К концу третьего дня, когда тени от елей рас
плылись и слились в сумерки, на широкой тропе, вившейся в густом лесу и кот
орой равно пользовались и животные, и люди, Волк попался. Резкий короткий
скрежет распрямляющейся пружины, глухой удар железа о кость, пронзитель
ный непроизвольный вскрик, перешедший в долгий утихающий стон.
Волк отполз чуть назад, чтобы не давить всей массой тела на защемленную п
ереднюю лапу, потом сместился немного в сторону, располагаясь точно вдол
ь капкана, и замер в ожидании, когда опадет взметнувшаяся боль.
Теперь он все ясно понял: и то, что недавно по тропе проходили люди, трое му
жчин на лыжах, и то, что капкан был поставлен неумело, если бы он был чуть вн
имательнее и осторожней, он заметил бы его без труда, даже, скорее, учуял, п
отому что капкан был протерт абы как и смазка, желтоватыми комками налип
шая в местах соединения металлических частей, источала тридцатилетнюю
прогорклость.
Ц Вот и все, Ц с грустью подумал Волк, Ц конец, глупый конец. Такой же глу
пый, как у Лобастика. Только чуть подлиннее. Интересно, как все повторяетс
я. Такой же лес, такая же зима, такой же капкан. Все как рассказывал отец о ег
о матери. Она сделала то, что положено. И в этом был смысл. По крайней мере, е
й так казалось. Она надеялась встретить Стаю, она еще могла нарожать волч
ат, она знала, что сын загонит ей добычу. А что положено делать Последнему?
Который не встретит Стаю, которому никто не нарожает детей и которому ни
кто не загонит добычу. Все бессмысленно, Ц и Волк устало закрыл глаза.

* * *

Дед проснулся, как и обычно, от первого луча солнца,
ударившего из-за дальней сопки. Много лет назад, когда скоротечный рак в т
ри месяца засушил его старуху, он сделал этот своеобразный будильник: см
енил старую, с частыми перекрестиями раму на новую с одним цельным стекл
ом, повесил на подвижных кронштейнах в углу избы, долго вымеряя разворот
и наклон, большое зеркало и передвинул кровать так, чтобы первые отблеск
и солнца попадали точно на подушку. Так он и жил по солнцу, с каждым годом в
се больше возвращаясь к простоте стародавней сельской жизни. После того
, как он ушел на пенсию после сорока лет работы главным егерем местного за
поведника, он перестал бывать и в ближайшем городе, лишь изредка навещал
старых друзей, доживавших свой век на таких же, как и его, хуторах, затеряв
шихся в густых северных лесах. Из достижений цивилизации был у него толь
ко спутниковый телефон, привезенный и насильно подаренный внучкой Ц Ма
рией, как чувствовала, что не пройдет и полгода, как в столичной квартире р
аздастся звонок и непривычно слабый голос прохрипит: «Приезжай, внуча, п
ожалуйста, что-то меня совсем скрутило». И приехала, бросив учебу и работу
, и выходила, и задержалась: «Все равно в институте академический отпуск н
а год. Поживу я тут у тебя до осени. Хорошо здесь, покойно».
Дед улыбнулся, как ребенок, уворачиваясь от солнечного зайчика. Каждое т
акое утро, начинавшееся с яркого солнечного лучика, добавляло Деду настр
оения и сил. Он с каким-то смущением вспоминал жалостливый призыв к внучк
е: «Надо же так растечься!» Ц и старался мелкими знаками внимания и забот
ы загладить свою кажущуюся вину. Вот и сегодня он тихо встал, запустил диз
ель автономной электростанции, растопил голландку, остывшую за ночь, вск
ипятил на электрической плите чайник, сварил овсянку и два яйца и только
после этого пошел будить Марию.
После легкого завтрака они по сложившейся традиции отправились на лыжн
ую прогулку, которая с каждым днем становилась все длиннее Ц по дедовск
им силам. Было не очень холодно и снег мерно скрипел под лыжами, легкий вет
ерок сдувал маленькие снежинки с елей и они искрились на солнце, медленн
о опадая на землю.
Ц Ну-ка, внуча, посмотри, что это там впереди, на тропе.
Ц Ой, дед, давай сюда, Ц закричала Мария, склонившись над попавшим в капк
ан Волком, чуть припорошенным снегом и провалившимся в ласковое забытье
окоченения. Мария скинула варежки, потрогала нос Волка, приподняла веки,
радостно воскликнула: «Живой!»
Ц Ну что делают, сволочи, Ц Дед недовольно качал головой, рассматривая к
апкан, Ц говорил я тебе, что какие-то чужие в наших краях объявились, швал
ь городская, а ты не верила. Давай, подсоби.
Дед вытащил из-за спины из-за пояса небольшой топорик, без которого никог
да не ходил в лес Ц всякое в жизни бывает! Ц вставил между полукружьями
капкана, с усилием разжал.
Ц Перехвати. Дожимай до земли, сейчас легче пойдет. Да осторожнее, руку не
наколи.
Они освободили лапу Волка, тот от боли из-за смещения на мгновение пришел
в себя, приоткрыл глаза, увидел склонившееся над ним обеспокоенное лицо
Марии, напомнившее ему что-то очень далекое и полузабытое, но хорошее, и, у
спокоенный, опять провалился в пропасть.
Ц Здоров, бродяга, Ц ласково сказал Дед, Ц как же нам тебя до хаты-то дот
ащить? Давай, Мария, так. Беги домой, прихвати санки, ну ты знаешь, в сарае, и д
уй обратно. А я здесь посторожу. Веревки не забудь, Ц крикнул он уже вслед
удаляющейся девушке.
Ц Вот ведь зверюга, Ц говорил Дед двумя часами позже, сидя на лавке в дом
е и тяжело отдуваясь, Ц в самой силе, лет шесть-семь, наверно. В былые врем
ена сказал бы, что волк, а сейчас не знаю, что и думать, Ц продолжал он, набл
юдая, как Мария, пристроив Волка на толстом стеганном коврике у голландк
и, осторожно прощупывает его поврежденную лапу. Ц Ну что там? Ц не выдер
жал он.
Ц Похоже, перелома нет, может быть трещина и мышцы распухли, но на разрывы
не похоже, так, очень сильный удар.
Ц Возьми в сенях пару узких дощечек, так, чтобы по всей длине лапы, захват
ывая сустав, да перебинтуй потуже. Оклемается!
Ц А он не пообморозился? Ц спросила Мария.
Ц Интересный вопрос, Ц протянул Дед, Ц никогда как-то не задумывался. С
ам уши, нос, да и руки обмораживал, было дело, но со зверьем как-то всегда др
угие проблемы были. Хм, действительно интересно. Ты его осмотри повнимат
ельнее, не только больную лапу, может, и вправду что не так.
Ц Волчок! Ц раздался вскоре радостный крик Марии, которая вдруг бросил
ась обнимать зверя, чуть не целуя его. Ц Дед, Дед, это он, я же тебе рассказы
вала. Ну тот, Последний, который еще из зоопарка пропал, года четыре назад.
Вот и шрам у него на задней правой лапе, вот подойди, пощупай, так не видно, с
тарый уже, затянулся, и шерсть вокруг наросла, я же сама и зашивала, он тогд
а забрался за стол в кабинете, стал выбираться, ну бутылка с раствором со с
тола и упала, разбилась, а он испугался, рванулся и лапку порезал. А как выр
ос-то, раздался! Красавец мой! Ну вылитый отец. Тот тоже был хорош, особенно
когда вечерами кругами по вольеру носился, думал, никто не видит. Но я как-
то увидела, потом специально иногда задерживалась, посмотреть Ц красив
о! А этого я сама из соски выкормила, с самого первого дня, он мне теперь что
сыночек. Волчок, я тебя опять выхожу, ты не волнуйся, но только уже никуда н
е отпущу, будешь при мне да Деде, здесь тебе хорошо будет, никто тебя не оби
дит, и лес рядом.

* * *

Волк выздоравливал тяжело и долго. В былые годы он б
ы, наверно, и внимания большого не обратил на травму Ц ну болит, поболит-п
оболит и перестанет, первый раз что ли, а мышцы побитые, так они на ходу тол
ько быстрее разойдутся. Но сейчас он захандрил, лежал целыми днями у печк
и, как болонка, лишь изредка, по надобности, выходя на двор. И лес, начинающи
йся почти от самого дома, роскошный, девственный, не испорченный людьми, н
е привлекал его, даже промелькнувший как-то раз на опушке заяц лишь на мгн
овение задержал его взор, Волк развернулся и, понурив голову, побрел обра
тно в дом, поскреб когтями дверь, подождал, расслышав шаркающие шаги Деда,
когда тот впустит его, и отправился прямиком на свой коврик. Каждой утро Д
ед с Марией, отправляясь на лыжную прогулку, звали его с собой, но он закры
вал глаза, будто спит, и они оставляли его. Мария постоянно осматривала ег
о, сгибала и разгибала поврежденную лапу, с которой давно уже сняли шину, т
рогала нос, зарывалась рукой в шерсть, прослушивая сердце, и недоуменно о
тходила: «Ничего не понимаю!» Дед спокойно наблюдал за этой суетой: «Само
образуется!» Ц и изредка подзывал Волка к себе, клал его тяжелую голову к
себе на колени и начинал не спеша перебирать пальцами шерсть у него за ух
ом. Волку это было приятно, от этого он начинал злиться на себя, отдергивал
голову и хмуро возвращался на свое место. «Гордый», Ц посмеивался Дед.
Но как-то раз, в начале марта, выйдя из избы, Волк вдруг уловил неожиданно с
вежий запах травы, сохранившейся под снегом и обнажившейся в проталине н
а ярком, по-весеннему теплеющем солнце. И вот зажурчала капель у дома, и си
нички тут как тут слетелись на выброшенные Марией крошки, и деловитый по
ползень, скользя вниз головой по яблоне, начал выстукивать песню возрожд
ающейся жизни. Волк с изумлением оглянулся вокруг, поднял голову и резко
взвыл, но это был радостный весенний вой, им в былые времена самцы призыва
ли самок и возвещали последнюю совместную охоту Стаи. Как будто пелена с
пала с его глаз, он задорно рванул в лес, держась накатанной лыжни, и, обежа
л всю округу, приветствуя всех жителей леса Ц и белок, начавших несконча
емый хоровод на елях, и отощавших, в поблекших пижамах барсуков, боязливо
высовывавшихся из своих нор, и лосей, уныло сдирающих кору с осин, и снегир
ей, с веселым щебетом поклевывавших сморщенную рябину. «Я вернулся, но се
годня я сыт и потому добр! С весной вас всех! Много корма вам и хорошей добы
чи», Ц кричал он на ходу и обитатели леса свиристели, цокали, хрюкали и мы
чали в ответ, благодарно и дружелюбно.
В этот день он еще зашел в дом. Мария заохала: «Где тебя носило, я совсем изв
олновалась», Ц а Дед схватил обеими руками за морду и, раскачивая ее из с
тороны в сторону, стал приговаривать: «И кто это всю нашу лыжню порушил! Во
т мы ему зададим!» Ц но не удивился, когда Волк, съев свой ужин, выпросив до
бавку и вылизав миску, отправился не на привычное место у печки, а поскреб
ся о дверь, выскочил во двор, пометался немного, выискивая место, и в конце
концов улегся под навесом над поленицей дров, на просохшей земле, с подве
тренной стороны.
Ц Ожил, давно пора, Ц довольно усмехнулся Дед, Ц весна…
Теперь он каждый день обегал свою новую территорию, каждый раз расширяя
ее, и накопленный за зиму жирок перетекал в мышцы, вместе с силами пришел к
ураж. И вот уже он несется по полю за зайцем и его последний писк говорит В
олку, что все в порядке, он такой же, как и прежде, и Волк, разодрав зайца и на
пившись впервые за долгое время свежей крови, принимается носиться круг
ами, как ошалевший от первой случки двухлеток, а после долго собирает про
питавшийся кровью снег, отпиваясь.
В этот день он загнал еще одного зайца, что было против правил Ц он был сы
т, прихватил его зубами за шею, забросив за спину, и отправился домой. Поск
ребся в дверь, степенно зашел и положил зайца у ног Деда.
Ц Ты пошто животину зарезал? Нет, ну ты глянь, Ц рассмеялся Дед, обращаяс
ь к Марии, Ц ведь даже шкурку не повредил!
Ц Это он свою долю принес, Ц ответила Мария, Ц что делать-то будем?
Ц Делать будем рагу из зайца, хоть и отощавший по весне зайчик, а все равн
о хорошо, давно себя не баловал. А все спасибо Волчку, добытчик!
Дед разделал зайца, швырнув голову Волку, которую тот, сытый, унес к себе п
од навес Ц законная доля, распялил шкуру на треноге Ц пригодится в хозя
йстве, и принялся объяснять Марии, как готовится рагу.
Вечером, выйдя до ветру, Дед подошел к Волку: «Ну, ты шельмец, но все равно Ц
спасибо. У меня бы рука не поднялась, а ты грех с души снял.»
Еще недели через две Волк, окончательно войдя в форму, загнал оленя. Олень
был молодой и обессилевший после снежной зимы, да и стадо как-то безвольн
о сдало его на заклание, даже не пытаясь соразмерить свой бег с его. Волк л
егко отрезал, забежав вперед, отставшего оленя от стада, заставил развер
нуться и еще какое-то время гнал его по направлению к дому, развлечения ра
ди, и в конце свалил, в четком прыжке перерезав шейную артерию. Он всласть
напился крови и потрусил к дому. Дед с Марией возились на дворе, радуясь по
гожему дню. Волк осторожно прихватил зубами рукав короткого полушубка М
арии и потянул в сторону леса, затем подскочил к сараю, ударил лапами по са
нкам и сделал короткую пробежку назад, по своим следам.
Ц Смотри, зовет куда-то, Ц сказала Мария, Ц может опять кто в капкан уго
дил, а он вспомнил.
Ц Нет, Ц ответил Дед, Ц он бы тогда нервничал, а он спокоен, даже весел. Ты
возьми санки-то, да прогуляйся с ним на лыжах. У тебя одной это шибче получ
ится.
Через три часа, когда Дед, изнервничавшись, уже нацепил лыжи, готовый идти
на поиски, на пригорке у дома показалась Мария, согнувшаяся пополам под г
рузом санок с оленем.
Ц Ну, учудил, думала Ц не доволоку, Ц чуть позже говорила она, тяжело отд
уваясь, Ц тяну, а сама думаю Ц сейчас брошу, потом думаю, нет, вот до того п
ригорочка добреду Ц и там брошу, а с пригорочка вниз Ц полегче. Так и дов
олокла.
Ц Даешь, Волчок! Ц восхищенно говорил Дед. Ц Браконьер, чистейшей воды
браконьер! Я таких сорок лет по округе вылавливал. Скажи спасибо, что сейч
ас на пенсии. Но хорош! В одиночку завалил! Тебе бы нескольких таких же в Ст
аю, навел бы шороху на всю округу.
Уже поздно вечером, после утомительной разделки оленя Дед задумчиво ска
зал Марии:
Ц А ведь это он не долю принес. Доля подразумевает равенство. Ты вносишь,
я вношу, мы равны. Нет, это он нас под свое крыло взял, слабых и неразумных, п
одкармливать начал, охранять будет, если не дай Бог что. Вожак, по природе
своей, по духу Ц Вожак. А Стаи нет. Последний, говоришь? Не хотел бы я быть П
оследним.

* * *

Он засек их задолго по появления. Сначала издалека
донесся тихий мерный хруст наста, потом ветер принес вонь обильно смазан
ных сапог, запах давно не стиранной одежды и еще чего-то, связавшегося в п
амяти Волка с капканом, потом на дальнем пригорке выросли они сами. Их был
о трое, с закинутыми за плечи ружьями, с небольшими рюкзаками. Главарь, выс
окий, худой, сутуловатый, осторожно повел их к дому.
Волк подскочил к двери дома, поскребся, влетел в комнату и несколько раз к
рутанул головой в сторону леса.
Ц Волк уже давно не заходил в дом, Ц задумчиво протянул Дед, Ц и никогда
не был таким нервным. Что-то случилось, Мария.
Он подошел к окну и долго всматривался в приближающиеся фигуры.
Ц Может, запереть дверь? Ц предложила Мария.
Ц С какой стати? Если это нормальные люди, то будет глупо, а если лихие Ц н
е поможет, только хуже будет. Авось пронесет. Но как-то нехорошо на душе, Ц
последнее, впрочем, он не произнес вслух.
Дед вышел на крыльцо, в ожидании, Мария нервно перебирала тарелки на стол
е, не зная, чем заняться, Волк же внешне успокоился, лег на коврик у голланд
ки и прикрыл глаза.
Ц Будь здоров, добрый человек, Ц раздался с улицы скрипучий голос.
Ц И вам того же, коли не шутите, Ц спокойно ответил Дед.
Ц Что, даже в избу не пригласишь? Не по понятиям получится, Ц весело встр
ял другой голос, совсем молодой.
Ц Ну отчего же, заходите. Чем богаты Ц тем и рады.
На крыльце немного потопали, сбивая снег с сапог, потом копошились в сеня
х, скидывая сапоги и раздеваясь, и вот уже вслед за Дедом в избу вошел Глав
арь. Редкие, слегка приглаженные пятерней волосы, маленькие, настороженн
ые глазки, быстро обшарившие комнату, и какая-то неестественность в лево
й руке, безвольно свисавшей вдоль тела. За ним ввалились два его спутника.
Один Ц действительно совсем молодой, в шапке золотистых давно не стриже
нных кудрей, с румянцем, двумя блюдцами алевшим на щеках, в расстегнувшей
ся до середины груди рубашке, как будто клокотавшая в нем молодая удаль р
валась наружу Ц Молодой; другой Ц явно старше, за тридцать, с землистым г
рубым лицом, с двумя лучистыми перстнями, татуировкой синевшими на узлов
атых пальцах, зябко кутался в меховую жилетку, надетую поверх свитера, Ц
Урка.
Ц Привет, молодуха, Ц сказал Главарь замеревшей от страха Марии и ощери
л редкие желтые зубы в подобии улыбки, Ц принимай гостей. Что-то мне твоя
фотокарточка знакома, или встречались где?
Ц Да мы местные, Ц ответила Мария, Ц разве что в городе. Да я и там, почита
й, полгода не была.
Ц Местные Ц это хорошо, Ц протянул Главарь, Ц да вы, ребята, проходите,
не стесняйтесь, Ц обратился он к своим, все еще настороженно переминавш
имся с ноги на ногу в дверях с дробовиками в руках, Ц хозяева добрые, песи
к, как и дед, на ладан дышит, вишь, даже головы не поднял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23