– Надо бы тебе работать ещё вдвое-втрое мягче.
Наконец пленник обмяк, повис на верёвках и бессмысленно повёл сонными глазами.
«Отлично, – обрадовался Читрадрива. – Теперь спрашивай его о чём угодно. Я буду следить за его мыслями, а ты следи за моими».
«Может, лучше я? – спросил Карсидар. – Я могу сильнее нажать».
«Нет уж, ты нажимаешь слишком сильно», – не согласился Читрадрива.
Возразить было нечего. Карсидар подошёл к пленнику вплотную, получше прикрутил его к столбу, взял за подбородок и, пристально глядя в глаза, спросил:
– Ты кто такой?
Смысл сказанного до главаря налётчиков не дошёл, он не отреагировал. Карсидар хорошенько потряс его, дал пару оплеух и повторил вопрос.
– Так я тебе… и сказ… зал… – заплетающимся языком пробормотал пленник.
Тут же Карсидар услышал его мысль, как бы исходящую от Читрадривы: «Артемий».
– Ты откуда?
– Оттуда, – пленник криво ухмыльнулся. Но помимо воли в голове у него пронеслось: «Из Суздали», – и эхом отозвалось у Читрадривы.
– Зачем ты явился в Киев? – продолжал спрашивать Карсидар.
Стоявший позади Михайло не выдержал и хотел было сказать, что мерзкого упрямца надо отдать палачу, иначе толку не будет. Читрадрива мигом сделал ему знак молчать. Впрочем, теперь пленник не отпирался:
– Тебя, колдун, убить да вон помощничка твово извести, зачем же ещё! Только вы, смотрю, не такие простые, как кажетесь.
А мысленно он добавил к своей реплике любопытное окончание: «Ничего, вот придёт в Киев Ярослав Всеволодович, он уж вам покажет!»
«Это уже интересно», – вставил от себя Читрадрива.
Карсидар и сам заинтересовался этим и спросил:
– А когда Ярослав в Киев собирается?
Михайло изумлённо промычал, опять не сдержавшись.
– Ишь ты! Вон вы про что ведаете, – протянул Артемий, который ещё не совсем пришёл в себя после обморока и не заподозрил Карсидара в чтении мыслей. Подумав немного, он съязвил:
– На твои похороны, колдун.
Зато мысли пленника приняли явно невесёлый оборот. Стало ясно, что дружины суздальцев выступят в предстоящей битве на стороне татар. Наступление начнётся, едва замёрзнет Днепр и появятся условия для переправы.
– Но это же измена! – возмутился Карсидар. – Как Ярослав Всеволодович согласился на такое? И как согласились другие князья?
Услышав об измене в связи с именем владимиро-суздальского князя, Михайло не вытерпел и шагнул к пленнику. Читрадрива обернулся к сотнику и пригрозил временным параличом, если тот не угомонится. Тогда Михайло вжался в угол и лишь зубами скрипел от досады. А Артемий злобно зыркнул на Карсидара вспыхнувшими глазами, прошипел:
– А ты откелева знаешь про то, чего не спрашивал? Колдуешь, лукавый?! – и вслед за тем принялся на все лады поносить проклятых чародеев.
Однако с мыслями своими он ничего не мог поделать, и Карсидар с Читрадривой узнали интереснейшую вещь. Оказывается, в середине месяца червня во Владимир прибыло новое, ещё более грандиозное посольство из Золотой Орды, чем разгромленное Карсидаром по пути в Муром. Посол передал Ярославу Всеволодовичу, что великий хан Бату ужасно недоволен его обхождением с предыдущими посланцами и удивлён тем более сильно, что великий князь Владимирский и Суздальский отлично знает, сколь ужасна месть татар.
Ярослав Всеволодович оправдывался, доказывал, что посольство уничтожил мерзкий колдун Давид, прозванный Хорсадаром, с сотней киевских головорезов, которых подослал во Владимир проклятый интриган Данила Романович, что князя самого обворовали, чуть ли не с головы сорвав бесценную святыню – шапку Мономаха. Но посол утверждал, что одна сотня никак не может одолеть восемь, что дело было во Владимиро-Суздальской земле и что если первый посол (кстати, дальний родственник самого великого Бату) ехал лишь с предложением, то теперь хан безоговорочно повелевает Ярославу Всеволодовичу с удельными князьями выставить дружины против упрямца Данилы Романовича, безрассудно не желающего кориться Золотой Орде. В противном случае великий Бату грозился повторить опустошительное нашествие на северные земли и предать огню не только Суздаль, но и Владимир, и другие города, а население частью перебить, частью угнать в полон.
Естественно, Ярослав Всеволодович понимал всю реальность этой угрозы. Бату мог послать войско даже до штурма Киева, благо времени было предостаточно. А пережившим нашествие русичам так хотелось ещё пожить в мире, пусть даже нестойком…
И князь вынужден был согласиться. По крайней мере, он успокоил себя мыслью, что Бату непременно захватит Киев, и вот тогда Ярослав Всеволодович потешится, увидев Данилку-выскочку мёртвым, получит назад шапку Мономаха и уже беспрепятственно объявит государем всея Руси себя.
– А как отнеслись к этому удельные князья? – спросил Карсидар.
Артемий зажмурился и стал ругаться с отчаянием обречённого. Он уже понял, что от него так или иначе выведают всё. И в самом деле, Читрадрива выяснил, а Карсидар услышал, что удельные князья, не испытывавшие к Даниле Романовичу такой сильной неприязни, как Ярослав Всеволодович, пытались противиться, особенно его брат Святослав. Но в конце концов Ярослав их уломал, а Святослава Всеволодовича вдобавок заставил лично участвовать в походе на Киев. Артемий полагал, что сделано это было из мести, ибо другие князья посылали воевод. Кроме того, в этом случае Ярослав Всеволодович не выглядел одиноким изменником. Вместе с отцом к татарами должен был отправиться также сын князя, Андрей.
– А что другой его сын, Александр? – вмешался в странный полумысленный диалог Читрадрива.
Артемий устремил на него исподлобья ненавидящий взгляд и проворчал:
– Ты, пёс смердящий, не трожь Александра!
Стало ясно, что Александр Ярославович отсидится в Новгороде. В позапрошлом году татары не дошли до Новгородской земли, а нынешним летом Александр одержал блестящую победу над шведами, и сердцами его подданных завладел боевой дух непокорности. Учитывая это, Бату решил не рисковать, угрожая Александру, не то молодой князь, чего доброго, позабудет о своём нейтралитете и окажет поддержку Даниле Романовичу; тем паче, что его отношения с отцом особо тёплыми не назовёшь – ведь он фактически выдворил Ярослава из Новгорода. Так что хан рассудил, что для внесения раскола в ряды русичей хватит и того, что новгородцы не будут участвовать в предстоящем сражении, а на стороне татар выступит сводная дружина суздальцев под предводительством Ярослава Всеволодовича. Артемий даже завидовал новгородцам – ещё бы, им не придётся позориться…
– А зачем «чёрного клобука» с собой привёл? – спросил Карсидар, хотя и без того было ясно, кто именно напустил змей в дом Читрадривы.
Однако вопрос преследовал совсем иную цель. Читрадрива понял это и мысленно поздравил Карсидара за находчивость. Действительно, криво ухмыльнувшийся пленник подумал, что киевлян удалось одурачить с помощью такого простого приёма. Переодетый «чёрным клобуком» змееносец-татарин сумел беспрепятственно пройти через все встречавшиеся на его пути заставы.
– Про «клобука» и его змей ты лучше друга своего спроси, – сказал вслух Артемий и кивнул в сторону Читрадривы. – Видимо, яд этих гадов потерял свою силу. А жаль, не то, Андрей, тебе бы не жить.
– А что за змеи были? – поинтересовался Читрадрива.
– Нечистый его разберёт… – Артемий прищурил левый глаз, подумал, что «младший колдун» наверняка убил татарина, и прибавил:
– …этого покойника, каких он змей приволок. Такие в здешних краях не водятся. Предлагал я наших гадюк – не послушался, поганец.
– А другие каких змей предлагали? – поддержал разговор Карсидар, почувствовавший, что, уклоняясь на малозначительные детали неудавшегося покушения, они усыпляют возросшую бдительность пленника.
– Всяких, – фыркнул Артемий и подумал, что на самом деле другие злоумышленники ничего предлагать не могли, поскольку татарина видел только он один да посланный с ним Игнатий.
– Об этом я спрошу у самого «клобука», – с невинным видом заметил Читрадрива.
Пленник вскрикнул, рванулся и прорычал:
– Так он жив?!
– Жив, жив, – радостно сказал Карсидар.
Он не понимал, для чего Читрадриве понадобилось злить Артемия, но решил подыграть товарищу. Тут же всё разъяснилось, ибо главарь налётчиков подумал: как хорошо, что татарин не был знаком с двумя другими лазутчиками, посланными Ярославом Всеволодовичем в Киев, с Юрием и Серафимом, которые затесались в ряды суздальских добровольцев и вместе с ними нанялись на службу в войско Данилы Романовича…
В этот миг Карсидар услышал, как Читрадрива мысленно приказал ему: «Кончай спрашивать и не следи за моими мыслями». Пленник встрепенулся и взглянул на них непонимающе. Карсидар начал было протестовать, но тут Читрадрива прикрикнул на него:
– Ну! Быстро!
Пришлось перестать концентрироваться. Почуявший неладное Артемий беспокойно стрелял глазами по сторонам, как вдруг охнул и вновь обвис, потеряв сознание.
– Это… чего это он? – спросил Михайло из своего угла.
Читрадрива подошёл к пленнику, деловито развязал путы, уложил его на пол и спросил:
– В какой он позе застыл, когда Давид нажал на него?
– Ты его убил? – спросил Карсидар.
– Пока только усыпил, но теперь убью, – Читрадрива был на удивление спокоен и невозмутим.
– Но зачем? – Карсидар был поражён проявлением несвойственной его товарищу кровожадности.
Михайло же откровенно признался:
– А я совсем ничего и не понял.
Тогда Читрадрива вкратце рассказал ему о том, что удалось проследить в мыслях Артемия и закончил так:
– Этот человек теперь нам не нужен, да и татарин ни к чему. Более того, живыми они будут только мешать, поэтому сейчас мы убьём их обоих. Пусть Юрий и Серафим думают, что все участники нападения мертвы. Пусть будут уверены, что трое суздальцев погибли от меча Давида, а два остальных и татарин – от нашей силы. Тогда они не заподозрят, что нам известно об их существовании.
– А это ещё зачем? – изумился Михайло.
– Неплохо было бы обмануть татар и их приспешников с помощью ими же подосланных лазутчиков. – Читрадрива загадочно улыбнулся. – Но для этого предатели не должны ничего заподозрить, иначе от них не будет никакого проку.
Карсидар и Михайло переглянулись, дивясь его дальновидности.
– Значит, ты рассчитываешь проследить за Юрием и Серафимом? – Карсидар уже заразился этой идеей.
– А также за теми, кого пришлют к ним взамен погибших, – подтвердил Читрадрива. – Только следят пусть другие.
– Это можно, – согласился Михайло. – Они наверняка затесались среди добровольцев, которые прибывают к нам с севера. Воевода Димитрий сейчас сколачивает из них сборные отряды. Но что ж это будет?.. Брат на брата! Это ж как степовики в битве на Калке семнадцать лет тому…
Сотник нахмурился, подумав о северянах, вынужденных выступить на стороне татар.
– О том пусть князья заботятся, – сказал Читрадрива, выпрямляясь, и обратился к Карсидару:
– Ну, Давид, теперь убей этого злодея. Кажется, я положил его довольно точно… Да не робей! Во время нападения ты и так чуть не прикончил его, а сейчас это просто необходимо, пойми!
Карсидар, который действительно колебался, поскольку не привык убивать беззащитных и беспомощных, уподобляясь палачу, заставил себя вспомнить, что Артемий со своими молодцами угрожал Милке… и всё было кончено в мгновение ока. Затем они прошли в сарай, где Карсидар таким же образом разделался с татарином, и вернулись в дом. Михайло посоветовал им хорошенько выспаться, однако до утра они почти не сомкнули глаз. Как, впрочем, и все остальные.
Поднялись рано, наскоро перекусили.
– Похоже, в твоём доме никогда не кормят досыта, – обращаясь к Михайлу, пошутил Читрадрива.
Никто не откликнулся на это замечание. Лица у всех были хмурые и напряжённые, одна Милка смотрела на жениха с откровенным восторгом. Зато Вышата, выбрав подходящий момент по окончании завтрака, отвёл Карсидара в сторону и тихонько поблагодарил за защиту.
– Пустое, – отмахнулся Карсидар. – Если бы меня в доме не было, никто бы сюда не сунулся.
– Всё равно спасибо, – угрюмо буркнул парень и, стараясь скрыть восхищение, добавил:
– А ты могучий боец, Давид.
– Можно подумать, ты этого не знал! – Карсидар пожал плечами. – Сколько раз я говорил, что на своей родине был наёмником.
– Я не видел, как ты дерёшься, вот и не верил, – вздохнул Вышата.
От дальнейших объяснений его спасло появление Остромира. Михайло решил известить тысяцкого о ночном нападении, поскольку тот был его непосредственным начальником. Карсидару и Читрадриве пришлось рассказать Остромиру обо всём. Умолчали они разве что о методе, с помощью которого вёлся допрос, а кроме того сказали, что Артемий и татарин умерли от пыток, но об этом никто не должен знать.
– Дело, сам понимаешь, секретное, – развёл руками Михайло.
Тысяцкий согласился с ним и сказал, что к государю следует отправляться немедленно.
– А с пленниками надо было поаккуратнее. Я посмотрел, ран у них нет. Небось, по-своему с ними обошлись?
Карсидар нехотя кивнул.
– Я и говорю, поаккуратней надо было, – с укором сказал Остромир. – Что они подохли, как собаки, то им, конечно, туда и дорога. Но вдруг этот Артемий не всех своих назвал?
– Вряд ли, – уверенно сказал Читрадрива.
– Думаешь? – тысяцкий покрутил ус. – Ладно, там увидим. Поехали в Старый Город.
Государев дворец ещё только-только просыпался. Однако зная, что Карсидар не будет беспокоить его по пустякам, а Читрадрива не станет зря мчаться в город посреди ночи, Данила Романович принял их незамедлительно. Выслушав рассказ, он нахмурился, долго думал. Наконец кликнул слуг и велел передать кому следует, что сразу же после завтрака созывает военный совет.
– Не ожидал я от Ярослава такого, ох, не ожидал! – возмущался Данила Романович, расхаживая по комнате. – Но ничего, мы с этим справимся. Так говорите, Святослав Всеволодович особенно возражал? И Ярослав вынудил брата идти супротив меня? Это хорошо, я со Святославом снесусь, мы сумеем договориться. Но Бату, Бату… Каков, а?! Поганец проклятый, пёс шелудивый, Буняка окаянный! Думает расколоть нас? Хочет русских князей на меня натравить, на государя ихнего?! Не выйдет! Я и сам посею раскол меж детьми Всеволода, меж Святославом и Ярославом!
– А тебе, Давид, спасибо, – обратился он к Карсидару. – Знать, не ошибся я, когда не послушался митрополита и нанял тебя на службу. И вам спасибо, – кивнул государь Читрадриве, сотнику и тысяцкому. – Остромир, ты имеешь дело с прибывающими с северных земель добровольцами?.. Нет? Ничего, теперь займёшься ими, я скажу Димитрию. Сыщи мне Серафима с Юрием, понял? Хоть из-под земли достань! Узнай, кто пришёл в Киев вместе с Артемием, и выследи обоих! Только будь осторожен, не спугни их… Это ты, Андрей, верно сообразил, они нам ещё пригодятся.
– Так если б они Артемия этого не уходили, искать было бы легче, – заметил Остромир.
– Ничего, всё верно, – не согласился Данила Романович. – А вдруг бы кто разболтал, что Артемий жив? Сам знаешь, слово – не воробей…
Тут государь резко остановился, обвёл глазами гостей и, немного успокоившись, произнёс:
– Ладно, с этим пока всё ясно. Как бы наши недруги ни хитрили, а и мы не лыком шиты. Но я полагаю, вы так торопились, что и не поели толком?.. Понятно! Ничего, это дело поправимое, будете завтракать у меня. Думать о делах на голодный желудок весьма затруднительно.
Затем в гриднице собрался большой военный совет. Повторять рассказ о ночном налёте в третий раз Карсидару и Читрадриве не пришлось. Как было условленно заранее, Данила Романович сам изложил наиболее важные с военной точки зрения моменты, опуская незначительные подробности, ибо справедливо полагал, что весть о нападении уже пошла гулять по Киеву.
– Итак, татары не сидят сложа руки. Сегодня ночью подосланные предателем Ярославом люди предприняли попытку уничтожить моего советника Давида и лекаря Андрея. К счастью, покушение не удалось, все нападавшие погибли. Однако… – Данила Романович многозначительно умолк и поднял вверх указательный палец. – Это покушение, пусть и неудавшееся, свидетельствует о том, что мы частично утратили бдительность, позволив лазутчикам врага затесаться в наши ряды. Находясь среди нас, даже в малом числе, предатели способны нанести нам огромный ущерб. Через них Бату сможет узнать о расположении наших войск перед битвой, о наиболее уязвимых местах в обороне Киева… Посему прежде всего я хотел бы услышать, как продвигаются дела с подготовкой городских укреплений.
Присутствующие говорили по очереди, лишь изредка перебивая друг друга и вступая в спор. Государю поведали о ремонте стен, окружающих город, укреплении ворот, а также об усилении деревянного частокола, которым был обнесен Подол.
– Частокол не стена, его преодолеть нетрудно, – заметил Данила Романович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Наконец пленник обмяк, повис на верёвках и бессмысленно повёл сонными глазами.
«Отлично, – обрадовался Читрадрива. – Теперь спрашивай его о чём угодно. Я буду следить за его мыслями, а ты следи за моими».
«Может, лучше я? – спросил Карсидар. – Я могу сильнее нажать».
«Нет уж, ты нажимаешь слишком сильно», – не согласился Читрадрива.
Возразить было нечего. Карсидар подошёл к пленнику вплотную, получше прикрутил его к столбу, взял за подбородок и, пристально глядя в глаза, спросил:
– Ты кто такой?
Смысл сказанного до главаря налётчиков не дошёл, он не отреагировал. Карсидар хорошенько потряс его, дал пару оплеух и повторил вопрос.
– Так я тебе… и сказ… зал… – заплетающимся языком пробормотал пленник.
Тут же Карсидар услышал его мысль, как бы исходящую от Читрадривы: «Артемий».
– Ты откуда?
– Оттуда, – пленник криво ухмыльнулся. Но помимо воли в голове у него пронеслось: «Из Суздали», – и эхом отозвалось у Читрадривы.
– Зачем ты явился в Киев? – продолжал спрашивать Карсидар.
Стоявший позади Михайло не выдержал и хотел было сказать, что мерзкого упрямца надо отдать палачу, иначе толку не будет. Читрадрива мигом сделал ему знак молчать. Впрочем, теперь пленник не отпирался:
– Тебя, колдун, убить да вон помощничка твово извести, зачем же ещё! Только вы, смотрю, не такие простые, как кажетесь.
А мысленно он добавил к своей реплике любопытное окончание: «Ничего, вот придёт в Киев Ярослав Всеволодович, он уж вам покажет!»
«Это уже интересно», – вставил от себя Читрадрива.
Карсидар и сам заинтересовался этим и спросил:
– А когда Ярослав в Киев собирается?
Михайло изумлённо промычал, опять не сдержавшись.
– Ишь ты! Вон вы про что ведаете, – протянул Артемий, который ещё не совсем пришёл в себя после обморока и не заподозрил Карсидара в чтении мыслей. Подумав немного, он съязвил:
– На твои похороны, колдун.
Зато мысли пленника приняли явно невесёлый оборот. Стало ясно, что дружины суздальцев выступят в предстоящей битве на стороне татар. Наступление начнётся, едва замёрзнет Днепр и появятся условия для переправы.
– Но это же измена! – возмутился Карсидар. – Как Ярослав Всеволодович согласился на такое? И как согласились другие князья?
Услышав об измене в связи с именем владимиро-суздальского князя, Михайло не вытерпел и шагнул к пленнику. Читрадрива обернулся к сотнику и пригрозил временным параличом, если тот не угомонится. Тогда Михайло вжался в угол и лишь зубами скрипел от досады. А Артемий злобно зыркнул на Карсидара вспыхнувшими глазами, прошипел:
– А ты откелева знаешь про то, чего не спрашивал? Колдуешь, лукавый?! – и вслед за тем принялся на все лады поносить проклятых чародеев.
Однако с мыслями своими он ничего не мог поделать, и Карсидар с Читрадривой узнали интереснейшую вещь. Оказывается, в середине месяца червня во Владимир прибыло новое, ещё более грандиозное посольство из Золотой Орды, чем разгромленное Карсидаром по пути в Муром. Посол передал Ярославу Всеволодовичу, что великий хан Бату ужасно недоволен его обхождением с предыдущими посланцами и удивлён тем более сильно, что великий князь Владимирский и Суздальский отлично знает, сколь ужасна месть татар.
Ярослав Всеволодович оправдывался, доказывал, что посольство уничтожил мерзкий колдун Давид, прозванный Хорсадаром, с сотней киевских головорезов, которых подослал во Владимир проклятый интриган Данила Романович, что князя самого обворовали, чуть ли не с головы сорвав бесценную святыню – шапку Мономаха. Но посол утверждал, что одна сотня никак не может одолеть восемь, что дело было во Владимиро-Суздальской земле и что если первый посол (кстати, дальний родственник самого великого Бату) ехал лишь с предложением, то теперь хан безоговорочно повелевает Ярославу Всеволодовичу с удельными князьями выставить дружины против упрямца Данилы Романовича, безрассудно не желающего кориться Золотой Орде. В противном случае великий Бату грозился повторить опустошительное нашествие на северные земли и предать огню не только Суздаль, но и Владимир, и другие города, а население частью перебить, частью угнать в полон.
Естественно, Ярослав Всеволодович понимал всю реальность этой угрозы. Бату мог послать войско даже до штурма Киева, благо времени было предостаточно. А пережившим нашествие русичам так хотелось ещё пожить в мире, пусть даже нестойком…
И князь вынужден был согласиться. По крайней мере, он успокоил себя мыслью, что Бату непременно захватит Киев, и вот тогда Ярослав Всеволодович потешится, увидев Данилку-выскочку мёртвым, получит назад шапку Мономаха и уже беспрепятственно объявит государем всея Руси себя.
– А как отнеслись к этому удельные князья? – спросил Карсидар.
Артемий зажмурился и стал ругаться с отчаянием обречённого. Он уже понял, что от него так или иначе выведают всё. И в самом деле, Читрадрива выяснил, а Карсидар услышал, что удельные князья, не испытывавшие к Даниле Романовичу такой сильной неприязни, как Ярослав Всеволодович, пытались противиться, особенно его брат Святослав. Но в конце концов Ярослав их уломал, а Святослава Всеволодовича вдобавок заставил лично участвовать в походе на Киев. Артемий полагал, что сделано это было из мести, ибо другие князья посылали воевод. Кроме того, в этом случае Ярослав Всеволодович не выглядел одиноким изменником. Вместе с отцом к татарами должен был отправиться также сын князя, Андрей.
– А что другой его сын, Александр? – вмешался в странный полумысленный диалог Читрадрива.
Артемий устремил на него исподлобья ненавидящий взгляд и проворчал:
– Ты, пёс смердящий, не трожь Александра!
Стало ясно, что Александр Ярославович отсидится в Новгороде. В позапрошлом году татары не дошли до Новгородской земли, а нынешним летом Александр одержал блестящую победу над шведами, и сердцами его подданных завладел боевой дух непокорности. Учитывая это, Бату решил не рисковать, угрожая Александру, не то молодой князь, чего доброго, позабудет о своём нейтралитете и окажет поддержку Даниле Романовичу; тем паче, что его отношения с отцом особо тёплыми не назовёшь – ведь он фактически выдворил Ярослава из Новгорода. Так что хан рассудил, что для внесения раскола в ряды русичей хватит и того, что новгородцы не будут участвовать в предстоящем сражении, а на стороне татар выступит сводная дружина суздальцев под предводительством Ярослава Всеволодовича. Артемий даже завидовал новгородцам – ещё бы, им не придётся позориться…
– А зачем «чёрного клобука» с собой привёл? – спросил Карсидар, хотя и без того было ясно, кто именно напустил змей в дом Читрадривы.
Однако вопрос преследовал совсем иную цель. Читрадрива понял это и мысленно поздравил Карсидара за находчивость. Действительно, криво ухмыльнувшийся пленник подумал, что киевлян удалось одурачить с помощью такого простого приёма. Переодетый «чёрным клобуком» змееносец-татарин сумел беспрепятственно пройти через все встречавшиеся на его пути заставы.
– Про «клобука» и его змей ты лучше друга своего спроси, – сказал вслух Артемий и кивнул в сторону Читрадривы. – Видимо, яд этих гадов потерял свою силу. А жаль, не то, Андрей, тебе бы не жить.
– А что за змеи были? – поинтересовался Читрадрива.
– Нечистый его разберёт… – Артемий прищурил левый глаз, подумал, что «младший колдун» наверняка убил татарина, и прибавил:
– …этого покойника, каких он змей приволок. Такие в здешних краях не водятся. Предлагал я наших гадюк – не послушался, поганец.
– А другие каких змей предлагали? – поддержал разговор Карсидар, почувствовавший, что, уклоняясь на малозначительные детали неудавшегося покушения, они усыпляют возросшую бдительность пленника.
– Всяких, – фыркнул Артемий и подумал, что на самом деле другие злоумышленники ничего предлагать не могли, поскольку татарина видел только он один да посланный с ним Игнатий.
– Об этом я спрошу у самого «клобука», – с невинным видом заметил Читрадрива.
Пленник вскрикнул, рванулся и прорычал:
– Так он жив?!
– Жив, жив, – радостно сказал Карсидар.
Он не понимал, для чего Читрадриве понадобилось злить Артемия, но решил подыграть товарищу. Тут же всё разъяснилось, ибо главарь налётчиков подумал: как хорошо, что татарин не был знаком с двумя другими лазутчиками, посланными Ярославом Всеволодовичем в Киев, с Юрием и Серафимом, которые затесались в ряды суздальских добровольцев и вместе с ними нанялись на службу в войско Данилы Романовича…
В этот миг Карсидар услышал, как Читрадрива мысленно приказал ему: «Кончай спрашивать и не следи за моими мыслями». Пленник встрепенулся и взглянул на них непонимающе. Карсидар начал было протестовать, но тут Читрадрива прикрикнул на него:
– Ну! Быстро!
Пришлось перестать концентрироваться. Почуявший неладное Артемий беспокойно стрелял глазами по сторонам, как вдруг охнул и вновь обвис, потеряв сознание.
– Это… чего это он? – спросил Михайло из своего угла.
Читрадрива подошёл к пленнику, деловито развязал путы, уложил его на пол и спросил:
– В какой он позе застыл, когда Давид нажал на него?
– Ты его убил? – спросил Карсидар.
– Пока только усыпил, но теперь убью, – Читрадрива был на удивление спокоен и невозмутим.
– Но зачем? – Карсидар был поражён проявлением несвойственной его товарищу кровожадности.
Михайло же откровенно признался:
– А я совсем ничего и не понял.
Тогда Читрадрива вкратце рассказал ему о том, что удалось проследить в мыслях Артемия и закончил так:
– Этот человек теперь нам не нужен, да и татарин ни к чему. Более того, живыми они будут только мешать, поэтому сейчас мы убьём их обоих. Пусть Юрий и Серафим думают, что все участники нападения мертвы. Пусть будут уверены, что трое суздальцев погибли от меча Давида, а два остальных и татарин – от нашей силы. Тогда они не заподозрят, что нам известно об их существовании.
– А это ещё зачем? – изумился Михайло.
– Неплохо было бы обмануть татар и их приспешников с помощью ими же подосланных лазутчиков. – Читрадрива загадочно улыбнулся. – Но для этого предатели не должны ничего заподозрить, иначе от них не будет никакого проку.
Карсидар и Михайло переглянулись, дивясь его дальновидности.
– Значит, ты рассчитываешь проследить за Юрием и Серафимом? – Карсидар уже заразился этой идеей.
– А также за теми, кого пришлют к ним взамен погибших, – подтвердил Читрадрива. – Только следят пусть другие.
– Это можно, – согласился Михайло. – Они наверняка затесались среди добровольцев, которые прибывают к нам с севера. Воевода Димитрий сейчас сколачивает из них сборные отряды. Но что ж это будет?.. Брат на брата! Это ж как степовики в битве на Калке семнадцать лет тому…
Сотник нахмурился, подумав о северянах, вынужденных выступить на стороне татар.
– О том пусть князья заботятся, – сказал Читрадрива, выпрямляясь, и обратился к Карсидару:
– Ну, Давид, теперь убей этого злодея. Кажется, я положил его довольно точно… Да не робей! Во время нападения ты и так чуть не прикончил его, а сейчас это просто необходимо, пойми!
Карсидар, который действительно колебался, поскольку не привык убивать беззащитных и беспомощных, уподобляясь палачу, заставил себя вспомнить, что Артемий со своими молодцами угрожал Милке… и всё было кончено в мгновение ока. Затем они прошли в сарай, где Карсидар таким же образом разделался с татарином, и вернулись в дом. Михайло посоветовал им хорошенько выспаться, однако до утра они почти не сомкнули глаз. Как, впрочем, и все остальные.
Поднялись рано, наскоро перекусили.
– Похоже, в твоём доме никогда не кормят досыта, – обращаясь к Михайлу, пошутил Читрадрива.
Никто не откликнулся на это замечание. Лица у всех были хмурые и напряжённые, одна Милка смотрела на жениха с откровенным восторгом. Зато Вышата, выбрав подходящий момент по окончании завтрака, отвёл Карсидара в сторону и тихонько поблагодарил за защиту.
– Пустое, – отмахнулся Карсидар. – Если бы меня в доме не было, никто бы сюда не сунулся.
– Всё равно спасибо, – угрюмо буркнул парень и, стараясь скрыть восхищение, добавил:
– А ты могучий боец, Давид.
– Можно подумать, ты этого не знал! – Карсидар пожал плечами. – Сколько раз я говорил, что на своей родине был наёмником.
– Я не видел, как ты дерёшься, вот и не верил, – вздохнул Вышата.
От дальнейших объяснений его спасло появление Остромира. Михайло решил известить тысяцкого о ночном нападении, поскольку тот был его непосредственным начальником. Карсидару и Читрадриве пришлось рассказать Остромиру обо всём. Умолчали они разве что о методе, с помощью которого вёлся допрос, а кроме того сказали, что Артемий и татарин умерли от пыток, но об этом никто не должен знать.
– Дело, сам понимаешь, секретное, – развёл руками Михайло.
Тысяцкий согласился с ним и сказал, что к государю следует отправляться немедленно.
– А с пленниками надо было поаккуратнее. Я посмотрел, ран у них нет. Небось, по-своему с ними обошлись?
Карсидар нехотя кивнул.
– Я и говорю, поаккуратней надо было, – с укором сказал Остромир. – Что они подохли, как собаки, то им, конечно, туда и дорога. Но вдруг этот Артемий не всех своих назвал?
– Вряд ли, – уверенно сказал Читрадрива.
– Думаешь? – тысяцкий покрутил ус. – Ладно, там увидим. Поехали в Старый Город.
Государев дворец ещё только-только просыпался. Однако зная, что Карсидар не будет беспокоить его по пустякам, а Читрадрива не станет зря мчаться в город посреди ночи, Данила Романович принял их незамедлительно. Выслушав рассказ, он нахмурился, долго думал. Наконец кликнул слуг и велел передать кому следует, что сразу же после завтрака созывает военный совет.
– Не ожидал я от Ярослава такого, ох, не ожидал! – возмущался Данила Романович, расхаживая по комнате. – Но ничего, мы с этим справимся. Так говорите, Святослав Всеволодович особенно возражал? И Ярослав вынудил брата идти супротив меня? Это хорошо, я со Святославом снесусь, мы сумеем договориться. Но Бату, Бату… Каков, а?! Поганец проклятый, пёс шелудивый, Буняка окаянный! Думает расколоть нас? Хочет русских князей на меня натравить, на государя ихнего?! Не выйдет! Я и сам посею раскол меж детьми Всеволода, меж Святославом и Ярославом!
– А тебе, Давид, спасибо, – обратился он к Карсидару. – Знать, не ошибся я, когда не послушался митрополита и нанял тебя на службу. И вам спасибо, – кивнул государь Читрадриве, сотнику и тысяцкому. – Остромир, ты имеешь дело с прибывающими с северных земель добровольцами?.. Нет? Ничего, теперь займёшься ими, я скажу Димитрию. Сыщи мне Серафима с Юрием, понял? Хоть из-под земли достань! Узнай, кто пришёл в Киев вместе с Артемием, и выследи обоих! Только будь осторожен, не спугни их… Это ты, Андрей, верно сообразил, они нам ещё пригодятся.
– Так если б они Артемия этого не уходили, искать было бы легче, – заметил Остромир.
– Ничего, всё верно, – не согласился Данила Романович. – А вдруг бы кто разболтал, что Артемий жив? Сам знаешь, слово – не воробей…
Тут государь резко остановился, обвёл глазами гостей и, немного успокоившись, произнёс:
– Ладно, с этим пока всё ясно. Как бы наши недруги ни хитрили, а и мы не лыком шиты. Но я полагаю, вы так торопились, что и не поели толком?.. Понятно! Ничего, это дело поправимое, будете завтракать у меня. Думать о делах на голодный желудок весьма затруднительно.
Затем в гриднице собрался большой военный совет. Повторять рассказ о ночном налёте в третий раз Карсидару и Читрадриве не пришлось. Как было условленно заранее, Данила Романович сам изложил наиболее важные с военной точки зрения моменты, опуская незначительные подробности, ибо справедливо полагал, что весть о нападении уже пошла гулять по Киеву.
– Итак, татары не сидят сложа руки. Сегодня ночью подосланные предателем Ярославом люди предприняли попытку уничтожить моего советника Давида и лекаря Андрея. К счастью, покушение не удалось, все нападавшие погибли. Однако… – Данила Романович многозначительно умолк и поднял вверх указательный палец. – Это покушение, пусть и неудавшееся, свидетельствует о том, что мы частично утратили бдительность, позволив лазутчикам врага затесаться в наши ряды. Находясь среди нас, даже в малом числе, предатели способны нанести нам огромный ущерб. Через них Бату сможет узнать о расположении наших войск перед битвой, о наиболее уязвимых местах в обороне Киева… Посему прежде всего я хотел бы услышать, как продвигаются дела с подготовкой городских укреплений.
Присутствующие говорили по очереди, лишь изредка перебивая друг друга и вступая в спор. Государю поведали о ремонте стен, окружающих город, укреплении ворот, а также об усилении деревянного частокола, которым был обнесен Подол.
– Частокол не стена, его преодолеть нетрудно, – заметил Данила Романович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56