это». Таким образом заведение было переименовано, без сомнения, чтобы кого-то повеселить.
– Это та самая деревня, сержант, – сказал Линли после беглого изучения сквозь ветровое стекло.
Если не считать темно-каштановой дворняги, что-то вынюхивавшей вдоль плохо подстриженной живой изгороди, вокруг не было ни души, словно все обитатели куда-то подевались.
– Та самая в каком смысле, сэр?
– Та что на рисунке, висевшем в кабинете Джой Синклер. Автозаправка, зеленщик. И коттедж за церковцю. Она пробыла здесь довольно долго, чтобы хорошенько познакомиться с этим местом. Я не сомневаюсь, что кто-нибудь ее вспомнит. Займитесь Хай-стрит, пока я переброшусь словечком-другим с Джоном Дэрроу.
Хейверс с возмущенным вздохом взялась за ручку дверцы.
– Опять работа больше ногами, чем головой, – проворчала она.
– Хорошая разминка, чтобы прочистить голову после вчерашнего вечера.
Она тупо уставилась на него:
– Вчерашнего вечера?
– Ужин, фильм? Этот парень из супермаркета?
– Ах это, – сказала Хейверс, поерзав на сиденье. – Поверьте мне, все это так быстро забывается, сэр.
Выбравшись из машины, она вдохнула порыв ветра, в котором смешались слабые запахи моря, тухлой рыбы и гниющего дерева, и, подойдя к первому зданию, исчезла за его почерневшей от сырости и ветров дверью.
Для пивных время было еще раннее, а дорога из Лондона заняла у них менее двух часов, так что Линли не удивился, что дверь в паб «Вино – это Плуг» была заперта. Он отступил от дома и посмотрел наверх, туда, где, похоже, была квартира, но увидел в окне лишь мягкие шторы, которые служили преградои любопытным взглядам. Поблизости никого не было; и ни автомобиля, ни мопеда, словно хозяина вообще не существовало в природе. Тем не менее, когда Линли заглянул в давно не мытые окна самого паба сквозь щель в одном из ставней он увидел слабый свет в дальнем дверном проеме, который, очевидно, вел на лестницу в подвал.
Он снова подошел к двери и громко постучался.
Скоро он услышал приближающиеся тяжелые шаги.
– Закрыто, – раздался из-за двери чей-то скрипучий голос.
– Мистер Дэрроу?
– Ну да.
– Не откроете ли дверь?
– А что у вас за дело?
– Скотленд-Ярд, Департамент уголовного розыска.
Эти слова возымели действие. Задвижку отодвинули, но дверь открыли всего на каких-то шесть-семь дюймов.
– У меня тут все в порядке.
Карие глаза, подпорченные желтизной, а формой и цветом напоминавшие лесные орехи, вперились в удостоверение Линли.
– Можно войти?
Дэрроу, не поднимая глаз, обдумывал возможные варианты ответов.
– Это не насчет Тедди, нет?
– Вашего сына? К нему это не имеет ни малейшего отношения.
Видимо успокоившись, мужчина открыл дверь пошире и впустил Линли. Это было скромное заведение, вполне соответствовавшее данной деревне. Единственным украшением являлись разнообразные, не горевшие сейчас надписи за и над стойкой, покрытой жаростойким пластиком, на них значились алкогольные напитки, которые продавались здесь в розлив. Обстановка была скудная: полдюжины столиков в окружении табуретов и скамья под выходящими на улицу окнами. Она была обита, но обивка выгорела на солнце, из красной превратившись в ржаво-розовую, и была усеяна темными пятнами. Воздух пропитался едкой гарью – смесь сигаретного дыма, пепла в почернелом камине, а окна, видимо, очень давно не открывали из-за мороза.
Дэрроу разместился за стойкой, возможно намереваясь обслужить Линли, несмотря на ранний час и полицейское удостоверение. Линли тоже встал перед стойкой, хотя с большим удовольствием побеседовал бы за столиком.
Дэрроу было на вид чуть больше сорока, грубоват, полон подавленной агрессии. Сложение боксерское: коренастый, с длинными, мощными конечностями, грудная клетка бочонком и несоразмерно маленькие уши красивой формы, плотно прилегавшие к черепу. И одет он был соответственно. Чувствовалось, что владелец бара в мгновение ока может превратиться в драчуна. На нем была шерстяная рубашка с закатанными рукавами, обнажавшими волосатые руки, и довольно широкие брюки, не сковывающие движений. Линли подумал, что в пабе «Вино – это Плуг» едва ли кто решился бы затеять драку, разве с подачи самого Дэрроу.
В кармане у него лежала суперобложка с книгой «Смерть во тьме», которую он унес из кабинета Джой. Вынув, он сложил ее так, чтобы была видна только фотография улыбающегося автора.
– Вы знаете эту женщину? – спросил он. Дэрроу явно ее узнал.
– Ну знаю. И что с того?
– Три дня назад ее убили.
– Три дня назад я был здесь, – тут же угрюмо буркнул Дэрроу. – В субботу у меня самая работа. Любой в деревне вам это скажет.
Линли ожидал совсем не такой реакции. Возможно, удивления, смущения или оторопелого молчания. Но никак не отрицания виновности, на которую никто и не намекал. Это было необычно и слегка настораживало.
– Она приезжала сюда, чтобы встретиться с вами. В прошлом месяце она звонила в этот паб десять раз.
– И что с того?
– Вот жду, что вы мне скажете по этому поводу.
Владельца паба, похоже, смутило, что его явное нежелание сотрудничать и воинственный тон не произвели никакого впечатления на лондонского детектива.
– Мне от нее ничего не было нужно, – сказал он. – Она хотела написать эту чертову книгу.
– О Ханне? – спросил Линли.
Дэрроу стиснул зубы, на скулах заходили желваки.
– Ну да, о Ханне. – Он подошел к перевернутой бутылке виски «Бушмиллс Блэк Лейбл» и подтолкнул под ее горлышко стакан. Выпил, но не единым махом, а двумя или тремя медленными глотками, стоя спиной к Линли. – Х отите? – спросил он, наливая себе еще.
– Нет.
Бармен, кивнув, снова выпил.
– Она явилась сюда неизвестно откуда, – сказал он.– Привезла пачку газетных вырезок об этой истории и свою книжонку и долго распространялась о премиях, которые ей дали, и… не помню еще о чем. Она ведь что думала: что я отдам ей Ханну и буду еще благодарен за внимание. Ну а я – наоборот… Мне совсем этого не нужно, чтобы моего Тедди вывозили в такой грязи. С меня хватит и того, что сотворила с собой его мать, обеспечив местных дамочек сплетнями, пока ему не исполнилось десять лет. Я не собирался снова все это ворошить, трепать нервы парню.
– Ханна была вашей женой?
– Ну да. Моей женой.
– Откуда Джой Синклер могла узнать о ней?
– Заявила, что почти год ищет какой-нибудь интересный случай самоубийства, ну и наткнулась на историю Ханны. Она бросилась ей в глаза, сказала она. – В голосе его зазвучала злость. – Вы представляете, приятель? Бросилась ей в глаза. Ханна была для нее не человеком. А так, куском мяса. Поэтому я послал ее кое-куда. Открытым текстом.
– Десять телефонных звонков – я смотрю, она была довольно настойчива.
Дэрроу фыркнул.
– Все равно она ничего не добилась. Тедди был слишком мал, когда это произошло. Поэтому с ним поговорить было не о чем. А от меня она ничего узнала.
– Значит, без вашего участия книги быть не могло, не так ли?
– Ну да. Никакой книги. Ничего. Так-то.
– Когда она приехала к вам, она была одна?
– Ну да.
– С ней никого не было? Может, кто-то ждал ее в машине?
Дэрроу подозрительно сощурился. Глянул на окна, потом назад.
– Что вы имеете в виду?
Заданный ему вопрос был предельно ясным. Линли подумал, не тянет ли Дэрроу время.
– Она приехала с кем-то?
– Она все время была одна.
– Ваша жена покончила с собой в семьдесят третьем году, да? Джой Синклер хотя бы объяснила вам, почему ее заинтересовало такое давнее самоубийство?
Лицо Дэрроу потемнело, а губы сложились в гримасу отвращения.
– Ей понравился стул, инспектор. Она соизволила немного пооткровенничать. Ей понравился этот чертов стул.
– Стул?
– Ну да. Хан уронила туфлю, когда оттолкнула стул. Эта дамочка назвала это… пикантным. – Он снова повернулся к «Бушмиллсу». – Прошу прощения, но мне не особо жаль, что кто-то убил эту сучку.
Сент-Джеймс и его жена оба работали на верхнем этаже, Сент-Джеймс – у себя в лаборатории, а Дебора – в своей, смежной с ней проявочной. Дверь между ними была открыта, и, оторвавшись от отчета, который он заполнял для группы защиты на предстоящем суде, Сент-Джеймс не отказал себе в невинном удовольствии понаблюдать тайком за женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41