– Да, я отлично все понимаю, – ответил собеседник, ожидая продолжения.
– Преступность растет и выходит из-под контроля. Наши правоохранительные органы и суды коррумпированы. Полиция не в состоянии выполнять поставленные задачи. ФБР мне не подчиняется, а ЦРУ строго запрещено проводить какие бы то ни было операции на территории США, хотя они и пытаются что-то изменить.
Смит молчал, будучи аналитиком в строгом смысле этого слова. Годы оперативной деятельности остались для него, как, впрочем, и для самого Президента, далеко позади. Оба принимали участие в операциях ЦРВ. Смит – в Европе, Президент – в странах Тихоокеанского региона.
– Я предвижу невероятный беспорядок, если не настоящую гражданскую войну в конце десятилетия.
Смит не стал оспаривать вероятность такого предположения.
– Конечно, я волен приостановить действие Конституции, – продолжал Верховный Главнокомандующий. – Или ввести военное положение...
Он сделал паузу, внимательно глядя на Смита своими голубыми глазами.
– Но есть и третий вариант выхода из создавшегося положения, – проговорил он наконец.
– Какой же? – поинтересовался приглашенный.
– Вы когда-нибудь слышали о КЮРЕ?
– Нет. Что это значит?
Ничего. Я даже не совсем уверен, следует ли вообще давать название тому, что я задумал. Пусть это будет просто спасительное лекарство для смертельно больного мира CURE (англ.). Игра слов: сочетание букв названия организации может переводиться с английского как «средство излечения». – Здесь и далее примеч. пер.

. Мне необходима организация, которая бы негласно контролировала самых высокопоставленных контролеров, которая могла бы подобно искусному хирургу вовремя ампутировать пораженные раковой опухолью органы, причем быстро, чисто, аккуратно и тихо, без лишнего шума. Я хотел бы, чтобы такую организацию возглавили вы, Харолд Винстон Смит.
– Мне потребуется большой штат сотрудников, – отозвался Смит, пока еще не зная, принять ли ему предложение Президента или отказаться. Он любил свою родину, и, если Президент считает его именно тем человеком, который способен возглавить сверхсекретную организацию, чья деятельность будет направлена на благо страны, он, конечно, должен согласиться.
– Нет, вам придется практически работать без сотрудников. Если все вдруг всплывет, отвечать придется только нам с вами. Вы – один из самых проницательных аналитиков, умеющих обращаться с компьютерами и постоянно увеличивающимся потоком информации. Вы станете просеивать поступающую информацию, отбирать все вредоносные факторы и организовывать их уничтожение.
– Но это противоречит закону, – возразил Смит.
– И противоречит Конституции, что гораздо хуже, – твердо произнес Президент. – Но у меня нет выбора. Или начинает действовать сверхсекретная организация, или вся Америка полетит в тартарары!
Президент снова взглянул на Харолда В. Смита, и его мягкие голубые глаза приобрели стальной оттенок.
– Я не хочу, чтобы это произошло на моих глазах, – произнес он, чеканя каждое слово.
– Понял вас, сэр!
Они пожали друг другу руки. Тем самым было заключено молчаливое соглашение.
Смит уволился из ЦРУ под предлогом перехода на другую работу. Он стал директором санатория «Фолкрофт» в пригороде Нью-Йорка, дабы оттуда спокойно управлять деятельностью КЮРЕ. Финансируемый средствами теневого бюджета, с помощью мощных компьютерных сетей и конфиденциальных источников информации он точно определял пораженные раком коррупции органы американской демократии и отсекал их.
Едва ли не в самом начале существования КЮРЕ Президента убили, и Смит остался один на один с враждебным миром. Преемник погибшего Президента, потрясенный мученической кончиной предшественника, попросил главу КЮРЕ не сворачивать деятельность организации, считая ее, как никогда, необходимой для поддержания правопорядка в стране. Новый Верховный Главнокомандующий опасался, что станет следующей жертвой наемных убийц.
Президенты приходили и уходили, а Смит все продолжал работать во спасение погибающей от наркотиков и насилия нации. Однако факторы социальной дестабилизации оказались не под силу одному человеку. Поэтому глава КЮРЕ вынужден был взять себе помощника. Его выбор пал на бывшего полицейского, ветерана вьетнамской войны, морского пехотинца Римо Уильямса.
От размышлений Смита оторвал пронзительный сигнал компьютера, заставивший его взглянуть на вмонтированный в блестящую поверхность стола экран монитора, соединенного с большими компьютерами и оптическими серверами, расположенными в подвале санатория «Фолкрофт».
Видимо, по информационным сетям пришло еще одно сообщение Ассошиэйтед Пресс. Система выделила его, как имеющее непосредственное отношение к деятельности КЮРЕ.
Сараево – происшествие в аэропорту (агентство Ассошиэйтед Пресс)
Сербские власти сообщают о массовых беспорядках и убийствах в аэропорту Сараево. Насчитывается двадцать девять погибших и раненых сотрудников безопасности. Один из сербских самолетов вылетел в неизвестном направлении. Сербские власти полагают, что он угнан бандой воздушных пиратов.

* * *

Смит облегченно вздохнул. Значит, Римо сумел выбраться из бывшей Югославии. Ясно одно: как только он приземлится в Кажаре, его тут же возьмут под арест натовцы, отвечающие за безопасность военно-воздушной базы.
Сняв трубку голубого телефона, Смит позвонил майору армии США, официальному представителю своей страны в НАТО.
– Полковник Смит из Пентагона, – начал Смит. – На базе Кажар скоро приземлится угнанный из Сараево самолет. На борту находится тайный агент спецслужб США, он возвращается с задания. Его надо в целости и сохранности доставить военным самолетом домой.
– Будет сделано, полковник! Куда?
– Он сам скажет, куда, – ответил глава КЮРЕ.
– Вас понял, полковник! Слушаюсь!
Повесив трубку, Смит повернулся в своем кожаном кресле к окну. С вымытого дождями неба лились первые лучи весеннего солнца. Сквозь тонированное стекло снаружи ничего не было видно, зато изнутри прекрасно просматривалось все, что происходило за пределами кабинета.
Глава КЮРЕ уже почти потерял счет годам, проведенным в этом по-спартански обставленном кабинете. И одному только Богу было известно, сколько еще лет ему придется здесь просидеть ради поддержания безопасности всей нации, прежде чем его усталые кости обретут вечный покой в каменистой земле родной Новой Англии.

Глава 4

По мере приближения открытия нового ресторана его владелец, Перри Ното, волновался все сильнее.
– Нас ждет успех, – бормотал он, нервно расхаживая по пустому залу.
– И все же твоя новая затея кажется мне слишком рискованной, – отозвалась его жена Хедер.
– Нам ничего не оставалось, кроме как придумать новую концепцию ресторана. Дело-то ведь шло к полному краху! – возразил Перри.
– Ну, не так уж плохо все обстояло, – упрямо проговорила Хедер.
– Былая новизна всем уже приелась! Поначалу люди с удовольствием пробовали мясо тушеного аллигатора и бифштексы из водяного буйвола, а потом им надоело. Клиентам стало скучно. Они жаждут острых ощущений!
– Да нет, всего лишь прилично пообедать за сорок долларов, не больше. Нам надо было просто сменить кухню.
– Старо!
– Почему? Японская кухня до сих пор очень популярна. К тому же порции такие маленькие, что мы вполне могли бы заработать кучу денег.
– Все эти деньги ушли бы на страховку. Японские повара имеют отвратительную привычку жонглировать своими широченными острыми ножами прямо перед носом клиента. Рано или поздно кто-нибудь из посетителей лишился бы носа, а мы с тобой навсегда потеряли бы свой ресторан. Нет, моя затея лучше. Мы просто обречены на успех!
– Теперь люди очень разборчивы в еде.
– Послушай, они едят сыр с плесенью! А недавно в моду вошла голубая кукуруза. Слыханное ли дело – пища голубого цвета? Покажи мне хоть что-нибудь съедобное, имеющее от природы голубой цвет! Люди увлекаются индийской кухней, в которой мясные блюда похожи на крыс, тушенных в козьей моче, а десерт смахивает на подслащенное кроличье дерьмо. И все же люди толпами валят в индийские рестораны!
– Учти еще, что народ прекрасно знает четыре основные группы здоровой пищи.
– Я думал, их пять.
– Четыре. Еще в школе учат, что нужно обязательно употреблять в пищу столько-то зерна, столько-то фруктов, овощей и мяса.
– А как же молочные продукты? Вот тебе и пятая группа пищи. Правда, в наши дни никто уже не пьет молоко.
– Ну хорошо, пять основных групп, признаю свою ошибку. Не четыре, не шесть, а ровно пять! – Она подняла руку и растопырила пальцы.
– А если считать наше изобретение, то их шесть!
– Перри, люди не станут платить за то, чтобы съесть жуков!
– Каких «жуков»? Обычных насекомых, или членистоногих. Ты так говоришь слово «жуки», словно это какие-то сопли или козявки.
– Так оно и есть! Ты собираешься угощать своих клиентов соплями в сахаре!
– Ничего подобного. В нашем ресторане будут подавать жареных кузнечиков с гарниром из свежего салата, муравьев в шоколадной глазури, сверчков в кисло-сладком соусе, шершней в собственном соку. Отличная естественная еда! Вот он, Лос-Анджелес! Здесь рушатся все культурные и кулинарные барьеры! Наша новая, революционная концепция ресторанного обслуживания завоюет все побережье, и к концу века мы станем свидетелями расцвета империи...
– Пожирателей тараканов!
Перри поморщился.
– Забудь о тараканах. В нашем ресторане никаких тараканов подавать не будут. Это было бы уж слишком!
– Давай в меню так и напишем – тараканов здесь не подают!
– Не смешно, Хедер.
– Не аппетитно, Перри.
Перри Ното взглянул на свою жену. После всех этих подтяжек живота, груди и ягодиц на нее приятно было посмотреть. Туго натянутая кожа лица, испытавшего не одну пластическую операцию, казалась чистой и в меру загорелой. Еще три-четыре года она будет вполне презентабельной, даже в условиях калифорнийской жары и беспощадного солнца. В конце концов ей ведь только двадцать шесть!
– А волосы могла бы сделать посветлее, – заметил Перри, пытаясь сменить тему разговора.
– Что?
– Твои волосы могли бы быть посветлее, Хедер, – повторил Перри.
– Следующий оттенок называется платиновым, а платиновые блондинки сейчас не в моде.
– И все же лучше бы посветлее.
– Послушай, я уже была пепельной, потом медовой блондинкой, теперь я летняя блондинка. Все, на этом я хочу остановиться. Мои волосы больше не выдержат окрашивания!
– В нашем деле внешний вид играет огромную роль.
– На нас с тобой никто и не взглянет, если мы не придумаем подходящего названия твоей безумной затее.
– Я уже кое-что подготовил, – пробормотал Перри, доставая с полки книгу в красной суперобложке.
– Что это?
– Тезаурус.
– Что?
– Ну, что-то вроде словаря, только составлен по тематическому признаку. В нем можно найти всевозможные синонимы, включая и стилистические. Сейчас поищем слово «пища»...
– Лучше уж слово «жуки».
– Стой-ка...
Внезапно глаза Перри Ното округлились и стали похожи на две большие светлые виноградины.
– Нашел! Нашел! – завопил он.
– Что?
– Жратва! Жратва? Игра слов: жаргонное слово «жратва» буквально переводится с английского как «личинки насекомых».


– Отличное название! Ведь точно так же называются личинки, из которых потом вырастают вполне съедобные насекомые!
Тогда почему бы не назвать наш ресторан «У Макмагота»? Игра слов: предложенная фамилия может быть переведена с английского как «безногая личинка».

– ехидно предложила Хедер.
– Не пори чушь!
– Ну сам посуди: какой нормальный человек станет платить сорок долларов, чтобы войти в заведение под названием «Жратва»?!
– А по-моему, очень остроумно!
– Не остроумно, а гибельно!
Хедер тотчас сняла с полки другую книгу, в желтой пластиковой обложке.
– Что за вещь? – подозрительно спросил Перри.
– Французский словарь.
– Но у нас же не французский ресторан!
– И ресторана под названием «Жратва» тоже не будет. Может, твоей затее подойдет какое-нибудь французское слово.
– Отлично! Как будет по-французски «личинка»?
– Секундочку, ладно?
Хедер стала листать карманный словарь с помощью наманикюренного пальчика.
– Вот, нашла. Личинка по-французски будет «ларва».
– А что, мне нравится! – просиял Перри.
– Да уж, куда лучше, – недовольно пробормотала Хедер, отворачиваясь от мужа.
– Попробуй теперь найти слово «жук», – подсказал ей Перри.
– Уже ищу...
– Ну и?
– Жук по-французски будет «инсект». Подожди, тут полно синонимов...
– Надо же! А я и не знал, что во французском тоже есть синонимы.
– Так... «бацили». Нет, это слишком похоже на «бациллы». Подожди-ка, вот кое-что интересное!
Перри подошел к жене и попытался прочитать страницу вверх ногами, но у него тут же разболелась голова.
– Смотри! «Большой жук» по-французски звучит «Ла гросс легум».
– Мне нравится слово «гросс».
– Слушай, точно так же они называют то, что вечно кладут в свои консоме.
– Они кладут в консоме жуков?!
– Да нет же! Бобы и фасоль!
– Ну-ка, дай мне словарь! Теперь я поищу подходящее слово!
Выхватив словарь из рук жены, Перри стал быстро перелистывать страницы.
– Вот отличное словечко – «пунез»! Как тебе?
– Хорошо рифмуется со словом «майонез».
Перри Ното задумчиво уставился в потолок и нараспев произнес по-французски:
– Ла мезон пунез...
– Дом клопов! Клоповник, что ли? Да ты с ума сошел!
– А кто поймет?
– Любой, кто откроет меню и увидит в нем пюре из навозных жуков! – выпалила Хедер.
– Короче, мы назовем свой ресторан «Ла мезон пунез»!
– А мне больше нравится «Ла гросс легум»!
– Ладно, если ресторан не будет иметь успеха под названием «Ла мезон пунез», мы воспользуемся твоим названием. Когда нам придется переехать в другое место.
– Если твоя затея кончится провалом, нам придется не переезжать, а пересматривать всю концепцию ресторанного сервиса!
– Если моя затея провалится, от нас за милю будет пахнуть тухлятиной!
– А вот это блюдо в меню лучше не ставить.
Перри Ното улыбнулся:
– Может, я и безумен, но не до такой же степени!

* * *

На открытие ресторана «Ла мезон пунез» пригласили только избранных, среди которых мелькали кинозвезды и представители прессы. Самым главным для Перри и Хедер Ното было то, что гости с аппетитом поглощали предложенное угощение и оно не просилось прочь из желудков.
– Как тебе понравились муравьи в шоколадной глазури, Арнольд? – поинтересовалась Хедер у одного из приглашенных.
– Превосходно! – загрохотал собеседник, пикантно грассируя. – Я их даже не почувствовал среди отличного молочного шоколада!
– Что это? – спросила у Перри известная киноактриса, протягивая палочки с нанизанными на них темными кусочками.
– Так, позвольте взглянуть поближе... Кажется, это японские крылатые жучки.
– Японские блюда мне нравятся.
– А наше как, понравилось?
– Ничего, хрустящее такое...
В этот момент к хозяину ресторана, слегка виляя бедрами, подошла ослепительная блондинка и совершенно серьезно спросила:
– Что бы вы рекомендовали мне попробовать? Видите ли, я придерживаюсь строгой вегетарианской диеты, исключение делаю только для морепродуктов.
– Морепродукты... морепродукты... – задумчиво бормотал Перри, лихорадочно пытаясь найти выход из щекотливого положения.
– Через минуту будут поданы бабочки «золотые рыбки» в тесте! – поспешила ему на помощь супруга.
– Ах, какая прелесть! Благодарю вас! – улыбнулась блондинка и отошла к весело щебечущим гостям.
– Приятного аппетита! – улыбнулась ей вслед Хедер, отводя мужа в сторону.
– Все свои ругательства беру назад, – прошептала она. – Кажется, успех нам обеспечен!
– Как там дела на кухне?
– Все кипит и гудит, словно пчелиный улей.
– Теперь мы озолотимся!
– Не стоит делить шкуру неубитого медведя, – предостерегающе произнесла Хедер.
Шампанское текло рекой. Гости с удовольствием запивали коричных чиггеров и личинки, тушенные в утином соусе. Возникла лишь одна неловкая заминка, когда ресторанный критик из газеты «Лос-Анджелес таймс» похвалил Перри за отличные креветки, а тот, не подумав, сказал ему, что это не креветки, а личинки саранчи.
– Личинки?...
– Ну да, личинки. То, что вы сейчас съели, было личинками саранчи, а не креветками.
Критик весь позеленел и поспешил залить внезапно взбунтовавшийся желудок целой бутылкой дорогого марочного шампанского.
– Не бери с него денег за шампанское, – прошептала мужу Хедер.
– Но бутылка стоит три сотни баксов!
– Если он напишет о нас разгромную статью, это обойдется тебе не в три сотни, а в целый миллион долларов!
В конце концов открытие ресторана прошло с большой помпой. Мелкие проблемы с разрешением на торговлю спиртным и взятками санитарному контролю сошли на «нет» к тому времени, когда последние приглашенные покинули ресторан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27