Ч Тогда извини, Ч пожал я плечами. Ч Настаивать я не буду, да и узнавать
мне нечего. Просто я хотел с тобой поговорить перед тем, как уеду отсюда…

Она задумалась, и я видел, что ее отрепетированный матерью отпор слабеет.

Ч А о чем?
Ч О жизни. О смерти Коростылева. О себе. О тебе. О твоем отце. Ничего не изме
нишь в жизни одним разговором на бегу, но я не могу отсюда уехать, не погов
орив с тобой. Это очень важно для меня и очень важно для тебя. Это вообще ва
жно…
Ч А для кого еще это важно? Ч спросила Настя.
Ч Для всех. Для всех, кто живет вокруг нас…
Настя подумала мгновение, и самовольный крутой характер взял верх над за
претом матери, она отбросила сомнения, пропустила меня в квартиру и захл
опнула дверь.
Мы вошли в гостиную, где недавно я разговаривал с Клавдией, но тогда был ве
чер, глубокие серые сумерки с багряным закатным подсветом, а сейчас полд
невное солнце било в упор, театральным софитом высвечивая Настино лицо.
Красивая девочка. Она очень похожа на мать, но черты капризные, нервные, ещ
е не затекли они цементной жесткостью, не было в ее лице отталкивающей тв
ердости принятых на всю жизнь решений.
Из спальни с пронзительным тявканьем выскочила пучеглазая собачонка, п
одбежала ко мне и хрипло зарычала.
Ч Пошла вон, Ч отпихнула ее ногой Настя и уселась на диван против меня.
Ч Так о чем разговор?
Ч Я тебя, Настя, не могу учить жить. Да и, честно говоря, не собираюсь, но у ме
ня есть долг. Я бы хотел сказать тебе, что твой покойный учитель Николай Ив
анович Коростылев был пленником детской мечты. Он мечтал всех людей сдел
ать прекрасными и счастливыми. И тебя он мечтал увидеть счастливой, прек
расной и радостной…
Настя сердито усмехнулась:
Ч Оно и видать! Для этого он меня не хотел допустить до экзаменов?
Ч Настя, ты уже не ребенок, это только дети думают, что врач нарочно причи
няет им боль, когда рвет сгнивший зуб. Николай Иванович мучил тебя, чтобы с
илой толкнуть на правильный путь. Ты бы поговорила со своим отцом.
Ч Я к нему не пойду, Ч решительно помотала головой Настя.
Ч Он на меня злобится…
Я засмеялся:
Ч Не злобится он на тебя, он тебя любит и хочет гордиться тобой.
Ч А о чем мне с ним говорить? Уже поздно…
Ч Ничего не поздно. Вся история, из-за которой я приехал сюда, заварилась
из-за тебя, а каждый человек однажды отвечает за все свои поступки. В спор
е за твою судьбу была сделана огромная ставка Ч жизнь очень хорошего че
ловека…
Ч Да вы поверьте Ч я вообще об этом ничего не знала! И мама не хотела… Есл
и бы она могла представить…
Ч Настя, я тебя ни о чем не спрашиваю. Я прошу тебя только думать…
Из ее глаз побежали дробные слезинки, и размытая ими тушь с ресниц оставл
яла на щеках черные полосы. Устарели выражения, понятия потеряли давний
смысл Ч чистый, как девичья слеза. Грязные тускло Ч серые потеки.
Ч Думать! Ч крикнула Настя. Ч Хорошо вам говорить! а я совсем ничего не
соображаю…
Ч Я не имею права давать тебе такие советы, но я бы очень хотел, чтобы ты жи
ла с отцом, Ч сказал я тихо. Ч Твой отец может научить тебя многому добро
му и хорошему. Это сейчас тебе очень понадобится… Я не слишком верю, что ты
послушаешь меня, но подумай.
Настя посмотрела на меня с недоверием:
Ч И вы только за этим пришли сюда?
Ч А ты думаешь, этого мало? Тебе никогда Коростылев не говорил о завещани
и Колумба?
Ч Нет, ничего не говорил…
Ч Много лет назад он показал мне очень старый пергамент на испанском яз
ыке. Из перевода явствовало, что этот пергамент Ч завещание Христофора
Колумба.
Ч Колумба? Ч удивилась Настя.
Ч Да, Христофора Колумба. Когда он возвращался из открытой им Америки, ег
о каравелла «Пинта» попала в страшный шторм и скорее всего должна была п
огибнуть. И тогда Колумб написал завещание. Он оставлял людям девять реа
лов собственных сбережений и найденный им Новый Свет, который считал Инд
ией. Пергаментный свиток завернули в тряпку, пропитанную воском, забили
в дубовую проспиртованную ромом бочку и бросили в Гольфстрим. Колумб вер
ил, что, если и погибнет вся экспедиция, весть об открытии Нового Света при
дет к людям. И завещание свое Колумб начал со слов: «Наша жизнь ничего не с
тоит. Дорого стоят только наши дела для жизни всех остальных людей…»
Ч А как могло попасть завещание Колумба к Коростылеву? Ч недоверчиво п
осмотрела на меня Настя.
Ч Не знаю. До сих пор не знаю, а может быть, это и не было настоящим завещан
ием. Может быть, это была подделка, а может быть, сам Николай Иванович напи
сал это завещание. Он часто показывал его ребятам, и мы мечтали о путешест
виях и подвигах, и незаметно для себя навсегда поверили, что дорого стоят
только наши дела для жизни всех остальных… И когда ты будешь думать о буд
ущей своей жизни Ч красивой и веселой,
Ч думай иногда и о том, что отчасти Коростылев умер из-за тебя тоже…
Екатерина Сергеевна Вихоть сидела за столом, закрыв глаза, уперев лоб в л
адони, и поза у нее была растерянно Ч горестная, и сама она не была больше
ни грозной, ни громоздкой, ни громогласной. Сейчас она была обычной, удруч
енной большим несчастьем немолодой женщиной.
Ч Как жить дальше? Ума не приложу, Ч сказала она. Ч Не понимаю. У меня в го
лове полный мрак.
Мы помолчали, и я без выражения заметил:
Ч Наверное, и дальше будете учить детей, что ложь Ч один из самых мерзки
х человеческих пороков…
Она подняла голову и сказала:
Ч Я и раньше старалась вам не лгать. Правды я не могла сказать, но и лгать н
е хотела. Так уж все получилось…
Ч Да, возможно, Ч кивнул я. Ч Но есть еще одна форма лжи
Ч дезинформация умолчанием. Вы меня сознательно старались ввести в заб
луждение…
Она тяжело вздохнула и сказала горько:
Ч Вы тоже не все поняли в этой истории. Вам показалось, что я не любила и не
уважала Коростылева, а это неправда. Это совсем не так. Я его очень уважал
а, но мне было невыносимо, что бы я ни пыталась сделать, он не принимал. Наве
рное, мы с ним люди очень разные, а вы сейчас смотрите на меня, будто я помог
ла его убить. Я ведь об этом и понятия не имела.
Ч Я мог бы вам поверить, Ч сказал я, Ч но именно вы объяснили Салтыковой
, что Коростылева надо отвлечь от школьных дел.
Ч Да, наверное. Наверное, Ч повторила она с отчаянием.
Ч Я сказала Клаве, что Коростылев ни на какие уговоры не пойдет и Настю к
экзаменам не допустит. Его ведь переубедить в чем-то было невозможно, есл
и он принял твердое решение, но мне и в голову не могло прийти, что они прид
умают такую жуткую вещь.
Ч А потом, когда они не только придумали, но и исполнили телеграмму?
Ч Что же мне было делать? У меня сердце на куски рвалось от стыда и горя. И
Клаву ненавидела хоть, а все очень жалко было.
Ч Жалко было?
Ч Жалко, Ч твердо повторила она. Ч Ведь мы с Клавой выросли вместе. Она
не всегда такая лютая была. Она замечательная была…
Ч Когда же она перестала быть замечательной? Ч поинтересовался я.
Ч А Ч а, это давняя история! Мы ведь дружили со школы. И с Костей, ее мужем, я
дружила. Да вот пока не случилась вся эта глупость…
Ч Какая глупость? Ч спросил я.
Ч Настя ведь не Костина дочка, Ч сказала она тихо.
Ч То есть как? Ч не понял я.
Ч Как Ч как! Прожили они с Костей несколько лет хорошо, а потом Клава вст
ретила человека, который всю ее жизнь направил по Ч другому.
Ч А, что за человек? Ч спросил я.
Ч Клава работала официанткой в столовой горсовета, и приехала какая-то
центральная комиссия. Командовал в ней Александр Петрович Еременко. Ну,
конечно, тогда он еще не был заммииистра, но и в те поры крупный был тоже на
чальник. Познакомился с Клавой, пошутил, поговорил и сглазился Ч полюби
л. А сам он был еще в расцвете, в силе, во власти. Клавка от него совсем обезу
мела. Может быть, тот и женился бы на ней, да ведь как в жизни бывает Ч предл
ожили ему повышение большое, а там семья, дети, положение. Кто же это понял
бы его не успели на пост назначить, а он старую жену бросил! Вот так они и Ч
прожили много лет на два дома…
Ч А Костя Салтыков об этом знал?
Ч Ну, не сразу, конечно, но узнал. Когда Настя родилась, то Клавдия сказала
ему, что это не его дочка и она от него уходит. Запил он поначалу, конечно, го
ревал долго, а потом пришел к Клавке: давай, мол, начнем все по Ч новому, дев
очку все равно любить буду, раз тебя люблю, моя дочка будет, забудем все, на
чнем жизнь сначала. Простил он Клавдию за этот грех, а она хоть и согласила
сь, а жить с ним толком больше не могла и не принимала его прощения. Он ей и с
добротой своей не нужен был Ч Клава тогда Еременко любила. Ну, и он ей, кон
ечно, помогал. Устроил в Москву на какие-то специальные курсы. Вернулась с
юда Ч назначили ее замдиректора магазина, потом в горпищеторг, а потом у
же она сама пошла Ч власть, силу, авторитет в городе набирала двумя рукам
и, стала директором Дома торговли, а это у нас фигура самая заметная…
Ч А сейчас эта связь существует? Ч спросил я.
Ч Нет, там все кончилось, но Клавдия за эти годы стала совсем другим чело
веком. Система торговли Ч возможности, блаты, услуги, взятки, люди на подх
вате всегда, Ч изломалась она вся.
Ч А вы с ней говорили раньше об этом?
Ч Не судья я ей. Мы с Ч ней прожили целую жизнь вместе. Я ведь у них в доме, к
огда сиротой осталась, несколько лет прожила. Я в Ярославле в пединститу
те училась Ч мне родители Клавдины посылки продуктовые слали, Ч на сти
пендию-то в двадцать рублей не проживешь. Не могла я им этого забыть никог
да…
Ч Выходит, вы видели, как Клавдия разрушается на глазах, и ничего не пыта
лись сделать?
Ч А, что я могла сделать? Она меня и слушать не хотела. Я ее совестить пытаю
сь, а она смеется: мол, маленькие подарки поддерживают большие дружбы Кла
вдия давно считала, что меня по всем статьям перегнала. Наверное, и правда
это.
Ч Скажите, Екатерина Сергеевна, а Настя Салтыкова знает, что Константин
ей неродной отец?
Ч Нет, не знает. Да он ей и есть родной. Всю жизнь был отцом. И когда он в суд
подал, требуя, чтобы Настя с ним жила, ведь это он от большой любви к девочк
е сделал. Не хотел, чтобы она Клавкину судьбу повторила. Сердцем знала я, ч
то прав Костя, а не могла Клаву тогда предать. Отношения уже с Еременко сов
сем распадались, и это бы ее просто убило. И не могла она Настю отдать и не х
отела, потому, что без ума ее любит. От такой любви и пошла она на это ужасно
е дело. Да и Есаков ее сильно подбивал на всякие пакости. Ведь моложе он ее
много, боялась, что это последняя ее связь, на нем женская жизнь ее кончает
ся.
Она подумала, помолчала и сказала:
Ч Трудно мне судить ее. Она ведь Настю, помимо всего, хотела устроить в Мо
скву в институт, чтобы девочка с Петькой Есаковым поменьше общалась. Душ
а тревожилась у нее: парень он молодой, здоровый, бессмысленный, а девка-т
о взрослая уже, не хотела Клавдия, чтобы они вместе толклись в одной кварт
ире. Надеялась, что Настя уедет в Москву, выучится, свою жизнь сложит ловче
е и красивее, чем у нее самой, а все вот так страшно обернулось…
Я спросил ее:
Ч А Коростылев знал, что Костя неродной отец девочке?
Она удивленно взглянула на меня.
Ч Конечно, знал. Он ведь Костю уважал очень и к Насте хорошо относился, бы
л уверен, что только с Костей она человеком станет… а теперь, что уж говори
ть, Ч махнула рукой и горько заплакала.
Около дома Владилен собирал машину в дорогу. Резиновой растяжкой Ч паук
ом он пристегивал чемоданы на никелированном крышном багажнике. Дети уж
е сидели в кабине, а Лариса стояла с сумкой в руках у распахнутой дверцы. Я
притормозил у забора, заросшего кустами бирючины и ракитника, вылез из «
Жигулей» и сказал Барсу: «Пошли». Пес настороженно взглянул на меня и пло
тнее забился в угол заднего сиденья, а Владилен нацепил последний крючок
, с пыхтением соскочил с подножки, повернулся ко мне:
Ч Бегать надо по утрам, живот отрастил, дышать трудно…
Ч Давай вместе бегать, Ч предложил я. Ч Бежим цугом, залитые утренним у
ругвайским солнцем, Ч захватывающее зрелище.
Он похлопал меня одобрительно по плечу.
Ч Все Ч таки ты удивительно настырный человек! Я ведь не верил, что тебе
удастся всю эту историю раскрутить.
Я смотрел на него Ч красивого, сытого, хорошо одетого, доброжелательно
Ч снисходительного Ч и пытался понять, отчего же меня так распирает ск
азать ему, что-нибудь неприятное, обидное, горькое. Может быть, я ему завид
ую? но ведь человеческая зависть Ч это в первую очередь желание поменят
ься местами в жизни, а я ни за, что и ничем не хотел бы с ним меняться.
Ч Твой тесть, Владик, потратил много лет, чтобы научить меня очень трудно
му делу Ч терпению думать об одном и том же…
Ч Да, это заметно, Ч кивнул Владилен, помолчал и сказал Ч Вот ты и додума
л телеграмму до конца, что теперь будет?
Ч Дальше? Я думаю, их будут судить и сильно накажут, а потом жизнь будет пр
одолжаться…
Ч Стас, да не сердись ты так на меня! Ч усмехнулся Владилен. Ч Я-то ни в ч
ем не виноват! а расспрашиваю я тебя потому, что мы с Николаем Ивановичем п
лоховато понимали друг друга. Поэтому я бы хотел лучше понять тебя.
Ч А, что непонятного?
Ч Система твоих Ч целей и мотивов. Ты сделал, с моей точки зрения, почти н
евозможное и выволок за ухо на свет божий эту мерзавку с ее любовничком. Т
еперь их накажут. Ну, а, что Коростылеву сейчас до этого? Его больше все рав
но нет…
Ч Мы все есть. Это нужно было не Кольянычу, а им всем.
Ч И я показал рукой на город под холмом. Ч Они должны знать, что сила спра
ведливости в жизни больше ненависти и злоумия. Твой тесть сказал однажды
, что смысл моей работы в борьбе гуманистической строгости закона с бесч
еловечием вседозволенности.
Владилен покачал головой:
Ч Может быть, может быть…
Лариса тронула меня за руку и сказала:
Ч Стасик, я и не знаю, что теперь с домом станет, с вещами. Нам ведь уезжать
надо.
Ч Да, действительно, Ч оживился Владилен. Ч Прямо ума не приложим, что н
ам с этим барахлишком делать…
Ч Это точно, Ч согласился я. Ч Твой тесть по части наследства совсем не
постарался.
Ч Не в этом дело! Ч прижал руку к сердцу Владилен. Ч Выкидывать как-то с
овестно, а везти в квартиру просто нелепо.
Ч Ты не хочешь взять папины книги? Ч тихо спросила меня Лара. Ч Их немно
го, но ему было бы приятно, что книги остались у тебя…
Ч Спасибо, Лариска. Если хочешь, я поговорю с Надей Воронцовой, может быт
ь, лучше отдать книги в школу? Это Кольянычу было бы еще приятней…
Ч Да Ч да, конечно! Ч обрадовалась Лариса. Ч Будет на душе спокойнее, ч
то ребята пользуются… И сразу же снова озаботилась:
Ч Хочу пойти к Дусе спросить: не возьмут ли они Барса? Куда он нам в городе?

Ч Не надо, Лара, не беспокойся. Я заберу Барса. У меня к тебе просьба.
Лара подалась вся ко мне:
Ч Что угодно!
Ч Я бы хотел, чтобы ты мне отдала завещание Колумба.
Она всплеснула руками:
Ч Конечно, о чем ты говоришь! Нам это все равно девать некуда.
Ч Спасибо, Лара, я беру его на время. Когда-нибудь я его верну.
Ч Да зачем? Возьми его совсем! Для чего возвращать? Нам оно не нужно..
Ч Да, наверное, Ч сказал я, помолчал и добавил! Ч Через несколько лет по
драстут твои ребята, и я верну им завещание Колумба. Я мечтаю, надеюсь, я ве
рю, что оно им еще очень понадобится…
Ч Вы и пришли снова, будто вернулись из моих детских снов и мечтаний, Ч с
казала Надя, и смотрела она в сторону, на сбегающую под гору дорогу, будто
ждала, что кто-то очень нужный появится в конце бетонной полосы.
Ч Я мало похож на сказочного принца, Ч усмехнулся я.
Ч У всех людей свои сказки, Ч покачала она головой. Ч И принцы свои… Я з
нала, что вы когда-нибудь вернетесь…
Ч Я вернулся по очень печальному поводу, Ч напомнил я.
Ч Нет, Николай Иванович был болен и стар, и все равно Ч через год или чере
з три Ч вы приехали бы прощаться с ним, а сейчас он умер в бою с этой нежить
ю, нелюдьми, приславшими телеграмму с того света. И вы вернулись из моей де
тской любви к вам, чтобы добить за него эту нечисть. Спасибо.
Я положил ей руку на плечо, повернул к себе:
Ч Это звучит, как окончание сказки. Мы прощаемся навсегда?
Она посмотрела мне прямо в глаза, твердо сказала.
Ч Нет. Надеюсь, верю, мечтаю…
Мчалась с рокотом и шелестом по шоссе машина. Барс, еще не поверивший до ко
нца, что едет со мной, дышал сзади еле слышно. Лес, обступивший дорогу, в сум
ерках был совершенно черный, и белые столбы света от фар будто высверлив
али в этой густой темноте туннель, по которому со свистом летела наша бле
стящая жестяная коробочка.
С ревом гнал я рыжую машину по серому асфальтовому пространству, неслышн
о летел во времени и про себя повторял непрерывно, чтобы не уснуть:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18