Микаэла не знала, какая это будет роль. Это было каким-то образом связано с искуплением. Она чувствовала это, но не представляла, откуда пришло подобное знание. Просто знала. Таким же знанием обладала ее прабабка, от которой она унаследовала эти способности и предначертанную ей в этой истории роль.
Микаэла была вся в черном. На ней не было украшений, если не считать серебряного крестика на шее. Она была босиком. Встав, женщина собрала карты и аккуратно сложила их. У нее были длинные, почти до пят, вьющиеся ярко-рыжие волосы. В ее жилах смешалась кровь белых и негров, но кожа Микаэлы имела лишь легкий желтоватый оттенок, и она вполне могла бы выдать себя за белую, хотя это ей и в голову не приходило. Ей нравилось оставаться самой собой, она была довольна этим и совершенно не интересовалась мнением окружающих на сей счет. Именно поэтому она совершенно не пользовалась косметикой – ни румянами, ни тушью для ресниц. Несмотря на это, красота Микаэлы, ее янтарные глаза, золотистые, словно полуночная луна, приковывали к себе внимание людей. Эти глаза могли быть спокойными и нежными, как сон младенца, и они же могли вспыхивать огнем, выдавая ее ирландский темперамент.
Сейчас эти глаза смотрели на часы. Она ненавидела часы, но сознавала, что они необходимы, чтобы ее клиенты не теряли чувство времени. Сейчас, в жаркий июньский четверг, стрелки показывали десять минут восьмого. Где-то в отдалении хрипловатый голос Рода Стюарта напевал о любви. Принадлежащий Микаэле черный, словно сажа, кот Сатана лежал на спинке продавленного дивана, щуря золотистые, как топаз, глаза. Комната, охлаждаемая лишь старым вентилятором, стоящим на поцарапанном столе, нуждалась в ремонте. Как минимум, в покраске. Но на столе стояла ваза с яркими, будто наряд цыганки, цветами, насыщавшими воздух сладким ароматом! В убранстве комнаты забавно сочетались бездумность и аккуратность. Но эта комната ничего не значила для нее. Ничто материальное не имело значения. Разве что иногда…
Двигаясь с плавной грацией балерины, Микаэла подошла к столу, и, со скрипом выдвинув заедающий ящичек, вытащила маленькую черную книжечку. Края книжки были потерты, кожаный переплет сморщился, как лицо старухи. Длинные тонкие пальцы Микаэлы наугад открыли книжку, и, опустившись на стул, она углубилась в чтение.
Не знаю, сколько я еще вытерплю. Я говорю себе, что должна вынести все ради Хлои, но не уверена, что у меня хватит на это сил. Ежедневно, ежечасно, ежесекундно я молюсь. Я знаю. Бог слышит меня. Я чувствую его присутствие и знаю, что он непременно пришлет кого-нибудь. Но у меня уже не хватает терпения. Умоляю, Господи, прости мне грех нетерпения!
Взглянув на торопливо нацарапанные строки, Микаэла благоговейно провела пальцем по странице, словно дотрагиваясь до святыни.
Удовлетворенная, знающая улыбка тронула уголок ее губ.
– Он уже идет, – прошептала Микаэла. Ее отвлекло треньканье звонка внизу. Женщина неторопливо спрятала дневник в стол. Выпрямившись, она направилась вниз по лестнице, сопровождаемая котом. Раздвинув занавесь из бус, она вошла в гостиную, и, как была босиком, открыла дверь. На пороге стоял коренастый коротышка. На лбу и лысине у него выступили капельки пота. Микаэла решила, что это – результат не только жары, но и нервного возбуждения.
– Мисс О'Кейн? – нерешительно спросил визитер.
– Да, – спокойно ответила Микаэла.
– Меня зовут Иэн Стейн. У меня назначена встреча.
Улыбнувшись, Микаэла посторонилась и впустила его. Она привела гостя в соседнюю комнату, жестом предложив ему садиться.
– Я – деловой человек, – сообщил он, устроившись на потертом стуле. – Занимаюсь бизнесом. Только что я сделал небольшое вложение и теперь хочу знать, что из этого выйдет. Мне нужно узнать будущее.
– Хорошо, – Микаэла села за стол и, взяв колоду карт таро, дала их клиенту перетасовать. Он явно нервничал, но сделал, как было сказано, и вернул колоду ей. Женщина принялась раскладывать карты.
«Будущее, – думала она, выкладывая разноцветные карты одну за другой на стол. – Почему никто никогда не хочет узнать о своем прошлом».
Полночь.
Когда Люки на цыпочках вышла из гостиной в темный двор, она подумала, что ненавидит полночь. Ей всегда казалось, что в этот час мир замирает, и по земле бродят демоны. Она знала, что Бог хранит своих чад. Так говорят священники, а всем известно, что священники не лгут. Тем не менее, Люки была не уверена, что Бог может наблюдать за всеми одновременно. Что, если Он на секундочку отвернется? Что, если кому-то его помощь будет нужнее, чем ей, и Он вынужден будет на время оставить ее? Именно поэтому она всегда носила с собой амулет вуду. Он призван был защитить ее тогда, когда у Бога найдутся дела поважнее. Сунув руку в карман передника, который по-прежнему был на ней, она сжала маленький мешочек, черпая в этом жесте уверенность. В грязной красной тряпочке, перевязанной шнурком, хранились кусочек черного, похожего на уголь, камня, раковина улитки и белая-пребелая косточка. «Да, – подумала Люки, – тетушка сделала надежный талисман».
Но сегодня она хотела раздобыть не талисман. Ей нужен был исцеляющий амулет. Сегодня для мисс Хлои выдался тяжелый день. Когда Люки увидела ее утром, девушка выглядела еще бледнее, чем обычно, хотя по-прежнему улыбалась, стараясь не показывать, насколько ей плохо. Но к середине дня она была столь измучена и слаба, что миссис послала Люки за доктором. Он, как всегда, сказал, что мисс Хлоя должна находиться в покое и лежать, опираясь на подушки, чтобы ей было легче дышать. Если бы не эта жара, мисс Хлое стало бы полегче. Хоть бы пошел дождь!
Люки разулась и, подоткнув повыше подол платья, дотянулась до нижней ветки магнолии. Подтянувшись, она вскарабкалась на дерево. Это было нелегко, но Люки справилась с задачей и вскоре уже была на самом верху кирпичной стены. Оттуда она спустилась вниз, используя выступы в кладке как ступени, и оказалась на свободе.
Снова обувшись, Люки поспешила на окраину города. Подойдя к центру, она пошла напрямик через парк. Ходить по аллеям было опасно: там часто обитали бродяги и всякий сброд, для которого не существовало никаких законов, но у Люки не оставалось выбора. Этот путь был гораздо короче, а у нее было мало времени: если обнаружат ее отсутствие, расплата будет жестокой. На грязной дорожке валялись консервные банки и всякий мусор, отовсюду исходил жирный запах помоев. Стараясь не дышать, Люки торопливо бежала к своей цели под душераздирающие вопли бродячих котов.
Тетушка Люки, по мнению девушки, была богата, хотя и жила в небольшом доме – она носила красивые платья и сверкающие драгоценности. Ее двухэтажный дом, окрашенный в голубой цвет, стоял на небольшом возвышении. Вплотную к нему, прижавшись, словно жемчужины в ожерелье, стояли соседние дома – розовые, фиолетовые, голубые и персиково-желтые. Изящные кованые ограды, цветы и деревья окружали домик тетушки Люки.
Некоторые говорили, что Мари Камбре является подпольной совладелицей кое-каких заведений на улице Кэнал. Другие уверяли, что она содержит публичный дом. А кое-кто был уверен, что она стоит за таинственными исчезновениями красивых молодых женщин, белых и цветных, которые иногда пропадали бесследно. Ходили сплетни, что женщины попадали в клуб «Адское пламя», где развлекались самые влиятельные люди города. Несмотря на то, что никто не мог доказать существование подобного клуба, новоорлеанские любители скандалов поговаривали, что члены оного, собираясь вместе, предаются диким вакханалиям и оргиям. Люки не верила тому, что говорили о ее тетушке, за исключением того, что ее называли жрицей вуду. Но тетка не была злой. Это Люки прекрасно знала. Она была слишком доброй, чтобы служить злым силам. Ну, может быть, она и вправду владела каким-нибудь предприятием – деньги у нее водились, несмотря на то, что жилище Мари Камбре было очень скромным.
Постучав в дверь ее домика. Люки принялась ждать. Из-за облаков виднелась луна, где-то подвывала собака. Люки нетерпеливо постучала еще раз. Она неуверенно огляделась по сторонам, опасаясь появления полночных демонов. И тут в комнате зажегся свет. На окне отдернули занавеску.
– Тетушка, это я.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась изящная, словно статуэтка, женщина с шоколадной кожей, прямыми черными волосами и горящими черными глазами.
– Господи помилуй, деточка, что ты здесь делаешь в такое позднее время? – поинтересовалась она, буквально втащив племянницу в свой небогато обставленный дом, где витал слабый аромат благовоний и ее лавандовых духов.
– Мисс Хлоя, – на одном дыхании выпалила Люки. – Сегодня ей было плохо. Мне нужен хороший gris-gris Амулет, состоящий, как правило, из набора разнообразных предметов, которым приписывается магическая сила. Употребляется в обрядах вуду.
для нее.
Мари Камбре совершенно естественно восприняла эту просьбу. Она подошла к столику, на котором стояли ряды разнообразных коробочек и флаконов. Шафраново-желтое платье покачивалось в такт ее шагам. Над столиком висело распятие, справа находился алтарь, посвященный Деве Марии. Мари Камбре с гордостью говорила, что она – католичка, занимающаяся вуду, и носила освящать все gris-gris своего изготовления в собор Сен-Луи. Она утверждала, что именно это делает их столь действенными.
– Положи это ей под подушку.
– Спасибо.
Темнокожая и темноволосая женщина внимательно посмотрела на свою племянницу.
– У тебя все в порядке? – Вопрос был совершенно обычным, но обе женщины понимали, что за ним кроется. Вопрос Мари Камбре следовало понимать так: «Нормально ли ты чувствуешь себя в том доме?»
– Да, – ответила Люки, пряча свой страх. Это не укрылось от Мари Камбре, и она продолжала:
– Ты можешь устроиться работать в другое место.
– Я не смогу оставить мисс Хлою.
Тетка улыбнулась и погладила Люки по щеке своей светлой ладонью.
– Ты умница, лапонька моя.
– Я просто выполняю свой христианский долг, – забавное замечание, если учесть, что она подвергалась опасности на темных ночных улицах, чтобы добыть языческий gris-gris.
– Дай-ка мне твой оберегающий амулет, – по-видимому, Мари Камбре была совершенно уверена в том, что племянница носит его при себе.
Люки достала его и передала Мари. Вернувшись к столику, та развернула кусочек ткани и, добавив к его содержимому монетку, свернула и, крепко завязав, отдала амулет Люки.
– Этот gris-gris гораздо могущественнее.
Он защитит тебя, – она не стала говорить, от чего. Или от кого. В этом не было нужды – обе прекрасно понимали, о чем идет речь. – А теперь тебе нужно торопиться. Уже поздно. Хозяйка особняка Ламартин не похвалит тебя за визиты ко мне. Люки кивнула:
– Мне нельзя надолго оставлять Хлою. Она часто просыпается.
– Положи амулет под ее подушку, – повторила Мари, провожая племянницу к двери. На пороге она склонилась и поцеловала девушку в щеку. – Иди же, – повторила она, выпроваживая Люки прежде, чем та успела промолвить хоть слово.
Стоя в дверях. Мари не сводила с племянницы глаз, пока та не скрылась из виду. Чтобы защитить девушку, она перекрестила ее. Дом, в который возвращалась эта женщина-ребенок, таил в себе зло. Увидев его. Мари тотчас почувствовала это. Но что такое зло? Находились люди, которые считали злой ее. Возможно, так и есть. Несмотря на то, что она ходила в церковь, несмотря на ее занятия вуду, Мари Камбре исповедовала свою собственную религию. Будучи уверенной в том, что люди верят лишь в то, во что им хочется верить, она давала своим посетителям то, что те жаждали получить, начиная от любовного напитка и заканчивая зельем, внушающим страх. Кроме того, она передавала любовные записки тем из своих клиентов, кто, невзирая на брачные узы, заводил романы на стороне. Что же касается скандально известного клуба «Адское пламя», Мари искренне оскорбляло то, что ее имя упоминается в связи с ним.
Захлопнув дверь и закрыв ее на замок, она взяла фонарь, поднялась по лестнице и направилась прямиком в свою спальню. Она сразу же повернулась к обнаженному мужчине, лежавшему на кровати.
– Кто это был? – поинтересовался ее любовник.
– Люки, – ответила Мари, ставя фонарь на столик рядом с кроватью. Мужчина нахмурился:
– Что ей надо?
– Исцеляющий gris-gris. Сегодня Хлое было плохо.
– Было плохо, – повторил ее друг, и добавил: – Люки нельзя ходить одной в такое время.
– Я знаю.
– Хочешь, я провожу ее?
– Не надо. Я дала ей сильный оберег.
Мужчина усмехнулся, демонстрируя превосходные, белые и ровные, как жемчуг, зубы:
– Только не уверяй меня, что ты вдруг сама поверила в эту мишуру, которой приторговываешь!
Мари Камбре пожала плечами:
– Лучше верить хоть во что-то, чем ничему не доверять.
Улыбка исчезла с лица мужчины, и он протянул руку к Мари, развязывая пояс на ее платье. Шелк соскользнул с коричневых плеч на пол.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ранним солнечным утром во вторник Роуэн позвонил экономке. К сожалению, она ничего не знала о первоначальном владельце портрета. Ей было известно только то, что ее работодатель получил картину совершенно неожиданно. Не может ли она дать швейцарский номер доктора Белла? Собственное нахальство изумило Роуэна. Неужели он на самом деле собирается позвонить Дэвиду Беллу и узнать, откуда он получил портрет? Да. Он не только выяснил телефон Белла, но и позвонил ему. Через десять минут Роуэн повесил трубку, выслушав неправдоподобную историю и установив имя…
Если верить Дэвиду Беллу, который вовсе не ждал звонка от своего временного жильца, бесед с вышеупомянутым жильцом на столь оригинальную тему, портрет принесла ему некая таинственная женщина. Она же сообщила, что на полотне изображена Энджелина д'Арси Ламартин, некогда жившая в этом доме. Кроме того, странная женщина сказала, что она просит его принять портрет и повесить его над камином в гостиной, там, где он некогда находился. Потребовалось совсем немного, чтобы удостоверить подлинность картины, и Дэвид Белл, заинтересованный в том, чтобы восстановить обстановку в доме как можно точнее, с радостью повесил портрет именно там, где его просили. Он пытался заплатить за картину, но молодая женщина категорически отказалась от денег и исчезла, когда он отлучился, чтобы переговорить по телефону.
Назвала ли странная посетительница свое имя?
Честно говоря, да.
Узнав имя благотворительницы, Роуэн обшарил особняк Ламартин в поисках телефонного справочника. Он понимал, что лихорадочное возбуждение, овладевшее им в процессе поисков, никак нельзя считать нормальным. Обычно люди, которым понадобился телефонный справочник, ведут себя спокойнее. И не впадают в бессмысленную эйфорию, отыскав его. Чуть не выдирая страницы в спешке, Роуэн раскрыл нужный ему раздел и быстро пробежал глазами указанные там имена.
Нету.
Этого имени там не оказалось. Как, впрочем, и любого, хоть отдаленно напоминающего его.
«Черт побери!» – думал Роуэн, с трудом удерживаясь, чтобы не швырнуть книгу через всю комнату. Упав в кресло в гостиной, он запустил пальцы в собственную шевелюру и уставился на портрет. Что, скажите на милость, ему теперь делать?
«Что мне теперь делать?» – думала Энджелина, глядя на роскошный цветок магнолии, словно дразнивший ее с высокой ветки, до которой ей никак не удавалось дотянуться. Если бы он не был столь красив, она оставила бы его в покое, но бархатистые кремовые лепестки казались просто превосходными, и ей хотелось послать цветок в подарок Хлое. Бедной девочке опять не удалось поспать, как следует этой ночью, и Энджелина жаждала порадовать сестру чем-нибудь необыкновенным и хоть на секунду отвлечь ее от тяжких мыслей. Конечно, она опоздает на мессу, но это пустяки. Необходимо достать сестре эту магнолию!
Оглядев двор, она заметила фигурную кованую скамейку неподалеку от фонтанчика с ужасной горгульей. Может, если встать на нее, удастся дотянуться до цветка? Но и здесь возникла проблема. Должно быть, эта скамейка весила целую тонну, ибо Энджелине удалось сдвинуть ее немногим больше, чем на дюйм. Неожиданно появилась Люки, и Энджелина сочла ее приход ответом на свои молитвы.
– Слава Богу, – произнесла она. – Не поможешь ли ты мне передвинуть эту скамью?
– Да, мэм, – Люки взялась за один конец длинной скамейки, в то время как Энджелина схватилась за второй. Совместными усилиями им удалось сдвинуть скамейку еще на дюйм. И еще. Через несколько секунд они остановились в изнеможении. На лбах обеих женщин выступил пот.
– Куда мы ее тащим? – спросила, задыхаясь, Люки.
– Под дерево, – ответила запыхавшаяся Энджелина, вытирая рукой лоб. – Я хочу сорвать вон тот цветок.
Услышав это, Люки взглянула на магнолию. Без лишних слов девушка села на скамью и принялась расшнуровывать свои черные кожаные ботинки. Затем, к полному изумлению Энджелины, она стянула чулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Микаэла была вся в черном. На ней не было украшений, если не считать серебряного крестика на шее. Она была босиком. Встав, женщина собрала карты и аккуратно сложила их. У нее были длинные, почти до пят, вьющиеся ярко-рыжие волосы. В ее жилах смешалась кровь белых и негров, но кожа Микаэлы имела лишь легкий желтоватый оттенок, и она вполне могла бы выдать себя за белую, хотя это ей и в голову не приходило. Ей нравилось оставаться самой собой, она была довольна этим и совершенно не интересовалась мнением окружающих на сей счет. Именно поэтому она совершенно не пользовалась косметикой – ни румянами, ни тушью для ресниц. Несмотря на это, красота Микаэлы, ее янтарные глаза, золотистые, словно полуночная луна, приковывали к себе внимание людей. Эти глаза могли быть спокойными и нежными, как сон младенца, и они же могли вспыхивать огнем, выдавая ее ирландский темперамент.
Сейчас эти глаза смотрели на часы. Она ненавидела часы, но сознавала, что они необходимы, чтобы ее клиенты не теряли чувство времени. Сейчас, в жаркий июньский четверг, стрелки показывали десять минут восьмого. Где-то в отдалении хрипловатый голос Рода Стюарта напевал о любви. Принадлежащий Микаэле черный, словно сажа, кот Сатана лежал на спинке продавленного дивана, щуря золотистые, как топаз, глаза. Комната, охлаждаемая лишь старым вентилятором, стоящим на поцарапанном столе, нуждалась в ремонте. Как минимум, в покраске. Но на столе стояла ваза с яркими, будто наряд цыганки, цветами, насыщавшими воздух сладким ароматом! В убранстве комнаты забавно сочетались бездумность и аккуратность. Но эта комната ничего не значила для нее. Ничто материальное не имело значения. Разве что иногда…
Двигаясь с плавной грацией балерины, Микаэла подошла к столу, и, со скрипом выдвинув заедающий ящичек, вытащила маленькую черную книжечку. Края книжки были потерты, кожаный переплет сморщился, как лицо старухи. Длинные тонкие пальцы Микаэлы наугад открыли книжку, и, опустившись на стул, она углубилась в чтение.
Не знаю, сколько я еще вытерплю. Я говорю себе, что должна вынести все ради Хлои, но не уверена, что у меня хватит на это сил. Ежедневно, ежечасно, ежесекундно я молюсь. Я знаю. Бог слышит меня. Я чувствую его присутствие и знаю, что он непременно пришлет кого-нибудь. Но у меня уже не хватает терпения. Умоляю, Господи, прости мне грех нетерпения!
Взглянув на торопливо нацарапанные строки, Микаэла благоговейно провела пальцем по странице, словно дотрагиваясь до святыни.
Удовлетворенная, знающая улыбка тронула уголок ее губ.
– Он уже идет, – прошептала Микаэла. Ее отвлекло треньканье звонка внизу. Женщина неторопливо спрятала дневник в стол. Выпрямившись, она направилась вниз по лестнице, сопровождаемая котом. Раздвинув занавесь из бус, она вошла в гостиную, и, как была босиком, открыла дверь. На пороге стоял коренастый коротышка. На лбу и лысине у него выступили капельки пота. Микаэла решила, что это – результат не только жары, но и нервного возбуждения.
– Мисс О'Кейн? – нерешительно спросил визитер.
– Да, – спокойно ответила Микаэла.
– Меня зовут Иэн Стейн. У меня назначена встреча.
Улыбнувшись, Микаэла посторонилась и впустила его. Она привела гостя в соседнюю комнату, жестом предложив ему садиться.
– Я – деловой человек, – сообщил он, устроившись на потертом стуле. – Занимаюсь бизнесом. Только что я сделал небольшое вложение и теперь хочу знать, что из этого выйдет. Мне нужно узнать будущее.
– Хорошо, – Микаэла села за стол и, взяв колоду карт таро, дала их клиенту перетасовать. Он явно нервничал, но сделал, как было сказано, и вернул колоду ей. Женщина принялась раскладывать карты.
«Будущее, – думала она, выкладывая разноцветные карты одну за другой на стол. – Почему никто никогда не хочет узнать о своем прошлом».
Полночь.
Когда Люки на цыпочках вышла из гостиной в темный двор, она подумала, что ненавидит полночь. Ей всегда казалось, что в этот час мир замирает, и по земле бродят демоны. Она знала, что Бог хранит своих чад. Так говорят священники, а всем известно, что священники не лгут. Тем не менее, Люки была не уверена, что Бог может наблюдать за всеми одновременно. Что, если Он на секундочку отвернется? Что, если кому-то его помощь будет нужнее, чем ей, и Он вынужден будет на время оставить ее? Именно поэтому она всегда носила с собой амулет вуду. Он призван был защитить ее тогда, когда у Бога найдутся дела поважнее. Сунув руку в карман передника, который по-прежнему был на ней, она сжала маленький мешочек, черпая в этом жесте уверенность. В грязной красной тряпочке, перевязанной шнурком, хранились кусочек черного, похожего на уголь, камня, раковина улитки и белая-пребелая косточка. «Да, – подумала Люки, – тетушка сделала надежный талисман».
Но сегодня она хотела раздобыть не талисман. Ей нужен был исцеляющий амулет. Сегодня для мисс Хлои выдался тяжелый день. Когда Люки увидела ее утром, девушка выглядела еще бледнее, чем обычно, хотя по-прежнему улыбалась, стараясь не показывать, насколько ей плохо. Но к середине дня она была столь измучена и слаба, что миссис послала Люки за доктором. Он, как всегда, сказал, что мисс Хлоя должна находиться в покое и лежать, опираясь на подушки, чтобы ей было легче дышать. Если бы не эта жара, мисс Хлое стало бы полегче. Хоть бы пошел дождь!
Люки разулась и, подоткнув повыше подол платья, дотянулась до нижней ветки магнолии. Подтянувшись, она вскарабкалась на дерево. Это было нелегко, но Люки справилась с задачей и вскоре уже была на самом верху кирпичной стены. Оттуда она спустилась вниз, используя выступы в кладке как ступени, и оказалась на свободе.
Снова обувшись, Люки поспешила на окраину города. Подойдя к центру, она пошла напрямик через парк. Ходить по аллеям было опасно: там часто обитали бродяги и всякий сброд, для которого не существовало никаких законов, но у Люки не оставалось выбора. Этот путь был гораздо короче, а у нее было мало времени: если обнаружат ее отсутствие, расплата будет жестокой. На грязной дорожке валялись консервные банки и всякий мусор, отовсюду исходил жирный запах помоев. Стараясь не дышать, Люки торопливо бежала к своей цели под душераздирающие вопли бродячих котов.
Тетушка Люки, по мнению девушки, была богата, хотя и жила в небольшом доме – она носила красивые платья и сверкающие драгоценности. Ее двухэтажный дом, окрашенный в голубой цвет, стоял на небольшом возвышении. Вплотную к нему, прижавшись, словно жемчужины в ожерелье, стояли соседние дома – розовые, фиолетовые, голубые и персиково-желтые. Изящные кованые ограды, цветы и деревья окружали домик тетушки Люки.
Некоторые говорили, что Мари Камбре является подпольной совладелицей кое-каких заведений на улице Кэнал. Другие уверяли, что она содержит публичный дом. А кое-кто был уверен, что она стоит за таинственными исчезновениями красивых молодых женщин, белых и цветных, которые иногда пропадали бесследно. Ходили сплетни, что женщины попадали в клуб «Адское пламя», где развлекались самые влиятельные люди города. Несмотря на то, что никто не мог доказать существование подобного клуба, новоорлеанские любители скандалов поговаривали, что члены оного, собираясь вместе, предаются диким вакханалиям и оргиям. Люки не верила тому, что говорили о ее тетушке, за исключением того, что ее называли жрицей вуду. Но тетка не была злой. Это Люки прекрасно знала. Она была слишком доброй, чтобы служить злым силам. Ну, может быть, она и вправду владела каким-нибудь предприятием – деньги у нее водились, несмотря на то, что жилище Мари Камбре было очень скромным.
Постучав в дверь ее домика. Люки принялась ждать. Из-за облаков виднелась луна, где-то подвывала собака. Люки нетерпеливо постучала еще раз. Она неуверенно огляделась по сторонам, опасаясь появления полночных демонов. И тут в комнате зажегся свет. На окне отдернули занавеску.
– Тетушка, это я.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась изящная, словно статуэтка, женщина с шоколадной кожей, прямыми черными волосами и горящими черными глазами.
– Господи помилуй, деточка, что ты здесь делаешь в такое позднее время? – поинтересовалась она, буквально втащив племянницу в свой небогато обставленный дом, где витал слабый аромат благовоний и ее лавандовых духов.
– Мисс Хлоя, – на одном дыхании выпалила Люки. – Сегодня ей было плохо. Мне нужен хороший gris-gris Амулет, состоящий, как правило, из набора разнообразных предметов, которым приписывается магическая сила. Употребляется в обрядах вуду.
для нее.
Мари Камбре совершенно естественно восприняла эту просьбу. Она подошла к столику, на котором стояли ряды разнообразных коробочек и флаконов. Шафраново-желтое платье покачивалось в такт ее шагам. Над столиком висело распятие, справа находился алтарь, посвященный Деве Марии. Мари Камбре с гордостью говорила, что она – католичка, занимающаяся вуду, и носила освящать все gris-gris своего изготовления в собор Сен-Луи. Она утверждала, что именно это делает их столь действенными.
– Положи это ей под подушку.
– Спасибо.
Темнокожая и темноволосая женщина внимательно посмотрела на свою племянницу.
– У тебя все в порядке? – Вопрос был совершенно обычным, но обе женщины понимали, что за ним кроется. Вопрос Мари Камбре следовало понимать так: «Нормально ли ты чувствуешь себя в том доме?»
– Да, – ответила Люки, пряча свой страх. Это не укрылось от Мари Камбре, и она продолжала:
– Ты можешь устроиться работать в другое место.
– Я не смогу оставить мисс Хлою.
Тетка улыбнулась и погладила Люки по щеке своей светлой ладонью.
– Ты умница, лапонька моя.
– Я просто выполняю свой христианский долг, – забавное замечание, если учесть, что она подвергалась опасности на темных ночных улицах, чтобы добыть языческий gris-gris.
– Дай-ка мне твой оберегающий амулет, – по-видимому, Мари Камбре была совершенно уверена в том, что племянница носит его при себе.
Люки достала его и передала Мари. Вернувшись к столику, та развернула кусочек ткани и, добавив к его содержимому монетку, свернула и, крепко завязав, отдала амулет Люки.
– Этот gris-gris гораздо могущественнее.
Он защитит тебя, – она не стала говорить, от чего. Или от кого. В этом не было нужды – обе прекрасно понимали, о чем идет речь. – А теперь тебе нужно торопиться. Уже поздно. Хозяйка особняка Ламартин не похвалит тебя за визиты ко мне. Люки кивнула:
– Мне нельзя надолго оставлять Хлою. Она часто просыпается.
– Положи амулет под ее подушку, – повторила Мари, провожая племянницу к двери. На пороге она склонилась и поцеловала девушку в щеку. – Иди же, – повторила она, выпроваживая Люки прежде, чем та успела промолвить хоть слово.
Стоя в дверях. Мари не сводила с племянницы глаз, пока та не скрылась из виду. Чтобы защитить девушку, она перекрестила ее. Дом, в который возвращалась эта женщина-ребенок, таил в себе зло. Увидев его. Мари тотчас почувствовала это. Но что такое зло? Находились люди, которые считали злой ее. Возможно, так и есть. Несмотря на то, что она ходила в церковь, несмотря на ее занятия вуду, Мари Камбре исповедовала свою собственную религию. Будучи уверенной в том, что люди верят лишь в то, во что им хочется верить, она давала своим посетителям то, что те жаждали получить, начиная от любовного напитка и заканчивая зельем, внушающим страх. Кроме того, она передавала любовные записки тем из своих клиентов, кто, невзирая на брачные узы, заводил романы на стороне. Что же касается скандально известного клуба «Адское пламя», Мари искренне оскорбляло то, что ее имя упоминается в связи с ним.
Захлопнув дверь и закрыв ее на замок, она взяла фонарь, поднялась по лестнице и направилась прямиком в свою спальню. Она сразу же повернулась к обнаженному мужчине, лежавшему на кровати.
– Кто это был? – поинтересовался ее любовник.
– Люки, – ответила Мари, ставя фонарь на столик рядом с кроватью. Мужчина нахмурился:
– Что ей надо?
– Исцеляющий gris-gris. Сегодня Хлое было плохо.
– Было плохо, – повторил ее друг, и добавил: – Люки нельзя ходить одной в такое время.
– Я знаю.
– Хочешь, я провожу ее?
– Не надо. Я дала ей сильный оберег.
Мужчина усмехнулся, демонстрируя превосходные, белые и ровные, как жемчуг, зубы:
– Только не уверяй меня, что ты вдруг сама поверила в эту мишуру, которой приторговываешь!
Мари Камбре пожала плечами:
– Лучше верить хоть во что-то, чем ничему не доверять.
Улыбка исчезла с лица мужчины, и он протянул руку к Мари, развязывая пояс на ее платье. Шелк соскользнул с коричневых плеч на пол.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ранним солнечным утром во вторник Роуэн позвонил экономке. К сожалению, она ничего не знала о первоначальном владельце портрета. Ей было известно только то, что ее работодатель получил картину совершенно неожиданно. Не может ли она дать швейцарский номер доктора Белла? Собственное нахальство изумило Роуэна. Неужели он на самом деле собирается позвонить Дэвиду Беллу и узнать, откуда он получил портрет? Да. Он не только выяснил телефон Белла, но и позвонил ему. Через десять минут Роуэн повесил трубку, выслушав неправдоподобную историю и установив имя…
Если верить Дэвиду Беллу, который вовсе не ждал звонка от своего временного жильца, бесед с вышеупомянутым жильцом на столь оригинальную тему, портрет принесла ему некая таинственная женщина. Она же сообщила, что на полотне изображена Энджелина д'Арси Ламартин, некогда жившая в этом доме. Кроме того, странная женщина сказала, что она просит его принять портрет и повесить его над камином в гостиной, там, где он некогда находился. Потребовалось совсем немного, чтобы удостоверить подлинность картины, и Дэвид Белл, заинтересованный в том, чтобы восстановить обстановку в доме как можно точнее, с радостью повесил портрет именно там, где его просили. Он пытался заплатить за картину, но молодая женщина категорически отказалась от денег и исчезла, когда он отлучился, чтобы переговорить по телефону.
Назвала ли странная посетительница свое имя?
Честно говоря, да.
Узнав имя благотворительницы, Роуэн обшарил особняк Ламартин в поисках телефонного справочника. Он понимал, что лихорадочное возбуждение, овладевшее им в процессе поисков, никак нельзя считать нормальным. Обычно люди, которым понадобился телефонный справочник, ведут себя спокойнее. И не впадают в бессмысленную эйфорию, отыскав его. Чуть не выдирая страницы в спешке, Роуэн раскрыл нужный ему раздел и быстро пробежал глазами указанные там имена.
Нету.
Этого имени там не оказалось. Как, впрочем, и любого, хоть отдаленно напоминающего его.
«Черт побери!» – думал Роуэн, с трудом удерживаясь, чтобы не швырнуть книгу через всю комнату. Упав в кресло в гостиной, он запустил пальцы в собственную шевелюру и уставился на портрет. Что, скажите на милость, ему теперь делать?
«Что мне теперь делать?» – думала Энджелина, глядя на роскошный цветок магнолии, словно дразнивший ее с высокой ветки, до которой ей никак не удавалось дотянуться. Если бы он не был столь красив, она оставила бы его в покое, но бархатистые кремовые лепестки казались просто превосходными, и ей хотелось послать цветок в подарок Хлое. Бедной девочке опять не удалось поспать, как следует этой ночью, и Энджелина жаждала порадовать сестру чем-нибудь необыкновенным и хоть на секунду отвлечь ее от тяжких мыслей. Конечно, она опоздает на мессу, но это пустяки. Необходимо достать сестре эту магнолию!
Оглядев двор, она заметила фигурную кованую скамейку неподалеку от фонтанчика с ужасной горгульей. Может, если встать на нее, удастся дотянуться до цветка? Но и здесь возникла проблема. Должно быть, эта скамейка весила целую тонну, ибо Энджелине удалось сдвинуть ее немногим больше, чем на дюйм. Неожиданно появилась Люки, и Энджелина сочла ее приход ответом на свои молитвы.
– Слава Богу, – произнесла она. – Не поможешь ли ты мне передвинуть эту скамью?
– Да, мэм, – Люки взялась за один конец длинной скамейки, в то время как Энджелина схватилась за второй. Совместными усилиями им удалось сдвинуть скамейку еще на дюйм. И еще. Через несколько секунд они остановились в изнеможении. На лбах обеих женщин выступил пот.
– Куда мы ее тащим? – спросила, задыхаясь, Люки.
– Под дерево, – ответила запыхавшаяся Энджелина, вытирая рукой лоб. – Я хочу сорвать вон тот цветок.
Услышав это, Люки взглянула на магнолию. Без лишних слов девушка села на скамью и принялась расшнуровывать свои черные кожаные ботинки. Затем, к полному изумлению Энджелины, она стянула чулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34