«Без деревьев я могу прожить, – написала она. – А без денег – вряд ли. На похоронах был Ломаке».– Вот стервятник!«Это точно, – напечатала она. – Боюсь, что, если я не соглашусь продать участок „Ист-парк“, он потребует начать выплату основного долга. Если рынок говядины будет таким, как сейчас…» Она посмотрела на Джека, чтобы убедиться, что он следует за ее мыслью.– Это вас поддержит, но не более того.«Сделка с древесиной даст мне необходимые деньги, – напечатала она. – Делрей отвергал подобные предложения. Но если я сейчас не продам часть древесины, я могу потерять все. Мне кажется, это имеет смысл».Джек улыбнулся.– Леди, вам не нужен мой совет. Скорее это я должен спрашивать у вас совета в финансовых делах.Анна засмеялась, и смех ее звучал очень приятно.«Я позвоню им завтра», – напечатала она. Затем ее лицо омрачилось, и она добавила: «Может быть, нехорошо, что я уже вдень похорон Делрея иду против его воли? Это письмо пришло несколько недель назад. Если я не дам им ответ, они могут снять свое предложение».– Теперь вы здесь хозяйка, Анна. Вам совершенно ни к чему оправдываться. В особенности передо мной. Не мне судить, как другие распоряжаются своей жизнью.Она долго смотрела ему в глаза, потом повернулась к клавиатуре. «Какая история произошла с вами, Джек?» Он криво улыбнулся.– У меня нет биографии.«У каждого есть биография».– Только не у меня. И уж во всяком случае, она никому не интересна.По выражению лица Анны он понял, что она ему не верит.От него не укрылось и то, что она уже хорошо его знает, хотя они встретились всего две недели назад. Ее глухота компенсировалась необычным даром. Если слепые, как правило, обладают невероятно острым слухом и чувствительностью, то Анна могла проникать в мысли собеседника.Джек читал одно за другим слова, появлявшиеся на голубом экране компьютера.«Вы собираетесь уехать, не так ли?»Он знаком показал:– Да.Она посмотрела на его руки, потом на его губы, затем заглянула ему в глаза.Херболдам осталось разгуливать на свободе считаные дни. Их поймают или убьют. И тогда Джек уйдет. Это решено. Он не может здесь остаться.Да, надо уходить. Когда Джек появился на ранчо, он не предполагал, что так увязнет. Делрей, Анна и Дэвид, все вместе и по отдельности, произвели на него сильное впечатление – этого нельзя отрицать. Что ж, у него будут добрые воспоминания. Для Джека Сойера это чертовски важно. Это все, на что он может надеяться.Анна изобразила знак, который явно означал какое-то вопросительное слово. Джек без труда догадался, о чем она спрашивает.– Когда? Скоро, Анна.Она на миг опустила глаза. Уголок ее губ слегка дернулся, что, как понял Джек, означало сожаление. Затем, повернувшись к клавиатуре, она напечатала: «Перед тем как уйти, вы кое-что сделаете для меня?»– Конечно. Я не оставлю вас на мели. Вы составите список дел, и я выполню их до того, как…Она остановила его взмахом руки.«Нет, я говорю об одолжении, – напечатала она. – О личном одолжении». 32 – Я вот что думаю. – Сесил пронзил перочинным ножом маринованный огурец и вытащил его из банки. – Мы должны просидеть здесь как можно дольше.– Дольше – это сколько?– Несколько дней. Может быть, даже неделю.– Неделю? Господи! Ты дурак или законченный псих?– Послушай меня, Карл. Надо подождать, пока все не утихнет. Хочешь?Это уже относилось к загарпуненному огурцу. Сесил предложил его Карлу, но тот с отвращением отпрянул.– Нет. От него воняет, как от немытых ног. Между прочим, кто планировал меню?– Мы с Конни запаслись продуктами на распродаже. Купили только то, что не портится, потому что неизвестно, сколько мы здесь проторчим, да и холодильника тут нет.– Да уж! – пробормотал Карл, отпивая глоток теплого «Будвайзера».В течение дня его настроение менялось от плохого к отвратительному. Хижина, в которой они прятались, принадлежала какому-то дальнему родственнику Конни. Мужу двоюродной сестры или что-то в этом роде. Когда она начала объяснять степень родства, Карл велел ей заткнуться.Предварительное описание выглядело не очень обнадеживающе. У Карла, правда, была слабая надежда на то, что жилище ему все-таки понравится, но, к несчастью, его худшие опасения подтвердились. Они приехали на место поздно вечером, но даже темнота не могла скрыть всех изъянов хижины. Она была ненамного лучше той хибары, в которой они с Майроном жили перед ограблением банка.Единственное, о чем Карл думал с удовольствием, – это об ограблении. По крайней мере в этой части план Сесила удался. Посчитали еще не всё, но уже ясно, что в банке они взяли больше денег, чем предполагал Карл. Просто позор, что надо делить их на четыре части! Карлу страстно хотелось побыстрее хоть что-то потратить. Теперь он богатый человек, а с помощью денег можно купить себе власть и уважение. Кроме того, деньги внушают страх. Все еще узнают, кто такой Карл Херболд.Отныне с ним придется считаться. Старые и новые враги будут трепетать, заслышав его имя. Иметь много денег – все равно что держать в руке меч, и Карл собирался без колебаний пускать это оружие в ход, сметая всех, кто встанет на его пути. Всю жизнь ему приходилось подчиняться другим, в основном полным ничтожествам. Сейчас это исключено.Тем не менее, глядя на него в эту минуту, трудно сказать, что это денежный мешок, внушающий страх и трепет. Он ест из банки холодную свинину с бобами, сидя в жаркой и грязной однокомнатной хибаре, в которой недавно сдохла лиса, так что сейчас здесь стоит чудовищная вонь. Такая жизнь не по нему, и он жаждет как можно поскорее с ней расстаться.Карл смял в руке пустую банку из-под пива.– Зачем столько ждать, Сес?– Затем, что в радиусе пятисот миль нас разыскивают все копы.– Но машина ведь чистая! – запротестовал Карл. Они сменили машину в пятнадцати милях от банка. Конни заранее оставила второй автомобиль на круглосуточной автостоянке, где все время кто-то приезжал и уезжал, так что теоретически на них не должны были обратить внимания. – Они не станут искать эту машину, Сес. Если, конечно, ты меня не обманул.– Может, ты наконец оставишь его в покое? – вмешалась Конни.– А не поцеловать ли тебе меня в задницу? – огрызнулся Карл.– Машина чиста, – быстро сказал Сесил. – Словно эти тарелки. Но как только мы выезжаем на дорогу, мы выставляем себя напоказ. Нас сразу кто-нибудь может узнать. Было бы разумно уменьшить фактор риска.– Какие замечательные слова ты знаешь, братец! Радиус. Фактор риска. Ты, видимо, слишком много смотрел Эйч-би-оу. – Карл махнул в сторону Конни: – Или это она тебя научила таким словам?– Я только говорю, что мы должны оставаться здесь до тех пор, пока наши портреты не перестанут показывать по телевизору, – ответил Сесил. – Хочешь персик, милая?И он предложил Конни банку с консервированными персиками. Выудив один из них пластмассовой ложкой, она взяла персик в руку и, неприлично улыбаясь, откусила от него кусочек и принялась с чавканьем высасывать мякоть. Сок стекал по ее подбородку. От Карла не ускользнул символический смысл ее действий; впрочем, он понимал, что Конни этого и добивалась.Смеясь, она вытерла липкий сироп тыльной стороной руки и игриво ткнула Сесила пальцем в живот.– С тех пор как я с тобой познакомилась, мое поведение за столом стало просто ужасным. Моя мама была бы в истерике, если бы меня сейчас увидела.Карл мрачно посмотрел на банку со свининой. Он сделал вид, что выволочка, которую он устроил Сесилу, – это всего лишь шутка, но на самом деле все было на полном серьезе. Во время налета эта сука действительно принесла пользу. Иметь в банке своего человека – это, конечно, важно. Она также доказала свою храбрость, когда отправила того копа к праотцам. Здесь тоже спору нет.Однако для мужиков в бегах последнее дело, когда с ними вместе находится вот такая Конни Скэггс, которая на каждом шагу делится своей двухцентовой мудростью. У нее язык без костей, и она не боится высказывать свое мнение. И что еще хуже – она не боится его, Карла.Выругавшись, Карл сунул пластмассовую ложку в консервную банку и со стуком поставил ее на стол.– Ты закончил, Карл?Он махнул Майрону, чтобы тот доедал. Майрон уже очистил банку с равиоли и облизывал языком ложку. Перед этим он покончил с банкой сардин. И вот теперь Майрон принялся за бобы.«Это просто замечательно», – мысленно проворчал Карл. Сейчас бы он сидел с сеньоритой на коленях и курил дорогую сигару, потягивая что-нибудь покрепче, а вместо этого приходится торчать в каком-то вонючем сарае у черта на куличках. Причем с кем? С трусливым братцем, наглой бабой, у которой и взглянуть-то не на что, и полным идиотом, который безостановочно жует, словно козел.Не нравится Карлу и то, что Сесил здесь распоряжается.И кто же внушил ему, что он здесь царь и бог? Конни. Ну да, это именно она задурила ему голову насчет того, кто тут главный.Карл знает, как легко Сесил поддается чужому влиянию. Конни вертит им как хочет. Ему запудрить мозги можно в два счета, что он умнее и храбрее, чем есть на самом деле.В свое время Карл поставит его на место.А пока придется подыгрывать. Открыв зубами пакетик с солеными орешками, Карл выплюнул кусок целлофана и высыпал орехи на ладонь.– Чего я еще не пойму в твоем плане, Сесил, так это почему мы выбрали этот маршрут. Мы ведь едем на юг. Если у меня все в порядке с географией, то, чтобы из северо-восточного Техаса попасть в Мексику, надо двигаться к юго-западу.– Там негде спрятаться, – промямлил Сесил. Конни сунула ему в рот один из этих скользких персиков, и ему приходилось говорить с набитым ртом.– Можно мне тоже? – спросил Майрон. Поколебавшись, Конни толкнула к нему банку. Запустив в нее свои тонкие пальцы, Майрон выудил персик.– О боже! – запричитала Конни. – Да ты, мерзавец, их раздавил! По-твоему, я теперь стану это есть?– Заткнись! – рявкнул Карл. – Я не могу думать, когда ты поднимаешь вой. Так что ты говорил насчет того, где спрятаться?– Если мы поедем через западный Техас, они могут заметить нас с самолета или вертолета.– Там меньше городов, меньше копов.– Но негде укрыться. Слишком много открытых пространств, где нет ничего, кроме перекати-поля и зайцев. Кстати, они ждут, что мы как раз там и поедем.Якобы в восхищении Карл откинулся на спинку стула. Оказывается, он не только знает разные умные слова, но еще и эксперт по мыслям законников.– Ну, я потрясен, Сес! А ты, Майрон? Тебя восхитило то, как мой старший братец все продумал?– Конечно, Карл.– Перестань, Карл. Я просто считаю…Дай же ты ему сказать! – Поджав губы, Конни зло смотрела на Карла. – Он все прекрасно тебе объяснит, если ты хоть на минуту заткнешься.Карл весь вскипел от бешенства, кровеносные сосуды превратились в потоки лавы. Он мог бы с легкостью свернуть Конни шею, но, подавив это стремление, заговорил подчеркнуто тихо:– Никто не смеет говорить мне, чтобы я заткнулся. Тем более сучка. И тем более тогда, когда я разговариваю со своим братом.Нисколько не задетая этим оскорблением, Конни спокойно сложила руки на груди и засмеялась.– Это же веселое приключение. Не понимаю, почему ты все время злишься.– Я не злюсь, – спокойно возразил Карл. – Майрон много раз видел меня злым, а сейчас я не злюсь. Майрон, я сейчас злой?Майрон выплюнул на стол косточку от персика. Приняв вопрос Карла всерьез, он задумчиво посмотрел на него и изрек:– Немного, Карл.– Ради Христа, успокойтесь! – умоляюще сказал Сесил. – Конни, остынь. Карл, ты просто послушай мой план. Потом, если ты не согласен, мы можем все обсудить. Справедливо?– Нуда, справедливо. Прямо как в ООН. – Карл развел руками, показывая, что слово предоставляется его старшему брату.– Я говорю, что нам надо ехать прямо на юг, пока мы не достигнем побережья. Потом вдоль побережья поедем до Корпус-Кристи, а там резко свернем вправо и отправимся в окрестности Ларедо.– Через восточный Техас?– Можем двигаться вдоль границы штата Луизиана.– Восточный Техас мне не по вкусу, брат. И ты знаешь почему.– Из-за нашего отчима и этой истории с Маккоркл? – Засмеявшись, он подмигнул Конни: – Раскроем ему наш секрет?Карл сразу насторожился, нутром почуяв, что это ему не понравится.– Секрет?– Делрей в больнице, в плохом состоянии. Может умереть в любую минуту, если еще не умер. – Сесил не ухмылялся так с тех пор, как раскупорил свою первую девственницу.– Откуда ты знаешь?– Я приезжал его навестить.– Что? Когда?– За день до ограбления.– Зачем?– Чтобы отвести всем глаза! – засмеялся Сесил. – И это сработало.Он рассказал Карлу о своей эскападе, заново вспоминая сцену, которую устроил в больнице.– Они все это проглотили. До последнего слова. Причем получили подтверждение у женщины-инспектора по режиму. – Он снова подмигнул Конни. – Этот коп набрал номер телефона с визитной карточки, которую я ему подал, а Конни ответила. Она ему все уши прожужжала о том, какой я хороший мальчик. Представляю, что он теперь чувствует, милая! Воображаю, как он…– Ты тупой козел!– А? – Сесил резко повернулся к Карлу, который смотрел на него с бешенством.– Я говорила тебе, что он не в духе, – заметила Конни, изучая сломанный ноготь.– Это отлично сработало, Карл.– Это подняло на ноги всех копов отсюда и до Браунсвилля! – крикнул тот. – Я хотел, чтобы они думали, будто мы начисто забыли о Блюэре, о Делрее и всем прочем. А теперь ты… Ох, господи, какой же ты дурак!– Не называй его дураком!– Замолчи, Конни! – крикнул Сесил и, повернувшись к Карлу, сказал: – Я твой старший брат, и мне уже смертельно надоели твои штучки. Как ты со мной разговариваешь? Это прекрасный план, и пока все прекрасно удается.– Он собирает всех вокруг Делрея и Дина…– Дин умер.– Умер?– Уже давно. Его вдова и сын живут с Делреем. Она не слышит.Карл раздраженно посмотрел на Конни.– Это точно, – проговорила она тоном всезнайки, отчего Карлу захотелось влепить ей пощечину. – Она глухонемая.Карл принял к сведению эту информацию.– А как насчет Харджа? Ты что-нибудь о нем слышал?– Ничего. Он уже, наверно, умер. Ну что, видишь? Лучше не бывает.– Ты забыл о парне, который работает под прикрытием. – Сесил взглянул на Конни так, как будто у него тоже чесались руки отвесить ей пощечину. – Он должен все знать, Сесил, – словно оправдываясь, сказала она.– Что за парень, который работает под прикрытием? – спросил Карл.– Он был на ранчо и пытался выдать себя за скотника.– Откуда ты знаешь, что он не скотник?– Чутье подсказывает, – ответил Сесил. – Они боятся, что ты там появишься после побега, и отправили человека присматривать за обстановкой.– ФБР?– Не знаю. Может быть. Он долго за мной следил, но я не дал ему оснований для подозрений, так что он повернул обратно и укатил в Блюэр. Клянусь богом, Карл, нам не о чем беспокоиться.Карл заставил себя расслабиться.– Кажется, ты прав, Сес. Извини, что я на тебя набросился.Сесил с облегчением засмеялся:– Мы все немного нервничаем, но тебе надо сдерживаться, братишка.На лице Карла появилась обезоруживающая улыбка.– Мне это никогда не удавалось.– Ладно, так я могу продолжать?– Я весь внимание.– Когда мы отсюда уедем, нам придется два дня все время рулить.– Значит, два дня.Снова почувствовав себя уверенно, Сесил перегнулся через стол и шутливо толкнул Карла в плечо.– Мексика от нас не уйдет, я обещаю.Больше всего Карл ненавидел, когда с ним кто-то разговаривает свысока, тем более такая размазня, как Сесил.Однако он выдавил из себя улыбку.Решив, что вырвал у брата уступку, Сесил с подъемом произнес:– А до тех пор наслаждайся тем, что ты не в тюрьме. У нас тут все как дома.Обняв Конни, он привлек ее к себе. Бросив на Карла еще один лукавый взгляд, она прижалась к Сесилу. Игриво постучав пальцами по пряжке ремня, ее рука скользнула ему в брюки.Сесил покраснел и, извинившись, вместе с Конни вышел наружу.– Это у тебя здесь все как дома, старший братец, – проводив их взглядом, пробормотал Карл. 33 Джек еще раз прочитал на экране компьютера то, что напечатала Анна.– Одолжении?Вообще-то она говорила о личном одолжении. Она не просила его выполнить какую-то работу, которую и так сможет сделать любой наемный работник. Из-за этого прилагательного ее просьба перешла в другую категорию, к которой относилась вся деятельность более интимного характера. Джек откашлялся.– Ну конечно, я постараюсь вам помочь.Она вновь застучала по клавишам. «Я бы хотела вас сфотографировать», – прочитал Джек.Он облегченно засмеялся. А может, в его смехе звучало разочарование. Этого он и сам не знал.– Вы хотите меня увековечить? Зачем? Для чего?Она встала и сняла с полки альбом, но не тот, который показывала ему раньше. Положив его перед Джеком, она стала ждать, когда он откроет кожаный переплет.На первой фотографии была запечатлена группа детей, самозабвенно играющих под струями дождевальной установки.Солнечный свет проходил через струи воды и отражался в лужицах, в которых возились дети. Как и на остальных фотографиях Анны, сильный эффект на зрителя производило именно это сочетание света и тьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40