— А ты что, не знал, о, повелитель? — удивился Имам. — На Престол Ирама может взойти лишь прямой потомок Еноха, а потомок сей — Искандер, он же Шахе-марзбун, царь-охранитель, владетель руба и маскуна, повелитель всех обитаемых земель, властелин вселенной, Двурогий, Зу-л Карнайн!
— А с чего этот грек, извиняюсь, прямой потомок Еноха? Он же грек!
— По линии Авраама, разумеется, — ответил Имам, — Ибо он, Искандер — сын Филиппа, а Филипп — сын Мадраба, сына Гермеса, ну и так далее, вплоть до сына Исава, сына Исаака, сына Авраама. У нас это любой ребенок знает.
— Ну да, ну да, — устало качнул головой Гиви, — Миша — он конечно… он Авраамович. По мужской линии. Но он же умер. То есть, Македонский умер. Миша пока жив.
— Искандер вернется! — воскликнул старец — вернется в мир, когда в том будет нужда.
— Типа царь былого и грядущего, — пояснила Алка.
— А я тогда кто? — взвыл Гиви, — тоже владетель этой… рыбы муксуна?
— Кто-то из вас двоих — определенно да, — согласился Имам.
— Кто?
— Ты, о, Гиви! Разумеется, ты! Ибо на престол обманом воссел самозванец!
— Я — тоже Искандер? — с тоской спросил Гиви.
— Искандер — один! И это ты — о, Гиви! И сие — неопровержимая истина. Ибо Престол ведает, кто из вас двоих истинный царь! Для того он и поставлен в Ираме! Ибо гласит предание, что Искандер Великий вернется в Ирам, когда Ираму будет грозить опасность.
— Какая опасность?
Вдалеке что-то бухнуло. Гиви приподнялся на цыпочки, и, вытянув шею, выглянул в узкое окно. Он увидел лишь каменное ребро скалы, почему-то колеблющееся, то пропадающее из виду, то возникающее вновь. Вонючий дым ударил ему в лицо, и он закашлялся, вытирая слезящиеся глаза. Где-то внизу раздались крики.
— Вот какая, — мрачно произнес Имам.
— Блин! — Алка тоже чихнула и накинула на голову прозрачное покрывало. — Он построил катапульты, этот гад! — невнятно проговорила она. — Вот что значит — инженерное образование! Он тут устроит этот… греческий огонь! Гиви, он нас сейчас сделает!
Гиви встал. Дым плавал по комнате сизыми клубами, пламя в светильниках затрещало и погасло, ковры пожухли, точно опавшие листья.
— Ладно, — сказал он мрачным мужественным голосом, — что я должен делать?

* * *
Армия стекла с гор, подобно потокам воды, огибающим крупные препятствия и сметающим мелкие.
И вот уже два войска смотрят в глаза друг другу над вытоптанной равниной, под белесым небом, по которому ползут белесые облачка.
Земля под ногами чуть вздрагивает — то ли от тяжкой поступи боевых верблюдов, то ли сама по себе.
Над головой Гиви плескалось узкое черное знамя.
Над головой Шендеровича плескалось узкое черное знамя.
Вот, думал Гиви, вот оно — мое могущество. Вот я гарцую на горячем боевом коне (который все время норовит каким-то особенно паскудным образом вывернуться из-под всадника). Это меня отвлекает, но не намного… потому что я выше этого. Твердой рукой держу я поводья (черт, их, кажется надо пропустить под этот палец… или под этот?), блеск мечей и копий точно вспышки молний у меня за спиной (это потому, что солнце бьет мне в глаза — по-моему, это как раз то, что называется в военном деле неудачной позицией), я защищаю свою собственную твердыню (куда, кстати, делся этот чертов Имам?), а за крепкими ее стенами сияет лицом женщина, которую я спас от тирана (уж кто-кто, а она любого тирана к ногтю прижмет), и ежели я погибну в ратном бою, то она э… благополучно вернется к тирану, я полагаю. Эх, ладно, что об этом думать — вот я сильный, мудрый (а кто я, кстати, такой?), полководец, тактик и стратег, вышел в бой против самого Александра Великого (ну, и наваляет же он мне!)… Нет, это плохая установка, надо как-то по-другому.
Я царь, за мной тысячи, готовые броситься в бой по одному моему слову.
И вот они, тысячи, которые готовы броситься в бой по одному Мишиному слову…
Мишиных тысяч было явно больше.
Мало того, у подножия неприступных стен крепости расположились катапульты и еще нечто загадочное, что Гиви счел осадными машинами, а за спинами многочисленных воинов, в молчании выстроившихся пугающе ровными рядами, маячило еще что-то — очень большое, башнеобразное и, по всей видимости, на колесах.
Если этот самый Имам так уж хотел моей победы, тоскливо подумал Гиви, почему он не выдвинул никакую технику? Вечный старец, да? За столько лет вполне можно было додуматься до чего-то приличного.
Солнце било в глаза и деваться было некуда.
Гиви показался себе одновременно очень большим и очень маленьким.
Большим потому что руки и ноги существовали как-то отдельно и были совершенно неуправляемы, а сам он бесстыдно торчал на виду у вражеской армии, словно слегка приплясывающая мишень. Маленьким — по той же причине.
Вдали, неподвижный как статуя, высился на белой верблюдице Шендерович. Выглядел он очень импозантно.
За спиной Гиви волновались войска. Гиви остро чувствовал, что между лопатками он столь же уязвим, как и спереди. И вообще — он весь был одно сплошное уязвимое место.
Мне его ни за что не прижать, подумал он. Этот гад по определению гениальный полководец. Он меня как муху раздавит! Нет, это я — гениальный полководец! Заклинатель джиннов!
По крайней мере, все так говорят.
Вот и Алка, повязывая ему шелковый кушак, нежными своими пальцами повязывая, деловито сказала: «помни, мой Гиви, что ты владеешь секретным оружием, коего нет ни у этого биндюжника и ни у кого в этом злополучном мире!».
Если я все-таки царь, а не он, лихорадочно думал Гиви, что, вообще-то маловероятно, то я могу вызвать этих ифритов и устроить тут такое…
А если я не царь? Если царь все-таки он?
Черт, как меня подставили! Как мальчишку.
Ладно, что уж теперь!
Что я им тогда велел? Удалиться, пока не призову?
Вдалеке Шендерович выхватил саблю и прокричал что-то…
Тоже мне, Чапаев, печально подумал Гиви.
— Это! — отчаянно заорал Гиви, привстав на стременах, видя, как войско Ирама сорвалось с места и в клубах пыли ринулось вперед, — где бы вы ни были! этой! госпожой Бубалон заклинаю, или проклинаю, тьфу, да ну ее! своим словом заклинаю, ну все равно, я вас отпустил, я же вас и призову… вот я тут ваш повелитель, и приказываю я вам, проницая пространство и время, придти на помощь и разогнать это проклятое воинство!
Грохот копыт все приближался. Стена пыли неслась навстречу.
— …По возможности без членовредительства, — добавил он безнадежно.
Гивин жеребец кружился на одном месте и ронял на мундштук хлопья пены, поскольку всадник его в панике делал неопределенные движения руками, перетягивая поводья. Кольцо врезалось в палец, закрутившись так, что печатка прижалась к ладони.
Эх, думал Гиви, сверху, сверху их надо давить! Нет, меня точно подставили — ведь разве их, этих проклятущих джиннов на свет выманишь? Солнце вон какое яркое. Эх, главное призвать, а дальше пусть как хотят, так и выкручиваются! Интересно, у джиннов есть хоть какая техника?
— Миша! — орал тем временем он, отчаянно пытаясь удержаться в седле, — Миша! Опомнись! Ведь это же я! Это Гиви! А там Алка!
Он попытался высвободить руку от поводьев, чтобы указать на замок, возвышающийся на фоне сияющего неба, однако же, вместо этого лишь побудил жеребца вздернуть голову, отчего Гиви и вовсе перестал видеть что-либо.
Аль— Багум заревела.
Небо распахнулось.
Огромные черные стрекозы вынырнули из разлома — одна за другой. Они жужжали так громко, что перекрыли рев Аль-Багум.
Жеребец под Гиви захрипел и шарахнулся вбок, и его всадник аккуратно, по пологой дуге, приземлился на песок, да так и остался сидеть, глядя в небо.
Мамочка моя, думал Гиви, у джиннов все-таки есть техника!
Из— под брюха первой стрекозы вырвалось нечто, коротко зашипев и оставив за собой сизый след, и врезалось в осадную башню Шендеровича, отчего та занялась огнем. Вторая огненная стрела попала в настороженную катапульту.
Что— то пронеслось над головой у Гиви и взорвалось в воздухе, рассыпавшись зелеными искрами.
Стрекозы уже не жужжали — ревели. От этого раздирающего уши воя Гиви почти оглох, и ему показалось, что вокруг царит зловещая тишина. Он отполз за обломок скалы и прикрыл голову руками — мимо, обдавая раскаленной пылью, бесшумно проносились лошади без всадников — глаза вытаращены, уши прижаты, с оскаленных челюстей летят хлопья пены.
Он осторожно поднял голову — Шендерович ухитрился удержаться на Аль-Багум и теперь размахивал руками и отчаянно разевал рот. Если он что-то и кричал, то вряд ли слышал сам себя.
Гиви оглянулся.
Его собственная армия откатилась в ущелье — люди, побросав лошадей, карабкались по стенам, точно мухи, стремясь укрыться за стенами замка. Гиви показалось, что там, на замковой стене, на самой верхотуре, как искра мелькнула одетая в белое фигура и так же быстро пропала.
Имам, подумал он! Любуется на своих тигров!
Стрекозы снижались. Лопасти вращались, поднимая тучи песка, но, тем не менее, теперь Гиви разглядел, что на гладких боках намалеваны бело-голубые шестиконечные звезды. Темное брюхо ближайшей к Гиви стрекозы отворилось, выпустив из себя лестницу, которая быстро разворачивалась на лету.
Лихие ребята в крепких ботинках, точно горошины из стручка, сыпались на песок, слегка подгибая колени.
Лопасти вращались все медленнее, все тише…
Гиви выпрямился и медленно вскарабкался на камень.
Поблизости не было ни единой лошади. Всадников, честно говоря, тоже.
Один из новоприбывших, постарше, в лихо сдвинутом на ухо берете и с большим автоматом поперек крепкой груди, подбежал к Гиви.
Гиви на всякий случай слегка напряг колени, чтобы, в случае чего, быстренько отпрыгнуть в сторону, но крепыш остановился и приложил руку к беретке.
— Докладывает капитан Яни Шапиро. Подразделение «Алеф» поступает в твое распоряжение, командир, — сказал он.
— Яни? — переспросил Гиви в наступившей тишине, — Это хорошо…

* * *
— Стоим мы на базе в Эйлате, — рассказывал Яни, — и тут приказ на взлет. Гляжу, а тут такие дела творятся — прямо под носом, можно сказать!
Нос у Яни был крепкий, с горбинкой. Уши плотно прилегали к голове. И вообще, вид у Яни был очень мужественный. Гиви машинально ссутулился.
— А ты что, друг, эту крепость взял? В одиночку?
Гиви вновь попытался расправить плечи.
— Они мне сами сдались, можно сказать, — неуверенно произнес он.
— Оставили крепость и ушли? — задумчиво переспросил Яни, — интересно, куда? Нам твоих головорезов только где-нибудь в Рамалле не хватало…
Он обернулся к сержанту, который, козырнув, сдвинул каблуки крепких ботинок.
— Нашли кого-то?
— Вот эту, — сказал сержант, кивнув на Алку, которая кокетливо пыталась высвободиться из крепких рук десантников. — Ну, да она и не пряталась. Сама выбежала навстречу, привет, говорит, шалом, ребята…
Гиви устыдился. Он вспомнил, что забыл про Алку. Как-то не до нее было.
— Это Алка, — объяснил он, — она со мной.
— С тобой, с тобой, — отмахнулась Алка, глядя на Яни блестящими глазами, — шалом, капитан!
— Шалом, душечка, — дружелюбно отозвался Яни, — ладно, хаверим, что делать будем? Ты тут главный? Давай, командир, шевелись!
— Яни, — мучительно напрягся Гиви, — слушай… надо Мишу вытаскивать, пока он совсем умом не тронулся… А то он, понимаешь, Македонский у них…
— Македонский? — слегка удивился Яни, — бывает. Не расстраивайся друг, обычно это лечится.
— Не уверен, — вздохнул Гиви, — но попробовать можно. Только добровольно он не пойдет. Не тот темперамент. Ты дворец можешь взять?
— Вон тот? — Яни задумчиво поглядел на великолепные башни Ирама. — Да его с воздуха взять — раз плюнуть. И не такие брали. Там у них на крышах зенитки есть?
— Какие зенитки, слушай?
— Пулеметы?
— У них ничего нет! Даже, — он презрительно скривился, — джиннов нет. А уж выдрючивался — я крутой, я такой, я сякой!
— «Джинн» это что? — сморщил лоб Яни, — Гранатомет этот новый? Ну, раз нет, так и говорить не о чем. Давай, ребята! Пошел! Пошел!
Ребята бросились к вертолетам, придерживая береты, чтобы их не сдуло ветром от вращающихся лопастей. Вертолеты по одному начали подниматься в воздух. Гиви следил за ними, приоткрыв рот.
Это почище джиннов будет, одобрительно размышлял он.
— Давай, командир, шевелись! — прикрикнул Яни, — на месте разберемся! А ты, радость моя?
Яни сдвинул берет на затылок и, прижав Алку мускулистыми руками к не менее мускулистой груди, лихо взлетел на трап. Гиви отвернулся.
Он стоял так, пока Яни не скрылся в чреве вертолета, и готов был стоять так вечно.
— Македонский, — пробормотал он себе под нос, — тоже мне… Царь времен… Я-то точно знаю, что царь времен — это я.
— Командир! — крикнул Яни, высунувшись из люка, — вперед!
— Эх! — сказал Гиви и, поплевав на ладони, полез по трапу.
Машина взревела. Лопасти слились в один полупрозрачный круг.
Гиви нырнул в темную кабину, где фосфорически мерцали огоньки приборной панели, и плюхнулся на кожаное сиденье.
— Интересно, — заорал Яни, перекрикивая гул винтов, — как у них тут с нефтью?

* * *
Площадка на крыше дворца была словно предназначена для высадки десанта. Вертолеты по очереди зависали над ней, исторгая из чрева очередную порцию. Гивин вертолет был последним.
Стоя на плоской крыше Гиви огляделся.
Ирам сиял под ним, переливаясь изразцами, отблескивая черепицей крыш, осыпанный солнечной пылью, омытый горячим ветром пустыни.
Гиви вздохнул.
Деловитые израильские парни уже спустили по стенам канаты и теперь карабкались по ним, как мухи, проникая в узкие окна. Вниз сыпались пестрые стекла, выбитые крепкими локтями.
— Такая красота, — пробормотал Гиви, — эх! Жалко.
Яни хлопнул его крепкой рукой по плечу.
— Мир хижинам, война дворцам, командир, а?
— Ага, — печально отозвался Гиви.
Где— то внизу раздалась короткая автоматная очередь и жалобный звон разлетающейся черепицы.
— Они там ничего такого не натворят, твои ребята? — забеспокоился Гиви.
— Демонстрация силы, только и всего, — Яни поглядел на светящийся циферблат на запястье. — Порядок. Сейчас и мы пойдем.
— По веревкам? — оживленно осведомилась Алка.
— Нет, — отозвался Яни с явным сожалением, — ребята сейчас там все обработают и откроют нам вход. Это что, командир? Вон та башня?
— Обсерватория, типа того, — неопределенно ответил Гиви, — там местный звездочет обосновался.
— А! — Яни отцепил висящую на поясе рацию, — через нее и войдем! Она сообщается с основным корпусом?
— Вроде, да, — закивал Гиви, обрадованный, что не пришлось лезть по веревкам.
— Беседер! — Яни что-то коротко скомандовал в микрофон, — ну все, командир, пошли!
— Население надо бы успокоить, — озабоченно произнес Гиви.
— После успокоишь, командир! — отмахнулся Яни, — с утра пораньше выйдешь на балкон, скажешь речь! Громкоговоритель тебе выдадим… пошли, поглядим, где тут твой Александр Македонский засел.
— А… что, еще не нашли? — робко осведомился Гиви.
— Пока нет, — Яни пожал плечами, — ничего, командир, найдем! От нас не убежишь.
Алка продвинулась к краю крыши, осторожно глянула вниз. Ветер от лопастей вертолета живописно развевал пестрые шелка. Алка пыталась удержать одеяние, стягивая его плотнее ловкими руками, отчего плавные изгибы еще четче обрисовывались в лучах прожекторов.
— Ах ты, птичка! — рассеянно восхитился Яни, снимая автомат с предохранителя.
— Мишку надо обязательно найти, — деловито произнесла Алка, не менее рассеянно оглаживая складки на тонкой ткани, — иначе я за него не ручаюсь.
— Найдем, — согласился Яни.
— И учти, он, скорее всего в аффекте. Я его знаю, этого царя вселенной. При очередном жизненном крахе он просто звереет.
— Вырубим, — успокоил Яни.
— Я — царь вселенной! — безнадежно пробормотал Гиви себе под нос. Его никто не услышал.
Резная дверца обсерватории разлетелась с первого же удара.
Внутрь здания вела узкая винтовая лестница, ее основание терялось в темноте. Яни прогремел подкованными ботинками, Алка двинулась за ним, время от времени припадая к мощному плечу.
Гиви проследовал за ними, стиснув зубы.
— Все чисто? — спросил на ходу Яни, отбрасывая носком ботинка астролябию.
— Вроде, да, командир, — крикнул снизу десантник, — вот этого, правда, нашли!
Луч фонарика выхватил тощую фигуру в бесформенном темном балахоне, расшитом астрономическими символами.
— А! — обрадовался Гиви, — это Дубан, звездочет!
— Ты ли это, о, Гиви? — мрачно вопросил Дубан, — во главе полчища демонов?
— Ну, я, — неохотно признался Гиви, — но это вполне покладистые демоны, о, Дубан! Они легко поддаются управлению.
— Лучше бы ты управил их так, чтобы они убрались отсюда! Ибо неисчислимые беды принесло Ираму их появление!
— Да ладно тебе, отец, я про эти неисчислимые беды уже сто раз слышал. Нормальные ребята. Ну пошуровали немножко, пошумели!
— Я тебе не отец, о, марид, повелитель маридов! — скрипнул зубами Дубан, — а что до беды, так хочу тебе сказать, что твой бывший друг и бывший властелин…
Пол под ногами у Гиви резко накренился, по стене башни змейками побежали трещины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42