Вы были очень добры.Он переступил с ноги на ногу, как застенчивый подросток.– Не за что. И зовите меня просто Финн. Когда меня называют мисс Райан, я чувствую себя воспитательницей в детском саду.– Вы могли бы рассказывать малышам сказки о минхере Яне Стене.– И вытирать их сопливые носы.– Фу! – ужаснулся Билли Пилгрим и засмеялся.– Так вы сейчас на «Дутый флеш»? – не без тайной надежды поинтересовалась Финн.– Нет пока. У меня есть квартира в городе. Завтра надо кое с кем встретиться в Сити. Поверенные и все такое. Хочу продать небольшую недвижимость в Корнуолле.Сначала картина, теперь недвижимость. Похоже, он собирается куда-то уехать.– Коттедж?– Да, типа того, – кивнул Билли.– Собираетесь устроить себе каникулы?– Угу, хочу поплавать по морям.– Подальше от дождей?– Надеюсь.– А уже решили, куда поплывете?– Об этом я еще особенно не задумывался.– А что бы сделал в такой ситуации Тревис Макги?– Смешал бы себе мартини с джином и посоветовался бы с Мейером.– С Мейером?– Это его друг, философ по призванию. Жил через пару причалов от Макги. Его лодка называлась «Джон Мейнард Кейнс». Кейнс Джон Мейнард – известный английский экономист.
– Наверное, он был экономистом?– Что-то вроде того. В тексте это не уточняется.– Делец с Уолл-стрит?– Да, но на пенсии.Вот теперь они действительно совершенно исчерпали тему.– Ну что ж… – сказал Билли.– Ну что ж, – откликнулась Финн. – Было очень приятно познакомиться с вами. Может, еще когда-нибудь встретимся.Последний шанс. Если уж он не среагирует на этот намек, значит, всему конец.– Надеюсь, что так.Немного застенчивая улыбка, вежливый кивок – и все. Ушел. Финн плюхнулась на стул. Английский Тревис Макги скрылся в лондонском тумане. В довершение несчастий через десять минут на пороге ее кабинета возник Ронни. Выглядел он примерно так же, как одноклассник Финн, «ботаник» Артур Биндокер во время очередного приступа астмы. Лицо над узлом дорогого галстука налилось малиновым цветом, глаза вылезали из орбит, а на висках надулись вены.– Здесь был его светлость, а мне никто не потрудился сообщить! – полузадушенным голосом возвестил он.– Кто? – вытаращилась на него Финн.– Его светлость герцог, разумеется!Финн никак не могла понять, чего он от нее хочет.– Здесь не было никакого герцога.– Дорис присылала к вам человека по имени Уильям Пилгрим, так?– Билли. Любитель лодок.Ронни передернуло.– Этот Билли, как вы его называете, – лорд Уильям Уилмот Пилгрим, барон Нитский, граф Пенденнис, герцог Керноуский.– Он сказал, что его зовут Билли. А всего остального даже не упомянул.– Зачем он приходил?– Приносил картину на оценку.– И что вы ему сказали?– Он считал, что это Ян Стен. На самом деле это была просто недурная подделка.– У вас не та квалификация, чтобы отличить подлинного Яна Стена от подделки, мисс Райан. Для таких заключений мы держим целый штат экспертов.– Холст был прикреплен к подрамнику проволочными скобами, Рон.– Это еще ничего не значит! Подрамник могли поменять во время реставрации!– Но его не меняли, – спокойно возразила Финн, в душе проклиная себя за болтливость. – И холст был оригинальным. Вы же сами понимаете, что настоящему холсту Стена исполнилось бы уже триста лет и он давно сгнил бы, если его не продублировать. Нет никаких сомнений – это подделка. И подпись неправильная. Возможно, это не слишком удачный Том Китинг, но и только.– И вы все это сообщили ему?– Конечно. С какой стати мне врать?– Это вообще не ваше дело – разговаривать с ним. Надо было немедленно сообщить мне. Его светлость потенциально очень ценный клиент, и его не должна принимать всякая мелкая сошка.– Мелкая сошка? – прищурилась Финн.– Его светлость заслуживает самого почтительного отношения, которого вы, боюсь, просто не в состоянии ему обеспечить, – ледяным тоном отрезал Ронни.Финн с трудом подавила желание треснуть этого напыщенного идиота чем-нибудь тяжелым. Вместо этого она вышла из-за стола и торопливо натянула плащ.– Я иду домой, – заявила она, вынимая зонтик, – в свою мелкую квартирку в Крауч-Энде.– Ничего подобного вы не сделаете! – захлебнулся возмущением Ронни.Сделав шаг в сторону, он преградил ей дорогу и демонстративно посмотрел на свои золотые, тонкие, как монета, «Патек Филипп»:– Еще нет пяти часов.– Я иду домой, – повторила Финн, – а если вы немедленно не отойдете, я поступлю так, как меня учил инструктор по самообороне.Ронни побагровел еще больше, но поспешно отошел.– Я вас уволю! – прошипел он ей вслед.– Увольняй на здоровье, – буркнула Финн себе под нос, быстро спускаясь по лестнице.Она была сыта по горло Рональдом Де Паней-Коттреллом, Мейсоном, Годвином и всей этой чертовой Англией.Ронни не обманул, и, когда Финн добралась домой, на автоответчике ее ждало сообщение о том, что она уволена из аукционного дома «Мейсон – Годвин». Чек ей вышлют по почте, а Министерство внутренних дел будет извещено о том, что отныне она безработная и посему не имеет права на рабочую визу. В голосе Дорис звучало ледяное удовлетворение. Кроме того, в почтовом ящике оказалось письмо от какого-то лондонского адвоката. Прекрасный конец прекрасного дня. Чтобы утешиться, Финн спустилась вниз в ресторан «Пальчики оближешь» и там заказала себе чизбургер, капустный салат, порцию картошки-фри с чили и к ней мисочку мексиканского соуса. К черту диету и к черту Англию! 3 «Сэр Джеймс Р. Талкинхорн, королевский адвокат, кавалер ордена Британской Империи, адвокат и поверенный 47 Грейт-Рассел-стрит, № 12, Лондон, Западно-Центральный почтовый округ 1 Телефон: 020 7347 1000
Уважаемая мисс Райан!Настоящим прошу Вас посетить мою контору, находящуюся по указанному выше адресу, завтра в четырнадцать часов. Заверяю Вас, что присутствие на назначенной на это время встрече послужит Вашим собственным интересам. В случае если Вы решите присутствовать, прошу Вас захватить с собой какой-либо документ, удостоверяющий личность, – предпочтительно паспорт. Искренне Ваш Джеймс Талкинхорн, эск.».
Рядом с именем стоял неразборчивый росчерк и вчерашняя дата. По-видимому, письмо было доставлено посыльным, так как марки и почтовые штампы на конверте отсутствовали. Подпись выглядела так, будто ее ставили гусиным пером: вокруг на дорогой кремовой бумаге остались маленькие чернильные брызги. Все это – имя адвоката, письмо и сама контора – явилось в ее жизнь как будто прямо из романа Диккенса. Сейчас Финн сидела в трех домах от конторы, за столиком кофейни «Старбакс». Она уже обнаружила, что офис Талкинхорна располагается на втором этаже, над магазином старой книги, полутемным с маленькой пыльной витриной, тоже вполне диккенсовским. Табличка на стене дома сообщала, что во времена королевы Виктории в нем проживал известный иллюстратор детских книжек Рэндолф Кальдекот.Финн засунула письмо обратно в конверт, конверт положила в сумку рядом с паспортом и уже не в первый раз задумалась о том, что могло понадобиться от нее королевскому адвокату Талкинхорну. Никогда раньше она не слышала этого имени и представления не имела о том, каким образом встреча с ним может послужить ее интересам. С другой стороны, после внезапного увольнения из «Мейсона – Годвина» дел у нее было не слишком много, а в ближайших планах значилась только покупка билета на родину.Дождь, похоже, решил дать Лондону маленькую передышку. Было тепло и солнечно, а потому Финн сидела за уличным столиком. Она потягивала свой «американо», грызла печенье и глазела по сторонам. Чуть дальше по улице, в большом открытом дворе Британского музея, толпились туристы. Сам музей походил на греческий храм, каким-то непонятным образом перенесенный в самый центр Лондона.С наружной стороны чугунной ограды останавливались черные и блестящие, как жуки, туристические автобусы с темными стеклами, и из них, будто бледные личинки, вылезали немецкие туристы. Возбужденно переговариваясь, они пересекали залитый солнцем двор и исчезали в густой тени за рядом гигантских колонн. На сегодня у них была намечена «культурная программа»: знакомство с прославленным Розеттским камнем, мумифицированными останками знаменитого «Болотного Пита» и с коллекцией античных статуй, вывезенных из Греции лордом Элджином. И кстати, ведь именно в этих декорациях снималась «Мумия» и ее продолжение! Если уж здесь побывал Брендан Фрейзер, то непременно должна побывать и Hausfrau Домохозяйка (нем.).
из Штутгарта с мужем. Финн отхлебнула кофе и сокрушенно вздохнула. Похоже, чересчур долгое общение с Леди Рон превратило ее в законченного циника.– Привет.Голос показался ей знакомым. Она подняла глаза, приставила ко лбу ладонь, чтобы заслониться от непривычно яркого солнца, и обнаружила, что перед ней стоит не кто иной, как Билли Пилгрим, вернее, его светлость герцог и так далее. На этот раз вместо гарвардской футболки на нем был отлично сшитый костюм, светло-голубая рубашка и дорогой галстук. Туфли сверкали, волосы были причесаны, а щеки гладко выбриты.– Вы прямо преобразились, милорд.– Так вы уже знаете?– Да, мне очень доходчиво все объяснили. Более того, меня даже уволили за незнание вашей родословной, – довольно холодно сообщила ему Финн.– О черт! – Блондин был явно расстроен. – Хотите, я поговорю с ними? Я все им объясню. Они поймут, не сомневайтесь.Последние слова прозвучали весьма твердо. Родословная, о которой упомянула Финн, имела немалый вес, и он об этом хорошо знал.– Не стоит, – легкомысленно отмахнулась она. – Рано или поздно что-нибудь подобное все равно бы случилось. Это заведение мне и так осточертело.– Но все-таки я в самом деле могу…– Не стоит.Финн вдруг замолчала и озадаченно уставилась на него. На другой стороне улицы женский голос громко говорил что-то по-немецки. Казалось, это сержант командует на плацу, а не мать разговаривает с детьми.– Это ведь не случайное совпадение – то, что мы сейчас встретились? – подозрительно спросила она.Пилгрим моментально покраснел. Ему это очень шло. Финн вспомнилось название его лодки. С таким «говорящим» лицом ему точно не стоит играть в карты.– Да, боюсь, не случайно, – признался Билли.– Вы знали, что я буду здесь?– Ну, не именно здесь, но я знал, что сегодня днем вы придете на Грейт-Рассел-стрит. Во всяком случае, надеялся.– Откуда вы знали? – Финн по-прежнему ничего не понимала. – От Талкинхорна? – сделала она единственно возможное предположение.Пилгрим кивнул:– Сэр Джеймс – поверенный нашей семьи. Ну, то есть один из них.– И в аукционный дом вы тоже пришли не случайно?– Да. Дело в том, что вы объявлены наследницей по завещанию одного моего родственника. Обстоятельства этого дела довольно странные, и мне захотелось заранее взглянуть на вас.– И вы знали, что картина – подделка?– Нет, – качнул головой Билли. – Я всегда считал, что это Ян Стен. Хотя мог бы и догадаться. Половина драгоценностей моей матери оказались фальшивыми. – Он смущенно улыбнулся. – Знаете, наши титулы – это один пустой звук. Не то что в двенадцатом веке, когда мои предки разбойничали вместе с Ричардом Львиное Сердце, побивали полчища сарацинов и все такое.Он засмеялся.– Да, тогда жизнь была повеселее, – согласилась Финн. – Так вы правда хотели ее продать? В смысле, картину?– Хотел. Яхту надо ремонтировать, и корпус не мешало бы почистить, а еще этот особняк в Корнуолле разваливается прямо на глазах. О нем даже Национальный совет по охране памятников не желает слышать, и к тому же он по уши в долгах. Meur ras a'gas godrik dhe'n wiasva ma!Древний музыкальный ритм, прозвучавший в последней фразе, почему-то напомнил Финн о «Властелине колец».– Что это за язык? – спросила она, не скрывая восхищения.– Язык короля бриттов Пендрагона и рыцарей Круглого стола, короля Артура, Тристана и Изольды.– Корнуоллский?– Да, корнуоллский, как и я сам, – подтвердил герцог и протянул Финн руку. – Будем считать, что мой маленький обман прощен?– Да, ваша светлость, – откликнулась Финн, отвечая на рукопожатие.– Просто Билли, пожалуйста. Вашей светлостью меня величает только Талкинхорн и моя двоюродная бабка Елизавета.– Двоюродная бабка Елизавета? – недоверчиво переспросила Финн.– Королева, – пояснил Билли.– Шутите?– Нет, к сожалению. Я – один из отпрысков многочисленного выводка Виктории и Альберта. И постоянный источник разочарования для родни. Они все считают, что мне следовало добиться большего. А я даже в поло не играю.– Какой ужас!Герцог помахал левой рукой:– Я, видите ли, левша. А левшам не разрешают играть в поло, за исключением, конечно, кузена Чарльза.– Принца?– Его самого, – хихикнул Билли. – Кстати, управлять пассажирскими самолетами нам тоже нельзя.– Надо же. Никогда об этом не задумывалась.– Мы самое большое меньшинство в мире. И самое угнетаемое, если не считать Билла Гейтса. Он тоже левша.– И Билл Клинтон.– Точно. И Джордж Буш-старший.– И Микеланджело, – подсказала Финн.– И Леонардо да Винчи.– И Курт Кобейн.– Кто?– Музыкант, – объяснила Финн. – Он уже умер.– И бабушка Елизавета.– Правда? А я и не знала.– И королева Виктория тоже. И кузен Уильям. Это передается с генами.– Ну хватит, – засмеялась Финн. – А то мы никогда не остановимся.– Хватит, – согласился Билли и взглянул на часы, стальные и массивные, как у водолазов, совсем не похожие на золотую финтифлюшку Ронни. – Уже два часа. Сэр Джеймс, наверное, ждет нас. Вы допили кофе?Финн кивнула и встала. Они прошли по улице десяток метров и остановились перед узкой дверью дома номер сорок семь.– А что за странные обстоятельства вы упомянули? – поинтересовалась Финн, поднимаясь по узкой лестнице.– Я и сам толком не знаю. Талкинхорн говорил со мной довольно уклончиво.Они добрались до второго этажа и свернули в коридор. В офис Талкинхорна вела первая дверь справа. Билли распахнул ее и пропустил Финн вперед. Если письмо адвоката напомнило Финн о временах Диккенса, то его контора оказалась идеально сохранившимся образцом интерьера Эдвардианской эпохи. Время правления короля Эдуарда VII – первое десятилетие XX века.
Она состояла из трех комнат: слева – библиотека с книжными полками вдоль стен, справа – комната для заседаний, а посредине – кабинет. Приемной с секретаршей здесь не имелось. Между двумя выходящими на Грейт-Рассел-стрит окнами стоял большой дубовый стол с верхом, затянутым бордовой кожей. На стенах висели раскрашенные от руки гравюры со сценами лисьей охоты.Широкие доски пола прикрывал старый, тонкий ковер. В кирпичном камине дрожало холодное электрическое пламя. Стены были наполовину скрыты темными панелями из какого-то экзотического дерева: то ли черного ореха, то ли бразильской вишни. У стола стоял старомодный стул, обитый той же темно-красной кожей, что и столешница. На самом столе располагались антикварный письменный прибор на массивной плите из оникса, старая лампа с зеленым абажуром, подставка для трубок и голубая фаянсовая банка для табака с медной крышкой, на которой были изображены индеец в головном уборе из перьев и какой-то герб с переплетенными буквами.Сидящий за столом человек в темном костюме и рубашке с высоким воротничком походил на персонажа из фильма о старинной жизни. Его лицо идеально соответствовало обстановке и тоже было эдвардианским: глубокие морщины и мешки под темно-серыми глазами, гладко выбритые, слегка обвислые щеки, тонкие бескровные губы и седеющие редкие волосы, откинутые с высокого, прорезанного морщинами лба, на котором привычно устроились очки в тяжелой роговой оправе.– Сэр Джеймс, – поздоровался Билли.Хозяин кабинета медленно поднялся со стула и слегка поклонился:– Ваша светлость.Он протянул худую, как у скелета, искривленную артритом руку, которую Билли очень бережно пожал. На вид сэру Джеймсу было никак не меньше семидесяти лет.– Это мисс Фиона Райан, – представил герцог свою спутницу.– Просто Финн.Она улыбнулась и осторожно пожала протянутую руку. Старик тяжело опустился на стул и жестом предложил им занять два кожаных кресла для посетителей. Сэр Джеймс, судя по всему, не любил тратить время на светские беседы. Он мельком взглянул на пачку документов на столе, опустил на глаза очки и поджал тонкие, скорбные губы. Финн подумала, что этот человек наверняка очень редко улыбается и никогда не смеется.– Дело, ради которого я пригласил вас, касается вашего кузена с материнской стороны, ваша светлость, – некоего мистера Питера Богарта, проживающего, помимо прочих мест, – он опустил глаза и перелистал пару бумажек, – по адресу: Мейфэр, Саус-стрит, дом пятьдесят один, квартира девять.– Он вроде бы исчез, если я не ошибаюсь? – вставил Билли.– Совершенно верно, – кивнул Талкинхорн. – Ровно двенадцать месяцев назад. По-видимому, в Юго-Восточной Азии: Саравак, Саравак – штат Малайзии, расположенный на северо-западе о. Калимантан (Борнео). Граничит с Индонезией и Брунеем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Наверное, он был экономистом?– Что-то вроде того. В тексте это не уточняется.– Делец с Уолл-стрит?– Да, но на пенсии.Вот теперь они действительно совершенно исчерпали тему.– Ну что ж… – сказал Билли.– Ну что ж, – откликнулась Финн. – Было очень приятно познакомиться с вами. Может, еще когда-нибудь встретимся.Последний шанс. Если уж он не среагирует на этот намек, значит, всему конец.– Надеюсь, что так.Немного застенчивая улыбка, вежливый кивок – и все. Ушел. Финн плюхнулась на стул. Английский Тревис Макги скрылся в лондонском тумане. В довершение несчастий через десять минут на пороге ее кабинета возник Ронни. Выглядел он примерно так же, как одноклассник Финн, «ботаник» Артур Биндокер во время очередного приступа астмы. Лицо над узлом дорогого галстука налилось малиновым цветом, глаза вылезали из орбит, а на висках надулись вены.– Здесь был его светлость, а мне никто не потрудился сообщить! – полузадушенным голосом возвестил он.– Кто? – вытаращилась на него Финн.– Его светлость герцог, разумеется!Финн никак не могла понять, чего он от нее хочет.– Здесь не было никакого герцога.– Дорис присылала к вам человека по имени Уильям Пилгрим, так?– Билли. Любитель лодок.Ронни передернуло.– Этот Билли, как вы его называете, – лорд Уильям Уилмот Пилгрим, барон Нитский, граф Пенденнис, герцог Керноуский.– Он сказал, что его зовут Билли. А всего остального даже не упомянул.– Зачем он приходил?– Приносил картину на оценку.– И что вы ему сказали?– Он считал, что это Ян Стен. На самом деле это была просто недурная подделка.– У вас не та квалификация, чтобы отличить подлинного Яна Стена от подделки, мисс Райан. Для таких заключений мы держим целый штат экспертов.– Холст был прикреплен к подрамнику проволочными скобами, Рон.– Это еще ничего не значит! Подрамник могли поменять во время реставрации!– Но его не меняли, – спокойно возразила Финн, в душе проклиная себя за болтливость. – И холст был оригинальным. Вы же сами понимаете, что настоящему холсту Стена исполнилось бы уже триста лет и он давно сгнил бы, если его не продублировать. Нет никаких сомнений – это подделка. И подпись неправильная. Возможно, это не слишком удачный Том Китинг, но и только.– И вы все это сообщили ему?– Конечно. С какой стати мне врать?– Это вообще не ваше дело – разговаривать с ним. Надо было немедленно сообщить мне. Его светлость потенциально очень ценный клиент, и его не должна принимать всякая мелкая сошка.– Мелкая сошка? – прищурилась Финн.– Его светлость заслуживает самого почтительного отношения, которого вы, боюсь, просто не в состоянии ему обеспечить, – ледяным тоном отрезал Ронни.Финн с трудом подавила желание треснуть этого напыщенного идиота чем-нибудь тяжелым. Вместо этого она вышла из-за стола и торопливо натянула плащ.– Я иду домой, – заявила она, вынимая зонтик, – в свою мелкую квартирку в Крауч-Энде.– Ничего подобного вы не сделаете! – захлебнулся возмущением Ронни.Сделав шаг в сторону, он преградил ей дорогу и демонстративно посмотрел на свои золотые, тонкие, как монета, «Патек Филипп»:– Еще нет пяти часов.– Я иду домой, – повторила Финн, – а если вы немедленно не отойдете, я поступлю так, как меня учил инструктор по самообороне.Ронни побагровел еще больше, но поспешно отошел.– Я вас уволю! – прошипел он ей вслед.– Увольняй на здоровье, – буркнула Финн себе под нос, быстро спускаясь по лестнице.Она была сыта по горло Рональдом Де Паней-Коттреллом, Мейсоном, Годвином и всей этой чертовой Англией.Ронни не обманул, и, когда Финн добралась домой, на автоответчике ее ждало сообщение о том, что она уволена из аукционного дома «Мейсон – Годвин». Чек ей вышлют по почте, а Министерство внутренних дел будет извещено о том, что отныне она безработная и посему не имеет права на рабочую визу. В голосе Дорис звучало ледяное удовлетворение. Кроме того, в почтовом ящике оказалось письмо от какого-то лондонского адвоката. Прекрасный конец прекрасного дня. Чтобы утешиться, Финн спустилась вниз в ресторан «Пальчики оближешь» и там заказала себе чизбургер, капустный салат, порцию картошки-фри с чили и к ней мисочку мексиканского соуса. К черту диету и к черту Англию! 3 «Сэр Джеймс Р. Талкинхорн, королевский адвокат, кавалер ордена Британской Империи, адвокат и поверенный 47 Грейт-Рассел-стрит, № 12, Лондон, Западно-Центральный почтовый округ 1 Телефон: 020 7347 1000
Уважаемая мисс Райан!Настоящим прошу Вас посетить мою контору, находящуюся по указанному выше адресу, завтра в четырнадцать часов. Заверяю Вас, что присутствие на назначенной на это время встрече послужит Вашим собственным интересам. В случае если Вы решите присутствовать, прошу Вас захватить с собой какой-либо документ, удостоверяющий личность, – предпочтительно паспорт. Искренне Ваш Джеймс Талкинхорн, эск.».
Рядом с именем стоял неразборчивый росчерк и вчерашняя дата. По-видимому, письмо было доставлено посыльным, так как марки и почтовые штампы на конверте отсутствовали. Подпись выглядела так, будто ее ставили гусиным пером: вокруг на дорогой кремовой бумаге остались маленькие чернильные брызги. Все это – имя адвоката, письмо и сама контора – явилось в ее жизнь как будто прямо из романа Диккенса. Сейчас Финн сидела в трех домах от конторы, за столиком кофейни «Старбакс». Она уже обнаружила, что офис Талкинхорна располагается на втором этаже, над магазином старой книги, полутемным с маленькой пыльной витриной, тоже вполне диккенсовским. Табличка на стене дома сообщала, что во времена королевы Виктории в нем проживал известный иллюстратор детских книжек Рэндолф Кальдекот.Финн засунула письмо обратно в конверт, конверт положила в сумку рядом с паспортом и уже не в первый раз задумалась о том, что могло понадобиться от нее королевскому адвокату Талкинхорну. Никогда раньше она не слышала этого имени и представления не имела о том, каким образом встреча с ним может послужить ее интересам. С другой стороны, после внезапного увольнения из «Мейсона – Годвина» дел у нее было не слишком много, а в ближайших планах значилась только покупка билета на родину.Дождь, похоже, решил дать Лондону маленькую передышку. Было тепло и солнечно, а потому Финн сидела за уличным столиком. Она потягивала свой «американо», грызла печенье и глазела по сторонам. Чуть дальше по улице, в большом открытом дворе Британского музея, толпились туристы. Сам музей походил на греческий храм, каким-то непонятным образом перенесенный в самый центр Лондона.С наружной стороны чугунной ограды останавливались черные и блестящие, как жуки, туристические автобусы с темными стеклами, и из них, будто бледные личинки, вылезали немецкие туристы. Возбужденно переговариваясь, они пересекали залитый солнцем двор и исчезали в густой тени за рядом гигантских колонн. На сегодня у них была намечена «культурная программа»: знакомство с прославленным Розеттским камнем, мумифицированными останками знаменитого «Болотного Пита» и с коллекцией античных статуй, вывезенных из Греции лордом Элджином. И кстати, ведь именно в этих декорациях снималась «Мумия» и ее продолжение! Если уж здесь побывал Брендан Фрейзер, то непременно должна побывать и Hausfrau Домохозяйка (нем.).
из Штутгарта с мужем. Финн отхлебнула кофе и сокрушенно вздохнула. Похоже, чересчур долгое общение с Леди Рон превратило ее в законченного циника.– Привет.Голос показался ей знакомым. Она подняла глаза, приставила ко лбу ладонь, чтобы заслониться от непривычно яркого солнца, и обнаружила, что перед ней стоит не кто иной, как Билли Пилгрим, вернее, его светлость герцог и так далее. На этот раз вместо гарвардской футболки на нем был отлично сшитый костюм, светло-голубая рубашка и дорогой галстук. Туфли сверкали, волосы были причесаны, а щеки гладко выбриты.– Вы прямо преобразились, милорд.– Так вы уже знаете?– Да, мне очень доходчиво все объяснили. Более того, меня даже уволили за незнание вашей родословной, – довольно холодно сообщила ему Финн.– О черт! – Блондин был явно расстроен. – Хотите, я поговорю с ними? Я все им объясню. Они поймут, не сомневайтесь.Последние слова прозвучали весьма твердо. Родословная, о которой упомянула Финн, имела немалый вес, и он об этом хорошо знал.– Не стоит, – легкомысленно отмахнулась она. – Рано или поздно что-нибудь подобное все равно бы случилось. Это заведение мне и так осточертело.– Но все-таки я в самом деле могу…– Не стоит.Финн вдруг замолчала и озадаченно уставилась на него. На другой стороне улицы женский голос громко говорил что-то по-немецки. Казалось, это сержант командует на плацу, а не мать разговаривает с детьми.– Это ведь не случайное совпадение – то, что мы сейчас встретились? – подозрительно спросила она.Пилгрим моментально покраснел. Ему это очень шло. Финн вспомнилось название его лодки. С таким «говорящим» лицом ему точно не стоит играть в карты.– Да, боюсь, не случайно, – признался Билли.– Вы знали, что я буду здесь?– Ну, не именно здесь, но я знал, что сегодня днем вы придете на Грейт-Рассел-стрит. Во всяком случае, надеялся.– Откуда вы знали? – Финн по-прежнему ничего не понимала. – От Талкинхорна? – сделала она единственно возможное предположение.Пилгрим кивнул:– Сэр Джеймс – поверенный нашей семьи. Ну, то есть один из них.– И в аукционный дом вы тоже пришли не случайно?– Да. Дело в том, что вы объявлены наследницей по завещанию одного моего родственника. Обстоятельства этого дела довольно странные, и мне захотелось заранее взглянуть на вас.– И вы знали, что картина – подделка?– Нет, – качнул головой Билли. – Я всегда считал, что это Ян Стен. Хотя мог бы и догадаться. Половина драгоценностей моей матери оказались фальшивыми. – Он смущенно улыбнулся. – Знаете, наши титулы – это один пустой звук. Не то что в двенадцатом веке, когда мои предки разбойничали вместе с Ричардом Львиное Сердце, побивали полчища сарацинов и все такое.Он засмеялся.– Да, тогда жизнь была повеселее, – согласилась Финн. – Так вы правда хотели ее продать? В смысле, картину?– Хотел. Яхту надо ремонтировать, и корпус не мешало бы почистить, а еще этот особняк в Корнуолле разваливается прямо на глазах. О нем даже Национальный совет по охране памятников не желает слышать, и к тому же он по уши в долгах. Meur ras a'gas godrik dhe'n wiasva ma!Древний музыкальный ритм, прозвучавший в последней фразе, почему-то напомнил Финн о «Властелине колец».– Что это за язык? – спросила она, не скрывая восхищения.– Язык короля бриттов Пендрагона и рыцарей Круглого стола, короля Артура, Тристана и Изольды.– Корнуоллский?– Да, корнуоллский, как и я сам, – подтвердил герцог и протянул Финн руку. – Будем считать, что мой маленький обман прощен?– Да, ваша светлость, – откликнулась Финн, отвечая на рукопожатие.– Просто Билли, пожалуйста. Вашей светлостью меня величает только Талкинхорн и моя двоюродная бабка Елизавета.– Двоюродная бабка Елизавета? – недоверчиво переспросила Финн.– Королева, – пояснил Билли.– Шутите?– Нет, к сожалению. Я – один из отпрысков многочисленного выводка Виктории и Альберта. И постоянный источник разочарования для родни. Они все считают, что мне следовало добиться большего. А я даже в поло не играю.– Какой ужас!Герцог помахал левой рукой:– Я, видите ли, левша. А левшам не разрешают играть в поло, за исключением, конечно, кузена Чарльза.– Принца?– Его самого, – хихикнул Билли. – Кстати, управлять пассажирскими самолетами нам тоже нельзя.– Надо же. Никогда об этом не задумывалась.– Мы самое большое меньшинство в мире. И самое угнетаемое, если не считать Билла Гейтса. Он тоже левша.– И Билл Клинтон.– Точно. И Джордж Буш-старший.– И Микеланджело, – подсказала Финн.– И Леонардо да Винчи.– И Курт Кобейн.– Кто?– Музыкант, – объяснила Финн. – Он уже умер.– И бабушка Елизавета.– Правда? А я и не знала.– И королева Виктория тоже. И кузен Уильям. Это передается с генами.– Ну хватит, – засмеялась Финн. – А то мы никогда не остановимся.– Хватит, – согласился Билли и взглянул на часы, стальные и массивные, как у водолазов, совсем не похожие на золотую финтифлюшку Ронни. – Уже два часа. Сэр Джеймс, наверное, ждет нас. Вы допили кофе?Финн кивнула и встала. Они прошли по улице десяток метров и остановились перед узкой дверью дома номер сорок семь.– А что за странные обстоятельства вы упомянули? – поинтересовалась Финн, поднимаясь по узкой лестнице.– Я и сам толком не знаю. Талкинхорн говорил со мной довольно уклончиво.Они добрались до второго этажа и свернули в коридор. В офис Талкинхорна вела первая дверь справа. Билли распахнул ее и пропустил Финн вперед. Если письмо адвоката напомнило Финн о временах Диккенса, то его контора оказалась идеально сохранившимся образцом интерьера Эдвардианской эпохи. Время правления короля Эдуарда VII – первое десятилетие XX века.
Она состояла из трех комнат: слева – библиотека с книжными полками вдоль стен, справа – комната для заседаний, а посредине – кабинет. Приемной с секретаршей здесь не имелось. Между двумя выходящими на Грейт-Рассел-стрит окнами стоял большой дубовый стол с верхом, затянутым бордовой кожей. На стенах висели раскрашенные от руки гравюры со сценами лисьей охоты.Широкие доски пола прикрывал старый, тонкий ковер. В кирпичном камине дрожало холодное электрическое пламя. Стены были наполовину скрыты темными панелями из какого-то экзотического дерева: то ли черного ореха, то ли бразильской вишни. У стола стоял старомодный стул, обитый той же темно-красной кожей, что и столешница. На самом столе располагались антикварный письменный прибор на массивной плите из оникса, старая лампа с зеленым абажуром, подставка для трубок и голубая фаянсовая банка для табака с медной крышкой, на которой были изображены индеец в головном уборе из перьев и какой-то герб с переплетенными буквами.Сидящий за столом человек в темном костюме и рубашке с высоким воротничком походил на персонажа из фильма о старинной жизни. Его лицо идеально соответствовало обстановке и тоже было эдвардианским: глубокие морщины и мешки под темно-серыми глазами, гладко выбритые, слегка обвислые щеки, тонкие бескровные губы и седеющие редкие волосы, откинутые с высокого, прорезанного морщинами лба, на котором привычно устроились очки в тяжелой роговой оправе.– Сэр Джеймс, – поздоровался Билли.Хозяин кабинета медленно поднялся со стула и слегка поклонился:– Ваша светлость.Он протянул худую, как у скелета, искривленную артритом руку, которую Билли очень бережно пожал. На вид сэру Джеймсу было никак не меньше семидесяти лет.– Это мисс Фиона Райан, – представил герцог свою спутницу.– Просто Финн.Она улыбнулась и осторожно пожала протянутую руку. Старик тяжело опустился на стул и жестом предложил им занять два кожаных кресла для посетителей. Сэр Джеймс, судя по всему, не любил тратить время на светские беседы. Он мельком взглянул на пачку документов на столе, опустил на глаза очки и поджал тонкие, скорбные губы. Финн подумала, что этот человек наверняка очень редко улыбается и никогда не смеется.– Дело, ради которого я пригласил вас, касается вашего кузена с материнской стороны, ваша светлость, – некоего мистера Питера Богарта, проживающего, помимо прочих мест, – он опустил глаза и перелистал пару бумажек, – по адресу: Мейфэр, Саус-стрит, дом пятьдесят один, квартира девять.– Он вроде бы исчез, если я не ошибаюсь? – вставил Билли.– Совершенно верно, – кивнул Талкинхорн. – Ровно двенадцать месяцев назад. По-видимому, в Юго-Восточной Азии: Саравак, Саравак – штат Малайзии, расположенный на северо-западе о. Калимантан (Борнео). Граничит с Индонезией и Брунеем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24