С потолка посыпались камни. Шарисса подняла голову и, увидев, что один из них летит как раз на Фонона, хотела крикнуть, чтобы предупредить его. Однако прежде, чем она успела это сделать, камень, как бы по своей воле, изменил направление и полетел к растущей горке извергающейся лавы; то же проделывали и многие другие.
Камней и расплавленной земли становилось все больше. Все это образовывало некую форму, сначала походившую лишь на какую-то карикатуру, но с каждой секундой очертания этого творения становились все более определенными. Пока фигура росла, от нес откалывались отдельные куски, но ни один из них не оказывался ближе, чем за несколько шагов от троицы, и, тем более, не падал на пол. Эти куски снова возвращались к созидающемуся колоссу и просто-напросто укрепляли какую-то другую часть его тела.
Когда наконец распростерлись огромные крылья, невероятные крылья из камня и магмы, не подчиняющиеся силе тяготения, Шарисса была почти что уверена, что знает, кто и что стоит перед ними.
Путешественники были теперь на ногах — усталые, но невредимые. Волшебница хмуро смотрела на громадное неживое создание, пытаясь все время помнить, что это просто оболочка, которую соорудил хранитель, и только.
— Дракон Глубин?
«Да, это так».
Фонон стоял рядом с ней. Было приятно ощущать его присутствие — особенно после всего этого хаоса. Он наклонился к ней поближе — будто шепот не будет услышан созданием, которое свободно может читать их мысли, — и спросил:
— Ты тоже знаешь вот этого?
— Ему… этому… можно доверять.
«Я надеюсь, что это так», — добавила она, обращаясь к самой себе. А нового хранителя она спросила:
— Как ты оказался здесь? Тот хранитель был уверен, что защитил себя от опасности быть обнаруженным.
Мнимый дракон опустил голову. Безразличие уступило место неловкости. Большинство хранителей, ближайших помощников древних, мало чем отличалось друг от друга. Только немногих, таких, как эти двое, повстречавшиеся им сегодня, можно было бы назвать личностями.
«Мы искали не отщепенца. А привлек нас сюда вот этот чародей».
— Я? — Геррод укутался в плащ, напоминая ходячего покойника в саване.
Каким-то образом хранитель сузил глаза, хотя это были лишь кусочки камня, окружавшие шары раскаленной земли.
«Мы не ощущали присутствия самого отступника, поскольку он хорошо укрылся, но когда и без того требуется так много магической силы, он не мог в достаточной степени скрыть обладание таким количеством магии Нимта».
— Значит, Геррод, в сущности, оказал вам услугу, — вмешалась Шарисса, опасаясь, что чародея могло все еще ждать какое-то наказание.
Голова дракона скрылась.
«Не по нашей доброй воле… но из-за тяжести преступлений изгоя, чародей прощен… пока что».
Волшебница взглянула на Геррода, и ее облегчение, которое она испытала в первые минуты, снова уступило место беспокойству. Из его позы и полускрытых черт лица Шарисса поняла, что сын Баракаса не побежден. Когда-нибудь он еще сделает попытку восстановить связь между мирами.
«Мое время истекает, а нужно сделать очень многое. Я перенесу вас всех туда, где вы должны находиться».
Шарисса не вполне поняла, что же хранитель имел в виду, но решила ему довериться. Он, в конце концов, был дружен с ее отцом. Вместо этого вопроса она задала другой:
— А что произошло с изгоем?
«Пока что ему удалось скрыться от нас… но в конце концов ему втолкуют, насколько его поведение безумно».
Зная, насколько мало значит время для этих, в сущности, бессмертных существ, Шарисса подумала, какой же ущерб отступник успеет до этого нанести. Она решила не спрашивать об этом.
— А мой клан? Что с ними будет? — Чародей подошел ближе, готовый бросить вызов существу, которое отняло у него такое могущество. — Как насчет того безумия, которое твой противник замышлял в отношении их?
Долгая пауза пробудила любопытство всех троих. Дракон Глубин, казалось, обдумывал ответ тщательно, возможно, он даже не был уверен, стоит ли ему отвечать вообще. Шарисса подошла к Герроду и в знак одобрения положила ему руку на плечо. Он стряхнул руку волшебницы, даже не взглянув в ее сторону. Задетая за живое более, чем она согласилась бы признать, Шарисса вернулась к Фонону. Тот попробовал сочувственно улыбнуться, но ему это не удалось.
«Эта земля будет делать то, что захочет, а я подчинюсь ее желанию».
— Это не ответ! — вскричал рассерженный Тезерени.
«Этот ответ — единственный. В этом суть моего существования. Если земля найдет некую пользу в действиях отступника — что, однако, его не извиняет, — то опыт пойдет этим новым путем. Если же нет, то земля — а не я — определит, каким образом можно будет повернуть вспять».
— Но отступник вмешался в опыт! Если то, что он сказал, было правдой — он даже дерзнул подчинить себе разум земли!
«Все это верно, но уже несущественно».
Закончив речь, прямо у них на глазах мнимый дракон начал разрушаться. Крыло отвалилось, а нижняя челюсть упала на пол пещеры и раскололась на части. Несмотря на грохот, голос у них в головах все еще звучал отчетливо.
«Земля решит… но у вас есть выбор. Я говорю это тебе, Шарисса Зери, из уважения, которое я питаю к твоему родителю. Каким бы изменениям ни подвергся ваш народ, тем, кто противодействует им, придется уступить — с еще большей покорностью. У вас есть выбор в том, как приспособиться к этому миру. Эльф — доказательство этого. Существа, подобные ему, более или менее сохранили свой прежний облик».
Вес трое попятились назад, когда тело рухнуло, а магма вытекла через то же отверстие, из которого она и изверглась.
«А теперь я перенесу вас туда, где вам следует находиться».
— Что ты хочешь сказать этим «следует находиться»? — в последний момент крикнул Фонон, который большую часть времени молчал. Понимая его внезапную тревогу, Шарисса хотела было присоединить свой голос к его, но не успела — пещера и хранитель исчезли, и они находились уже в другом месте.
— Ну, — произнес знакомый голос, в котором чувствовалась безмерная усталость от длительной бессонницы и ужасного напряжения в дневное время. Надменность теперь выглядела скорее как знак бессилия. — Добро пожаловать обратно… также и тебя, сын мой.
Другим местом оказалась главная пещера, из которой Шариссу и Фонона выхватил безумный хранитель. Голос принадлежал патриарху, который сидел на троне с высокой спинкой, стоявшем теперь на возвышении, и смотрел на три совершенно ошеломленных подарка, которые кто-то поставил перед ним.
Глава 18
— Я должен признать, что не надеялся увидеть вас вновь — любого из вас — после вашего бегства. Когда же оно произошло? Пять дней тому назад?
— Пять дней? — Фонон наклонил голову к Шариссе. — Мы находились там, внизу, не больше часа!
— Мы ведь так и думали, но первый хранитель намекнул, что мы могли проговорить дольше, чем нам представлялось. Кто может сказать, на что они способны? Это означает, что мог бы быть нанесен большой ущерб, если…
— Я бы оценил, — прервал их Баракас. Он выпрямился. Его латы были в пыли и — Шарисса прищурилась — в крови. — Да, я оценил бы, если бы вы припомнили, перед кем находитесь. Я, в конце концов, повелитель этой страны.
— Это звучит очень знакомо, — пробормотал Геррод. Его отец, вероятно, поняв, что тот сказал, обратил на него свое внимание. Чародей укутался в плащ.
— Ты. Несмотря на то что ты разочаровал меня, я рад тебя видеть. Я подозреваю, однако, что ты появился здесь не затем, чтобы попытаться снова стать членом клана.
Геррод покачал головой. Кое у кого из присутствующих Тезерени это вызвало волнение. Шарисса, оглядывая пещеру, подумала, что их меньше, чем, как ей помнилось, было в прошлый раз. Многие из них к тому же были ранены.
Что же случилось здесь со времени ее странного исчезновения?
— Риган. — Повинуясь Баракасу, наследник отделился от толпы и поспешно стал подниматься к трону. Глава клана подал ему руку. Риган взялся за нее и помог отцу подняться. — Тем не менее я все же рад видеть тебя — хотя бы потому, что мне могут понадобиться твои способности.
— Что здесь произошло, отец? Остался ли каждый… каждый из вас… таким же, как был прежде?
— Интересный способ выражаться. Я мог бы попытаться выяснить, где ты был, раз спрашиваешь о таких вещах. — С помощью Ригана он сошел по ступенькам и остановился у подножия трона. — В настоящее время, однако, я думаю, что самое лучшее, если я расскажу тебе, что произошло. Мы последние дни были заняты.
Когда Баракас заговорил, Шарисса оглянулась вокруг, ища Лохивана. Того не было видно, и она спросила себя, не его ли кровью запятнан повелитель Тезерени. Отсутствовал также и дьявольский ящик-тюрьма.
— А где…
Баракас щелкнул пальцами. Стражи с запозданием окружили троицу. Руки в латных перчатках неловко закрепили маленькие повязки на шеях каждого. Произошла небольшая заминка, поскольку Геррод сопротивлялся, не позволяя снять капюшон. Когда наконец это удалось сделать, он взглянул на других, ожидая увидеть выражение ужаса на лицах. Шарисса поняла, что он еще не знал, что для него сделал Дракон Глубин. Помня о том, что, несмотря на создавшееся положение, он по-прежнему оставался сыном их господина, стражи, закончив свое дело, снова надели на Геррода капюшон.
Глава клана покачал головой, наблюдая за нерасторопными воинами.
— Дела идут вкривь и вкось… и если вы заговорите прежде, чем я позволю, то я прикажу страже заставить вас умолкнуть. Вы же не хотите этого, госпожа моя Шарисса. Похоже, ни один из нас не находится в особенно хорошем расположении духа. — И, обращаясь к клану вообще, он скомандовал: — Принесите одного из подвергшихся превращению!
Началась суета. Баракас воспользовался этим, чтобы успокоиться. Он заметил вопросительный взгляд Шариссы и спокойно сказал: «Всему свое время, госпожа моя. Всему свое время».
В этот момент толпа потрепанных воинов расступилась и пропустила вперед четверку других, несших сверток размером с человеческое тело. Геррод сделал шаг вперед, но его отец предупреждающе покачал головой. Вновь прибывшие следили за происходящим, словно завороженные, но готовые и к худшему.
И они не ошиблись. Шарисса ждала чего-то подобного и не была особенно удивлена, увидев то, что оказалось в одеяле, когда его развернули. Фонон кивнул; он также был готов к этому. Только Геррод был явно потрясен.
— Что это за мерзость?
— Это некогда было твоим родственником, — ответил ему владыка клана. — Кроме него, было еще семеро других. Все это время ушло у нас на то, чтобы выследить их, и потребовалось не менее двух воинов на каждого, чтобы их уничтожить.
Труп представлял собой существо, походившее на беднягу Айвора — каким он был в то недолгое время, когда Шарисса видела его вблизи. Однако в нем было еще больше от пресмыкающегося, чем в том несчастном. Тело даже уже не имело человеческой формы, а было почти таким же, как у дрейка.
— Это напоминает драку, — заметил Фонон.
— Драку? — спросил Риган.
— Их называют по-разному. Некоторые считают, что они правили здесь намного раньше, чем пернатые и квели. Они служат — служили — птичьему народу. Последнее время они стали гораздо более свирепыми, чем допустимо.
— Я видел их, и теперь можно выбросить их из головы. — Глава клана прохромал к страшному телу. — Это было одним из моих людей, а не каким-то чудовищем! Я хочу знать, что же произошло и кто за это в ответе! — Он бросил на эльфа долгий, оценивающий взгляд. — Возможно, мне следует приказать Лохивану, чтобы он допросил тебя более основательно.
Шарисса не могла больше сдерживаться.
— А где сейчас Лохиван?
— Он болен… и именно он следит за тюрьмой, где содержится демон.
Больше он не сказал ничего, хотя Шарисса и была уверена, что за его молчанием стоит многое.
Геррод высвободился из рук стражей и, несмотря на предупреждение отца, подошел поближе, чтобы рассмотреть, во что превратился его родственник. Он коснулся жесткой кожи и снял несколько кусочков разваливающихся доспехов. Насколько могла судить Шарисса, наблюдая со своего места, Тезерени при своем превращении содрал с себя часть доспехов и буквально разорвал своим телом то, что от них осталось. Сколько боли он перенес при этом? Какую боль вызвало само превращение?
Подошли стражи, чтобы схватить чародея, но Баракас внезапно сделал жест, приказывающий им отойти прочь. Сыну, ставшему чужим для него, он сказал: «Позже я пожелаю выслушать, как ты оказался на этом материке, но пока я был бы благодарен за все, что ты сможешь извлечь из изучения этого… этого ужаса».
Он не получил никакого ответа, но таков уж был Геррод. Тот исследовал тело в течение еще нескольких секунд, а затем повернулся к своему родителю и, не глядя ему в лицо, сказал:
— Я хотел бы, чтобы это увидела Шарисса.
Риган что-то прошептал отцу, но Баракас покачал головой. Он взглянул на стоявшую в ожидании волшебницу и произнес:
— Идите к нему, но будьте осторожны, когда что-то говорите или делаете. Второго побега не будет. Особенно это касается вашего эльфа.
В ответ на безмолвный приказ один из охранявших Фонона приставил нож к горлу эльфа. Шарисса заскрипела зубами, чтобы удержаться от соблазна сказать что-нибудь такое, что вряд ли пришлось бы по вкусу Баракасу. Сейчас она едва ли помышляла о побеге; ей не хватало энергии для дела, требующего такого напряжения сил.
Присоединившись к Герроду, Шарисса осмотрела труп. Как она и ожидала, чародей собирался высказаться от них обоих.
— Этого-то я и боялся все эти годы — этого и того, что мы стали стареть гораздо быстрее, чем когда жили в Нимте.
— Что ты бормочешь? — спросил Риган. Похоже, он с подозрением относился ко всем, кто был с Шариссой в лучших отношениях, чем он сам, а стало быть, ко множеству народа.
Геррод бросил презрительный взгляд на своего старшего брата.
— Мне интересно было бы знать, когда появился первый из них.
— Это произошло на пути сюда, — вставила Шарисса. — Этот первый, вероятно, был одним из тех Тезерени, которые более чувствительны к волшебству. Или же, возможно, хранитель-отщепенец использовал его для эксперимента, чтобы увериться, что задуманное им можно проделать так, чтобы жертва погибла.
— Был ещ-щ-ще и другой, — объявил шипящий голос. По одному из проходов проковыляла фигура в латах, которая могла принадлежать только Лохивану. Несмотря на утверждение Баракаса, что его сын болен, Лохиван был полностью одет в доспехи, включая шлем. Он также нес и ящик, который явно мешал ему поддерживать равновесие, но Лохиван отказался от помощи двух воинов, которые приблизились к нему.
— Ты не должен был появляться здесь, — сказал ему Баракас. Однако он явно гордился тем, что Лохиван отказывался сдаваться своей болезни. — Тебе следовало лежать.
— В этом мес-с-сте? Я услышал голос-с-са и приш-ш-шел с-с-сюда. Вопрос-с-с Геррода, однако, зас-с-служ-ж-живает как мож-ж-жно более подробного ответа, раз уж-ж-ж нам приходитс-с-ся з-з-заниматьс-с-ся этим делом.
— Когда появился первый? — Геррод действовал так, как будто он никогда не оставлял клан.
— Во время первой экс-с-спедиции. Он убил другого человека прсж-ж-жде, чем мы с-с-смогли ос-с-становить его. Вот почему я был готов к проис-с-сшес-с-ствию с Ай-вором. Я рас-с-спознал приз-з-знаки.
Баракас выглядел слегка обеспокоенным.
— Ты сказал мне, что они погибли, когда обезумел один из дрейков.
Лохиван жестко рассмеялся. Он стоял теперь у края толпы обеспокоенных Тезерени, которые окружали пленников, Баракаса и лежавшую на полу перекрученную фигуру несчастного.
— Я думал, что полож-ж-жснием мож-ж-жно управлять — даже пос-с-сле появления Айвора. Я думал, что з-з-заключил договор, который с-с-спасет нас-с-с!
— О чем ты говоришь? Ты, наверное, бредишь!
— Он не бредит, — догадалась Шарисса. Лохиван знал то, что должно было произойти с нею. Именно это он и имел в виду в тот вечер. Он заключил договор, который подразумевал, что она будет в безопасности… так он предполагал. В каком-то смысле он был прав. К сожалению, Лохиван имел дело с существом, которое предпочитало толковать договор любым способом, который его устраивал.
Баракас повернулся к волшебнице.
— О чем это вы говорите?
— Скажи ему, Шарисса! — попросил Геррод. — Скажи ему, или — клянусь когтями дрейка — это сделаю я!
Она кивнула. Если Тезерени узнают, это будет лучше для них же. Это может даже заставить их отказаться от этого места — как это сделали искатели.
— Мы видели того, с кем ты заключил договор, Лохиван. — Она приостановилась, чтобы до того лучше дошло. — Я думаю, что ты увидел, как он выполняет этот договор.
— Невозмож-ж-жно! Я трудилс-с-ся для выж-ж-жи-вания клана! Эти уж-ж-жас-с-сы совсем не то, чего я ж-ж-желал!
— Айвор и другие воплощали — как считал хранитель — лучший способ для вашего клана выжить в этой стране.
— Остановись немедленно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39