– Вы слышите меня?
Варя молчала. Глаза Майи полыхнули холодным злым огнем.
– Ах, так! Ну, все, хватит с меня этой вашей чертовой мистики…
Она пересекла комнату, обошла Варю и, не оглядываясь, направилась прочь по коридору. Внезапно странное клокотание раздалось у нее за спиной. «Что это?» – подумала Майя, но этот вопрос так надоел ей за последнее время, что она только ускорила шаг.
– Нет, не уход-дите! – чужой голос был бесполым и словно безжизненным.
Майя остановилась перед стеклянной дверью. В отражении было видно, как маленькая фигурка торопливо семенит, приближаясь к ней. Где-то она уже это видела… Майя обернулась.
Варя шла, держалась за горло, на ходу пытаясь что-то сказать.
– Майя… Майя… Не уходи!– с трудом прохрипела она, доковыляв до нее, обняв за бедра и уткнувшись лицом в живот.
Как быстро иногда совершаются перемены. Майя не любила детей, не стремилась к ласкам и нежностям, но тут было что-то другое. Она ничего не могла с собой поделать, у нее сжалось сердце, она присела на корточки, заглянула в мокрые заплаканные глаза, обняла девочку, и та с облегчением разревелась у нее на груди.
Когда они вернулись в комнату с камином, большой стол был накрыт для чаепития, а за окном не было ничего примечательного– только фасад особняка, стоящего через дорогу. Никаких полей, лесов и птичьих песен. Издалека доносились лишь завывания сирен автомобилей. Дома, прохожие, машины, электрические провода, пара ободранных дворняг на траве крошечного сквера, фигура высокого человека, поджидающего кого-то напротив автобусной остановки – сейчас все выглядело совершенно естественно и правдоподобно. Майя не знала, как отнестись к происшедшему. Может, ей все привиделось?… Она посмотрела на Варю. Та уверенно вскарабкалась на стул и, забыв о своих недавних слезах, принялась уплетать конфеты, запивая их чаем. Майя вздохнула и села рядом.
– Дай мне, пожалуйста, салфетки, – едва прожевав очередную сладкую порцию, попросила ее Варя.
И тут Майя, все еще погруженная в свои мысли, не глядя, машинально выдвинула ящик буфета и нашарила рукой лежащие в укромном месте льняные салфетки. Достала и протянула их Варе. Та застыла с приоткрытым ртом, держа очередную конфету в воздухе. Майя положила салфетки на стол.
– Что с тобой? – спросила она девочку.
– Да так, ничего, – пробормотала Варя.
Карина заглушила двигатель, вышла из машины и захлопнула дверь. Парковщик еще не знал, с кем он связался. Ноздри Карины дрожали, как у разъяренной лошади, но больше ничем, ни голосом, ни неверным движением, она не выдавала своего гнева.
Мужик в зеленой фирменной тужурке равнодушно смотрел на эту стройную, как струна, холеную бабу в узком платье и туфлях на каблуках. Он прекрасно знал повадки таких дамочек. Стоило запретить им оставлять лимузины на козырных местах перед офисом, они сразу начинали что-то верещать о своих спецномерах и влиятельных родственниках из министерств. Но ему на это было плевать. Сказано, нельзя, значит, нельзя! И ваши семейные связи меня не касаются.
Но на этот раз что-то было не так. Парковщик прищурился, мадам спокойно и даже доброжелательно глядя ему прямо в глаза, натянула на свои кольца тонкие перчатки и пошла вперед. Парковщик подбоченясь, готовился к привычной перебранке, но тут произошло нечто неожиданное. Карина внезапно прижала его к капоту машины и так схватила этого кабана за его единственное уязвимое место своей железной ручкой в шелковой перчатке, что у того язык упал в горло и глаза закатились.
– Ты, тварь поганая, – тихо и отчетливо произнесла она прямо в его тупое ухо. – Если ты мне еще хоть раз скажешь, куда и как мне вставать, я тебя в зоопарк отправлю. Ты понял?
Она ослабила хватку, отступила и безмятежно улыбнулась. От охранника осталась большая обмякшая кислая тряпочка.
Карина сняла испорченные перчатки и швырнула их ему под ноги.
– Хорошая погода сегодня, правда?
Легкой походкой она отошла и скрылась за стеклянными дверями офиса.
– Сука… – только и смог выдохнуть парковщик.
– Здравствуйте, – Карина широко улыбнулась вытянувшейся охране на входе.
Она поднялась на второй этаж, уверенно прошагала по мраморному холлу, отражаясь во всех полированных поверхностях, и кивнула секретарше, чья челочка едва возвышалась над огромным столом. Та с испугом и почтением привстала и показала рукой на дверь, дескать, конечно-конечно, проходите, Карина Матвеевна, вас ждут.
Карина толкнула тяжеленную дверь с позолоченными ручками и зашла внутрь. Этот кабинет был дороже и больше ее собственного. Но и здесь она чувствовала себя по-хозяйски. Карина направилась к креслам, на ходу сбрасывая туфли и стягивая с шеи длинный шелковый шарф. Пару пуговиц в вырезе платья она расстегивала, уже утонув в складках дорогой кожи и мрачно разглядывая мозаичное панно, висящее на стене напротив входа. Панно было собрано в цветную абстракцию из зеленых, синих и лиловых пятен. Карина присмотрелась. Ей вдруг померещилось изображение чьего-то лица, проступающее в хитросплетении разноцветных осколков.
– А-а, Карина Матвеевна, – раздалось у нее за спиной. – Здравствуйте!
– Привет, Антон, – произнесла она, не оборачиваясь. – Вызови Семенова.
– Семенова? Я уволил его на той неделе, – перед ней в кресло опустился плотный, мощный, бритый мужчина в великолепном костюме.
– Тогда вызови того, кто его сменил.
Этому голосу невозможно было сопротивляться, мужчина секунду помедлил и нажал кнопку на телефоне:
– Марина, вызови ко мне Федора.
В трубке что-то пискнули, связь отключилась, и Антон откинулся в кресле.
– Ну что, продашь мне или нет? – Карина кивнула на мозаичное панно за его спиной.
Антон довольно прищурился.
– У тебя денег не хватит. Карина только усмехнулась.
– А потом, я же знаю тебя, – мужчина с улыбкой смотрел на нее. – Купишь и тут же выкинешь. В жизни не поверю, что это барахло тебя интересует.
Карина потянулась в кресле. Только после развода их отношения с Антоном Вольским наладились. Оба принадлежали к породе гордых одиночек, на этом сошлись и чуть не убили друг друга, целый год воюя за каждый сантиметр свободного пространства. Вовремя еще раз сходили в загс и остались хорошими друзьями.
Забавно, но Карина довольно долго носила фамилию бывшего мужа. Сначала у нее не было времени оформить новый паспорт, а потом она и вовсе забыла об этом. Ей самой было все равно, тем более после того, как они так удачно разошлись. Антон не возражал, в каком-то смысле ему даже льстило то, что бывшая жена и после развода продолжает оставаться Вольской. Хотя он прекрасно понимал, что сантименты тут ни при чем и ей просто нет до всего этого дела. Поэтому, когда вместе с тем знаменитым Майиным паспортом с неверной датой рождения Карина, наконец, выправила и свой, он не расстроился. По крайней мере, никак не показал того, что расстроился. Почти никак… Но, в любом случае, это было дело прошлое.
В дверь осторожно постучали.
– Войдите, – сказал Антон.
На пороге встал вертлявый молодой парень.
– Здрасьте, Антон Палыч, вызывали?
Антон кивнул и поманил его к столу. Тот двинулся вперед. Если бы у него был хвост, он на всякий случай поджал бы его, как опасливая дворовая собака, которую зачем-то кличут, но зачем– не понять. Он прошел по кабинету и встал перед начальником. Антон показал ему взглядом на кресло. Тот повернулся и вздрогнул. В кресле, в ярком солнечном свете сидела… королева. В разрезе платья была чуть видна грудь, длинные ноги были безупречны, тонкие пальцы рук унизаны кольцами. Парень сглотнул. Ледяные глаза держали его на мушке. Он прочистил пересохшее горло.
– Здрасьте… – только и смог выдавить он.
Карина на мгновение отпустила его, переведя взгляд на стол. Она качнулась вперед, выдернула лист бумаги, щелкнула авторучкой и размашисто написала на бумаге номер своей машины. Показала лист парню.
– Если еще хоть раз кто-нибудь из твоих дворняг что-то мне не разрешит, я вам всем тут лапы повыдергиваю. Ты понял?
У парня дрогнуло колено.
– Возьми, – Карина протянула ему бумажку. – Чтобы наизусть выучили.
Тот принял листок и поспешно сунул его в карман, тщетно стараясь скрыть предательскую дрожь в руках. Пару секунд в воздухе висела пауза неопределенного характера, наконец, Антон шевельнулся.
– Все понял? – спросил он несчастного товарища. Тот кивнул.
– Да, Антон Палыч. Щас я им всем устрою… Простите… Извините… Виноваты…
– Хорошо. Свободен.
Парень, если б мог, упал бы Карине в ноги, однако не посмел, только изломился в поклоне и, на полусогнутых, быстро-быстро засеменил к выходу. Когда дверь за ним захлопнулась, Антон перевел смеющийся взгляд на Карину.
– Выпить хочешь?
Карина отрицательно мотнула головой. Антон вопросительно посмотрел на нее. Она, склонив голову на плечо, рассматривала панно за его спиной.
– Слушай, – наконец произнесла она. – Не встряхнешь свои архивы? Мне нужно кое-что узнать об одном человеке.
Зис вышел из издательства и направился к своей машине. Череда насущных дел обступала его плотным и надежным кольцом. Какой бы призрачной не была эта защита, она оставалась единственным проверенным средством во времена, полные дурных предчувствий. И чем хуже становились эти предчувствия, тем быстрее вращалось беличье колесо важных и совершенно бессмысленных дел. Это было похоже на гонку с преследованием, проигранную еще до отмашки стартового флажка. Зис понимал, что ему никуда не убежать, но все же двигался вперед по инерции и по привычке.
Он уже открыл двери машины, как вдруг за его спиной раздался звонкий крик:
– Зис! Зи-и-ис!!! Подожди-и-и…
Зис обернулся. «Вот оно! – промелькнуло в его голове. – Сейчас начнется». Ошибался он или нет, но к нему, прижимая к груди телефонную трубку, спешила секретарша Анюта.
– Ой… – выдохнула она, нагнав его. – Хорошо успела!
Она чуть больше, чем надо, качнулась в его сторону так, что Зису пришлось слегка приобнять ее. Анюта немедленно прижалась к нему всем телом.
– Что случилось?– спросил он, аккуратно отстраняя девушку от себя.
– Тебе тут звонили. По поводу заказа. Хотят встретиться. Вот, оставили телефон, – Анюта протянула Зису желтую бумажку. – Сказали, будут ждать твоего звонка. Дело очень важное.
– А какое именно, не сказали? – спросил Зис, разглядывая записку.
Она разочарованно покрутила головой.
– Не-ет…
– Ну, тогда, значит, правда, очень важное, – голос Зиса сделался суровым, выражение лица серьезным.
Анюта тоже насупила бровки и вытянулась. Она была готова соответствовать торжественности момента. Зис, едва сдерживая смех, смотрел на секретаршу.
– Ясно, – Зис убрал бумажку в карман. – Спасибо, товарищ!
– Всегда готова! – отчеканила Анюта.
Зис протянул ей руку, но она так ловко приняла ее, что опять оказалась в его объятиях. Хитрая Анюта подставила щечку, и Зис вынужден был поцеловать ее. Он неловко чмокнул девушку и полез в свою машину. Джип Зиса давно скрылся за поворотом, а она все стояла, прижимая к груди трубку, и смотрела ему вслед. Вдруг резко зазвонил телефон.
– Да… – мечтательно протянула Анюта, но внезапно ее лицо вытянулось.
– Извините, Карина Матвеевна, – совершенно другим тоном произнесла она. – Нет, конечно, это не мой личный телефон. Простите. Больше это не повторится. Да, да, конечно. Все сделаю.
Она отключила связь и засеменила в сторону входа. Зис открыл окно и выкинул скомканный клочок бумажки. У него сейчас не было времени ни на чьи важные заказы.
Рассказы Вари
В комнате, где сидели Майя и Варя начали сгущаться сумерки. Странным был этот день, прошедший в разговорах под шуршание фантиков и нежное звяканье фарфоровых чашек. Вновь и вновь били высокие напольные часы, отмеряя время гулким мелодичным перезвоном. Старинные дагерротипы на каминной полке уже не казались портретами незнакомцев. Майя всматривалась в черты величественных старух. Стариков, чьи лица украшали окладистые бороды. В ангельские детские фигурки, обездвиженные волей фотографа и застывшие дважды – на стуле в ателье мастера и во времени на этих снимках.
Ее взгляд задержался на портрете двух девочек. В отличие от остальных, они были сфотографированы на воздухе в саду. За их спинами угадывалась перспектива аллеи и очертания большого дома. Майя перевела глаза со снимка на Варю. В ее чертах было какое-то сходство с одной из девочек. Судя по дате, выведенной на именном паспарту фотографа, обе уже давно сошли в землю, кольца их жизней замкнулись, наверняка дав начало новым, которые, в свою очередь, завершив свои циклы, точно так же уйдут, освобождая место для других голосов и глаз, надежд и разочарований. Майя присмотрелась. Давно умершая девочка на фотографии могла быть Варей. И мало что изменилось бы от этой перестановки…
Майя потянулась к выключателю лампы, стоявшей на столе. Казалось, в этих стенах сгущаются не только сумерки. Само время, как кровь в ране, свернулось и его течение замедлилось. Вспыхнул желтый круг электрического света, и очертания стен задернуло мраком.
Майя рассеянно вслушивалась в звучание Вариного голоса и думала о том, как странно устроена память. Отчего в ее закоулках, как прекрасный сор, сохраняются подробности устройства случайно подобранного кленового листа со всеми его разрезами и венами прожилок, выпукло проступающими с чуть шершавой тыльной стороны? И потом, без всякой видимой связи, спустя годы, при виде тонкого розового шнурка шрама, протянувшегося вдоль лодыжки, память услужливо подкидывает нам эти пустые воспоминания о том самом, давно истлевшем листе? И отчего в полном и безнадежном мраке забвения могут оказаться люди, лица, дни, месяцы, целые годы жизни? Почему память так своевольна и не подчиняется желанию вернуть утраченное и восстановить пробелы? И можно ли подобрать ключи, которые отомкнут все запертые двери и выпустят воспоминания на свободу?…
– Расскажи мне о том саде, – словно очнувшись, попросила она Варю.
Та дожевала конфету и стала ровнять пальчиками стопку серебристых оберток. Она начала медленно, не спеша.
– Ну, там был забор. Такой длинный, унылый, с металлическими пиками. На пиках – совы с блестящими глазами. Ворота чугунные, ажурные, с завитками, а в середине – опять совы. Во дворе было дерево огромное, прямо перед домом. По нему лазать было удобно, ствол был такой весь крученый и вывернутый во все стороны. Но это только днем, а вечером на него смотреть было страшно, казалось, что это огромное чудовище, которое вылезло из земли и сейчас заползет в дом и всех съест. Вокруг этого дерева и был этот сад. Одни растения высокие, другие низенькие. Были с большими цветами, были без цветов и еще с такими изрезанными листьями. Ни на что не похожие. И они не пахли никогда, и пчелы над ними не летали. И все они были черные. Мертвые.
За столом воцарилось молчание. Варя словно рассказала страшную сказку и наслаждалась произведенным эффектом.
– Мертвые… – эхом отозвалась Майя.
Варя неожиданно посерьезнела и склонилась над столом, приблизив лицо к Майе. Ее голос сник до быстрого шепотка.
– Ну, понимаешь, – пояснила она. – Это был райский сад наоборот. И цветы росли не просто из земли, они росли из ада. Это были души умерших, которые так и не нашли покоя и прорастали черными цветами. И невозможно было их истребить. Их рвали и выбрасывали, а они лезли вновь и вновь.
– Откуда ты это знаешь? – с улыбкой спросила ее Майя.
– Ну, об этом все знают, – с умным видом Варя откинулась на спинку стула.
Майя подняла брови. Какая все-таки самоуверенная девчонка! Майя не сомневалась в том, что все это были детские фантазии, бородатые страшилки. Но отчего так тревожно становилось у нее на душе, когда она представляла себе это старое высохшее дерево и черный строй невиданных растений, раскачивающихся на ветру.
–А дом? – она тряхнула головой, отгоняя неспокойные мысли. – Расскажи мне о доме.
– Дом… – авторитетно начала Варя.– Непонятно было, столько в нем комнат.
– То есть?
– Ну, понимаешь, – Варя сощурилась, – их всегда было то на одну больше, то на пару меньше. И еще эта лестница. Она вела на второй этаж и все время как будто по-новому скручивалась. Как хвост, то так, то эдак. И окно в моей комнате было то большим, то совсем маленьким. И сыро всегда было в доме, сыро и темно. Он так стоял, что внутрь солнце почти никогда не проникало. А однажды, когда луч света попал на буфет, лопнула рюмка, такая старая, граненая…
Майя сидела, подперев голову рукой. Мыслями она улетела куда-то далеко.
– Майя. Майя, – позвала ее Варя. – Слушай, дай мне зефир. Вон, у тебя под локтем стоит.
Майя вздрогнула. Покосилась в сторону вазы, заполненной увесистыми шоколадными медальонами.
– А не много тебе будет? Посмотри, ты же все конфеты сожрала!
Варя засопела, надулась и исподлобья уставилась на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Варя молчала. Глаза Майи полыхнули холодным злым огнем.
– Ах, так! Ну, все, хватит с меня этой вашей чертовой мистики…
Она пересекла комнату, обошла Варю и, не оглядываясь, направилась прочь по коридору. Внезапно странное клокотание раздалось у нее за спиной. «Что это?» – подумала Майя, но этот вопрос так надоел ей за последнее время, что она только ускорила шаг.
– Нет, не уход-дите! – чужой голос был бесполым и словно безжизненным.
Майя остановилась перед стеклянной дверью. В отражении было видно, как маленькая фигурка торопливо семенит, приближаясь к ней. Где-то она уже это видела… Майя обернулась.
Варя шла, держалась за горло, на ходу пытаясь что-то сказать.
– Майя… Майя… Не уходи!– с трудом прохрипела она, доковыляв до нее, обняв за бедра и уткнувшись лицом в живот.
Как быстро иногда совершаются перемены. Майя не любила детей, не стремилась к ласкам и нежностям, но тут было что-то другое. Она ничего не могла с собой поделать, у нее сжалось сердце, она присела на корточки, заглянула в мокрые заплаканные глаза, обняла девочку, и та с облегчением разревелась у нее на груди.
Когда они вернулись в комнату с камином, большой стол был накрыт для чаепития, а за окном не было ничего примечательного– только фасад особняка, стоящего через дорогу. Никаких полей, лесов и птичьих песен. Издалека доносились лишь завывания сирен автомобилей. Дома, прохожие, машины, электрические провода, пара ободранных дворняг на траве крошечного сквера, фигура высокого человека, поджидающего кого-то напротив автобусной остановки – сейчас все выглядело совершенно естественно и правдоподобно. Майя не знала, как отнестись к происшедшему. Может, ей все привиделось?… Она посмотрела на Варю. Та уверенно вскарабкалась на стул и, забыв о своих недавних слезах, принялась уплетать конфеты, запивая их чаем. Майя вздохнула и села рядом.
– Дай мне, пожалуйста, салфетки, – едва прожевав очередную сладкую порцию, попросила ее Варя.
И тут Майя, все еще погруженная в свои мысли, не глядя, машинально выдвинула ящик буфета и нашарила рукой лежащие в укромном месте льняные салфетки. Достала и протянула их Варе. Та застыла с приоткрытым ртом, держа очередную конфету в воздухе. Майя положила салфетки на стол.
– Что с тобой? – спросила она девочку.
– Да так, ничего, – пробормотала Варя.
Карина заглушила двигатель, вышла из машины и захлопнула дверь. Парковщик еще не знал, с кем он связался. Ноздри Карины дрожали, как у разъяренной лошади, но больше ничем, ни голосом, ни неверным движением, она не выдавала своего гнева.
Мужик в зеленой фирменной тужурке равнодушно смотрел на эту стройную, как струна, холеную бабу в узком платье и туфлях на каблуках. Он прекрасно знал повадки таких дамочек. Стоило запретить им оставлять лимузины на козырных местах перед офисом, они сразу начинали что-то верещать о своих спецномерах и влиятельных родственниках из министерств. Но ему на это было плевать. Сказано, нельзя, значит, нельзя! И ваши семейные связи меня не касаются.
Но на этот раз что-то было не так. Парковщик прищурился, мадам спокойно и даже доброжелательно глядя ему прямо в глаза, натянула на свои кольца тонкие перчатки и пошла вперед. Парковщик подбоченясь, готовился к привычной перебранке, но тут произошло нечто неожиданное. Карина внезапно прижала его к капоту машины и так схватила этого кабана за его единственное уязвимое место своей железной ручкой в шелковой перчатке, что у того язык упал в горло и глаза закатились.
– Ты, тварь поганая, – тихо и отчетливо произнесла она прямо в его тупое ухо. – Если ты мне еще хоть раз скажешь, куда и как мне вставать, я тебя в зоопарк отправлю. Ты понял?
Она ослабила хватку, отступила и безмятежно улыбнулась. От охранника осталась большая обмякшая кислая тряпочка.
Карина сняла испорченные перчатки и швырнула их ему под ноги.
– Хорошая погода сегодня, правда?
Легкой походкой она отошла и скрылась за стеклянными дверями офиса.
– Сука… – только и смог выдохнуть парковщик.
– Здравствуйте, – Карина широко улыбнулась вытянувшейся охране на входе.
Она поднялась на второй этаж, уверенно прошагала по мраморному холлу, отражаясь во всех полированных поверхностях, и кивнула секретарше, чья челочка едва возвышалась над огромным столом. Та с испугом и почтением привстала и показала рукой на дверь, дескать, конечно-конечно, проходите, Карина Матвеевна, вас ждут.
Карина толкнула тяжеленную дверь с позолоченными ручками и зашла внутрь. Этот кабинет был дороже и больше ее собственного. Но и здесь она чувствовала себя по-хозяйски. Карина направилась к креслам, на ходу сбрасывая туфли и стягивая с шеи длинный шелковый шарф. Пару пуговиц в вырезе платья она расстегивала, уже утонув в складках дорогой кожи и мрачно разглядывая мозаичное панно, висящее на стене напротив входа. Панно было собрано в цветную абстракцию из зеленых, синих и лиловых пятен. Карина присмотрелась. Ей вдруг померещилось изображение чьего-то лица, проступающее в хитросплетении разноцветных осколков.
– А-а, Карина Матвеевна, – раздалось у нее за спиной. – Здравствуйте!
– Привет, Антон, – произнесла она, не оборачиваясь. – Вызови Семенова.
– Семенова? Я уволил его на той неделе, – перед ней в кресло опустился плотный, мощный, бритый мужчина в великолепном костюме.
– Тогда вызови того, кто его сменил.
Этому голосу невозможно было сопротивляться, мужчина секунду помедлил и нажал кнопку на телефоне:
– Марина, вызови ко мне Федора.
В трубке что-то пискнули, связь отключилась, и Антон откинулся в кресле.
– Ну что, продашь мне или нет? – Карина кивнула на мозаичное панно за его спиной.
Антон довольно прищурился.
– У тебя денег не хватит. Карина только усмехнулась.
– А потом, я же знаю тебя, – мужчина с улыбкой смотрел на нее. – Купишь и тут же выкинешь. В жизни не поверю, что это барахло тебя интересует.
Карина потянулась в кресле. Только после развода их отношения с Антоном Вольским наладились. Оба принадлежали к породе гордых одиночек, на этом сошлись и чуть не убили друг друга, целый год воюя за каждый сантиметр свободного пространства. Вовремя еще раз сходили в загс и остались хорошими друзьями.
Забавно, но Карина довольно долго носила фамилию бывшего мужа. Сначала у нее не было времени оформить новый паспорт, а потом она и вовсе забыла об этом. Ей самой было все равно, тем более после того, как они так удачно разошлись. Антон не возражал, в каком-то смысле ему даже льстило то, что бывшая жена и после развода продолжает оставаться Вольской. Хотя он прекрасно понимал, что сантименты тут ни при чем и ей просто нет до всего этого дела. Поэтому, когда вместе с тем знаменитым Майиным паспортом с неверной датой рождения Карина, наконец, выправила и свой, он не расстроился. По крайней мере, никак не показал того, что расстроился. Почти никак… Но, в любом случае, это было дело прошлое.
В дверь осторожно постучали.
– Войдите, – сказал Антон.
На пороге встал вертлявый молодой парень.
– Здрасьте, Антон Палыч, вызывали?
Антон кивнул и поманил его к столу. Тот двинулся вперед. Если бы у него был хвост, он на всякий случай поджал бы его, как опасливая дворовая собака, которую зачем-то кличут, но зачем– не понять. Он прошел по кабинету и встал перед начальником. Антон показал ему взглядом на кресло. Тот повернулся и вздрогнул. В кресле, в ярком солнечном свете сидела… королева. В разрезе платья была чуть видна грудь, длинные ноги были безупречны, тонкие пальцы рук унизаны кольцами. Парень сглотнул. Ледяные глаза держали его на мушке. Он прочистил пересохшее горло.
– Здрасьте… – только и смог выдавить он.
Карина на мгновение отпустила его, переведя взгляд на стол. Она качнулась вперед, выдернула лист бумаги, щелкнула авторучкой и размашисто написала на бумаге номер своей машины. Показала лист парню.
– Если еще хоть раз кто-нибудь из твоих дворняг что-то мне не разрешит, я вам всем тут лапы повыдергиваю. Ты понял?
У парня дрогнуло колено.
– Возьми, – Карина протянула ему бумажку. – Чтобы наизусть выучили.
Тот принял листок и поспешно сунул его в карман, тщетно стараясь скрыть предательскую дрожь в руках. Пару секунд в воздухе висела пауза неопределенного характера, наконец, Антон шевельнулся.
– Все понял? – спросил он несчастного товарища. Тот кивнул.
– Да, Антон Палыч. Щас я им всем устрою… Простите… Извините… Виноваты…
– Хорошо. Свободен.
Парень, если б мог, упал бы Карине в ноги, однако не посмел, только изломился в поклоне и, на полусогнутых, быстро-быстро засеменил к выходу. Когда дверь за ним захлопнулась, Антон перевел смеющийся взгляд на Карину.
– Выпить хочешь?
Карина отрицательно мотнула головой. Антон вопросительно посмотрел на нее. Она, склонив голову на плечо, рассматривала панно за его спиной.
– Слушай, – наконец произнесла она. – Не встряхнешь свои архивы? Мне нужно кое-что узнать об одном человеке.
Зис вышел из издательства и направился к своей машине. Череда насущных дел обступала его плотным и надежным кольцом. Какой бы призрачной не была эта защита, она оставалась единственным проверенным средством во времена, полные дурных предчувствий. И чем хуже становились эти предчувствия, тем быстрее вращалось беличье колесо важных и совершенно бессмысленных дел. Это было похоже на гонку с преследованием, проигранную еще до отмашки стартового флажка. Зис понимал, что ему никуда не убежать, но все же двигался вперед по инерции и по привычке.
Он уже открыл двери машины, как вдруг за его спиной раздался звонкий крик:
– Зис! Зи-и-ис!!! Подожди-и-и…
Зис обернулся. «Вот оно! – промелькнуло в его голове. – Сейчас начнется». Ошибался он или нет, но к нему, прижимая к груди телефонную трубку, спешила секретарша Анюта.
– Ой… – выдохнула она, нагнав его. – Хорошо успела!
Она чуть больше, чем надо, качнулась в его сторону так, что Зису пришлось слегка приобнять ее. Анюта немедленно прижалась к нему всем телом.
– Что случилось?– спросил он, аккуратно отстраняя девушку от себя.
– Тебе тут звонили. По поводу заказа. Хотят встретиться. Вот, оставили телефон, – Анюта протянула Зису желтую бумажку. – Сказали, будут ждать твоего звонка. Дело очень важное.
– А какое именно, не сказали? – спросил Зис, разглядывая записку.
Она разочарованно покрутила головой.
– Не-ет…
– Ну, тогда, значит, правда, очень важное, – голос Зиса сделался суровым, выражение лица серьезным.
Анюта тоже насупила бровки и вытянулась. Она была готова соответствовать торжественности момента. Зис, едва сдерживая смех, смотрел на секретаршу.
– Ясно, – Зис убрал бумажку в карман. – Спасибо, товарищ!
– Всегда готова! – отчеканила Анюта.
Зис протянул ей руку, но она так ловко приняла ее, что опять оказалась в его объятиях. Хитрая Анюта подставила щечку, и Зис вынужден был поцеловать ее. Он неловко чмокнул девушку и полез в свою машину. Джип Зиса давно скрылся за поворотом, а она все стояла, прижимая к груди трубку, и смотрела ему вслед. Вдруг резко зазвонил телефон.
– Да… – мечтательно протянула Анюта, но внезапно ее лицо вытянулось.
– Извините, Карина Матвеевна, – совершенно другим тоном произнесла она. – Нет, конечно, это не мой личный телефон. Простите. Больше это не повторится. Да, да, конечно. Все сделаю.
Она отключила связь и засеменила в сторону входа. Зис открыл окно и выкинул скомканный клочок бумажки. У него сейчас не было времени ни на чьи важные заказы.
Рассказы Вари
В комнате, где сидели Майя и Варя начали сгущаться сумерки. Странным был этот день, прошедший в разговорах под шуршание фантиков и нежное звяканье фарфоровых чашек. Вновь и вновь били высокие напольные часы, отмеряя время гулким мелодичным перезвоном. Старинные дагерротипы на каминной полке уже не казались портретами незнакомцев. Майя всматривалась в черты величественных старух. Стариков, чьи лица украшали окладистые бороды. В ангельские детские фигурки, обездвиженные волей фотографа и застывшие дважды – на стуле в ателье мастера и во времени на этих снимках.
Ее взгляд задержался на портрете двух девочек. В отличие от остальных, они были сфотографированы на воздухе в саду. За их спинами угадывалась перспектива аллеи и очертания большого дома. Майя перевела глаза со снимка на Варю. В ее чертах было какое-то сходство с одной из девочек. Судя по дате, выведенной на именном паспарту фотографа, обе уже давно сошли в землю, кольца их жизней замкнулись, наверняка дав начало новым, которые, в свою очередь, завершив свои циклы, точно так же уйдут, освобождая место для других голосов и глаз, надежд и разочарований. Майя присмотрелась. Давно умершая девочка на фотографии могла быть Варей. И мало что изменилось бы от этой перестановки…
Майя потянулась к выключателю лампы, стоявшей на столе. Казалось, в этих стенах сгущаются не только сумерки. Само время, как кровь в ране, свернулось и его течение замедлилось. Вспыхнул желтый круг электрического света, и очертания стен задернуло мраком.
Майя рассеянно вслушивалась в звучание Вариного голоса и думала о том, как странно устроена память. Отчего в ее закоулках, как прекрасный сор, сохраняются подробности устройства случайно подобранного кленового листа со всеми его разрезами и венами прожилок, выпукло проступающими с чуть шершавой тыльной стороны? И потом, без всякой видимой связи, спустя годы, при виде тонкого розового шнурка шрама, протянувшегося вдоль лодыжки, память услужливо подкидывает нам эти пустые воспоминания о том самом, давно истлевшем листе? И отчего в полном и безнадежном мраке забвения могут оказаться люди, лица, дни, месяцы, целые годы жизни? Почему память так своевольна и не подчиняется желанию вернуть утраченное и восстановить пробелы? И можно ли подобрать ключи, которые отомкнут все запертые двери и выпустят воспоминания на свободу?…
– Расскажи мне о том саде, – словно очнувшись, попросила она Варю.
Та дожевала конфету и стала ровнять пальчиками стопку серебристых оберток. Она начала медленно, не спеша.
– Ну, там был забор. Такой длинный, унылый, с металлическими пиками. На пиках – совы с блестящими глазами. Ворота чугунные, ажурные, с завитками, а в середине – опять совы. Во дворе было дерево огромное, прямо перед домом. По нему лазать было удобно, ствол был такой весь крученый и вывернутый во все стороны. Но это только днем, а вечером на него смотреть было страшно, казалось, что это огромное чудовище, которое вылезло из земли и сейчас заползет в дом и всех съест. Вокруг этого дерева и был этот сад. Одни растения высокие, другие низенькие. Были с большими цветами, были без цветов и еще с такими изрезанными листьями. Ни на что не похожие. И они не пахли никогда, и пчелы над ними не летали. И все они были черные. Мертвые.
За столом воцарилось молчание. Варя словно рассказала страшную сказку и наслаждалась произведенным эффектом.
– Мертвые… – эхом отозвалась Майя.
Варя неожиданно посерьезнела и склонилась над столом, приблизив лицо к Майе. Ее голос сник до быстрого шепотка.
– Ну, понимаешь, – пояснила она. – Это был райский сад наоборот. И цветы росли не просто из земли, они росли из ада. Это были души умерших, которые так и не нашли покоя и прорастали черными цветами. И невозможно было их истребить. Их рвали и выбрасывали, а они лезли вновь и вновь.
– Откуда ты это знаешь? – с улыбкой спросила ее Майя.
– Ну, об этом все знают, – с умным видом Варя откинулась на спинку стула.
Майя подняла брови. Какая все-таки самоуверенная девчонка! Майя не сомневалась в том, что все это были детские фантазии, бородатые страшилки. Но отчего так тревожно становилось у нее на душе, когда она представляла себе это старое высохшее дерево и черный строй невиданных растений, раскачивающихся на ветру.
–А дом? – она тряхнула головой, отгоняя неспокойные мысли. – Расскажи мне о доме.
– Дом… – авторитетно начала Варя.– Непонятно было, столько в нем комнат.
– То есть?
– Ну, понимаешь, – Варя сощурилась, – их всегда было то на одну больше, то на пару меньше. И еще эта лестница. Она вела на второй этаж и все время как будто по-новому скручивалась. Как хвост, то так, то эдак. И окно в моей комнате было то большим, то совсем маленьким. И сыро всегда было в доме, сыро и темно. Он так стоял, что внутрь солнце почти никогда не проникало. А однажды, когда луч света попал на буфет, лопнула рюмка, такая старая, граненая…
Майя сидела, подперев голову рукой. Мыслями она улетела куда-то далеко.
– Майя. Майя, – позвала ее Варя. – Слушай, дай мне зефир. Вон, у тебя под локтем стоит.
Майя вздрогнула. Покосилась в сторону вазы, заполненной увесистыми шоколадными медальонами.
– А не много тебе будет? Посмотри, ты же все конфеты сожрала!
Варя засопела, надулась и исподлобья уставилась на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34