Шендерович, мягко ступая, и явно подражая агенту 007, двинулся к опоясывающей виллу стене, с легкостью побрасывая в мощной ладони якорь-кошку.
Гиви семенил за ним.
Прыскали из-под ног, разлетаясь во все стороны, какие-то ночные твари, и вновь прятались в сухой траве.
Шендерович подобрался к стене вплотную и приник к ней, прижав ухо к теплой каменной кладке.
— Ну что? — шепотом спросил Гиви.
Шендерович пожал плечами.
— Вроде, тихо.
Отступив на пару шагов, он со свистом раскрутил якорь — Гиви едва успел увернуться, и забросил его за ограду. Осторожно потянул за канат. Раздался противный скребущий звук, какое-то время Шендерович пятился назад вместе с канатом, потом веревка резко натянулась, заставив его остановиться.
— Порядок! — удовлетворенно пробормотал Шендерович.

* * *
Он еще пару рад подергал для проверки веревку, потом вновь подошел к стене и, намотав конец на ладонь, уперся ногой в стену и вновь потянул. Якорь сидел прочно, видимо, зацепившись за оплетающую стену лозу, либо застряв в каменной выбоине.
— Ну, с Богом! — пробормотал Шендерович, накручивая канат на руку.
— Барух Адонаи! — почему-то машинально отозвался Гиви, потом, спохватившись, встрепенулся. — Миша, а я?
— Осмотрюсь, дам тебе знак, — успокоил Шендерович, — покричу ночной птицей, или что там…
— Лучше просто свистни.
— Ладно, — пожал плечами Шендерович.
— Ты осторожней… вдруг там тоже битое стекло или еще что хуже, знаешь, как оно…
— Ладно, — повторил Шендерович.
Он перекинул через стену мешок с археологическим инструментом, потом уперся подошвами в камень и подтянулся. По ту сторону стены вновь раздался малоприятный скрежет; якорь, пытаясь освободиться, безуспешно ворочался в своей выбоине. Шендерович перехватил канат и легко взлетел на гребень стены.
Эх, думал Гиви, и как это он так лихо! Понятное дело, футболист, спортсмен…
— Порядок, — сказал сверху Шендерович, отряхивая ладони. — Все чисто.
Он лег на живот, и, распластавшись по гребню, осторожно глянул во двор.
— Ну что там? — громким шепотом спросил Гиви.
— Темно, — досадливо прошипел в ответ Шендерович. — Вроде, грузовик крытый во дворе стоит. Черт, видно плохо!
— А в доме?
— Полный мрак. Погоди, я осмотрюсь…
Гиви слышал, как тот мягко приземлился по ту сторону стены. Он поднял голову и напряженно прислушался. Если там, за стеной и прошуршали шаги, здесь они были не слышны. Из-за стены не долетало ни единого звука. Даже цикады смолкли. Вокруг царил мрак — погасли, казалось, даже огоньки судов на рейде — вероятно, их поглотил сгустившийся над морем туман. Багровое пятно в тучах, сползая по небосклону, разбухло и побледнело. Мимо Гиви, обдав его теплым воздухом, кто-то бесшумно прочертил ночь, лениво взмахивая мягкими крыльями.
Гиви стало неуютно.
— Миша! — шепотом позвал он.
Но Шендерович либо увлекся, либо просто не слышал, а громче кричать Гиви побоялся. Он осторожно подергал канат — тот лениво натянулся. Канат был грубым и неприятно резал ладони. Гиви вздохнул, отпустил канат и побрел вдоль стены. Миновал утопленную в камень калитку, по обе стороны которой высились чахлые мальвы и кусты бурьяна, пошел дальше… дошел до угла, вернулся. От калитки тянулась утоптанная дорожка, загибаясь куда-то вбок. Гиви рассеянно ткнул калитку ладонью — она тут же мягко приоткрылась, даже не скрипнув.
— Ну и ну, понимаешь, — сказал Гиви.
Он осторожно, боком протиснулся в образовавшуюся щель и оказался на мощеной плитами дорожке — светлый камень мягко мерцал во мраке, а по бокам дорожки, за низеньким бордюром из песчаника одуряюще пахли маттиолы и душистый табак, казалось, испуская свой собственный голубоватый свет.
Гиви покрутил головой, прислушиваясь. Низкое строение темнело впереди, окна мрачно отблескивали, фокусируя рассеянный ночной свет. Из дома не доносилось ни звука.
Затаились, — подумал Гиви.
Какое-то время он стоял неподвижно, пытаясь унять колотящееся сердце, потом скользнул вбок и пошел вдоль стены, стараясь подражать плавной походке Шендеровича.
Шел он недолго — уже минут через пять, обогнув разросшийся куст шиповника, он обнаружил, что перед ним выросла какая-то темная угловатая масса, крепко воняющая бензином — вероятно, это и был тот самый грузовичок, в котором фанатичный коллекционер и перегнал свою добычу из парка Гюльхане, Султанахмет.
Гиви зачем-то осторожно потрогал пальцами капот — тот был теплым, но не теплее дрожавшего над ним воздуха. Гиви пожал плечами. Капот под его пальцами содрогнулся.
— Ох! — сказал Гиви, поспешно отдернул руку и отскочил в сторону.
Грузовичок издал неопределенный протяжный стон и вновь слегка подпрыгнул на своих массивных колесах. Гиви прижался к стене, полагая, что разъяренное транспортное средство сейчас начнет преследовать его, Гиви, по всему саду.
Но грузовичок, не обращая на Гиви никакого внимания, крякнул и затих. Осторожно, боком пробираясь вдоль стены, чтобы не потревожить капризную машину, Гиви обогнул грузовик и тут же вновь остолбенел — у задней стенки кузова копошилось нечто. Нечто нагнулось, подняло что-то с земли, припало к грузовичку, крякнуло, согнулось пополам… грузовичок ухнул, подпрыгнул и осел.
— Вот же гадюка! — сказало нечто.
— Миша! — обрадовался Гиви.
— Это ты? — рассеянно оглянулся Шендерович, — Молодец, лихо перелез!
— Да я просто вошел, — сказал честный Гиви.
— Как это — вошел?
— Через калитку. Она открыта была.
Шендерович задумался, но тут же отряхнулся, точно вылезающий из воды пес.
— Надо же! — удивился он. — Ну хорошо, давай, помоги… налегай…
— Ты чего делаешь?
— Взломать хочу. Может, она еще там, в кузове, штука эта. Замок, гад, прочный. Я ломом этим подцепил — давай, навались!
Гиви послушно навалился грудью на железяку, которая от усилий Шендеровича уже успела порядком раскалиться. Шендерович, в свою очередь, шипя и матерясь сквозь зубы, обеими руками налег на рычаг. В полном молчании они давили, жали и ворочали, пока, наконец, во мраке сада, не раздался отчетливый щелчок, сухой и резкий, точно выстрел, и листва акации у них над головой вдруг зашуршала, точно отзываясь эхом.
— Порядок, — сказал Шендерович.
Он обеими руками распахнул створки кузова и осторожно заглянул внутрь, но тут же разочарованно отпрянул.
— Тьфу ты! Можно было и не надрываться так…
— Пусто? — спросил Гиви вытягивая голову из-за плеча Шендеровича.
— Как в склепе… то есть… ну, в общем, пусто.
— Но ее, эту стелу, тут везли?
Шендерович пожал плечами, запустив вглубь кузова острый луч фонарика. Луч перебирал содержимое грузовичка, подобно ловким пальцам профессионального карманника.
— Может, и тут, — наконец заключил Шендерович. — Видишь, солома накидана, для амортизации…
Он приободрился.
— Раз так, она должна где-то поблизости быть… во дворе ее оставлять не стали бы… значит в сарае… или в доме…
— А тут есть сарай? — поинтересовался Гиви.
— При любом приличном доме должен быть сарай, — веско ответил Шендерович.
Он немного постоял, раздумывая, потом вытащил нож, раскрыл его, мягко подержал в ладони и сосредоточенно воткнул в шину. Вытащил, послушал, как шипит воздух, и воткнул еще раз — на этот раз с другой стороны.
— Ты это чего? — удивился Гиви.
— Лишаю их транспортного средства, — объяснил Шендерович, — поскольку, если будет шухер, они, естественно и закономерно, попытаются уйти с добычей. А тут раз — и аллес!
— А-а, — протянул Гиви, — а кто «они»?
— Чего?
— Кто такие «они»? Этот француз говорил, что он холостяк, Алистар этот.
— Мало ли, — сумрачно и многозначительно проговорил Шендерович, деловито выдергивая нож из второй шины.
Он выпрямился, расправил плечи, и все той же шикарной крадущейся походкой двинулся к дому, прячась за разросшимися кустами и время от времени делая красивые перебежки.
Гиви продвигался следом, с завистью глядя на него и то и дело норовя попасть ногой в какую-то предательскую ямку.
За домом и впрямь располагался сарай — дверь гостеприимно распахнута. В сарае обнаружились газонокосилка, грабли, совковая и штыковая лопаты, корзина из ивовых прутьев и две сонные курицы на насесте.
— Ну что ж, — констатировал Шендерович, отряхивая ладони, испачканные куриным пометом, — осталась последняя надежда. Последний рубеж обороны.
Он вновь деловито полез в мешок, извлек стеклорез и многозначительно подбросил его в руке.
— Миша, подожди! — шепотом сказал Гиви, прислушиваясь к тишине за дверью. — Тут, кажется, открыто. Просто крючок наброшен с той стороны — и все.
— Крючок? — удивился Шендерович, — ай-яй-яй, какая небрежность!
Он спрятал стеклорез, вновь извлек нож и, прикусив кончик языка, аккуратно втиснул лезвие в крохотную щель. Раздался тихий короткий звяк.
— Ну вот, — удовлетворенно проговорил Шендерович, аккуратно и осторожно поворачивая ручку.
Гиви вдруг поежился. Изнутри наброшенный крючок подразумевал наличие хозяина. Но почему этот хозяин столь небрежно положился на такой хрупкий запор? Что, такой уж он не от мира сего, этот сэр Алистар? Да быть не может — такие сумасшедшие профессора только в кино бывают.
Шендерович уже протискивался в образовавшуюся щель, стараясь, чтобы дверь не скрипнула
— Миша, — сказал Гиви шепотом, — что-то не то…
Но Шендерович уже исчез во мраке. Гиви топтался на крыльце — у него от страха ныло под ложечкой. Но страшный дом не стал глотать Шендеровича — выплюнул его обратно; тот возник на крыльце, жизнерадостно и почти в полный голос воскликнув:
— Порядок! Тут никого нет!
— А крючок? — усомнился Гиви.
— Э! — отмахнулся Шендерович, — Наверное, сам упал. Да ты сам погляди!
Он вновь нырнул во мрак. Гиви последовал за ним. Шендерович стоял у стенки, шаря лучом фонарика по комнате — в крохотном круге света на миг возникала то кривая тахта, то выгоревшая портьера, то лежащий на боку стул с растерзанным сиденьем… и на всем — на выцветших обоях, на скудной покосившейся мебели, на гнилых досках когда-то крашеного, а теперь облупившегося пола, лежал толстый слой пыли…
— Видал? — шепотом спросил Шендерович. Не то, чтобы он вдруг утратил кураж, но заброшенность обстановки подействовала и на него. — Тут вообще никто не живет!
— По крайней мере, не убирает, — согласился Гиви.
— Ладно. Займемся поисками. Я предлагаю методично обойти комнаты, двигаясь по часовой стрелке.
— Не нужно, Миша, — тоже шепотом сказал Гиви.
— Чего?
— Посвети фонариком вон туда… на пол. Гляди…
От входной двери в глубь дома тянулась относительно чистая дорожка, а на пузырях старой краски виднелись царапины, словно по полу волоком тащили что-то тяжелое, с жесткими краями.
— Вот оно! — благоговейно прошептал Шендерович, устремляясь вперед, точно собака, взявшая след.
— Осторожней, Миша!
Но Шендерович, двигаясь на пружинящих, полусогнутых ногах, уже подобрался к дальней стене, за которой, в проеме полукруглой арки, виднелась еще одна комната, такая же пустая и заброшенная, как и первая. Пересекая ее, след тянулся дальше, пока не оборвался у небольшой аккуратной двери. Дверь была прикрыта, а косяки ее так побиты и поцарапаны, словно в нее пытались протащить, по меньшей мере, три комода одновременно.
Луч света скользнул внутрь и растворился во мраке. Шендерович скользнул вслед за лучом.
— А ведь и верно! — почти недоверчиво проговорил он. — Гляди, друг Гиви.
Круглое, неровное пятно света лежало на ущербной, выбитой ветрами и дождями, поверхности камня. Стела стояла чуть накренившись, точно очень усталый часовой и Гиви почему-то показалось, что она, в свою очередь смотрит на них, причем весьма неодобрительно.
Сотни, тысячи лет ее омывали влажные потоки воздуха с моря, сухой, раскаленный ветер далеких пустынь, песок сыпался по ее поверхности, подтачивая гладкий камень, капли воды стекали по замысловатым письменам, исчертившим ее поверхность, пока не сгладили их так, что выбитые в камне знаки не стали похожи просто на диковинную игру трещин в диком камне. И в неверном свете фонарика, дрогнувшего в бесстрашной руке Шендеровича, Гиви вдруг почудилось неявное, но угрожающее движение.
— Миша, ты видел? — выдохнул он.
— Видел, — подтвердил Шендерович, — надо же — такая каменюка и такие бабки!
— Да нет! Эти… знаки… они шевелятся!
Шендерович не глядя, молча похлопал его по плечу. Потом погасил фонарик и выдвинулся из кладовки.
— Где это? — бормотал он, глядя на подсвеченный пульт мобильника. — Вот черт! Он же мне показал, как связываться! Он же тут заложен, этот телефон… ага… адресная книга! Теперь на «йес». Теперь на ту штуку. Алло? — сказал он в трубку.
— Полицейский участок слушает! — долетел до Гиви отдаленный, почти микроскопический голос.
— Это говорят… доброжелатели, — задышал в трубку Шендерович, — мы нашли исчезнувший экспонат. По адресу… ага… вот… Кадикёй, вилла «Ремз». Скоро будете? Отлично.
Он отключил телефон и повернулся к Гиви.
— Ну вот, — с видимым облегчением проговорил он, — пошли, друг Гиви. Избавим себя от лишних вопросов. Подождем полицию снаружи. Скажем им, что видели, как ее сюда заносили, пусть составят протокол, зафиксируют, все такое… и французу этому позвонить надо, пусть подтвердит. А то знаю я этих полицейских — иди потом, доказывай, что это именно мы обнаружили эту штуку.
— Подтвердит? — сомнением произнес Гиви, — что?
— Ну… типа, что именно нам полагается бонус. Деньги… это… боку д аржан!
— Не будет никаких аржан, Миша, — уныло проговорил Гиви. — Ничего не будет.
— Это еще почему?
— А потому. Ты на каком языке с ними разговаривал?
Шендерович на миг окаменел, чуть перекосившись, точь-в-точь застывшая в кладовой стела.
— Ах ты!
— С каких это пор турецкая полиция на звонки отвечает по-русски?
— Так это, выходит, не полиция? — сориентировался Шендерович, — а археолог кто? Не археолог?
— Не археолог, — уныло заключил Гиви, — может, даже и не француз.
Шендерович уронил фонарик, луч которого прочертил сверху вниз дугу по каменной глыбе, отчего письмена вновь угрожающе зашевелились.
— Когти рвать надо… — пробормотал он, нервно потирая ладони, — драпать… марше. Блин, машина! Своими же вот этими руками дырки в шинах вертел! Эх, не успеем!
— Мы бы так и так не успели. Они все равно где-то рядом, Миша, — заметил Гиви, — они тут, поблизости все это время сидели. Ждали, пока мы войдем.
— Почему именно мы?
— Да потому, что мы — никто. Без документов, без денег. Нелегалы. Нету нас!
— Таки да, — печально подтвердил Шендерович.
— Так, орудие производства. Вроде этой фомки.
Шендерович поднял голову.
— Слышишь?
С крыльца донеслись тяжелые шаги. Втянув голову в плечи, Гиви слышал, как шаги медленно перемещаются, отзываясь эхом по пустому дому.
Шендерович захлопнул двери
— Стела, Миша! Навались.
Налегая плечом, Гиви отчаянно толкал тяжелый камень, который и не думал поддаваться.
— Ах, ты!
Шендерович разбежался и обеими руками уперся в стелу. Стела крякнула и накренилась еще больше.
— Давай! Толкай!
Подняв облако пыли, стела рухнула, упершись в дверь верхушкой.
— Порядок!
С той стороны двери раздался глухой удар. Стела дрогнула, но устояла.
Дверь скрипела, потом от нее отлетела щепка, оцарапав Гиви щеку.
— Ломают!
— Что делать? — бормотал Шендерович, лихорадочно озираясь, — что делать?
И вдруг застыл, приоткрыв рот. Откуда-то сзади прорезалась тонкая полоска света.
— Гляди!
— Барух ата Адонаи, — охнул Гиви, — там другая дверь! Ты ее раньше видел?
— А ты?
— Нет! Ладно, какая разница!
Нагло поправ стелу ногами, они пронеслись по ней в дальний конец кладовки — там обнаружилась плотная дверь листового железа, какая бывает в бункерах.
Дверь приоткрылась. Сама собой.
Потоки слепящего света хлынули на Гиви. Он зажмурился и сделал шаг вперед.
— Что там? — орал за спиной Шендерович.
— Не вижу!
Гиви вывалился наружу. Потоки света охватили его со всех сторон. Он не столько увидел, сколько почувствовал, как рядом, бормоча проклятья, упал Шендерович.
Они лежали бок о бок, ловя ртом горячий воздух. Позади слышался тяжелый шум. Гиви обернулся, но это была всего лишь стела, которая с каменным топотом неслась вслед за ними, а потом, вывалившись наружу, застыла в прежнем положении, слегка накренясь.

* * *
— Вот он! — раздался чей-то голос.
— Получилось! — откликнулся второй.
— Здравствуй, здравствуй, пророк Ну, пророк Гада, пророк Ра-Гоор-Ху! Ликуй же теперь! Войди в наше великолепие и восторг! Войди в наш неистовый мир и напиши слова, приятные для царей!
Гиви поднялся, отряхнул колени. Он стоял в раскаленном столбе солнечного света. Причудливые отвесные скалы белели, словно обнаженные кости. В скалах чернели прорехи, которые Гиви поначалу принял за норы береговых ласточек, но потом, соизмерив масштаб, понял, что каждая вполне могла бы вместить рослого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42