то по появлению чудовищ или необычайных явлений, таких, как затмения, кометы, редкие метеоры, землетрясения, наводнения, странные случаи рождения и т. п., которые они называли portenta и ostenta, так как полагали, что эти явления предвещают или предуказывают наступление каких-то больших бедствий; то путем простой лотереи, подсчета отверстий в решетке, выуживания стихов у Гомера и Вергилия, и бесчисленные другие нелепые представления. Отсюда видно, с какой легкостью можно заставить человека верить всему, что говорят ему люди, которые приобрели его доверие и умеют исподволь и ловко использовать его страх и невежество.
Цели создателей языческой религии. Вот почему первые основатели и законодатели государств среди язычников, ставившие себе единственной целью держать народ в повиновении и мире, везде заботились, во-первых, о том, чтобы внушить народу веру, будто те наставления, которые они дали ему в отношении религии, не являются их собственным изобретением, а продиктованы каким-нибудь богом или духом, иначе говоря, внушить народу, будто они сами выше простых смертных, с тем чтобы их законы могли быть легче приняты. Так, например, Нума Помпилий 39 утверждал, что церемонии, установленные им среди римлян, были внушены ему нимфой Эгерией; первый царь и основатель царства Перу утверждал, будто он и его жена – дети Солнца, а Магомет в целях утверждения своей новой религии заявлял, будто он совещался со святым духом, который являлся ему в образе голубя. Указанные законодатели заботились, во-вторых, о том, чтобы внушить веру, будто те самые вещи, которые запрещены законами, неугодны также и богам. В-третьих, они предписывали церемонии, молебны, жертвоприношения и праздники и заботились о том, чтобы народ верил, будто этими средствами может быть умилостивлен гнев богов и будто неудачи на войне, большие эпидемии, землетрясения и личные несчастья каждого человека происходят от гнева богов, а этот гнев происходит от пренебрежительного отношения к их культу и от забвения или ошибочного понимания какого-нибудь пункта предписанных церемоний. И хотя у древних римлян не запрещалось отвергать то, что поэты писали о страданиях и радостях после этой жизни, и люди, имеющие большой авторитет и вес в государстве, открыто высмеивали эти писания в своих публичных выступлениях, однако вера поэтов разделялась всегда больше, чем противоположные взгляды.
Этими и другими подобными установлениями языческие законодатели в согласии с их задачей (которая заключалась в поддержании мира в государстве) достигли того, что простой народ винил в своих несчастьях самого себя – за нарушение или неправильное исполнение религиозных церемоний или за неповиновение законам – и был менее всего склонен бунтовать против своих правителей. Забавляемый великолепием и развлечениями празднеств и публичных игр, устраиваемых в честь богов, народ нуждался лишь в хлебе, чтобы не проявлять досады, ропота и возмущения против государства. Вот почему римляне, покорившие большую часть известного тогда мира, не колеблясь, допускали даже в самом городе Риме любую религию, если только она не заключала в себе чего-либо несовместимого с их гражданским правлением, и мы действительно нигде не находили указаний на то, чтобы там была запрещена какая-нибудь религия, за исключением религии евреев, которые (будучи особым Царством Божьим) считали незаконным подчинение смертному царю или какому бы то ни было государству. Таким образом, мы видим, в какой мере религия язычников была частью их политики.
Истинная религия и законы Царства Божиего. Однако там, где сам Бог основал религию посредством сверхъестественного Откровения, Он также установил особое Царство для себя и дал законы, определяющие поведение людей не только по отношению к Нему Самому, но также и по отношению друг к другу; и так как в этом Царстве Божьем политика и гражданские законы являются частью религии, то здесь нет различия между светской и духовной властью. Бог, правда, является царем всей земли, однако при этом Он может быть царем особого и избранного народа. В этом не больше противоречия, чем в том, что человек, имеющий общее командование над всей армией, одновременно может иметь собственный полк или роту. Царем всей земли Бог является в силу своего могущества, но царем своего избранного народа он является в силу договора. Однако более подробно о Царстве Божием, как о том, которое обусловлено естеством Бога, так и о том, которое обусловлено договором, я буду говорить в другом месте (в главе XXXV).
Причины изменений в религии. Из выяснения причин распространения религии нетрудно понять причины ее распада на первоначальные семена, или принципы, которыми являются лишь представления о божестве, о невидимых силах и о сверхъестественном. Эти семена никогда не могут быть в такой мере искоренены из человеческой природы, чтобы они не дали снова ростков новых религий при возделывании их такими людьми, которые обладают для этого подходящей репутацией.
В самом деле, так как мы видим, что всякая оформленная религия основана прежде всего на вере в какого-нибудь одного человека, коего считают не только мудрым и заботящимся о благе всех, но и святым, которому Бог благоволит объявлять сверхъестественным путем свою волю, то отсюда необходимо следует, что в том случае, когда те, кто управляет религией, станут вызывать сомнения в отношении своей мудрости, искренности и любви к народу или когда они окажутся неспособными привести какое-нибудь правдоподобное доказательство божественного откровения,– в этом случае сделается сомнительной и та религия, которую они желают поддержать, и (при отсутствии боязни светского меча) эту религию начнут оспаривать и отвергать.
Лишение веры из-за противоречивых догматов. Репутации мудрого лишается тот человек, который, основывая религию или прибавляя что-нибудь к уже имеющейся, предписывает противоречивые догматы вере, ибо обе части какого-нибудь противоречивого положения не могут быть верны, и потому предписывание веры в такие противоречивые догматы является доказательством невежества их автора и дискредитирует все то, что он стал бы предлагать на основании якобы сверхъестественного откровения, каковое откровение может в самом деле дать человеку многое такое, что превосходит естественный разум, но ничего такого, что идет вразрез с ним.
Из-за поступков, противоречащих религии, которую совершившие поступки сами установили. Репутации искренних людей основатели или завершители религии лишаются в том случае, когда делают или говорят вещи, доказывающие отсутствие у них самих той веры, которой они требуют от других. Такие действия или высказывания называются скандальными, так как они суть камни преткновения, заставляющие людей спотыкаться на пути религии. Таковы несправедливость, жестокость, богохульство, корыстолюбие и сластолюбие. В самом деле, кто может поверить, что человек, обычно совершающий деяния, вырастающие из указанных корней, сам верит, что следует бояться той невидимой силы, какой он пугает других людей за меньшие прегрешения?
Репутации человеколюбивых эти люди лишаются, если они разоблачены в том, что преследуют личные цели, т. е. если вера, которой они требуют от других, служит, или кажется, что она служит, для приобретения только или исключительно для себя власти, богатства, почестей или обеспеченных наслаждений. Ибо то, что они делают ради собственного блага, рассматривается как совершаемое в собственных интересах, а не из любви к другим.
Требование сверхъестественных доказательств. Наконец, свидетельством, которое человек может привести в пользу своего божественного призвания, может служить лишь совершение чудес, или оправдавшееся пророчество (что тоже является чудом), или необычайное счастье. Вот почему когда к тем пунктам религии, которые получены от людей, совершавших такие чудеса, прибавляются другие пункты людьми, неспособными удостоверить свое призвание чудесами, то эти последние пункты приобретают не больше доверия, чем то, что было внушено авторам этих пунктов обычаем и законами того места, где они воспитывались. Ибо, подобно тому как в естественных вещах здравомыслящие люди требуют естественных доказательств, точно так же в сверхъестественных вещах, прежде чем согласиться внутренне и от всего сердца, они требуют сверхъестественных доказательств (каковыми являются чудеса).
Что все приведенные моменты суть причины ослабления человеческой веры, с очевидностью явствует из следующих примеров. Прежде всего мы имеем пример сынов Израиля: когда Моисей, доказавший им свое призвание чудесами и счастливым выведением их из Египта, отсутствовал всего лишь сорок дней, они отступили от веры в истинного Бога, возвещенного им Моисеем, и, сделав своим богом золотого тельца, снова впали в идолопоклонство египтян, от которых они так недавно были освобождены. И опять, когда Моисей, Аарон, Иисус Навин и то поколение, которое видело величие дела Бога в Израиле, умерли, встало новое поколение, поклонявшееся Ваалу. Так что с исчезновением чудес исчезла также и вера.
Дальше, когда сыновья Самуила, поставленные своим отцом судьями в Вирсавии, стали брать взятки и несправедливо судить, народ Израиля не захотел больше иметь Бога своим царем на иных основаниях, чем его имеют царем другие народы, и поэтому стал требовать от Самуила, чтобы он поставил над ним царя, как у прочих народов. Так с исчезновением справедливости исчезла и вера постольку, поскольку евреи отрешили Бога от царствования над ними.
И если при учреждении христианской религии перестали существовать оракулы во всех частях Римской империи и число христиан благодаря проповеди апостолов и евангелистов удивительно быстро росло ежедневно и повсюду, то большая часть этого успеха может быть с полным основанием приписана тому презрению, которое навлекли на себя языческие жрецы той эпохи своим развратом, корыстолюбием и фиглярничанием перед государями. Точно так же отчасти по этой же причине была упразднена в Англии и во многих других частях христианского мира религия римской церкви, поскольку ослабление добродетели в пастырях привело к ослаблению веры в народе. Отчасти же, однако, это случилось благодаря внесению схоластами в религию философии и учения Аристотеля, отчего возникло столько противоречий и нелепостей, что римское духовенство подверглось одновременно обвинению как в невежестве, так и в мошеннических намерениях, что побудило народ восстать против этого духовенства помимо воли своих государей, как во Франции и Голландии, или с их согласия, как в Англии.
Наконец, среди пунктов, объявленных римской церковью необходимыми предпосылками спасения, имеется так много явно имеющих целью предоставление выгод папе и его духовным слугам, пребывающим на территориях других христианских государей, что, если бы эти последние не были заняты взаимной борьбой между собой, они могли бы так же легко, как это сделано было в Англии, изгнать из своих государств любую иностранную власть без войны или смуты. В самом деле, кто не видит, к чьей пользе клонится вера в то, что король не имеет своей власти от Христа, если его не короновал епископ; что король, если он священник, не может жениться; что вопрос о том, родился ли принц в законном браке или нет, должен быть решен властью Рима; что подданные могут быть освобождены от верности своему королю, если этот король осужден за ересь римским двором; что король может быть беспричинно отрешен от престола папой (как Хильперик во Франции – папой Захарием ) и его королевство и монахи в любой стране должны быть изъяты из юрисдикции своего короля, когда речь идет об уголовных делах? Или кто не видит, в чью пользу идут доходы от частных литургий и вынужденных пожертвований? Точно так же обстоит дело с другими проявлениями корысти, достаточными, чтобы умертвить самую живую веру, если, как я говорил, гражданские власти и обычаи поддерживают ее не больше, чем любое мнение, которое они имеют о святости, мудрости и честности их учителей. Таким образом, все происходившие в мире перемены в религии я могу приписать одной и той же причине, а именно распущенности духовенства, и это не только среди католиков, но и в той церкви, которая в наибольшей мере испытала на себе влияние Реформации.
Глава XIII
О естественном состоянии человеческого рода в его отношении к счастью и бедствиям людей
Люди равны от природы. Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей, ибо хотя мы наблюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако если рассмотреть все вместе, то окажется, что разница между ними не настолько велика, чтобы один человек, основываясь на ней, мог претендовать на какое-нибудь благо для себя, а другой не мог бы претендовать на него с таким же правом. В самом деле, что касается физической силы, то более слабый имеет достаточно силы, чтобы путем тайных махинаций или союза с другими, кому грозит та же опасность, убить более сильного.
Что же касается умственных способностей (я оставляю в стороне искусства, имеющие свою основу в словах, и особенно искусство доходить до общих и непреложных правил, называемое наукой,– таковыми правилами обладают немногие, и то лишь в отношении немногих вещей, ибо правила эти не врожденные способности, родившиеся с нами, а также не приобретенные (как благоразумие) в процессе наблюдения над чем-то другим), то я нахожу в этом отношении даже большее равенство среди людей, чем в отношении физической силы. Ибо благоразумие есть лишь опыт, который в одинаковое время приобретается в равной мере всеми людьми относительно тех вещей, которыми они с одинаковым усердием занимаются. Невероятным это равенство делает, возможно, лишь пустое самомнение о собственной мудрости, присущее всем людям, полагающим, что они обладают мудростью в большей степени, чем простонародье, т. е. чем все другие люди, кроме них самих и немногих других, которых они одобряют потому ли, что те прославились, или же потому, что являются их единомышленниками. Ибо такова природа людей. Хотя они могут признать других более остроумными, более красноречивыми и более образованными, но с трудом поверят, что имеется много людей столь же умных, как они сами. И это потому, что свой ум они наблюдают вблизи, а ум других – на расстоянии. Но это обстоятельство скорее говорит о равенстве, чем о неравенстве, людей в этом отношении. Ибо нет лучшего доказательства равномерного распределения какой-нибудь вещи среди людей, чем то, что каждый человек доволен своей долей.
Из-за равенства проистекает взаимное недоверие. Из этого равенства способностей возникает равенство надежд на достижение целей. Вот почему, если два человека желают одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами. На пути к достижению их цели (которая состоит главным образом в сохранении жизни, а иногда в одном лишь наслаждении) они стараются погубить или покорить друг друга. Таким образом, выходит, что там, где человек может отразить нападение лишь своими собственными силами, он, сажая, сея, строя или владея каким-нибудь приличным именем, может с верностью ожидать, что придут другие люди и соединенными силами отнимут его владение и лишат его не только плодов собственного труда, но также жизни или свободы. А нападающий находится в такой же опасности со стороны других.
Из-за взаимного недоверия – война. Вследствие этого взаимного недоверия нет более разумного для человека способа обеспечить свою жизнь, чем принятие предупредительных мер, т. е. силой или хитростью держать в узде всех, кого он может, до тех пор пока не убедится, что нет другой силы, достаточно внушительной, чтобы быть для него опасной. Эти меры не выходят за рамки требуемых для самосохранения и обычно считаются допустимыми. Так как среди людей имеются такие, которые ради одного наслаждения созерцать свою силу во время завоеваний ведут эти завоевания дальше, чем этого требует безопасность то и другие, которые в иных случаях были бы рады спокойно жить в обычных условиях, не были бы способны долго сохранять свое существование, если бы не увеличивали свою власть путем завоеваний и ограничились бы только обороной. Отсюда следует, что такое увеличение власти над людьми, поскольку оно необходимо для самосохранения человека, также должно быть позволено ему.
Мало того, там, где нет власти, способной держать всех в подчинении, люди не испытывают никакого удовольствия (а напротив, значительную горечь) от жизни в обществе. Ибо каждый человек добивается, чтобы его товарищ ценил его так, как он сам себя ценит, и при всяком проявлении презрения или пренебрежения, естественно, пытается, поскольку у него хватает смелости (а там, где нет общей власти, способной заставить людей жить в мире, эта смелость доходит до того, что они готовы погубить друг друга), вынудить у своих хулителей большее уважение к себе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Цели создателей языческой религии. Вот почему первые основатели и законодатели государств среди язычников, ставившие себе единственной целью держать народ в повиновении и мире, везде заботились, во-первых, о том, чтобы внушить народу веру, будто те наставления, которые они дали ему в отношении религии, не являются их собственным изобретением, а продиктованы каким-нибудь богом или духом, иначе говоря, внушить народу, будто они сами выше простых смертных, с тем чтобы их законы могли быть легче приняты. Так, например, Нума Помпилий 39 утверждал, что церемонии, установленные им среди римлян, были внушены ему нимфой Эгерией; первый царь и основатель царства Перу утверждал, будто он и его жена – дети Солнца, а Магомет в целях утверждения своей новой религии заявлял, будто он совещался со святым духом, который являлся ему в образе голубя. Указанные законодатели заботились, во-вторых, о том, чтобы внушить веру, будто те самые вещи, которые запрещены законами, неугодны также и богам. В-третьих, они предписывали церемонии, молебны, жертвоприношения и праздники и заботились о том, чтобы народ верил, будто этими средствами может быть умилостивлен гнев богов и будто неудачи на войне, большие эпидемии, землетрясения и личные несчастья каждого человека происходят от гнева богов, а этот гнев происходит от пренебрежительного отношения к их культу и от забвения или ошибочного понимания какого-нибудь пункта предписанных церемоний. И хотя у древних римлян не запрещалось отвергать то, что поэты писали о страданиях и радостях после этой жизни, и люди, имеющие большой авторитет и вес в государстве, открыто высмеивали эти писания в своих публичных выступлениях, однако вера поэтов разделялась всегда больше, чем противоположные взгляды.
Этими и другими подобными установлениями языческие законодатели в согласии с их задачей (которая заключалась в поддержании мира в государстве) достигли того, что простой народ винил в своих несчастьях самого себя – за нарушение или неправильное исполнение религиозных церемоний или за неповиновение законам – и был менее всего склонен бунтовать против своих правителей. Забавляемый великолепием и развлечениями празднеств и публичных игр, устраиваемых в честь богов, народ нуждался лишь в хлебе, чтобы не проявлять досады, ропота и возмущения против государства. Вот почему римляне, покорившие большую часть известного тогда мира, не колеблясь, допускали даже в самом городе Риме любую религию, если только она не заключала в себе чего-либо несовместимого с их гражданским правлением, и мы действительно нигде не находили указаний на то, чтобы там была запрещена какая-нибудь религия, за исключением религии евреев, которые (будучи особым Царством Божьим) считали незаконным подчинение смертному царю или какому бы то ни было государству. Таким образом, мы видим, в какой мере религия язычников была частью их политики.
Истинная религия и законы Царства Божиего. Однако там, где сам Бог основал религию посредством сверхъестественного Откровения, Он также установил особое Царство для себя и дал законы, определяющие поведение людей не только по отношению к Нему Самому, но также и по отношению друг к другу; и так как в этом Царстве Божьем политика и гражданские законы являются частью религии, то здесь нет различия между светской и духовной властью. Бог, правда, является царем всей земли, однако при этом Он может быть царем особого и избранного народа. В этом не больше противоречия, чем в том, что человек, имеющий общее командование над всей армией, одновременно может иметь собственный полк или роту. Царем всей земли Бог является в силу своего могущества, но царем своего избранного народа он является в силу договора. Однако более подробно о Царстве Божием, как о том, которое обусловлено естеством Бога, так и о том, которое обусловлено договором, я буду говорить в другом месте (в главе XXXV).
Причины изменений в религии. Из выяснения причин распространения религии нетрудно понять причины ее распада на первоначальные семена, или принципы, которыми являются лишь представления о божестве, о невидимых силах и о сверхъестественном. Эти семена никогда не могут быть в такой мере искоренены из человеческой природы, чтобы они не дали снова ростков новых религий при возделывании их такими людьми, которые обладают для этого подходящей репутацией.
В самом деле, так как мы видим, что всякая оформленная религия основана прежде всего на вере в какого-нибудь одного человека, коего считают не только мудрым и заботящимся о благе всех, но и святым, которому Бог благоволит объявлять сверхъестественным путем свою волю, то отсюда необходимо следует, что в том случае, когда те, кто управляет религией, станут вызывать сомнения в отношении своей мудрости, искренности и любви к народу или когда они окажутся неспособными привести какое-нибудь правдоподобное доказательство божественного откровения,– в этом случае сделается сомнительной и та религия, которую они желают поддержать, и (при отсутствии боязни светского меча) эту религию начнут оспаривать и отвергать.
Лишение веры из-за противоречивых догматов. Репутации мудрого лишается тот человек, который, основывая религию или прибавляя что-нибудь к уже имеющейся, предписывает противоречивые догматы вере, ибо обе части какого-нибудь противоречивого положения не могут быть верны, и потому предписывание веры в такие противоречивые догматы является доказательством невежества их автора и дискредитирует все то, что он стал бы предлагать на основании якобы сверхъестественного откровения, каковое откровение может в самом деле дать человеку многое такое, что превосходит естественный разум, но ничего такого, что идет вразрез с ним.
Из-за поступков, противоречащих религии, которую совершившие поступки сами установили. Репутации искренних людей основатели или завершители религии лишаются в том случае, когда делают или говорят вещи, доказывающие отсутствие у них самих той веры, которой они требуют от других. Такие действия или высказывания называются скандальными, так как они суть камни преткновения, заставляющие людей спотыкаться на пути религии. Таковы несправедливость, жестокость, богохульство, корыстолюбие и сластолюбие. В самом деле, кто может поверить, что человек, обычно совершающий деяния, вырастающие из указанных корней, сам верит, что следует бояться той невидимой силы, какой он пугает других людей за меньшие прегрешения?
Репутации человеколюбивых эти люди лишаются, если они разоблачены в том, что преследуют личные цели, т. е. если вера, которой они требуют от других, служит, или кажется, что она служит, для приобретения только или исключительно для себя власти, богатства, почестей или обеспеченных наслаждений. Ибо то, что они делают ради собственного блага, рассматривается как совершаемое в собственных интересах, а не из любви к другим.
Требование сверхъестественных доказательств. Наконец, свидетельством, которое человек может привести в пользу своего божественного призвания, может служить лишь совершение чудес, или оправдавшееся пророчество (что тоже является чудом), или необычайное счастье. Вот почему когда к тем пунктам религии, которые получены от людей, совершавших такие чудеса, прибавляются другие пункты людьми, неспособными удостоверить свое призвание чудесами, то эти последние пункты приобретают не больше доверия, чем то, что было внушено авторам этих пунктов обычаем и законами того места, где они воспитывались. Ибо, подобно тому как в естественных вещах здравомыслящие люди требуют естественных доказательств, точно так же в сверхъестественных вещах, прежде чем согласиться внутренне и от всего сердца, они требуют сверхъестественных доказательств (каковыми являются чудеса).
Что все приведенные моменты суть причины ослабления человеческой веры, с очевидностью явствует из следующих примеров. Прежде всего мы имеем пример сынов Израиля: когда Моисей, доказавший им свое призвание чудесами и счастливым выведением их из Египта, отсутствовал всего лишь сорок дней, они отступили от веры в истинного Бога, возвещенного им Моисеем, и, сделав своим богом золотого тельца, снова впали в идолопоклонство египтян, от которых они так недавно были освобождены. И опять, когда Моисей, Аарон, Иисус Навин и то поколение, которое видело величие дела Бога в Израиле, умерли, встало новое поколение, поклонявшееся Ваалу. Так что с исчезновением чудес исчезла также и вера.
Дальше, когда сыновья Самуила, поставленные своим отцом судьями в Вирсавии, стали брать взятки и несправедливо судить, народ Израиля не захотел больше иметь Бога своим царем на иных основаниях, чем его имеют царем другие народы, и поэтому стал требовать от Самуила, чтобы он поставил над ним царя, как у прочих народов. Так с исчезновением справедливости исчезла и вера постольку, поскольку евреи отрешили Бога от царствования над ними.
И если при учреждении христианской религии перестали существовать оракулы во всех частях Римской империи и число христиан благодаря проповеди апостолов и евангелистов удивительно быстро росло ежедневно и повсюду, то большая часть этого успеха может быть с полным основанием приписана тому презрению, которое навлекли на себя языческие жрецы той эпохи своим развратом, корыстолюбием и фиглярничанием перед государями. Точно так же отчасти по этой же причине была упразднена в Англии и во многих других частях христианского мира религия римской церкви, поскольку ослабление добродетели в пастырях привело к ослаблению веры в народе. Отчасти же, однако, это случилось благодаря внесению схоластами в религию философии и учения Аристотеля, отчего возникло столько противоречий и нелепостей, что римское духовенство подверглось одновременно обвинению как в невежестве, так и в мошеннических намерениях, что побудило народ восстать против этого духовенства помимо воли своих государей, как во Франции и Голландии, или с их согласия, как в Англии.
Наконец, среди пунктов, объявленных римской церковью необходимыми предпосылками спасения, имеется так много явно имеющих целью предоставление выгод папе и его духовным слугам, пребывающим на территориях других христианских государей, что, если бы эти последние не были заняты взаимной борьбой между собой, они могли бы так же легко, как это сделано было в Англии, изгнать из своих государств любую иностранную власть без войны или смуты. В самом деле, кто не видит, к чьей пользе клонится вера в то, что король не имеет своей власти от Христа, если его не короновал епископ; что король, если он священник, не может жениться; что вопрос о том, родился ли принц в законном браке или нет, должен быть решен властью Рима; что подданные могут быть освобождены от верности своему королю, если этот король осужден за ересь римским двором; что король может быть беспричинно отрешен от престола папой (как Хильперик во Франции – папой Захарием ) и его королевство и монахи в любой стране должны быть изъяты из юрисдикции своего короля, когда речь идет об уголовных делах? Или кто не видит, в чью пользу идут доходы от частных литургий и вынужденных пожертвований? Точно так же обстоит дело с другими проявлениями корысти, достаточными, чтобы умертвить самую живую веру, если, как я говорил, гражданские власти и обычаи поддерживают ее не больше, чем любое мнение, которое они имеют о святости, мудрости и честности их учителей. Таким образом, все происходившие в мире перемены в религии я могу приписать одной и той же причине, а именно распущенности духовенства, и это не только среди католиков, но и в той церкви, которая в наибольшей мере испытала на себе влияние Реформации.
Глава XIII
О естественном состоянии человеческого рода в его отношении к счастью и бедствиям людей
Люди равны от природы. Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей, ибо хотя мы наблюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако если рассмотреть все вместе, то окажется, что разница между ними не настолько велика, чтобы один человек, основываясь на ней, мог претендовать на какое-нибудь благо для себя, а другой не мог бы претендовать на него с таким же правом. В самом деле, что касается физической силы, то более слабый имеет достаточно силы, чтобы путем тайных махинаций или союза с другими, кому грозит та же опасность, убить более сильного.
Что же касается умственных способностей (я оставляю в стороне искусства, имеющие свою основу в словах, и особенно искусство доходить до общих и непреложных правил, называемое наукой,– таковыми правилами обладают немногие, и то лишь в отношении немногих вещей, ибо правила эти не врожденные способности, родившиеся с нами, а также не приобретенные (как благоразумие) в процессе наблюдения над чем-то другим), то я нахожу в этом отношении даже большее равенство среди людей, чем в отношении физической силы. Ибо благоразумие есть лишь опыт, который в одинаковое время приобретается в равной мере всеми людьми относительно тех вещей, которыми они с одинаковым усердием занимаются. Невероятным это равенство делает, возможно, лишь пустое самомнение о собственной мудрости, присущее всем людям, полагающим, что они обладают мудростью в большей степени, чем простонародье, т. е. чем все другие люди, кроме них самих и немногих других, которых они одобряют потому ли, что те прославились, или же потому, что являются их единомышленниками. Ибо такова природа людей. Хотя они могут признать других более остроумными, более красноречивыми и более образованными, но с трудом поверят, что имеется много людей столь же умных, как они сами. И это потому, что свой ум они наблюдают вблизи, а ум других – на расстоянии. Но это обстоятельство скорее говорит о равенстве, чем о неравенстве, людей в этом отношении. Ибо нет лучшего доказательства равномерного распределения какой-нибудь вещи среди людей, чем то, что каждый человек доволен своей долей.
Из-за равенства проистекает взаимное недоверие. Из этого равенства способностей возникает равенство надежд на достижение целей. Вот почему, если два человека желают одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами. На пути к достижению их цели (которая состоит главным образом в сохранении жизни, а иногда в одном лишь наслаждении) они стараются погубить или покорить друг друга. Таким образом, выходит, что там, где человек может отразить нападение лишь своими собственными силами, он, сажая, сея, строя или владея каким-нибудь приличным именем, может с верностью ожидать, что придут другие люди и соединенными силами отнимут его владение и лишат его не только плодов собственного труда, но также жизни или свободы. А нападающий находится в такой же опасности со стороны других.
Из-за взаимного недоверия – война. Вследствие этого взаимного недоверия нет более разумного для человека способа обеспечить свою жизнь, чем принятие предупредительных мер, т. е. силой или хитростью держать в узде всех, кого он может, до тех пор пока не убедится, что нет другой силы, достаточно внушительной, чтобы быть для него опасной. Эти меры не выходят за рамки требуемых для самосохранения и обычно считаются допустимыми. Так как среди людей имеются такие, которые ради одного наслаждения созерцать свою силу во время завоеваний ведут эти завоевания дальше, чем этого требует безопасность то и другие, которые в иных случаях были бы рады спокойно жить в обычных условиях, не были бы способны долго сохранять свое существование, если бы не увеличивали свою власть путем завоеваний и ограничились бы только обороной. Отсюда следует, что такое увеличение власти над людьми, поскольку оно необходимо для самосохранения человека, также должно быть позволено ему.
Мало того, там, где нет власти, способной держать всех в подчинении, люди не испытывают никакого удовольствия (а напротив, значительную горечь) от жизни в обществе. Ибо каждый человек добивается, чтобы его товарищ ценил его так, как он сам себя ценит, и при всяком проявлении презрения или пренебрежения, естественно, пытается, поскольку у него хватает смелости (а там, где нет общей власти, способной заставить людей жить в мире, эта смелость доходит до того, что они готовы погубить друг друга), вынудить у своих хулителей большее уважение к себе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64