Этих последних он как бы автоматически вычеркивал из жизни. Как говорится, единожды предав… Кирпич знал наверняка: если Комитет поймал человечка на крючок - уже никогда не отпустит.
Кирпич мерил шагами комнату, все поглядывая в окно. Гроза зрела, но не начиналась. Да-а… С Сашей этим Белым, все, похоже, подтвердилось. Вот оно, вот - последнее звено одной цепочки. Все одних рук дело. Но по-своему гениально разыграно. Кто бы мог подумать, что мальчишка сумеет такой расклад сделать?! Куделю, можно сказать, ни за понюх табака прикупил. «А потом и я, - корил он себя, - старый дурак, сам подключился. Дорогу ему, понимаешь, очистил!»
Все эти мысли крутились в голове Кирпича, то параллельно, то опережая друг друга. За окном тем временем потемнело окончательно. Хлынул ливень и разразилась нешуточная гроза - похоже, с Альп ее южными ветрами нанесло.
Но, несмотря ни на что, этот парень, Белый, ему нравился. И работать с ним было надежно. Однако… Пусть во всем Дед разбирается. Он всегда умеет отвечать на вопрос: что делать?
Кирпич снова вызвал Олега:
- Закажи-ка мне билет в Майами. На сегодня.
Инга вышла из дома в начале девятого утра. Огурец умело справил свои нужды еще на коротком пути до Вондел-парка. Это была почти удача: не придется сгребать его «собачьи радости» в пакетик, как это требуют эти долбанные голландцы. Тут, в кустиках, никто и не заметит.
Узенькая Каттенлан ей нравилась еще и тем, что она почти вливалась в территорию парка, была зеленой и отличалась полным отсутствием машин. Поэтому Огурца можно было спускать с поводка от самого дома.
Инга задумчиво брела по центру проезжей части и время от времени улыбалась своим мыслям. Олежка обещал привезти деньги в следующие выходные. Целых двести тысяч! Господи, что можно на этакие деньжищи, да еще упавшие с неба, сделать!
Но потратить деньги, хотя бы и в воображении, Инга не успела. Тяжелый фургон на огромной скорости вывернул со стороны парка… Она не успела среагировать на опасность. Короткий удар, вскрик - и все было кончено.
Уже через мгновение красавица Инга лежала на мостовой с разбитой головой, вокруг тела медленно росла лужица крови. А ничего не понимающий такс Огурец бегал вокруг хозяйки, смешно перебирая короткими лапками и жалобно поскуливая.
42
Кабан назначил Саше встречу на Солнцевском кладбище. Нельзя сказать, что Саша уж очень удивился, но место явно было выбрано с каким-то особым смыслом.
- Извини, брат, - сразу сказал Кабан, как только они вышли из своих машин и встретились перед новенькими кладбищенскими воротами, - это была не моя идея. Так Дед распорядился. Он сказал: встретишься на кладбище. Там и передашь Белому мое приглашение.
- Забавно, - пожал плечами Саша.
- Ничего забавного, Белый. Когда тебя вызывает Дед, никогда нельзя загадывать, вернешься ли ты обратно. Если бы я не знал тебя хорошенько, то посоветовал бы тебе свалить куда подальше и затаиться до конца жизни. Но я же знаю, что ты поедешь. Так что могу тебе только пожелать удачи.
- Спасибо, Кабан, на добром слове. Конечно, я поеду. Давно хотел с Дедом познакомиться.
- Не зарывайся. Но завещание на всякий случай-то напиши.
- Давно написал, - парировал Саша.
- Посмотри, Белый, вокруг, как мы наш погост оформили, прямо картинка. Вот видишь, и храм достраиваем. - Кабан по-хозяйски обвел рукой кладбище, которое они «спонсировали» по полной программе.
- Дело, - Саша уважительно осмотрелся.
Длиннющая ограда из красного кирпича представляла собой уменьшенную копию Кремлевских стен. По верху ее шли такие же зубцы в форме ласточкиных хвостов. Вот только стенных ниш для урн с прахом здесь было побольше, чем на Красной площади. С запасом. Ниши шли в три ряда, но заполненных было лишь несколько десятков. Дальше в стенах зияли провалы, вот так - буквально, грубо, зримо напоминая о бренности бытия.
- Лады, Кабан, - Саша протянул для прощания руку. - Спасибо тебе за все. Если что было не так, то прости.
- Бывай, Белый! Надеюсь, увидимся в Майами. Я завтра лечу, - Кабан потряс в воздухе кулаком, искренне желая Саше проскочить и отбыл в сопровождении своих бойцов. Сашина охрана кучковалась неподалеку от входа. Саша жестом показал пацанам, чтобы оставались на месте, и пошел по главной аллее в глубину кладбища.
Он был абсолютно спокоен. Глядя на череду могильных обелисков из черного гранита, он не сразу понял, что на глаза ему один за одним попадаются портреты совсем еще молодых парней. Саша стал вглядываться в них пристальнее и отмечать даты рождения и смерти. Рождение в основном приходилось на 1969, 70, 71 годы. Это все были его ровесники. Даты смерти были полугодовой давности. Все ясно. Ровно полгода назад у солнцевской братвы были большие разборки с чеченцами. Солнцевские победили, но понесли тогда серьезные потери. Вот они, эти «потери», лежат на одной аллее…
Игорь Леонидович Введенский устал. Но домой идти не спешил - оставалось у него еще одно дело на сегодня. Он достал из сейфа толстую синюю папку с наклеенной белой бирочкой «?1362» и положил ее перед собой на стол.
Прежде чем развязать засаленные тесемки, он налил себе стопку коньячку. Это лекарство было у него всегда наготове.
- Ну, поехали! - сказал он сам себе, выпил и раскрыл папку, из которой на стол посыпались слегка пожелтевшие документы.
Введенский рассматривал бумаги, ксерокопии и фотографии. Вот комсомольский белеет. Взносы уплачены до восемьдесят девятого года. С фотографии из-под низкой челки смотрит совсем молоденькая, но уже очень красивая девчонка. Инга Кукушкина. И старательная подпись внизу «ИКукуш» с длинным хвостиком-завитком.
Вот копия зачетной книжки. А неплохо училась, Кукушкина, браво! Похоже, и стипендию повышенную получала. Так чего ж тебе, Кукушкина, не хватало?
А вот и расписки отличницы, а вот и копии свидетельств о браке. Чего тут только нет, в волшебной синей папочке! Фотографии мужей, фотографии любовников. Копия вида на жительство в Голландии, снова фотографии, фотографии: Кукушкина с собакой, Кукушкина с толстым мужиком, Кукушкина с красавцем блондином… Все! Хватит! Игорь Леонидович захлопнул папку, сердито засунул в нее отлетевшую бумажку - копию заграничного паспорта, и нажал на кнопку громкой связи:
- Коноваленко ко мне!
Коноваленко материализовался в момент, осторожно стукнул в дверь, всунул голову:
- Разрешите?
- Входи, - кивнул Введенский. И указал подчиненному на папку. - На уничтожение.
Коноваленко не удержался, заглянул вовнутрь:
- Красивая, - констатировал он.
- Я сказал - на уничтожение! - жестко повторил Введенский и вновь наполнил стопарь.
Самолет вылетал в семнадцать пятнадцать по Москве. Саша успевал только на минуту заскочить к матери и на пять минут к жене. Оля была на сносях и родить могла в любой момент, хотя срок по календарю еще не подошел. Но в целом беременность, если не считать раннего токсикоза, она переносила хорошо.
Саша запрещал себе думать о том, что ждало его семью, если… Никаких если!
- Мамуль, я позвоню! - крикнул он матери, уже сбегая по лестнице.
Перед этим они успели лишь обняться, и Саша отдал продукты, которые пацаны купили по дороге.
Татьяне Николаевне немного нездоровилось, а Катерину Саша решил полностью переключить на Олю. Татьяна Николаевна лишь укоризненно покачала головой, глядя вслед испарившемуся сыну. Ну, Санька, прямо молния, а не человек!
Оля уже ждала Сашу, уже полулежа на диване. Он успел позвонить с дороги и ей, и тетке.
- Саш, он так дерется! - она потянулась навстречу мужу, подставила лицо для поцелуя.
- Ну-ка, малыш, не бей маму! - Саша положил руку на огромный живот и почувствовал очень даже сильный толчок. - Оль, он что, пяткой, что ли? - восхитился он. - Слушай, а давай, футболиста родим, а?
- Можно, - согласилась Оля. - Саш, а тебе обязательно лететь? - она все еще не верила, что муж куда-то сваливает в такой важный момент. Когда вот-вот ее живот превратится в живого человечка.
- Обязательно. Ты уж не рожай, жди меня, договорились?
- Договорились, - улыбнулась она. - А зачем меня Катерина так рано к себе положит, еще ж рановато?
- На всякий пожарный. Все-таки ты там под присмотром будешь, и мне спокойнее. Ну, я полетел? - он изобразил руками летящий самолетик.
Они поцеловались, и Саша, обернувшись в дверях на жену, быстрыми шагами покинул родной дом. Надолго? Навсегда? Стоп. Об этом думать нельзя. Нет у него такого права.
Ожидая приезда Катерины, Оля потихонечку собирала вещи и складывала стопкой на краю дивана. Живот ее жил уже собственной жизнью: ходил ходуном, выпирался буграми, точно маленькие кулачки там, внутри, искали выхода на свет божий.
Взяв в руки бронзовую статуэтку обнаженной женщины, которую когда-то привез из Амстердама Пчела, Оля ключиком открыла потайную дверцу на ее животе.
«Так вот ты там какой», - рассматривала уже в который раз она малюсенького младенчика, свернувшегося клубочком в бронзовом чреве.
43
В аэропорту Майами Сашу должны были встретить забугорные «уральцы». Без этого мифического «прикрытия» Космос с Филом просто отказывались отпускать его одного. Пришлось звонить братьям Крейсерам в Свердловск. Те было тоже хотели рвануть вместе с Сашей, но все же удалось их уговорить. Ну, приедут они туда толпой и что будут делать? Резиденцию Деда в окружение возьмут? Бессмысленно. Дед - это ведь не Куделя, и даже не Кирпич. За него братва от Калининграда до Южно-Сахалинска вся на уши встанет, если что. Если что? Думать об этом не хотелось, но все равно приходилось.
Как Саша завидовал прочим пассажирам бизнес-класса! Те с удовольствием надирались на дармовщинку «Джонни Уокером» и прочими висками с коньяками. Себе Саша запретил напрочь хотя бы каплю алкоголя. Голова должна быть трезвой. К тому же его предупредили, что Дед на дух не переносит похмельного запаха.
В конце концов, долетели. Ноги затекли, в ушах неприятно шумело. Почему-то все эти маленькие неудобства, связанные с длинным перелетом, раздражали Сашу, обычно он не придавал им значения. В аэропорту Майами его встретили и отвезли на Майами-бич. Номер был заказан в отеле «Уолдорф Тауэрз» на Оушэн Драйв. С видом на океан. Смотри - не хочу.
Как и в Вене, Саша сразу же позвонил по продиктованному еще в Москве телефону. Сначала он дважды попадал на автоответчик и даже начал немного психовать. На третий раз ему ответил уже нормальный человеческий голос, судя по всему, принадлежавший какой-нибудь симпатичной блондинке или, в крайнем случае, брюнетке. Саша представился и объяснил, что хотел бы переговорить с Владимиром Владимировичем.
- Я передам, - проворковал голос. - Вам сообщат, когда будет назначена встреча.
И после - тишина. На трое суток. Саша не знал уже, что и думать.
Чтобы хоть как-то имитировать жизненный процесс, Саша - с подачи продвинутых «уральцев» встречался с местными бизнесменами, преимущественно отечественного происхождения. Почти всем подряд он обещал всяческое содействие их бизнесу в Москве. Но сам прекрасно понимал, что его обещания сейчас ничего не стоят. Может быть, Саша оттого столь удачно и провел все эти встречи, что действовал на автопилоте. Эту его отрешенность вероятные партнеры почувствовали и не иначе как приняли за уверенность в себе и гарантию невероятных барышей там, в далекой непредсказуемой России…
Наконец, его вызвали. Ровно через два дня, двадцать три часа и тридцать девять минут после его появления на этой части земного шарика. Дед жил на самом севере Майами-бич, в Бэл-Харборе. Его белый дом напоминал крепость. Высокая, что было редкостью по здешним меркам, ограда. Узкие окна-бойницы. Камеры слежения везде, где только можно. Ровно подстриженный кустарник. Пацаны всех цветов кожи с невозмутимыми лицами роботов.
Внутрь пропустили его одного. Впрочем, на другое Саша и не рассчитывал.
Высокий молодой человек с хвостиком, похожий на Стивена Сигала, провел его в большую комнату с огромным окном, распахнутым на океан. До воды было буквально метров сто или даже меньше. Провожатый, ни слова ни говоря, оставил его одного.
Саша осмотрелся. Это было что-то вроде гостиной. Кожаные диваны, кресла, невысокие столики с экзотическими цветами в высоких вазах. Не зная, что делать, Саша подошел к окну и стал смотреть на волны, с завидным спокойствием накатывающими на белый песок.
Он слышал шум прибоя, но ему казалось, что это шумит его собственная кровь. Саша чувствовал, как энергия, скапливаясь, ищет выхода. Покалывало в кончиках пальцах, и он едва удержался, чтобы не растереть руки. Этого делать было нельзя. Никаких лишних движений - Саша знал, что если расслабиться хоть на секунду, Дед просечет это моментально. И скушает его вместе с отглаженным костюмом, часами и запонками. Дед слыл хорошим психологом.
- Ну, здравствуй, Саша Белый! - услышал он голос позади себя. И медленно, сдерживая себя, обернулся.
Человек с абсолютно седой бородой сидел в механическом кресле-каталке и смотрел на него в упор. «Покушение, что ли на него было? - мелькнула мысль. - Вроде бы еще недавно, по всем сведениям, Дед был дюже здоров и вполне сносно передвигался на собственных двоих».
- Здравствуйте! - ответил Саша, чуть кивнув головой.
- Присаживайся. Разговор у нас долгий будет, - сказал Дед, подкатывая на своем механическом драндулете ближе.
Ездил он совершенно бесшумно, лихо перехватывая рычажки на кресле.
Саша присел в кресло, а Дед остановился в полутора шагах против него.
- А может, и короткий, - усмехнулся он, проводя ладонью по своей роскошной бороде. - Это как сложится.
Саша старался не отводить взгляда и никак не мог поборот ощущения дежа вю. Будто бы он уже это видел и слышал. Что-то все происходящее невероятно напоминало. «Ба!» - дошло до него, едва он на мгновение полуприкрыл глаза.
Дед говорил точно с интонациями Кирпича. Точнее, это Кирпич говорил именно с его интонациями. Видно, эта манера очень заразительна. Ведь и сам Саша ловил себя на том, что иногда начинал говорить именно так - негромко и почти безразлично, но с абсолютной уверенностью в том, что каждое твое слово будет услышано.
- Сам все придумал? Или помогал кто?
- Сам, - Саша понял, что отвечать здесь надо как на духу. Но кое-что все-таки необходимо заранее забыть напрочь. Что он и сделал. Все-таки актерскими способностями и его бог не обделил! Взгляд его был ясен и чист.
- Фатос был вообще не человек, а какое-то отродье, - рассуждать Дед, очевидно предпочитал в движении, поэтому кружил на своем «троне» по всей комнате. Серебристые спицы так и мелькали. - И Куделя - отморозок, без царя в голове и без сердца. Все мы ведь люди-человеки, и ближних зазря уничтожать не должны, правда ведь? - Дед сделал крутой поворот на девяносто градусов, и вновь испытующе взглянул на собеседника.
Саша кивнул. Он ждал этого взгляда и был к нему готов.
- А вот ты ведь думал, что всех переиграл? Думал? - жал Дед.
- Думал, - с достоинством повинился Саша.
- Может, и меня в отбой спишешь? - засмеялся было Дед, но тут же снова стал серьезным. - Не отвечай. Знаю - все вы только этого и ждете. Я сам таким был. С годами только поумнел. Правда, все старики так говорят… - Дед надолго замолчал, глядя на океан, а потом снова обернулся, крутанув кресло: - Ты кури, если хочешь, это я уже пять лет как бросил. Да запах дыма по-прежнему люблю. Кури, пока здоровье есть. Как дальше-то жить думаешь?
- Ну, как? Кое-что уже наладили, но работы… ее на всю жизнь хватит. - Саша достал сигарету, но прикуривать не стал.
- Друзья у тебя хорошие, говорят. Правда?
- Правда.
- Ну-ну... - Дед опять замолчал на время.
Саша тоже молчал. Шум океана становился все сильнее. Окна были плотно закупорены, кондиционер работал бесшумно.
- Слушай сюда, парень, - наконец включился Дед. - Мой тебе совет: встраивайся в новую российскую жизнь, дружи с политиками, чтобы потом учить их уму-разуму. Ты в ответе за свою страну. Мы ведь с тобой кто?..
По этому вот «мы» Саша вдруг понял, каким будет приговор. Олька, кажется, прорвемся! Пацаны, жить будем! Он еще боялся радоваться, зная, что великий хитрец Дед может в любой момент перевернуть все с ног на голову, но шум океана в нем умолк. А Дед продолжал, слегка воодушевляясь, совсем слегка, не меняя ровной интонации:
- Мы, Саша Белый, волки. А кто такие волки? Они санитары леса. Наша страна очень сейчас в нас нуждается. Запомни эти мои слова! И вот еще: возьми. - Дед запустил руку в карман и выудил оттуда золотую монету.
Саша поднялся, подошел к Деду и принял монету из его рук. Он знал, что это такое. Правда, до сих пор был уверен, что это не правда, а просто красивая легенда.
На монете был изображен очень похожий профиль Деда, как если бы он был коронованной особой в собственной стране. Впрочем, в каком-то смысле он таковым и был - некоронованным королем российского преступного сообщества, российской мафии по нынешней терминологии. А монета с его профилем была знаком высочайшего доверия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19