— воскликнул бродяга с фальшивой откровенностью. — Вы знаете, сударь, как несовершенна человеческая натура.
— А если бы я вам помог, — сказал дон Стефано, — может быть, что…
— Мы найдем кое-что, не так ли, сударь? — живо прервал его Доминго. — Так помогите, помогите мне, ничего лучшего я не желаю.
— Так, например… заметьте хорошенько: я полагаю, но не утверждаю…
— Я знаю, полноте, сударь, не стесняйтесь.
— Итак, может быть, в вас есть некоторая слабость к деньгам?
— В особенности к золоту.
— Это-то я и хотел сказать.
— Потому только, сударь, что золото так приятно звучит! О! И если его честно приобрести!..
— Разумеется. Вот, например, предположим, что кто-нибудь предложил бы вам тысячу пиастров за открытие тайны паланкина дона Мигеля Ортеги.
— Хорошо! — воскликнул бродяга, устремляя ясный взгляд на незнакомца, который в свою очередь внимательно следил за ним.
— И если кто-нибудь, — продолжал дон Стефано, — дал бы вам сверх того, в задаток, такое вот кольцо.
Произнося эти слова, он повертел перед глазами негодяя великолепным бриллиантом.
— Я бы согласился, клянусь Богом! — с жадностью воскликнул бродяга. — Хотя бы для открытия этого секрета мне пришлось бы навсегда лишиться места в раю, на которое я все же надеялся!
— Освободите этого человека, Вольная Пуля, — холодно произнес дон Стефано, — мы поняли друг друга.
Почувствовав себя на свободе, метис подпрыгнул от радости.
— Где перстень? — спросил он.
— Вот он, возьми его, — сказал дон Стефано, подавая ему перстень. — Договор заключен?
Доминго сложил крестом большой палец правой руки и большой палец левой и, гордо подняв голову, сказал громко и с чувством:
— Клянусь крестом Искупителя употребить все усилия для открытия тайны, которую дон Мигель так ревностно скрывает! Клянусь никогда не изменять кавалеру, с которым заключаю условие в настоящую минуту! Эту клятву произношу в присутствии трех лиц, здесь стоящих, и обязываюсь, если обману их, подвергнуться без ропота такому наказанию, даже смерти, к какому угодно будет этим господам присудить меня.
Клятва, принесенная Доминго, была самая грозная, какую только могут произносить испано-американцы; не было примера, чтобы они нарушили ее. Дон Стефано удовольствовался ею и доверился честности бродяги.
Вдруг на некотором расстоянии от них раздалось несколько выстрелов, а вслед за ними громкие крики.
Вольная Пуля вздрогнул.
— Дон Хосе, — сказал он незнакомцу, положив руку на его плечо, — Бог покровительствует нам. Возвращайтесь в лагерь. Следующей ночью я, вероятно, сообщу вам что-нибудь новое.
— Но что означают эти выстрелы?
— Не беспокойтесь, идите, предоставьте действовать мне.
— Если вы этого хотите, извольте, я уйду.
— А я? — спросил Доминго. — Послушайте, друзья, если вам предстоит подраться на ножах, то не можете ли вы и меня взять с собой?
Старый охотник внимательно посмотрел на него.
— Гм! Мысль твоя не дурна, — сказал он через минуту, — пойдем, пожалуй, с нами.
— В добрый час; вот и найден предлог для оправдания моего отсутствия.
Дон Стефано улыбнулся. Напомнив еще раз Вольной Пуле об их свидании в следующую ночь, он скрылся в кустарнике, направляясь к лагерю.
Оба охотника и метис остались одни.
ГЛАВА IV. Индейцы и охотники
Мы уже сказали, что в том месте, где находились три охотника, река Колорадо широко разлилась, и ее серебристые воды извивались среди красивой, очень живописной местности. Пирога Вольной Пули пристала к небольшой долине, скрытой со всех сторон высокими деревьями, густая зелень которых окружала ее, словно зеленым занавесом; охотники, находясь в ней, избавлялись даже днем от любопытных или нескромных посетителей, но в такой поздний час, при мерцающем свете луны, проникающем к ним через свод древесных листьев, они могли считать себя в полнейшей безопасности.
Убедившись в прочности своей позиции, Вольная Пуля разработал план сражения с той ясностью, какая дается только продолжительным опытом жизни в прериях.
— Приятель, — спросил он метиса, — знаешь ли ты степь?
— Конечно, не так, как ты, старый капканщик, — скромно ответил тот, — но все же настолько, что могу оказать вам помощь в деле, затеваемом тобой.
— Люблю такой ответ, он доказывает желание быть полезным. Слушай меня внимательно; мои седины и морщины на лице говорят тебе за мою опытность: всю свою жизнь провел я в лесах; нет ни одной травинки, которую бы я не знал, ни одного шороха, которого я не мог бы объяснить, ни одного следа, которого бы я не узнал. Несколько минут назад неподалеку от нас раздались выстрелы и воинский клич индейцев; среди выстрелов я узнал выстрел из ружья моего друга. В настоящую минуту он находится в опасности, бьется с апачами, напавшими на него во время сна. По числу выстрелов я узнал, что с моим другом только два товарища; он пропал, если мы не явимся к нему на помощь, потому что противники его многочисленны. Наша попытка опасна, подумай, прежде чем ответить: все ли еще хочешь ты сопутствовать нам и рисковать своей шкурой?
— Э-э! — беспечно ответил бродяга. — Умирают только один раз; может быть, не представится больше такого прекрасного случая умереть честно. Располагай мной, старый капканщик, я ваш телом и душой.
— Хорошо, я ждал такого ответа. Однако мой долг был предупредить об угрожающей тебе опасности. Но довольно говорить, пора действовать: время не терпит, каждая потерянная минута кажется веком тому, кого мы хотим спасти. Ступайте по моему следу, держите глаза и уши настороже, будьте особенно внимательны и без моего приказа ничего не делайте. Пошли!
Приведя в порядок ружье, вслед за обоими своими товарищами, Вольная Пуля осмотрелся и, увлекаемый инстинктом охотника, пошел быстро, но неслышно в направлении разыгравшейся битвы, знаком позвав за собой своих спутников.
После двадцатиминутной очень трудной и вместе с тем очень осторожной ходьбы Вольная Пуля остановился. Слегка раздвинув ветви кустарника, они увидели следующее.
Перед ними, не далее как в десяти шагах, открылась прогалина; в центре ее были разложены три костра, вокруг которых сидели индейцы апачи и важно курили, а их лошади, привязанные к стволам деревьев, жевали молодые древесные побеги.
Верный Прицел равнодушно стоял подле вождей, опираясь на свое ружье, и разговаривал с ними. Вольная Пуля ничего не мог понять: апачи, казалось, были в самых лучших отношениях с охотником, который со своей стороны не выказывал ни жестами, ни выражением лица никакой озабоченности.
Чтобы дать понять читателю то странное положение, в котором находились все эти люди по отношению друг к другу, мы должны несколько отступить назад.
Мы уже сказали, что после внезапного нападения индейцев Верный Прицел вышел к ним, размахивая в знак мира бизоньим плащом. Индейцы остановились, чтобы выслушать объяснение охотника. Даже два вождя вышли к нему навстречу, вежливо прося его высказаться.
— Что хочет мой бледнолицый брат? — спросил с коротким поклоном один из вождей.
— Разве мой краснокожий брат не знает меня? Нужно ли говорить ему мое имя, чтобы он знал, с кем говорит? — ответил Верный Прицел сердито.
— Это лишнее. Я знаю, что брат мой великий воин. Уши мои открыты, я жду его объяснений.
Охотник презрительно пожал плечами.
— Разве апачи стали трусливыми хищными волками, которые стаями грабят в прериях? Зачем они напали на меня?
— Мой брат сам знает.
— Нет, не знаю, раз спрашиваю. Апачи-антилопы имели вождем великого воина по имени Красный Волк, этот вождь был моим другом, я заключил с ним договор. Но Красный Волк умер, без сомнения, его скальп украшает жилище команча, потому что молодые воины его племени напали на меня, нарушив мир, в котором клялись, и напали изменнически во время моего сна.
Вождь выпрямился, нахмурив брови.
— У бледнолицего, как и у всех его соплеменников, язык ехидны, — сказал он грубо, — сердце его прикрыто кожей, из груди его вылетают лживые слова. Красный Волк не умер, его скальп не украшает жилище собаки-команча, он все еще старший вождь апачей-антилоп, охотник это хорошо знает, потому что говорит теперь с ним.
— Я очень рад, что брат мой назвал себя, — ответил охотник, — я не узнал бы его по его поступкам.
— Да, один из нас изменник, — сухо возразил вождь, — и, конечно, изменник бледнолицый, а не индеец.
— Я жду, чтобы брат мой объяснился — я не понимаю его, глаза мои затуманились и ум омрачился. Я уверен, что слова вождя рассеют это затмение. Спрашивай, я буду тебе отвечать.
По знаку Красного Волка апачи разожгли костры и расположились лагерем. Несмотря на хитрость вождя, сомнение закралось в его душу, он хотел доказать белому охотнику, что действует чистосердечно и не таит против него никакого злого умысла. Апачи, видя восстановившееся согласие между их вождем и охотником, поспешили исполнить приказ своего предводителя. Всякая враждебность вмиг пропала, и прогалина приняла вид мирного лагеря охотников, принимавших у себя лучшего друга!
Верный Прицел внутренне усмехнулся успеху своей хитрости и обороту, какой он сумел дать делу; однако он не без волнения ждал объяснения с вождем и чувствовал себя в западне, из которой мог благополучно выйти только чудом. Красный Волк пригласил охотника к своему костру. Верный Прицел принял это приглашение.
— Будет ли белый охотник отвечать мне? — спросил Красный Волк.
— Жду вопросов моего брата.
— Тогда пусть он откроет уши, вождь хочет говорить.
— Слушаю.
— Красный Волк известный вождь, команчи страшатся его имени и бегут от него, будто трусливые женщины. Однажды во главе молодых воинов Красный Волк проник в деревню команчей-бизонов. Все их воины охотились в прерии. Красный Волк сжег их жилища, а женщин увел в плен. Правда ли это?
— Правда, — ответил охотник.
— Среди женщин была одна, которая привлекла к себе расположение вождя, — это была жена старшего вождя команчей-бизонов. Красный Волк привел ее в свой лагерь, обращался с ней не как с пленницей, а как с любимой сестрой. Что же сделал белый охотник?
Сказав это, вождь устремил на Верного Прицела строгий взгляд. Тот даже не моргнул.
— Я жду, чтобы брат мой обвинил меня, и тогда я мог бы узнать свою вину, — произнес он.
Красный Волк продолжал с некоторым волнением в голосе:
— Белый охотник, злоупотребив дружбой вождя, проник в его селение под предлогом посещения его красного брата. Так как он был всем знаком и всеми любим, то беспрепятственно ходил по всему селению, а когда узнал, где находится Дикая Роза, то в одну темную ночь похитил ее как негодяй и предатель.
При этом оскорблении охотник судорожно сжал дуло своего ружья, но тотчас, справившись с собой, равнодушно произнес:
— Вождь — великий воин, слова в изобилии слетают с его губ. К несчастью, он увлекается и рассказал все не так, как оно было на самом деле.
— О-о-а! — воскликнул вождь. — Разве Красный Волк клеветник? Тогда его лживый язык должно кинуть собакам!
— Я терпеливо выслушал вождя, теперь он должен выслушать меня,
— Хорошо! Говори, брат мой.
В эту минуту послышался очень слабый свист. Индейцы не обратили на него внимания, но охотник вздрогнул, глаза его сверкнули, и на губах появилась торжествующая улыбка.
— Я скажу коротко, — начал он. — Правда, я вошел в селение моего брата, но явно и честно, чтобы просить у него от имени Летучего Орла, великого вождя команчей-бизонов, его жену, которую Красный Волк похитил. Я предлагал за эту женщину богатый выкуп: четыре шкуры белых бизонов и два ожерелья из когтей серого медведя. Я действовал таким образом, чтобы избежать войны между команчами-бизонами и апачами-антилопами. Мой брат Красный Волк отверг мои дружеские предложения, вместо того чтобы принять их. Тогда я предупредил его, что Летучий Орел возьмет свою жену с согласия его или насильно, так как она была изменнически похищена во время его отсутствия. После этого я ушел. В чем может упрекнуть меня брат мой? В каком отношении я поступил против него дурно? Летучий Орел увел свою жену — и хорошо сделал, он имел на то право, Красный Волк ничего не может возразить против этого; при подобных обстоятельствах, он и сам поступил бы точно так же… Я все сказал. Пусть брат мой ответит по совести, ошибаюсь ли я.
— Хорошо, — сказал вождь. — Брат мой был здесь с Дикой Розой несколько минут тому назад. Пусть он скажет мне, где они спрятались. Красный Волк уведет ее, после этого не будет недоразумений между ним и его другом.
— Будет лучше, если вождь забудет Дикую Розу, Летучий Орел не уступит ее ему.
— У Красного Волка есть воины, которые поддержат его волю, — надменно произнес индеец. — Летучий Орел один, как может он противиться воле старшего вождя апачей.
Верный Прицел улыбнулся.
— С Летучим Орлом многочисленные друзья, — сказал он. — Теперь он находится в лагере бледнолицых. Красный Волк может отсюда увидеть их огни. Пусть брат мой прислушается, я думаю, что он услышит шаги в лесу.
Индеец в волнении встал на ноги. В эту минуту три охотника вышли на прогалину. Это были Вольная Пуля, Руперто и Доминго.
При виде их апачи, хорошо знавшие этих людей, тревожно вскочили с мест, вскрикнув от удивления, почти с испугом хватаясь за оружие. Три охотника продолжали идти вперед, делая вид, что не замечают их враждебности.
Мы объясним в нескольких словах внезапное появление охотников и их вмешательство, которое, вероятно, должно было изменить ход дела.
ГЛАВА V. Взаимные объяснения
Вольная Пуля с обоими своими товарищами, благодаря занимаемому ими месту, не только видели все, что происходило на прогалине, но и слышали от слова до слова весь разговор Верного Прицела с Красным Волком. Многие годы оба канадских охотника были связаны тесной дружбой, сколько уже раз они предпринимали вместе самые отважные экспедиции против индейцев; секретов между ними не было, все у них было общее — и враги, и друзья.
Вольная Пуля знал о событии, на которое намекал Красный Волк, и если бы некоторые причины, которые мы откроем позднее, не помешали ему, он вторично помог бы своему другу похитить у апачей Дикую Розу. Одного только он не мог объяснить себе: присутствие Верного Прицела среди апачей, раздора, крики и выстрелы которого он слышал и законченного теперь дружеским разговором.
Однако он решился рискнуть и дать знать другу о своем присутствии давно условленным между ними сигналом. Тогда он тонко свистнул, и Верный Прицел вздрогнул, услышав знакомый сигнал, который имел еще другое следствие, не предвиденное Вольной Пулей: ветви дерева, к стволу которого он прижался, осторожно раздвинулись, и человек, повисший на руках, вдруг упал в траву в двух шагах от него, но так легко, что падение его не произвело ни малейшего шума.
При первом же взгляде на человека, точно с неба свалившегося к его ногам, Вольная Пуля узнал его и, благодаря умению владеть собой, ничем не выдал охватившего его удивления при таком неожиданном появлении.
— Что за фантазия пришла вам, вождь, прогуливаться ночью по деревьям, — сказал он, усмехаясь, на ухо подошедшему к нему индейцу.
— Летучий Орел стережет апачей, — ответил тот охотнику также на ухо. — Брат мой не ожидал увидеть меня?
— В прериях всего должно ожидать, вождь; признаюсь, что в настоящую минуту мне в особенности очень приятна встреча с вами.
— Брат мой идет по следу апачей-антилоп?
— Час тому назад я не знал, что они так близко, клянусь вам, вождь! Если бы не ваши выстрелы, вероятно, теперь я бы спал спокойно в своем лагере.
— Да, брат мой услышал звук ружья своего друга и пошел к нему.
— Вы угадали, вождь. Расскажите же мне теперь, в чем дело, я ничего не знаю.
— Разве белый брат не слышал Красного Волка?
— Отлично слышал; и нет ничего другого?
— Ничего. Летучий Орел похитил свою жену, апачи преследовали их, как негодные волки, и сегодня ночью напали на них у их костра.
— Дикая Роза в безопасности?
— Дикая Роза — жена команча! Она не ведает страха.
— Это я знаю, но не в этом теперь дело — что вы рассчитываете делать?
— Выждать благоприятную минуту и напасть на этих собак.
— Пусть брат мой предоставит мне вести это дело, — сказал охотник, — намерения его очень скоры, я немного изменю их. Его присутствие скорее может повредить нам, чем принести пользу; мы не можем надеяться побить таких многочисленных врагов. Благоразумие требует, чтобы мы прибегли к хитрости… Обещает ли вождь не делать ни одного движения без моего сигнала? — упорно повторил охотник.
— Летучий Орел — вождь, он обещает повиноваться Седой Голове.
— Хорошо, теперь смотри, ожидание твое не будет продолжительным.
Сказав это, старый охотник смело раздвинул кусты и в сопровождении обоих товарищей твердым шагом вышел на прогалину.
Мы видели тревогу, произведенную их неожиданным появлением.
Летучий Орел опять вернулся в свою засаду на вершину дерева, с которого он сошел только затем, чтобы сообщить охотнику необходимые сведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— А если бы я вам помог, — сказал дон Стефано, — может быть, что…
— Мы найдем кое-что, не так ли, сударь? — живо прервал его Доминго. — Так помогите, помогите мне, ничего лучшего я не желаю.
— Так, например… заметьте хорошенько: я полагаю, но не утверждаю…
— Я знаю, полноте, сударь, не стесняйтесь.
— Итак, может быть, в вас есть некоторая слабость к деньгам?
— В особенности к золоту.
— Это-то я и хотел сказать.
— Потому только, сударь, что золото так приятно звучит! О! И если его честно приобрести!..
— Разумеется. Вот, например, предположим, что кто-нибудь предложил бы вам тысячу пиастров за открытие тайны паланкина дона Мигеля Ортеги.
— Хорошо! — воскликнул бродяга, устремляя ясный взгляд на незнакомца, который в свою очередь внимательно следил за ним.
— И если кто-нибудь, — продолжал дон Стефано, — дал бы вам сверх того, в задаток, такое вот кольцо.
Произнося эти слова, он повертел перед глазами негодяя великолепным бриллиантом.
— Я бы согласился, клянусь Богом! — с жадностью воскликнул бродяга. — Хотя бы для открытия этого секрета мне пришлось бы навсегда лишиться места в раю, на которое я все же надеялся!
— Освободите этого человека, Вольная Пуля, — холодно произнес дон Стефано, — мы поняли друг друга.
Почувствовав себя на свободе, метис подпрыгнул от радости.
— Где перстень? — спросил он.
— Вот он, возьми его, — сказал дон Стефано, подавая ему перстень. — Договор заключен?
Доминго сложил крестом большой палец правой руки и большой палец левой и, гордо подняв голову, сказал громко и с чувством:
— Клянусь крестом Искупителя употребить все усилия для открытия тайны, которую дон Мигель так ревностно скрывает! Клянусь никогда не изменять кавалеру, с которым заключаю условие в настоящую минуту! Эту клятву произношу в присутствии трех лиц, здесь стоящих, и обязываюсь, если обману их, подвергнуться без ропота такому наказанию, даже смерти, к какому угодно будет этим господам присудить меня.
Клятва, принесенная Доминго, была самая грозная, какую только могут произносить испано-американцы; не было примера, чтобы они нарушили ее. Дон Стефано удовольствовался ею и доверился честности бродяги.
Вдруг на некотором расстоянии от них раздалось несколько выстрелов, а вслед за ними громкие крики.
Вольная Пуля вздрогнул.
— Дон Хосе, — сказал он незнакомцу, положив руку на его плечо, — Бог покровительствует нам. Возвращайтесь в лагерь. Следующей ночью я, вероятно, сообщу вам что-нибудь новое.
— Но что означают эти выстрелы?
— Не беспокойтесь, идите, предоставьте действовать мне.
— Если вы этого хотите, извольте, я уйду.
— А я? — спросил Доминго. — Послушайте, друзья, если вам предстоит подраться на ножах, то не можете ли вы и меня взять с собой?
Старый охотник внимательно посмотрел на него.
— Гм! Мысль твоя не дурна, — сказал он через минуту, — пойдем, пожалуй, с нами.
— В добрый час; вот и найден предлог для оправдания моего отсутствия.
Дон Стефано улыбнулся. Напомнив еще раз Вольной Пуле об их свидании в следующую ночь, он скрылся в кустарнике, направляясь к лагерю.
Оба охотника и метис остались одни.
ГЛАВА IV. Индейцы и охотники
Мы уже сказали, что в том месте, где находились три охотника, река Колорадо широко разлилась, и ее серебристые воды извивались среди красивой, очень живописной местности. Пирога Вольной Пули пристала к небольшой долине, скрытой со всех сторон высокими деревьями, густая зелень которых окружала ее, словно зеленым занавесом; охотники, находясь в ней, избавлялись даже днем от любопытных или нескромных посетителей, но в такой поздний час, при мерцающем свете луны, проникающем к ним через свод древесных листьев, они могли считать себя в полнейшей безопасности.
Убедившись в прочности своей позиции, Вольная Пуля разработал план сражения с той ясностью, какая дается только продолжительным опытом жизни в прериях.
— Приятель, — спросил он метиса, — знаешь ли ты степь?
— Конечно, не так, как ты, старый капканщик, — скромно ответил тот, — но все же настолько, что могу оказать вам помощь в деле, затеваемом тобой.
— Люблю такой ответ, он доказывает желание быть полезным. Слушай меня внимательно; мои седины и морщины на лице говорят тебе за мою опытность: всю свою жизнь провел я в лесах; нет ни одной травинки, которую бы я не знал, ни одного шороха, которого я не мог бы объяснить, ни одного следа, которого бы я не узнал. Несколько минут назад неподалеку от нас раздались выстрелы и воинский клич индейцев; среди выстрелов я узнал выстрел из ружья моего друга. В настоящую минуту он находится в опасности, бьется с апачами, напавшими на него во время сна. По числу выстрелов я узнал, что с моим другом только два товарища; он пропал, если мы не явимся к нему на помощь, потому что противники его многочисленны. Наша попытка опасна, подумай, прежде чем ответить: все ли еще хочешь ты сопутствовать нам и рисковать своей шкурой?
— Э-э! — беспечно ответил бродяга. — Умирают только один раз; может быть, не представится больше такого прекрасного случая умереть честно. Располагай мной, старый капканщик, я ваш телом и душой.
— Хорошо, я ждал такого ответа. Однако мой долг был предупредить об угрожающей тебе опасности. Но довольно говорить, пора действовать: время не терпит, каждая потерянная минута кажется веком тому, кого мы хотим спасти. Ступайте по моему следу, держите глаза и уши настороже, будьте особенно внимательны и без моего приказа ничего не делайте. Пошли!
Приведя в порядок ружье, вслед за обоими своими товарищами, Вольная Пуля осмотрелся и, увлекаемый инстинктом охотника, пошел быстро, но неслышно в направлении разыгравшейся битвы, знаком позвав за собой своих спутников.
После двадцатиминутной очень трудной и вместе с тем очень осторожной ходьбы Вольная Пуля остановился. Слегка раздвинув ветви кустарника, они увидели следующее.
Перед ними, не далее как в десяти шагах, открылась прогалина; в центре ее были разложены три костра, вокруг которых сидели индейцы апачи и важно курили, а их лошади, привязанные к стволам деревьев, жевали молодые древесные побеги.
Верный Прицел равнодушно стоял подле вождей, опираясь на свое ружье, и разговаривал с ними. Вольная Пуля ничего не мог понять: апачи, казалось, были в самых лучших отношениях с охотником, который со своей стороны не выказывал ни жестами, ни выражением лица никакой озабоченности.
Чтобы дать понять читателю то странное положение, в котором находились все эти люди по отношению друг к другу, мы должны несколько отступить назад.
Мы уже сказали, что после внезапного нападения индейцев Верный Прицел вышел к ним, размахивая в знак мира бизоньим плащом. Индейцы остановились, чтобы выслушать объяснение охотника. Даже два вождя вышли к нему навстречу, вежливо прося его высказаться.
— Что хочет мой бледнолицый брат? — спросил с коротким поклоном один из вождей.
— Разве мой краснокожий брат не знает меня? Нужно ли говорить ему мое имя, чтобы он знал, с кем говорит? — ответил Верный Прицел сердито.
— Это лишнее. Я знаю, что брат мой великий воин. Уши мои открыты, я жду его объяснений.
Охотник презрительно пожал плечами.
— Разве апачи стали трусливыми хищными волками, которые стаями грабят в прериях? Зачем они напали на меня?
— Мой брат сам знает.
— Нет, не знаю, раз спрашиваю. Апачи-антилопы имели вождем великого воина по имени Красный Волк, этот вождь был моим другом, я заключил с ним договор. Но Красный Волк умер, без сомнения, его скальп украшает жилище команча, потому что молодые воины его племени напали на меня, нарушив мир, в котором клялись, и напали изменнически во время моего сна.
Вождь выпрямился, нахмурив брови.
— У бледнолицего, как и у всех его соплеменников, язык ехидны, — сказал он грубо, — сердце его прикрыто кожей, из груди его вылетают лживые слова. Красный Волк не умер, его скальп не украшает жилище собаки-команча, он все еще старший вождь апачей-антилоп, охотник это хорошо знает, потому что говорит теперь с ним.
— Я очень рад, что брат мой назвал себя, — ответил охотник, — я не узнал бы его по его поступкам.
— Да, один из нас изменник, — сухо возразил вождь, — и, конечно, изменник бледнолицый, а не индеец.
— Я жду, чтобы брат мой объяснился — я не понимаю его, глаза мои затуманились и ум омрачился. Я уверен, что слова вождя рассеют это затмение. Спрашивай, я буду тебе отвечать.
По знаку Красного Волка апачи разожгли костры и расположились лагерем. Несмотря на хитрость вождя, сомнение закралось в его душу, он хотел доказать белому охотнику, что действует чистосердечно и не таит против него никакого злого умысла. Апачи, видя восстановившееся согласие между их вождем и охотником, поспешили исполнить приказ своего предводителя. Всякая враждебность вмиг пропала, и прогалина приняла вид мирного лагеря охотников, принимавших у себя лучшего друга!
Верный Прицел внутренне усмехнулся успеху своей хитрости и обороту, какой он сумел дать делу; однако он не без волнения ждал объяснения с вождем и чувствовал себя в западне, из которой мог благополучно выйти только чудом. Красный Волк пригласил охотника к своему костру. Верный Прицел принял это приглашение.
— Будет ли белый охотник отвечать мне? — спросил Красный Волк.
— Жду вопросов моего брата.
— Тогда пусть он откроет уши, вождь хочет говорить.
— Слушаю.
— Красный Волк известный вождь, команчи страшатся его имени и бегут от него, будто трусливые женщины. Однажды во главе молодых воинов Красный Волк проник в деревню команчей-бизонов. Все их воины охотились в прерии. Красный Волк сжег их жилища, а женщин увел в плен. Правда ли это?
— Правда, — ответил охотник.
— Среди женщин была одна, которая привлекла к себе расположение вождя, — это была жена старшего вождя команчей-бизонов. Красный Волк привел ее в свой лагерь, обращался с ней не как с пленницей, а как с любимой сестрой. Что же сделал белый охотник?
Сказав это, вождь устремил на Верного Прицела строгий взгляд. Тот даже не моргнул.
— Я жду, чтобы брат мой обвинил меня, и тогда я мог бы узнать свою вину, — произнес он.
Красный Волк продолжал с некоторым волнением в голосе:
— Белый охотник, злоупотребив дружбой вождя, проник в его селение под предлогом посещения его красного брата. Так как он был всем знаком и всеми любим, то беспрепятственно ходил по всему селению, а когда узнал, где находится Дикая Роза, то в одну темную ночь похитил ее как негодяй и предатель.
При этом оскорблении охотник судорожно сжал дуло своего ружья, но тотчас, справившись с собой, равнодушно произнес:
— Вождь — великий воин, слова в изобилии слетают с его губ. К несчастью, он увлекается и рассказал все не так, как оно было на самом деле.
— О-о-а! — воскликнул вождь. — Разве Красный Волк клеветник? Тогда его лживый язык должно кинуть собакам!
— Я терпеливо выслушал вождя, теперь он должен выслушать меня,
— Хорошо! Говори, брат мой.
В эту минуту послышался очень слабый свист. Индейцы не обратили на него внимания, но охотник вздрогнул, глаза его сверкнули, и на губах появилась торжествующая улыбка.
— Я скажу коротко, — начал он. — Правда, я вошел в селение моего брата, но явно и честно, чтобы просить у него от имени Летучего Орла, великого вождя команчей-бизонов, его жену, которую Красный Волк похитил. Я предлагал за эту женщину богатый выкуп: четыре шкуры белых бизонов и два ожерелья из когтей серого медведя. Я действовал таким образом, чтобы избежать войны между команчами-бизонами и апачами-антилопами. Мой брат Красный Волк отверг мои дружеские предложения, вместо того чтобы принять их. Тогда я предупредил его, что Летучий Орел возьмет свою жену с согласия его или насильно, так как она была изменнически похищена во время его отсутствия. После этого я ушел. В чем может упрекнуть меня брат мой? В каком отношении я поступил против него дурно? Летучий Орел увел свою жену — и хорошо сделал, он имел на то право, Красный Волк ничего не может возразить против этого; при подобных обстоятельствах, он и сам поступил бы точно так же… Я все сказал. Пусть брат мой ответит по совести, ошибаюсь ли я.
— Хорошо, — сказал вождь. — Брат мой был здесь с Дикой Розой несколько минут тому назад. Пусть он скажет мне, где они спрятались. Красный Волк уведет ее, после этого не будет недоразумений между ним и его другом.
— Будет лучше, если вождь забудет Дикую Розу, Летучий Орел не уступит ее ему.
— У Красного Волка есть воины, которые поддержат его волю, — надменно произнес индеец. — Летучий Орел один, как может он противиться воле старшего вождя апачей.
Верный Прицел улыбнулся.
— С Летучим Орлом многочисленные друзья, — сказал он. — Теперь он находится в лагере бледнолицых. Красный Волк может отсюда увидеть их огни. Пусть брат мой прислушается, я думаю, что он услышит шаги в лесу.
Индеец в волнении встал на ноги. В эту минуту три охотника вышли на прогалину. Это были Вольная Пуля, Руперто и Доминго.
При виде их апачи, хорошо знавшие этих людей, тревожно вскочили с мест, вскрикнув от удивления, почти с испугом хватаясь за оружие. Три охотника продолжали идти вперед, делая вид, что не замечают их враждебности.
Мы объясним в нескольких словах внезапное появление охотников и их вмешательство, которое, вероятно, должно было изменить ход дела.
ГЛАВА V. Взаимные объяснения
Вольная Пуля с обоими своими товарищами, благодаря занимаемому ими месту, не только видели все, что происходило на прогалине, но и слышали от слова до слова весь разговор Верного Прицела с Красным Волком. Многие годы оба канадских охотника были связаны тесной дружбой, сколько уже раз они предпринимали вместе самые отважные экспедиции против индейцев; секретов между ними не было, все у них было общее — и враги, и друзья.
Вольная Пуля знал о событии, на которое намекал Красный Волк, и если бы некоторые причины, которые мы откроем позднее, не помешали ему, он вторично помог бы своему другу похитить у апачей Дикую Розу. Одного только он не мог объяснить себе: присутствие Верного Прицела среди апачей, раздора, крики и выстрелы которого он слышал и законченного теперь дружеским разговором.
Однако он решился рискнуть и дать знать другу о своем присутствии давно условленным между ними сигналом. Тогда он тонко свистнул, и Верный Прицел вздрогнул, услышав знакомый сигнал, который имел еще другое следствие, не предвиденное Вольной Пулей: ветви дерева, к стволу которого он прижался, осторожно раздвинулись, и человек, повисший на руках, вдруг упал в траву в двух шагах от него, но так легко, что падение его не произвело ни малейшего шума.
При первом же взгляде на человека, точно с неба свалившегося к его ногам, Вольная Пуля узнал его и, благодаря умению владеть собой, ничем не выдал охватившего его удивления при таком неожиданном появлении.
— Что за фантазия пришла вам, вождь, прогуливаться ночью по деревьям, — сказал он, усмехаясь, на ухо подошедшему к нему индейцу.
— Летучий Орел стережет апачей, — ответил тот охотнику также на ухо. — Брат мой не ожидал увидеть меня?
— В прериях всего должно ожидать, вождь; признаюсь, что в настоящую минуту мне в особенности очень приятна встреча с вами.
— Брат мой идет по следу апачей-антилоп?
— Час тому назад я не знал, что они так близко, клянусь вам, вождь! Если бы не ваши выстрелы, вероятно, теперь я бы спал спокойно в своем лагере.
— Да, брат мой услышал звук ружья своего друга и пошел к нему.
— Вы угадали, вождь. Расскажите же мне теперь, в чем дело, я ничего не знаю.
— Разве белый брат не слышал Красного Волка?
— Отлично слышал; и нет ничего другого?
— Ничего. Летучий Орел похитил свою жену, апачи преследовали их, как негодные волки, и сегодня ночью напали на них у их костра.
— Дикая Роза в безопасности?
— Дикая Роза — жена команча! Она не ведает страха.
— Это я знаю, но не в этом теперь дело — что вы рассчитываете делать?
— Выждать благоприятную минуту и напасть на этих собак.
— Пусть брат мой предоставит мне вести это дело, — сказал охотник, — намерения его очень скоры, я немного изменю их. Его присутствие скорее может повредить нам, чем принести пользу; мы не можем надеяться побить таких многочисленных врагов. Благоразумие требует, чтобы мы прибегли к хитрости… Обещает ли вождь не делать ни одного движения без моего сигнала? — упорно повторил охотник.
— Летучий Орел — вождь, он обещает повиноваться Седой Голове.
— Хорошо, теперь смотри, ожидание твое не будет продолжительным.
Сказав это, старый охотник смело раздвинул кусты и в сопровождении обоих товарищей твердым шагом вышел на прогалину.
Мы видели тревогу, произведенную их неожиданным появлением.
Летучий Орел опять вернулся в свою засаду на вершину дерева, с которого он сошел только затем, чтобы сообщить охотнику необходимые сведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26