Она не станет жить нигде, кроме придворной части города, заявила мисс Лидия, и совершенно не понимает, как ее дед позволил себе поселиться на Монумент-Ярд. Для тех, кому нравятся смуглянки, более очаровательной малютки не сыскать на всем белом свете. Но ты знаешь, дорогой братец, что мне больше по вкусу..."
За этим следовала целая страница восторгов и стихотворных цитат. Однако из уважения к памяти автора и из сочувствия к читателю редактор настоящего издания отказался их опубликовать. Дамы и господа того возраста, который не принято уточнять, вероятно, легко могут припомнить то время, когда они сами предавались необузданным восторгам, когда неуемные хвалы чаровнице или чародею неустанно лились с их губ и стекали с кончика их перьев, когда расцветали все цветы и звенели весенние птичьи хоры. Пусть теперь облетели листья, обнажив сухие ветви, разве это мешает нам хранить в памяти пору нашей весны? А что до вас, молодые люди, чей Май (или, может быть, Апрель?) еще не настал, вам нет нужды петь с чужого голоса; поверьте мне, когда для вас придет пора весны, милостивая Природа повелит расцвести всем цветам и исторгнет из вашей переполненной счастьем груди звонкую песню.
Глава LXIX
Невинное создание
В приведенном выше письме Джордж Уорингтон упоминал также о том, что он остался в приятельских отношениях с лордом Каслвудом, и они продолжают встречаться по-родственному, невзирая на манипуляции милорда за карточным столом, жертвой которых некогда пая Гарри. Если Джорджу нужно было франко для отправки письма, или доступ в палату лордов, чтобы послушать дебаты, или приглашение ко двору, кузен всегда готов был ему услужить, всегда оставался приятным и остроумным собеседником и рад был всячески содействовать интересам своего родственника, при условии, что это не нанесет ущерба его собственным.
Теперь он даже пообещал Джорджу сделать все возможное, чтобы выхлопотать для него у влиятельных лиц какое-нибудь место, ибо Джордж день ото дня проявлял все более упорное нежелание возвращаться на родину, к матушке под каблук. И не только сентиментальные соображения удерживали его в Англии. И его занятия правом, и лондонское общество - все это было ему несравненно интереснее и приятнее того, что ждало его на родине. Праздная жизнь плантатора, быть может, и удовлетворила бы его, если бы при этом он мог сохранить свою независимость. Однако в Виргинии он был всего лишь первым и, как ему казалось, наиболее жестоко угнетаемым вассалом своей матери. Ou боялся подумать о том, какая жизнь будет уготована его молодой жене, если он приведет ее в родительский дом. В Англии он будет беден, но свободен; здешнее общество отвечало его духовным запросам, и у него были кое-какие надежды на будущее, на родине же его ждала монотонная рутина домашней жизни, нудная опека, неизбежные споры, пререкания, ревность. И на такое существование обрек бы он и свою молодую жену, если бы решил возвратиться домой.
Не удивительно, что наш молодой виргинец с радостью ухватился за обещание лорда Каслвуда выхлопотать для него местечко. Правда, милорд не слишком-то преуспел в устройстве дел своего родного брата, да и собственное его положение было не из завидных, хотя он и носил звание пэра; но мы всегда верим в то, во что нам хочется верить, и Джордж Уорингтон возлагал большие надежды на протекцию своего родственника. В отличие от Уорингтоновского семейства, лорд Каслвуд вполне милостиво принял известие о помолвке Джорджа с мисс Ламберт; он нанес визит ее родителям, расхвалил им Джорджа, а Джорджу - его избранницу и был так очарователен и мил, что эти добрые люди забыли о ходящей за ним дурной славе и единодушно решили: только очень злые сплетники могли оклеветать такого хорошего человека. Милорд же, со своей стороны, заявил, что в общении с такими людьми всякий становится лучше, и это, разумеется, произошло и с ним. И действительно, в их обществе он был добр, умен, занимателен. Всю свою светскость и коварство он оставлял вместе с плащам в прихожей и снова обретал их, лишь садясь в портшез. Какой светский человек не попадал на своем жизненном пути в такие приюты тишины и покоя, в такие тихие гавани, где он мог укрыться от бурь? Вполне возможно, что лорд Каслвуд и в самом деле становился лучше, пока "ж находился в обществе этих добрых людей, и на этот раз, во всяком случае, слова его была не лицемерны.
И, надо полагать, почтенная чета Ламберт не изменила в худшую сторону своего мнения о милорде после того, как он открыто выразил свое восхищение мисс Тео. Это чувство было вполне искренним, хотя, по его собственному признанию, не слишком глубоким.
- Я не лишусь сна и сердце мое не будет разбито, оттого что мисс Ламберт оказывает предпочтение кому-то другому, - заметил он. - Я лишь о том сожалею, сударыня, что судьбе не было угодно послать мне в юности встречу с таким же прекрасным и добродетельным созданием, как ваша дочь. Это спасло бы меня от многих неосмотрительных поступков, но, увы, невинные, добродетельные молодые женщины не встречались на моем пути, иначе под их влиянием я, несомненно, стал бы лучше, чем я есть.
- Право же, милорд, и теперь еще не поздно! - мягко заметила миссис Ламберт.
Милорд, неверно истолковав ее слова, казалось, слегка опешил.
- И теперь еще не поздно, сударыня? - повторил он.
Миссис Ламберт покраснела.
- Ухаживать за моей дочерью вам, разумеется, уже поздно, милорд, но покаяться никогда не поздно - так учит нас Священное писание. Вспомните о тех, кто был принят в одиннадцатый час, - зачем же терять надежду?
- Боюсь, я знаю свое сердце лучше, чем вы, - меланхолично произнес милорд. - Я свободно изъясняюсь по-французски и по-немецки, а все почему? Да потому, что обучился этим языкам еще в детстве. Тот же, кто приобщился к ним в более позднем возрасте, никогда ими не овладеет. То же самое и с добродетелью: в моем возрасте она уже не прививается. Мне остается только восхищаться ею, наблюдая ее у других. И когда я буду... ну, словом, не там, куда попадают праведники, поднесет ли мне мисс Тео глоток воды? Не хмурьтесь, миссис Ламберт, я знаю, что обречен попасть туда. Кому-то из нас ведь непременно уготована эта участь, и в том числе и кое-кому из нашего семейства. А есть колеблющиеся души, и тут никто не знает наперед - какая чаша весов перетянет. Ну, а есть такие, которым предначертано быть ангелами, и они, как им положено, вознесутся к небесам и будут делать там все, что пожелают.
- О милорд, почему вы не можете быть к ним причислены? Когда у вас впереди есть хотя бы день, хотя бы час, нельзя отчаиваться! - воскликнула растроганная матрона.
- Я знаю, о чем ваши мысли, моя дорогая миссис Ламберт, - более того я читаю в ваших глазах молитву, которую вы возносите к богу, но чему может она помочь? - печально вопросил лорд Каслвуд. - Вы же не знаете всего, моя дорогая. Вы не знаете, что такое светская жизнь, которую мы ведем. Как рано она нас затягивает и какими себялюбцами делает нас сначала Природа, а потом воспитание и необходимость. Судьба правит колесницей нашей жизни, и никто не избежит своей участи. Я знаю, что существует добро, я вижу добродетельных людей, но иду своим путем. Своим? О нет - путем, предначертанным нам судьбой. И она не вовсе лишена сострадания к нам, ибо порой дает нам возможность узнать таких людей, как вы. - И с этими словами милорд берет руку миссис Ламберт, заглядывает ей в глаза и склоняется перед ней в поклоне, исполненном грации и печали. Он не произнес ни единого слова неправды. Большое заблуждение предполагать, что дурные и слабовольные люди не способны на добрые чувства или лишены чувствительности. Но, к сожалению, добрые чувства недолговечны, а слезы - это всего лишь разгул сентиментальности, и не по этой ли причине старым распутникам, как говорят, доставляют особое удовольствие мольбы и слезы их жертв. Но миссис Ламберт едва ли догадывалась о том, какие мысли бродили в голове ее собеседника (да и как бы она могла догадаться?), и потому молилась за него со всем упорством любвеобильной женской натуры. Он гораздо лучше - да, конечно, он гораздо лучше, чем о нем думают. При этом он очень интересный человек. Никогда нельзя терять надежды. Конечно же, конечно, для него еще не все потеряно.
Будущее покажет, кто из них двоих дал более правильную оценку характеру милорда. А пока что, даже если милорд окажется прав, сердце миссис Ламберт растаяло, и ее добрые пожелания и молитвы если и не исцелили душу закоренелого грешника, во всяком случае, не могли принести ему вреда. Добросердечные врачеватели (а какую хорошую женщину не причислишь к их числу?) проявляют заботу о любой заблудшей душе совершенно так же, как доктор о тяжелом, но не безнадежно больном. Когда же здоровье пациента начинает идти на поправку, их интерес к нему скудеет, и они бросаются щупать пульс и прописывать лекарства кому-нибудь другому.
Но пока болезнь еще требовала лечения, доброй миссис Ламберт необходимо было постоянно наблюдать своего больного, и мало-помалу между милордом Каслвудом и семейством Ламберт возникла самая тесная дружба. Не могу поручиться, что кое-какие мирские расчеты не сопутствовали возвышенным устремлениям и планам доброй миссис Ламберт (ведь как знать, в какой Эдем не проникает суетность, минуя сонмы ангелов с огненными мечами?). Сын миссис Ламберт готовился принять духовный сан. Милорд же Каслвуд был немало обеспокоен тем, что беспорядочный образ жизни и еретические разговоры его нынешнего капеллана мистера Сэмпсона могут привести к отрешению его от должности; в этом случае - обмолвился как-то раз милорд - их скромный маленький приход будет к услугам молодого, хорошо воспитанного священника, исповедующего высокие нравственные идеалы и готового удовлетвориться небольшим жалованьем и немногочисленной, но расположенной к нему паствой.
Так установилось знакомство между обеими семьями, и каслвудские дамы уже не раз приезжали засвидетельствовать свое почтение миссис Ламберт. Всегда и неизменно чинные, они были крайне любезны и с родителями и с дочерьми. Карточные вечера леди Каслвуд были гостеприимно открыты для миссис Ламберт и ее семейства. Конечно, будет игра, все на свете теперь играют - и его величество, и епископы, и все пэры и их супруги, - ну, словом, вся Англия. Разумеется, кто не хочет, пусть не играет, однако как можно осуждать игру, когда самые почтенные, и даже августейшие, особы ежедневно предаются этому занятию! И миссис Ламберт не раз появлялась на раутах миледи и осталась очень довольна оказанным ей приемом и польщена комплиментами, выпавшими на долю ее дочек.
В приведенном выше письме уже упоминалось об одной прибывшей в Англию американской семье голландского происхождения, которую госпожа Эсмонд, соседка по имению, весьма горячо рекомендовала своим проживавшим в Европе сыновьям. Кое-какие соображения на тот счет госпожа Эсмонд высказала в письме столь откровенно, что миссис Ламберт, дама весьма опытная в делах сватовства, не могла не понять их. Однако Джордж бил уже помолвлен, а Гарри - предмет обожания бедняжки Этти - отбыл, как известно, на войну, что, скажем кстати, не слишком огорчало миссис Ламберт. В шутливом тоне она заявила Джорджу, что ему следовало бы выполнить повеление его маменьки разорвать помолвку с Тео и приударить за мисс Лидией, которая в десять... да какой там в десять - в сто раз богаче ее бедной девочки и к тому же гораздо красивее.
- Ну, что ж, - сказал Джордж, - не спорю: она и красивее, и богаче, и, быть может, даже умнее (все эти оценки, надо сказать, не слишком пришлись по вкусу миссис Ламберт), хорошо, пусть так. А вот мистер Джонсон гораздо умнее меня. А... кого бы взять к примеру?.. А мистер Хэган, актер, и выше меня ростом, и красивее. А сэр Джеймс Лоутер гораздо меня богаче. Так не считаете же вы, сударыня, что я должен ревновать мисс Тео ко всем трем этим господам или опасаться, что она бросит меня ради одного из них? Так почему бы мне не признать, что мисс Лидия и красивее, и богаче, и умнее, и обаятельнее, и даже, если вы очень настаиваете, лучше воспитана, и, наконец, просто сущий ангел, если вам так хочется? Разве это испугает Тео? Ведь нет же, скажите, дитя мое?
- Нет, Джордж, - отвечала Тео, и взгляд ее был так честен и прям, что всякая ревность была бы посрамлена и всякое подозрение убито. И если после этого разговора мамаша пользуется случаем, чтобы на минуточку удалиться из комнаты - то ли за наперстком, то ли за ножницами, то ли за носовым платком, который она забыла в прихожей, то ли чтоб достать луну с неба, - если, повторяю, миссис Ламберт покидает комнату под тем или иным предлогом, благовидным или нелепым, мне совсем не кажется удивительным, что по прошествии нескольких минут она, возвратясь, находит Джорджа в непосредственной близости от Тео, чьи щеки пылают, а рука едва успевает выскользнуть из руки Джорджа. Однако это вовсе не значит, что я имею хоть малейшее представление о том, чем они занимались в ее отсутствие. А вы, сударыня? Можете ли вы припомнить, что происходило, когда за вами ухаживал мистер Грэнди? Вас же в конце концов не было в той комнате, где молодые люди оставались наедине? Так неужто вы собираетесь кричать "ай-ай-яй!" и "какой позор!"? Если так, то: "ай-яй-яй", "какой позор!", миссис Грэнди!
Итак, поскольку Гарри отсутствует, Тео и Джордж накрепко помолвлены и привести в исполнение начертанный госпожой Эсмонд план не представляется возможным, почему бы миссис Ламберт не начать строить свои собственные планы, и если на жизненном пути Джека Ламберта, только что вернувшегося из Оксфорда, появилась богатая, красивая и очаровательная малютка, почему бы ему не посвататься к ней? Так рассуждает маменька, которой всегда хочется кого-то женить или кого-то выдать замуж; она шепчет об этом на ушко генералу Ламберту и в ответ, как обычно, получает за все свои старания "гусыню". В конце концов, заявляет миссис Ламберт, красота и богатство - не такой уж недостаток, а госпожа Эсмонд к тому же выразила желание, чтобы вновь прибывшей семье было оказано гостеприимство, и никто не виноват, что Гарри отправился в Канаду. Может быть, генерал хочет, чтобы он вернулся в Англию, бросил армию, погубил свою репутацию, женился на этой американке и разбил сердце бедной Этти? Может быть, папенька именно этого и добивается? Но не станем перечислять всех доводов, пущенных в ход миссис Ламберт, и не позволим себе неделикатных намеков в том смысле, что мистер Ламберт был по-своему прав, сравнив свою добросердечную супругу с глупой, неуклюжей птицей, которую из года в год в Михайлов день закалывают к праздничному столу,
В то отдаленное от нас время между придворными кругами и торговым людом пролегала весьма ощутимая пропасть, и первое время после своего прибытия в Лондон мистер Ван ден Босх едва ли имел возможность общаться с кем-либо, кроме представителей деловых кругов. Он поселился в Сити, неподалеку от своего агента. Когда его хорошенькая внучка приезжала из школы домой на праздник, он возил ее на прогулку в Излингтон или Хайгет, а случалось - и на Артиллерийский плац в Банхилл-Филдс. Они посещали баптистскую молельню в Финсбери-Филдс и раза два, украдкой от всех, ходили поглядеть мистера Гарржка или этого забавного негодника - мистера Фута в "Литл тиэтр". Получить приглашение на прием к лорд-мэру господин Ван ден Босх полагал для себя большой честью, а потанцевать с молодым галантерейщиком в Хемстедском собрании было немалым удовольствием для его внучки. Когда Джордж впервые нанес визит друзьям своей матушки, он обнаружил, что ваш старый знакомый мистер Дрейпер из Темпла - весьма усердно волочится за малюткой, причем сей законовед, будучи сам женат, тут же посоветовал мистеру Уорингтону глядеть в оба, так как капитал этой молодой особы под семью замками - не подберешься. Некий молодой квакер по имени мистер Дрэпшоу, доводившийся племянником мистеру Трейлу, бристольскому агенту госпожи Эсмонд, также не отходил ни на шаг от этой девицы и при появлении мистера Уорингтона преисполнился самых черных подозрений и тревоги. Желая оказать любезность соседям своей матушки, мистер Уорингтон устроил в их честь прием, где они, само собой разумеется, были тут же представлены его друзьям из Сохо, и все семейство вынуждено было признать, что малютка Лидия - настоящая красотка. У этой маленькой смуглянки ножка нимфы, а ее плечам, шее и сверкающим очам могла бы позавидовать сама охотница Диана.
С берегов своей родины она вывезла чуть тягучий говор, которому я, moi, qui vous parle Я сам (франц.)., слышал в Лондоне сотню грубых подражаний и столько же смешных попыток его скрыть и который, на мой взгляд (если им не злоупотреблять), звучит очаровательно в устах очаровательной женщины. Да и кто, скажите на милость, осмелится его осудить? Уж не вы ли, дорогая мисс Уиттингтон, обреченная судьбой на косноязычие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
За этим следовала целая страница восторгов и стихотворных цитат. Однако из уважения к памяти автора и из сочувствия к читателю редактор настоящего издания отказался их опубликовать. Дамы и господа того возраста, который не принято уточнять, вероятно, легко могут припомнить то время, когда они сами предавались необузданным восторгам, когда неуемные хвалы чаровнице или чародею неустанно лились с их губ и стекали с кончика их перьев, когда расцветали все цветы и звенели весенние птичьи хоры. Пусть теперь облетели листья, обнажив сухие ветви, разве это мешает нам хранить в памяти пору нашей весны? А что до вас, молодые люди, чей Май (или, может быть, Апрель?) еще не настал, вам нет нужды петь с чужого голоса; поверьте мне, когда для вас придет пора весны, милостивая Природа повелит расцвести всем цветам и исторгнет из вашей переполненной счастьем груди звонкую песню.
Глава LXIX
Невинное создание
В приведенном выше письме Джордж Уорингтон упоминал также о том, что он остался в приятельских отношениях с лордом Каслвудом, и они продолжают встречаться по-родственному, невзирая на манипуляции милорда за карточным столом, жертвой которых некогда пая Гарри. Если Джорджу нужно было франко для отправки письма, или доступ в палату лордов, чтобы послушать дебаты, или приглашение ко двору, кузен всегда готов был ему услужить, всегда оставался приятным и остроумным собеседником и рад был всячески содействовать интересам своего родственника, при условии, что это не нанесет ущерба его собственным.
Теперь он даже пообещал Джорджу сделать все возможное, чтобы выхлопотать для него у влиятельных лиц какое-нибудь место, ибо Джордж день ото дня проявлял все более упорное нежелание возвращаться на родину, к матушке под каблук. И не только сентиментальные соображения удерживали его в Англии. И его занятия правом, и лондонское общество - все это было ему несравненно интереснее и приятнее того, что ждало его на родине. Праздная жизнь плантатора, быть может, и удовлетворила бы его, если бы при этом он мог сохранить свою независимость. Однако в Виргинии он был всего лишь первым и, как ему казалось, наиболее жестоко угнетаемым вассалом своей матери. Ou боялся подумать о том, какая жизнь будет уготована его молодой жене, если он приведет ее в родительский дом. В Англии он будет беден, но свободен; здешнее общество отвечало его духовным запросам, и у него были кое-какие надежды на будущее, на родине же его ждала монотонная рутина домашней жизни, нудная опека, неизбежные споры, пререкания, ревность. И на такое существование обрек бы он и свою молодую жену, если бы решил возвратиться домой.
Не удивительно, что наш молодой виргинец с радостью ухватился за обещание лорда Каслвуда выхлопотать для него местечко. Правда, милорд не слишком-то преуспел в устройстве дел своего родного брата, да и собственное его положение было не из завидных, хотя он и носил звание пэра; но мы всегда верим в то, во что нам хочется верить, и Джордж Уорингтон возлагал большие надежды на протекцию своего родственника. В отличие от Уорингтоновского семейства, лорд Каслвуд вполне милостиво принял известие о помолвке Джорджа с мисс Ламберт; он нанес визит ее родителям, расхвалил им Джорджа, а Джорджу - его избранницу и был так очарователен и мил, что эти добрые люди забыли о ходящей за ним дурной славе и единодушно решили: только очень злые сплетники могли оклеветать такого хорошего человека. Милорд же, со своей стороны, заявил, что в общении с такими людьми всякий становится лучше, и это, разумеется, произошло и с ним. И действительно, в их обществе он был добр, умен, занимателен. Всю свою светскость и коварство он оставлял вместе с плащам в прихожей и снова обретал их, лишь садясь в портшез. Какой светский человек не попадал на своем жизненном пути в такие приюты тишины и покоя, в такие тихие гавани, где он мог укрыться от бурь? Вполне возможно, что лорд Каслвуд и в самом деле становился лучше, пока "ж находился в обществе этих добрых людей, и на этот раз, во всяком случае, слова его была не лицемерны.
И, надо полагать, почтенная чета Ламберт не изменила в худшую сторону своего мнения о милорде после того, как он открыто выразил свое восхищение мисс Тео. Это чувство было вполне искренним, хотя, по его собственному признанию, не слишком глубоким.
- Я не лишусь сна и сердце мое не будет разбито, оттого что мисс Ламберт оказывает предпочтение кому-то другому, - заметил он. - Я лишь о том сожалею, сударыня, что судьбе не было угодно послать мне в юности встречу с таким же прекрасным и добродетельным созданием, как ваша дочь. Это спасло бы меня от многих неосмотрительных поступков, но, увы, невинные, добродетельные молодые женщины не встречались на моем пути, иначе под их влиянием я, несомненно, стал бы лучше, чем я есть.
- Право же, милорд, и теперь еще не поздно! - мягко заметила миссис Ламберт.
Милорд, неверно истолковав ее слова, казалось, слегка опешил.
- И теперь еще не поздно, сударыня? - повторил он.
Миссис Ламберт покраснела.
- Ухаживать за моей дочерью вам, разумеется, уже поздно, милорд, но покаяться никогда не поздно - так учит нас Священное писание. Вспомните о тех, кто был принят в одиннадцатый час, - зачем же терять надежду?
- Боюсь, я знаю свое сердце лучше, чем вы, - меланхолично произнес милорд. - Я свободно изъясняюсь по-французски и по-немецки, а все почему? Да потому, что обучился этим языкам еще в детстве. Тот же, кто приобщился к ним в более позднем возрасте, никогда ими не овладеет. То же самое и с добродетелью: в моем возрасте она уже не прививается. Мне остается только восхищаться ею, наблюдая ее у других. И когда я буду... ну, словом, не там, куда попадают праведники, поднесет ли мне мисс Тео глоток воды? Не хмурьтесь, миссис Ламберт, я знаю, что обречен попасть туда. Кому-то из нас ведь непременно уготована эта участь, и в том числе и кое-кому из нашего семейства. А есть колеблющиеся души, и тут никто не знает наперед - какая чаша весов перетянет. Ну, а есть такие, которым предначертано быть ангелами, и они, как им положено, вознесутся к небесам и будут делать там все, что пожелают.
- О милорд, почему вы не можете быть к ним причислены? Когда у вас впереди есть хотя бы день, хотя бы час, нельзя отчаиваться! - воскликнула растроганная матрона.
- Я знаю, о чем ваши мысли, моя дорогая миссис Ламберт, - более того я читаю в ваших глазах молитву, которую вы возносите к богу, но чему может она помочь? - печально вопросил лорд Каслвуд. - Вы же не знаете всего, моя дорогая. Вы не знаете, что такое светская жизнь, которую мы ведем. Как рано она нас затягивает и какими себялюбцами делает нас сначала Природа, а потом воспитание и необходимость. Судьба правит колесницей нашей жизни, и никто не избежит своей участи. Я знаю, что существует добро, я вижу добродетельных людей, но иду своим путем. Своим? О нет - путем, предначертанным нам судьбой. И она не вовсе лишена сострадания к нам, ибо порой дает нам возможность узнать таких людей, как вы. - И с этими словами милорд берет руку миссис Ламберт, заглядывает ей в глаза и склоняется перед ней в поклоне, исполненном грации и печали. Он не произнес ни единого слова неправды. Большое заблуждение предполагать, что дурные и слабовольные люди не способны на добрые чувства или лишены чувствительности. Но, к сожалению, добрые чувства недолговечны, а слезы - это всего лишь разгул сентиментальности, и не по этой ли причине старым распутникам, как говорят, доставляют особое удовольствие мольбы и слезы их жертв. Но миссис Ламберт едва ли догадывалась о том, какие мысли бродили в голове ее собеседника (да и как бы она могла догадаться?), и потому молилась за него со всем упорством любвеобильной женской натуры. Он гораздо лучше - да, конечно, он гораздо лучше, чем о нем думают. При этом он очень интересный человек. Никогда нельзя терять надежды. Конечно же, конечно, для него еще не все потеряно.
Будущее покажет, кто из них двоих дал более правильную оценку характеру милорда. А пока что, даже если милорд окажется прав, сердце миссис Ламберт растаяло, и ее добрые пожелания и молитвы если и не исцелили душу закоренелого грешника, во всяком случае, не могли принести ему вреда. Добросердечные врачеватели (а какую хорошую женщину не причислишь к их числу?) проявляют заботу о любой заблудшей душе совершенно так же, как доктор о тяжелом, но не безнадежно больном. Когда же здоровье пациента начинает идти на поправку, их интерес к нему скудеет, и они бросаются щупать пульс и прописывать лекарства кому-нибудь другому.
Но пока болезнь еще требовала лечения, доброй миссис Ламберт необходимо было постоянно наблюдать своего больного, и мало-помалу между милордом Каслвудом и семейством Ламберт возникла самая тесная дружба. Не могу поручиться, что кое-какие мирские расчеты не сопутствовали возвышенным устремлениям и планам доброй миссис Ламберт (ведь как знать, в какой Эдем не проникает суетность, минуя сонмы ангелов с огненными мечами?). Сын миссис Ламберт готовился принять духовный сан. Милорд же Каслвуд был немало обеспокоен тем, что беспорядочный образ жизни и еретические разговоры его нынешнего капеллана мистера Сэмпсона могут привести к отрешению его от должности; в этом случае - обмолвился как-то раз милорд - их скромный маленький приход будет к услугам молодого, хорошо воспитанного священника, исповедующего высокие нравственные идеалы и готового удовлетвориться небольшим жалованьем и немногочисленной, но расположенной к нему паствой.
Так установилось знакомство между обеими семьями, и каслвудские дамы уже не раз приезжали засвидетельствовать свое почтение миссис Ламберт. Всегда и неизменно чинные, они были крайне любезны и с родителями и с дочерьми. Карточные вечера леди Каслвуд были гостеприимно открыты для миссис Ламберт и ее семейства. Конечно, будет игра, все на свете теперь играют - и его величество, и епископы, и все пэры и их супруги, - ну, словом, вся Англия. Разумеется, кто не хочет, пусть не играет, однако как можно осуждать игру, когда самые почтенные, и даже августейшие, особы ежедневно предаются этому занятию! И миссис Ламберт не раз появлялась на раутах миледи и осталась очень довольна оказанным ей приемом и польщена комплиментами, выпавшими на долю ее дочек.
В приведенном выше письме уже упоминалось об одной прибывшей в Англию американской семье голландского происхождения, которую госпожа Эсмонд, соседка по имению, весьма горячо рекомендовала своим проживавшим в Европе сыновьям. Кое-какие соображения на тот счет госпожа Эсмонд высказала в письме столь откровенно, что миссис Ламберт, дама весьма опытная в делах сватовства, не могла не понять их. Однако Джордж бил уже помолвлен, а Гарри - предмет обожания бедняжки Этти - отбыл, как известно, на войну, что, скажем кстати, не слишком огорчало миссис Ламберт. В шутливом тоне она заявила Джорджу, что ему следовало бы выполнить повеление его маменьки разорвать помолвку с Тео и приударить за мисс Лидией, которая в десять... да какой там в десять - в сто раз богаче ее бедной девочки и к тому же гораздо красивее.
- Ну, что ж, - сказал Джордж, - не спорю: она и красивее, и богаче, и, быть может, даже умнее (все эти оценки, надо сказать, не слишком пришлись по вкусу миссис Ламберт), хорошо, пусть так. А вот мистер Джонсон гораздо умнее меня. А... кого бы взять к примеру?.. А мистер Хэган, актер, и выше меня ростом, и красивее. А сэр Джеймс Лоутер гораздо меня богаче. Так не считаете же вы, сударыня, что я должен ревновать мисс Тео ко всем трем этим господам или опасаться, что она бросит меня ради одного из них? Так почему бы мне не признать, что мисс Лидия и красивее, и богаче, и умнее, и обаятельнее, и даже, если вы очень настаиваете, лучше воспитана, и, наконец, просто сущий ангел, если вам так хочется? Разве это испугает Тео? Ведь нет же, скажите, дитя мое?
- Нет, Джордж, - отвечала Тео, и взгляд ее был так честен и прям, что всякая ревность была бы посрамлена и всякое подозрение убито. И если после этого разговора мамаша пользуется случаем, чтобы на минуточку удалиться из комнаты - то ли за наперстком, то ли за ножницами, то ли за носовым платком, который она забыла в прихожей, то ли чтоб достать луну с неба, - если, повторяю, миссис Ламберт покидает комнату под тем или иным предлогом, благовидным или нелепым, мне совсем не кажется удивительным, что по прошествии нескольких минут она, возвратясь, находит Джорджа в непосредственной близости от Тео, чьи щеки пылают, а рука едва успевает выскользнуть из руки Джорджа. Однако это вовсе не значит, что я имею хоть малейшее представление о том, чем они занимались в ее отсутствие. А вы, сударыня? Можете ли вы припомнить, что происходило, когда за вами ухаживал мистер Грэнди? Вас же в конце концов не было в той комнате, где молодые люди оставались наедине? Так неужто вы собираетесь кричать "ай-ай-яй!" и "какой позор!"? Если так, то: "ай-яй-яй", "какой позор!", миссис Грэнди!
Итак, поскольку Гарри отсутствует, Тео и Джордж накрепко помолвлены и привести в исполнение начертанный госпожой Эсмонд план не представляется возможным, почему бы миссис Ламберт не начать строить свои собственные планы, и если на жизненном пути Джека Ламберта, только что вернувшегося из Оксфорда, появилась богатая, красивая и очаровательная малютка, почему бы ему не посвататься к ней? Так рассуждает маменька, которой всегда хочется кого-то женить или кого-то выдать замуж; она шепчет об этом на ушко генералу Ламберту и в ответ, как обычно, получает за все свои старания "гусыню". В конце концов, заявляет миссис Ламберт, красота и богатство - не такой уж недостаток, а госпожа Эсмонд к тому же выразила желание, чтобы вновь прибывшей семье было оказано гостеприимство, и никто не виноват, что Гарри отправился в Канаду. Может быть, генерал хочет, чтобы он вернулся в Англию, бросил армию, погубил свою репутацию, женился на этой американке и разбил сердце бедной Этти? Может быть, папенька именно этого и добивается? Но не станем перечислять всех доводов, пущенных в ход миссис Ламберт, и не позволим себе неделикатных намеков в том смысле, что мистер Ламберт был по-своему прав, сравнив свою добросердечную супругу с глупой, неуклюжей птицей, которую из года в год в Михайлов день закалывают к праздничному столу,
В то отдаленное от нас время между придворными кругами и торговым людом пролегала весьма ощутимая пропасть, и первое время после своего прибытия в Лондон мистер Ван ден Босх едва ли имел возможность общаться с кем-либо, кроме представителей деловых кругов. Он поселился в Сити, неподалеку от своего агента. Когда его хорошенькая внучка приезжала из школы домой на праздник, он возил ее на прогулку в Излингтон или Хайгет, а случалось - и на Артиллерийский плац в Банхилл-Филдс. Они посещали баптистскую молельню в Финсбери-Филдс и раза два, украдкой от всех, ходили поглядеть мистера Гарржка или этого забавного негодника - мистера Фута в "Литл тиэтр". Получить приглашение на прием к лорд-мэру господин Ван ден Босх полагал для себя большой честью, а потанцевать с молодым галантерейщиком в Хемстедском собрании было немалым удовольствием для его внучки. Когда Джордж впервые нанес визит друзьям своей матушки, он обнаружил, что ваш старый знакомый мистер Дрейпер из Темпла - весьма усердно волочится за малюткой, причем сей законовед, будучи сам женат, тут же посоветовал мистеру Уорингтону глядеть в оба, так как капитал этой молодой особы под семью замками - не подберешься. Некий молодой квакер по имени мистер Дрэпшоу, доводившийся племянником мистеру Трейлу, бристольскому агенту госпожи Эсмонд, также не отходил ни на шаг от этой девицы и при появлении мистера Уорингтона преисполнился самых черных подозрений и тревоги. Желая оказать любезность соседям своей матушки, мистер Уорингтон устроил в их честь прием, где они, само собой разумеется, были тут же представлены его друзьям из Сохо, и все семейство вынуждено было признать, что малютка Лидия - настоящая красотка. У этой маленькой смуглянки ножка нимфы, а ее плечам, шее и сверкающим очам могла бы позавидовать сама охотница Диана.
С берегов своей родины она вывезла чуть тягучий говор, которому я, moi, qui vous parle Я сам (франц.)., слышал в Лондоне сотню грубых подражаний и столько же смешных попыток его скрыть и который, на мой взгляд (если им не злоупотреблять), звучит очаровательно в устах очаровательной женщины. Да и кто, скажите на милость, осмелится его осудить? Уж не вы ли, дорогая мисс Уиттингтон, обреченная судьбой на косноязычие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67