Элис заколебалась. Как она может пригласить в дом совсем незнакомого человека? Объяснять что-то Мартину? Встречать недоумение в глазах Лиз?
Заметив ее нерешительность, он нежно пожал ей руку.
– Вот что я сделаю. Я зайду как-нибудь вечером по делу, когда ваш брат будет дома, и он сможет представить меня вам по всем правилам. Хорошо?
– Да. Вы с ним знакомы?
– Нет, но он читал у нас в клубе лекцию по некоторым юридическим вопросам, чрезвычайно важным для нас, иммигрантов.
– Пожалуй, так будет лучше. Наверное, я кажусь вам провинциальной, но… люди здесь все так перетолковывают.
– Сударыня, они занимаются этим повсюду, но так даже лучше. Я вовсе не противник правил приличия, когда могу достигнуть цели с их помощью. Может быть, завтра вечером?
– Да, да, конечно. По четвергам мы всегда бываем вечером дома. Примерно в четверть восьмого. После передачи последних известий мы пьем кофе.
– Меня это чрезвычайно устраивает. Завтра я еду в Парраматту и вернусь рано. Тысяча благодарностей! – Он прижал ее руку к губам, и она почувствовала, что этот поцелуй прожег ее насквозь. Он приподнял шляпу, поклонился и пошел к калитке.
На следующее утро даже сообщение миссис Паллик, что ее муж получил в Маунт-Айзе место со сказочным жалованьем, не погасило радости, которая после знакомства под дождем озаряла для Элис все вокруг.
Она срезала цветы с наслаждением, которого уже давно не испытывала, и расставляла их по вазам, гордясь своим талантом. Не зная, куда девать энергию, она взбила столько белков для пирожных, что миссис Паллик, наконец, кисло осведомилась, уж не решила ли она затеять званый вечер и уморить ее работой.
Элис спокойно терпела мрачное нытье миссис Паллик за утренним чаем, произнося нужные слова в нужные моменты, а сама прислушивалась к сигналам времени и считала часы, остающиеся до вечера.
Она весьма любезно встретила двух газовщиков, явившихся проверить счетчик, плиту и отопление. Она против обыкновения даже забыла пожаловаться, что они никак не могли израсходовать столько газа, сколько показывает счетчик.
Старший из них, совсем седой человек, напоминал ей кого-то, и, когда они спустились вниз, она предложила им чаю, не обращая внимания на явное неодобрение миссис Паллик.
– Вы ведь недавно работаете тут? – спросила она, передавая им налитые чашки.
– Особое задание, мадам, – ответил младший, накладывая себе три ложки сахара.
Элис под негодующим взглядом миссис Паллик предложила им свежие кексы. Седой наклонил голову и сказал:
– Спасибо, сударыня.
Его акцент прозвучал для нее сладкой музыкой, и она снова попыталась вспомнить, где она видела эти пронизывающие голубые глаза.
– А что случилось?
– Сложно объяснять, если вы не разбираетесь в теории, – ответил молодой. – Верно, Курт?
– Да, Сноу. Сложная термодинамическая проблема.
– Боже мой! Это опасно?
– Может стать и опасным. Но вам тут, сударыня, ничего не грозит. Будьте спокойны.
– Правда?
– Если Курт так говорит, можете ничего не опасаться. Он в свое время был химиком.
– Как мило! – воскликнула Элис. – А вы откуда?
– Из Германии, сударыня.
– Неужели! В доме напротив живет немец. Очень приятный человек.
Сноу заглянул в свой список.
– Холлоуэй? Фамилия не похожа на иностранную.
– Это фамилия хозяина дома. Но Холлоуэй разделили дом и сдали ему верхний этаж.
– А снаружи и не догадаешься, а, Курт?
Курт кивнул.
– И по списку значится только один счетчик, – с сомнением сказал Сноу.
– Там прежде жила их дочь, и они не стали устанавливать нового счетчика. Какие-то затруднения из-за условий застройки.
– Понятно. Ну, надо посмотреть. Когда такие вещи устраиваются тайком за десятку местному водопроводчику, всегда можно ждать неприятностей.
– Ах, тут, конечно, ничего подобного не было, я уверена! – возразила Элис, испугавшись, что сболтнула лишнее. – Еще чаю?
– Спасибо, не откажусь, – Сноу протянул ей свою чашку. – В жару нет ничего лучше чая, хотя после вчерашней грозы стало попрохладней. Вот Курт терпеть не может жары. Предпочтешь замерзнуть, а, друг?
– Во всем есть середина, – сказал Курт, покачивая головой.
– А вы давно здесь? – спросила Элис, полная симпатии к его неторопливому голосу и немецкому акценту.
– Три месяца.
– И вам нравится?
– Да и нет.
– Предпочел бы другую работу, а, Курт?
– Нам нужен человек, чтобы приглядывать за нашим летним коттеджем, – поспешила сказать Элис. – Может быть, это вас заинтересует? В Лиллипилли, на самом берегу.
– Пожалуй, это то, что тебе нужно, Курт.
– Очень красивое место, и у вас будет квартирка над лодочным сараем, где мой брат держит свою яхту. Главной вашей обязанностью будет содержать эту яхту в порядке.
– А ты что-нибудь в яхтах понимаешь?
– Нет. – Затем лицо Курта вдруг прояснилось. – Но у меня в Аделаиде есть приятель, так он настоящий знаток яхт. На следующей неделе он должен приехать в Сидней. И я мог бы сказать ему, если хотите. Он югослав.
– Прекрасно! Югославы – такие хорошие, честные работники, – обрадовалась Элис. – Дайте ему мой телефон.
Курт записал номер.
– А может быть, вы знаете женщину, которая согласилась бы приходить к нам убирать? – спросила Элис. – Миссис Паллик сегодня сообщила мне, что они уезжают в Маунт-Айзу.
Сноу поглядел на Курта.
– А как насчет этой женщины в Парраматте? У которой ты столуешься? Ну, с больным мужем?
– Не знаю, – с сомнением ответил Курт.
– А какая она? – спросила Элис.
– Какая она? – повторил Сноу.
– Очень приятная. Хорошая кухарка.
– Итальянка, – вставил Сноу.
– О, у меня перебывало столько иностранок! Если она чистоплотна, этого достаточно. И с хорошим характером, если возможно, – Элис покосилась на миссис Паллик, которая презрительно фыркнула в свою чашку.
– Она чистоплотна, и характер у нее хороший! – заверил Курт.
– Полагаюсь на ваше слово! – весело воскликнула Элис. – Как вы думаете, когда она смогла бы зайти ко мне?
Курт ответил после некоторого молчания:
– Пожалуй, будет лучше, если она вам позвонит и вы сами с ней договоритесь.
– Превосходно! – согласилась Элис. – Пусть позвонит, когда ей будет удобно.
Сноу взглянул на часы.
– Ну, пора браться за дело.
В дверях он оглянулся.
– Спасибо за чаек, мадам. И за сведения.
Элис в тревоге поспешила за ним:
– Ради всего святого, не проговоритесь миссис Холлоуэй, что я вам рассказала про это!
– Могила! – Он поднес два пальца к кепи и подмигнул.
Элис смотрела, как они шли через Уголок, и еще долго после того, как они скрылись из виду, представляла себе, что они делают в квартире, вокруг которой уже концентрировались все ее мысли.
Глава четырнадцатая
Элис как раз ставила кофейник на поднос, когда в парадную дверь позвонили и зуммер в кухне издал свое предостерегающее жужжание. Она вздохнула, чуть не опрокинула молочник и замерла, прижав руки к трепещущему сердцу. Она уже давно ожидала этого звука, и нервы ее напрягались все больше и больше, пока она вполуха слушала последние известия, которые приглушенным потоком вырывались из радиоприемника на каминной полке. Она подошла к кухонной двери на цыпочках, хотя пластик, покрывавший пол, в любом случае заглушил бы ее шаги, и замерла, прислушиваясь, как Лиз открывает дверь. Потом раздался его голос, и она прислонилась к косяку, слабея от сознания, что он действительно пришел.
Весь день она ждала этой минуты, и сладкое волнение при мысли, что он придет, сменялось страхом, что он не придет. А теперь, когда он пришел, у нее в голове все завертелось. Она не представляла, что делать дальше, но тут в холле раздался голос Мартина. Элис схватила поднос и поспешно вышла из кухни – ведь он может пригласить неожиданного посетителя к себе в кабинет и момент будет безвозвратно упущен.
Она увидела его в глубине холла – он стоял, прижимая шляпу к груди. Она услышала его голос:
– Я должен просить у вас извинения, мистер Белфорд, но на меня произвела такое впечатление ваша лекция «Закон и иммигрант», которую вы прочли в нашем клубе, что я осмелился злоупотребить вашим столь любезным приглашением обращаться к вам за советом, если он кому-нибудь из нас понадобится.
Мартин растерянно сказал:
– А, да. Гм… это было в… в…
– В Клубе земляков в Эшдоне.
– А, да, да, да! – воскликнул Мартин с неискренним оживлением.
– Я понимаю, что выбрал не вполне удачный час для появления у вас в доме, но вы, австралийцы, так любезны и так гостеприимны, и, учитывая к тому же, что мы практически соседи…
Мартин, видимо, не знал, как поступить.
Решила дело Элис. Проплывая мимо с подносом, она сказала:
– Пригласи же своего знакомого выпить с нами кофе, Мартин.
– Это клиент…
Она остановилась в дверях и в первый раз посмотрела прямо на фон Рендта.
– Но почему он все-таки не может выпить с нами кофе? А потом вы пройдете в кабинет и обсудите свое дело. Теперь же идите оба в гостиную. Так будет гораздо приятнее.
Мартин не был уверен, что клиента прилично приглашать в гостиную, но посетитель разрешил его сомнения, последовав за Элис.
Она поставила поднос на кофейный столик и опустилась в свое обычное кресло, приняв свой «светский вид», по выражению Лиз.
Мартин остановился в дверях, раздраженный этим нарушением привычного распорядка его вечера. Он не любил, чтобы клиенты приходили к нему домой, и допускал это лишь в исключительных случаях и только если об этом было условлено заранее.
Элис поглядела на брата.
– Ты не представишь нам твоего знакомого?
– А, да… Мистер… э?..
– Фон Рендт. Карл фон Рендт, – посетитель наклонил голову, щелкнул каблуками, подошел к Элис, взял ее руку и задержал в своей чуть дольше, чем было необходимо.
– Я никогда не знаю, как принято поступать в вашей стране в определенных случаях. Некоторые австралийцы протягивают руку для рукопожатия, другие нет. Извините меня.
– Моя дочь Элизабет.
Лиз улыбнулась ему со своего табурета перед телевизором и протянула руку.
– Более известная как Лиз.
– Берите стул и присоединяйтесь к семейному кружку, – пригласила Элис.
Лиз улыбнулась про себя, заметив оживление тетки и волнение в ее голосе. Забавно, как реагирует на мужчин это поколение – словно все они больше натуральной величины. Но, во всяком случае, это приятнее, чем ее истерики и обиды.
– Садитесь же, мистер фон Рендт, – сказала Элис нежным голосом.
– Благодарю вас.
Посетитель поклонился и сел в кресло, на которое она указала.
– Вы очень добры. Надеюсь, я не помешал вам смотреть телевизор?
– Вовсе нет, – ответил Мартин и нажал на выключатель. – Это телевизор моей сестры. Мы выключаем его после передачи последних известий. Отвратительное изобретение.
Он опустился в свое любимое кресло и начал набивать трубку.
– Вы, на мой взгляд, совершенно правы, – согласился фон Рендт. – Хотя и от телевизоров, вероятно, есть польза, но я тоже готов оплакивать их изобретение, так как они губят искусство беседы.
– Совершенно справедливо, – решительно сказал Мартин.
Элис проглотила свое обычное возражение: «Может быть, кто-нибудь объяснит мне, какие беседы он погубил в этом доме?» – и сказала вместо этого:
– Вы пьете кофе черный или со сливками?
– Черный, если позволите, и, если я могу быть таким сластеной, три куска сахару.
Лиз передала ему чашку, и ей бросились в глаза его пухлые холеные руки с наманикюренными ногтями: он, несомненно, ухаживал за ними более тщательно, чем она или Элис – за своими. Она отнесла чашку отцу и устроилась в уголке дивана, поджав под себя ноги.
– Не слишком крепко? – осведомилась Элис все тем же сладким голосом.
– Превосходный кофе. Разрешите сделать вам комплимент, мисс Белфорд. Такого кофе я не пил с тех пор, как покинул родину.
– Благодарю вас! – Элис покраснела, а Лиз почувствовала угрызение совести: они с отцом постоянно забывали произносить вслух слова, от которых тетя Элис расцветала.
Гость пил кофе и оглядывал комнату.
– Пожалуйста, не сочтите за дерзость, если я скажу, какое для меня огромное удовольствие ощутить подлинный домашний уют.
Элис плеснула кофе мимо чашки, которую протянул ей Мартин.
– Красивая комната, верно? Хотя должна признаться, что у нас с братом вышел спор из-за ее отделки.
– Могу ли я спросить, кто одержал победу, чтобы принести победителю мои поздравления?
– Мы согласились на компромисс.
– Тогда я поздравляю вас обоих. Вы сохранили лучшее от старого и добавили лучшее от нового – превосходное сочетание.
Мартин стиснул зубами мундштук трубки.
– Моя сестра, на мой взгляд, слишком увлекается современным.
– Увлекается – пожалуй. Но в меру.
Взгляд фон Рендта задержался на Элис, и краска разлилась по ее лицу и шее.
– Таковы женщины. В этом их великое очарование. Мы, мужчины, возможно, слишком консервативны.
– Не торопитесь с выводами, вы еще не видели моего кабинета, – вмешалась Лиз. – Он такой современный, что чуть не убил не только папу, но и тетю Элис.
– Больше всего он похож на операционную, – брезгливо сказал Мартин.
Фон Рендт содрогнулся, закрыл глаза и покачал головой.
– Я знаю, что вы имеете в виду. Нет, мисс Элизабет, даже чтобы доставить вам удовольствие, я не могу сказать, что подобный стиль мне нравится. Вы не сочтете меня невежливым, если я скажу, что в таком прекрасном старинном доме это почти святотатство?
– Ну, я рад, что вы на моей стороне, – Мартин немного оттаял. – Моя сестра превратила бы его в последний крик американской архитектуры, если бы я ей позволил.
– Ах, Мартин, ты же знаешь, что это вовсе не так! – Элис сказала это с горячностью, которая никак не оправдывалась темой беседы.
– Я никогда не поверю, что дама с таким тонким вкусом, как ваша сестра, способна на что-либо подобное. Но даже с риском вызвать ее неудовольствие я все-таки скажу, что лучше всего оставить дом таким, какой он есть. Каждый раз, когда я гляжу на него, во мне пробуждается тоска по моему навеки утраченному дому.
– Средневикторианский стиль с примесью псевдоготики? – спросила Лиз. – Неужели и в Европе есть такие ублюдки?
– Конечно. И даже еще более красивые. Вы же, наверное, видели изображения наших церквей и замков?
– Церкви и замки – это другое дело, – возразила Лиз. – Но я считаю, что дом должен быть функционален.
Мартин испустил стон.
– Ну посмотрите, как он нелеп: все эти башенки и крутая крыша, рассчитанная на сильные снегопады! На чердаках невозможно выпрямиться во весь рост, а летом они так накаляются, что, даже когда я была маленькой, я не могла там играть. По-моему, все эти сказочные башенки и жилые чердаки для прислуги неуместны в нашем веке, а в Австралии они и всегда были неуместны.
– В этом случае мы с мистером Белфордом – союзники против вас обеих, хотя я убежден, что мисс Белфорд в своих изменениях не зашла бы так далеко.
Мартин бросил на Лиз торжествующий взгляд.
– Ну разумеется! – негодующе сказала Элис. – Я хотела только заменить эти крошечные окошки хорошими большими окнами.
– Может быть, это получилось бы неплохо, – уступил фон Рендт. – Но с моей эгоистической точки зрения давнего изгнанника, которому дорого напоминание о родном доме, я предпочитаю его именно таким, каков он сейчас.
– А где вы жили с тех пор, как его покинули? – спросила Лиз.
– В Америке, но я почувствовал, что мне было бы трудно провести всю оставшуюся мне жизнь в Штатах. Люди там далеко не так приветливы и гостеприимны, как здесь, в Австралии.
– Гм-м… – Мартин занялся своей трубкой. – А давно вы здесь?
– Ровно столько, сколько требуется для того, чтобы стать истинным новоавстралийцем.
Мартин взглянул на часы, и Элис поспешно спросила:
– Не выпьете ли еще чашечку, мистер фон Рендт?
– С большим удовольствием, если это вас не затруднит. Великолепный кофе.
Он встал и подал ей чашку, поклонившись с грацией, неожиданной для человека такого плотного сложения. Элис улыбнулась ему.
Лиз подумала удивленно: «В этом новом платье она выглядит просто хорошенькой».
– Вы привезли с собой вашу семью? – спросила Элис.
Фон Рендт покачал головой и долго смотрел в свою чашку. Его бородатое лицо выражало глубокую печаль. После подчеркнутой паузы он ответил:
– Нет.
Мартин с тревогой понял, что деловое знакомство начинает переходить в личное. Его раздражение возросло, когда фон Рендт добавил:
– Я не стал бы касаться этой горькой темы, но раз вы отнеслись ко мне не как к чужому, я скажу вам, что у меня нет семьи.
В душе Элис сочувствие боролось с облегчением.
– Простите, если я скажу только, что я потерял свою семью вместе с нашим фамильным поместьем. Прошло больше двадцати лет с тех пор, как русские отобрали его у нас. Я полагаю, вы извините меня, если я больше ничего не скажу.
Лиз охватила та жалость, которую в ней всегда вызывали люди, которых ураган войны разметал по всем континентам. Даже если они, как сейчас этот человек, откровенно напрашивались на сочувствие, она извиняла их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35