Лица тут же начали шептаться снова.
Он по-прежнему не имел никакого понятия о том, что они пытаются ему сказать, — и на этот раз чародею было все равно. Для него теперь имела значение лишь одна задача.
У него начала кружиться голова.
— Только не сейчас!
Он пересек комнату широкими шагами. Его предыдущие два посещения оставили спутанные воспоминания, но ему казалось, что он видел отличавшийся от других набор кристаллов на одной из стен. По крайней мере, оттуда на него не смотрели лица.
Могли эти кристаллы оказаться ключом к управлению этой пещерой?
Геррод уже чувствовал усталость, несмотря на его вернувшуюся молодость. Новый, жуткий страх пробудился в нем, страх, что его заклинание теряет силу. Он хотел приберечь омолаживающее заклинание до той поры, пока смерть не окажется рядом; но было совершенно непонятно, сколько раз он сможет таким образом продлевать свою жизнь. А непосредственное обращение к магии этого мира тоже ничего не обещало. Возможно, ему и удастся прожить дольше — но в образе какого существа? Какая-то часть его шептала, что эти опасения — всего лишь проявление паники, но чародей обращал на этот шепот так же мало внимания, как и на все остальное.
Еще чуть дальше. Его цель находилась перед ним, почти на расстоянии вытянутой руки. Шепот стал настойчивее, и он едва не остановился, впервые услышав один-два обрывка разборчивой речи.
— …не склоняются передо мной! Если они не сделают этого, я полностью уничтожу город и всех его…
— …и мне пришлось начать все это! Если бы я только мог повернуть время назад и предупредить своих…
Нет! Он не станет слушать! Сделав глубокий вдох, Геррод ринулся к стене, где находились безликие кристаллы.
Пещеру осветил яркий свет. Капюшон в основном защищал его глаза, хотя раздражающие видения несколько секунд танцевали перед его взором, прежде чем он непрерывным миганием прогнал их. Геррод мигнул еще один, последний раз и повернулся, чтобы увидеть, какие изменения он вызвал. Он и не глядя знал, что шептуны исчезли. Свое дьявольское бормотание они, по крайней мере, прекратили — это уж точно.
Какое-то время он мог лишь стоять там, недоумевая, не перенесся ли он тем или иным способом в другую пещеру.
За стенами существовал какой-то мир. Куда бы Геррод ни посмотрел — за исключением участка, где находились управляющие кристаллы, — ему представлялось, что он теперь находится внутри какого-то подобия стеклянной комнаты. Грани кристаллов, составлявших стены, искажали образы, но чародей легко различал в одной стороне холмы и кучку деревьев. Если он делал пол-оборота, то видел другие холмы и луг, на котором паслось небольшое стадо животных, показавшихся ему дикими лошадьми.
— Что это за место? — пробормотал он. — Где я? Как будто в ответ ему мир исчез, и его заменило то
(он сощурил глаза и огляделся), что могло изображать лишь Драконье царство его отца — так, как оно видится с одной из лун!
— Кости Серкадиона Мани! — потрясенно прошептал он. Древних враадов это зрелище порадовало бы. Геррод читал кое-какие тома из библиотеки Дру Зери, включая и один, написанный самим Маном, давным-давно позабытым. У него, человека суетного, с Дру Зери и Герродом была одна общая черта — страсть к открытиям, особенно когда дело касалось познаний.
— Шарисса! — прошептал он, привыкший говорить с самим собой просто для того, чтобы услышать человеческий голос. — Я могу воспользоваться этим, чтобы найти ее!
«И мало что хорошего это тебе даст! — подумал чародей в следующее мгновение. — Как знание того, где она находится, поможет тебе — раз ты сам здесь, в плену!»
Что же это было за место? Он изучал открывающийся вид, учитывая легкие искажения, которые вызывало множество кристаллов-лиц, составлявших изображение, и наконец нашел то, что разыскивал. Крошечное пятно, похожее на дракона, сверкало у самой оконечности материка. Это был полуостров, как он и подумал.
— А Шарисса Зери? — Это была смутная надежда, но лишь ее Геррод испытывал последнее время.
Как он и боялся, ничего не произошло.
— Возможно, если я представлю ее себе… — Он подумал, что задача окажется невыполнимой — так редко он виделся с Шариссой за последние несколько лет; но когда Геррод сосредоточился, то отчетливо увидел ее лицо и фигуру. Ее распущенные серебристо-синие волосы, неизменную улыбку — необычную и чарующую благодаря изогнутым уголкам рта; большие пытливые глаза, которые блестели намного ярче, чем у других враадов…
— Кровь Дракона! — Он прогнал из своих мыслей поэтические детали прежде, чем их стало слишком много. Он заставил свое воображение обратиться к вещам более прозаическим, представляя ее себе и думая: «местонахождение… местонахождение…» — так упорно, чтобы другое, более личное, не вырвалось снова на свободу.
Панорама, открывшаяся перед ним, затуманилась… и преобразилась в темную пещеру, настолько грандиозную, что Геррод на мгновение забыл, что он не стоит внутри нее, а лишь разглядывает издалека.
«Это лучше…»
Внутренность пещеры исчезла из-за внезапно появившихся панических мыслей, которые едва слышно нашептывали ему, что пора подумать о бегстве. Никакое новое изображение не заменило предыдущего; кристаллические стены оставались как в тумане.
— Кто здесь? — закричал он.
Ответа не последовало, да он и едва ли ожидал его, но тем не менее еще одну попытку сделал. Геррод покачал головой, размышляя о шептунах, которые все еще вторгались в его мысли. Его терзало собственное воображение, только и всего. Геррод по-прежнему ожидал услышать их голоса, так что неудивительно, что время от времени они возникали у него в мыслях.
Удовлетворившись тем, что голос принадлежал всего лишь его собственным грезам, чародей вернулся к выполнению своей задачи. Квели скоро разволнуются до такой степени, что пошлют одного из них, чтобы забрать его отсюда. Он хотел до этого добиться успеха: или дать им что-то такое, что убедило бы их в том, что он помогает их делу, или извлечь достаточно познаний, чтобы найти Шариссу, а потом бежать к ней.
Он возвратился к управляющим кристаллам и чрезвычайно осторожно коснулся их. Поскольку Геррод думал о молодой волшебнице, то не удивился, когда облака исчезли и он обнаружил, что смотрит на выход из пещеры.
— Это лучше, — прошептал Геррод, бессознательно подражая причудливому голосу. Основные манипуляции были удивительно просты — когда знаешь систему управления, отметил про себя чародей.
«А зачем им было делать это слишком сложным? Это причинило бы одни лишь неудобства. А я-то всего секунду назад опасался, что никогда ничему не научусь здесь!»
Геррод не переоценивал свой успех. Кто угодно — даже с простейшими познаниями о том, как действует колдовство кристаллов, — был бы способен осуществить то же, что и он. И все же лучше, что эту пещеру нашел он, а не его отец или один из братьев… или почти всякий другой враад — кроме Зери, если уж на то пошло.
— Да, это пещера, но покажите мне, где… — Он улыбнулся, когда вернулась карта и показала, что искомое место находилось… находилось далеко на северо-востоке!
— Надо пересечь лишь две трети континента! Хорошо, что при такой точности, как эта, я не оказался посреди моря!
Горы. Обширная цепь северных гор. Его брат, Рендел, создал кое-какие записки про эти горы — особенно про одну из них. Рендел, такой же скрытный, как и все враады, не написал, почему одна гора, по имени Киван Грат, была настолько важна для него. Любой, однако, кто знал Рендела — например, Геррод или Баракас, — понимали, что даже мимолетные ссылки указывают на что-то крайне важное. То, что в этом же отрывке имелись также упоминания об искателях и их истории, хотя и во фразах, казалось бы, не связанных между собой, было для чародея достаточным.
— Твоя сокровищница, — пробормотал он. — Место, ради которого ты покинул свой клан!
Так должно было быть… но если Шарисса находилась там, это означало, что там же находились и Тезерени, то есть отец.
Теперь больше чем когда бы то ни было ему надо было найти способ связаться с Шариссой. К секретам основателей нельзя было подпускать его родителя — с его изобретательностью и узконаправленными замыслами.
«Еще одно простое прикосновение к управляющим кристаллам…»
Откуда пришла эта мысль? Его руки двигались так, как будто их направлял кто-то другой. Геррод медленно потянулся к главным кристаллам. Имелся ли способ переместиться из одного места в другое? Похоже, приспособления квелей не влияли ни на что находившееся в пещере, но он боялся попытаться применить любое собственное колдовство — из опасения, что оно подействует на него больше, чем требуется. Он все еще с недоверием использовал магию и истерзанного Нимта, и этого мира, однако полагал, что могущество пещеры кристаллов не повлияет на него, так как для обращения к нему требовалась всего лишь мысль.
Были и другие доводы, которые могли бы противоречить этим его предположениям, но безрассудство заставило его пренебречь ими, и он коснулся первого из камней.
Знакомое гудение квелей заставило убрать руки с камней.
У входа в пещеру стоял, уставясь на Геррода, вождь квелей — единственный, кто был готов рисковать. На голове у него был металлический шлем, полностью скрывавший уши и оставлявший для глаз лишь узкие прорези. Талия исполина была обмотана веревкой, конец которой вел наружу, чтобы те, кто находится там, могли вытащить своего предводителя в безопасное место, как только он завладеет своей добычей — не кем иным, как Герродом.
— Еще не время, — сказал Геррод, пытаясь действовать спокойно, не выказывая отвращения. Если бы только удалось убедить квеля оставить его в покое на некоторое время.
Огромное чудище с усилием повернулось и уставилось на Геррода. Тот по-прежнему не знал, что же воздействует на квелей таким образом, но пробыть в пещере хотя бы несколько секунд они могли только в свинцовом шлеме. К несчастью для них, даже шлем не вполне защищал их.
Квель, если довериться опыту Геррода в истолковании смысла поз его подземных знакомцев, был потрясен. Вновь прибывший увидел то, что едва ли ожидал увидеть. Вождь квелей не посылал Герроду никаких образов. Он буквально мог показаться мертвым, если бы Геррод не слышал его дыхания.
«Действуй!»
Исступленный Тезерени не слишком нуждался в подталкивании. Он уже пришел к выводу, что пещера сама по себе свидетельствовала о том, что он добился некоторого успеха — успеха, на который надо немедленно обратить внимание его хозяев. Снова повернувшись к управляющим кристаллам, Геррод начал возиться с ними.
Он услышал, как позади него квель шевельнулся и прогудел предупреждение, на которое враад не обратил внимания. Геррод отчаянно боролся за то, чтобы подчинить себе собственные руки, которые стремились совершать непривычные движения, как будто они — а не сам он — знали, что следует делать.
Квель не был вооружен, и это дало Герроду еще несколько драгоценных секунд, но стоит огромному чудовищу оказаться рядом, и чародея ждет смерть; это понимали оба.
Услышав тяжелые шаги, уже мало что соображающий враад прекратил попытки управлять собственными руками и позволил им играть с мерцающими камнями.
В пещере снова вспыхнул ослепительный свет. Геррод, ожидавший, что квель сломает ему шею, закрыл глаза.
Пронзительный вопль чуть не порвал его барабанные перепонки.
Когда свет ослаб, враад обнаружил, что он все еще жив, и осторожно открыл глаза.
Он находился в пещере, но не в пещере кристаллов.
Ошеломленный, он повернулся на месте, осматриваясь вокруг широко раскрытыми глазами. Это было не изображение, созданное набором волшебных кристаллов; это была очень реальная и очень знакомая пещера. Именно та, где Шарисса ожидала спасения.
«Где она, в таком случае? — мысленно спросил он себя, зная, что, если заговорит вслух или произведет любой другой шум, это привлечет внимание людей из его бывшего клана. — И что мне делать, когда я найду ее? Пытаться противостоять объединенным усилиям отца, братьев, сестер, родственников и всех одаренных способностью к волшебству чужаков, которых они притащили с собой?»
Геррод в ужасе сообразил, что ему и в голову не приходило, что он может и в самом деле оказаться в этом месте. Если быть точным, то это он, конечно, предполагал, но, помимо того, чтобы материализоваться, отнять Шариссу от тех, кто охранял ее, и скрыться вместе с волшебницей, чародей никогда не думал о том, чтобы разработать выполнимый план. Теперь, оказавшись неподалеку от Шариссы, он отчаянно нуждался в нем.
Тусклый свет шел из трещины в потолке пещеры, и поэтому Геррод не был в полной темноте, однако он решил рискнуть, обеспечив себя хоть собственным освещением. Столь незначительное заклинание, даже взятое из магии враадов, едва ли могло бы подействовать на него, ведь так?
Он отказался раздумывать об этом дольше и щелкнул пальцами. Крошечное синее пламя вспыхнуло у него на ладони. Несмотря на его размер, свет распространялся достаточно далеко, чтобы позволить Герроду увидеть, не подстерегает ли его поблизости какая-то опасность. Чародей снова осмотрелся, благодарный, что, похоже, никаких ужасных изменений не произошло. Стены пещеры все еще были в тени, но там негде было спрятаться какому-нибудь подземному чудовищу. Удовлетворенный враад начал расхаживать по пещере, пытаясь определить, куда направиться.
В первую очередь он нашел вождя квелей — то, что от него осталось. Небольшой холмик вначале скрывал его; но теперь его вид послужил Герроду устрашающим напоминанием о том, что колдовство может сделать с неосторожными — или со случайными жертвами.
Даже в слабом синем свете спина квеля блестела, как крошечная небесная карта из мерцающих звездочек. Единственной частью тела подземного жителя, которая не слишком пострадала в результате этого неожиданного вторжения, был панцирь. Геррод моментально отвернулся, увидев голову — месиво из металла и плоти. Одна из рук квеля был оторвана и валялась где-то в стороне. Ноги, лежавшие поверх панциря, были переплетены, будто у тряпичной куклы, — таким способом, который вряд ли понравился бы любому существу, имеющему кости.
Оставались еще и куски веревки — это заставило чародея спросить себя: а что мог бы подумать другой квель.
— Мне хотелось бы сказать, что я сожалею о твоей внезапной кончине и о том, какой она для тебя оказалась, — пробормотал он растерзанному трупу. — Но по правде говоря, мне тебя не жаль. — Бледный враад посмотрел на лежавшие перед ним останки и добавил: — Мне думается, это могло бы произойти быстрее и оказаться не таким отвратительным.
Зрелище мертвого квеля что-то изменило в Герроде. За последние пятнадцать лет ему слишком часто напоминали о том, что и сам он смертен. Он мог умереть не только из-за своих нынешних действий; любое обращение к магии враадов вредило и ему, и земле, в которой он был вынужден обитать. А то, что такой судьбе подвергся квель, а не он сам, лишь увеличивало его опасения. Как он мог надеяться спасти Шариссу, когда даже не знал, как спастись самому?
Тезерени попытался убедить себя, что у него всего-навсего разыгрались нервы, но успокоиться не удалось.
«Я могу показать тебе путь к безопасности… тебе самому и тем, кто тебе дорог… я могу дать тебе… вечную… жизнь…»
— Но…
«Я вывел тебя из подземного мира квелей и водил твоими руками, когда пришел решающий момент. Я подгонял тебя вперед, когда ты мог бы невольно отступить назад и потерпеть поражение. Да-а-а… Я спас тебя более чем трижды».
Этот внутренний голос с его властными, завораживающими интонациями на этот раз невозможно было отвергнуть. Он не принадлежал ни одному из легиона шептунов, чьи рассказы он до сих пор не понимал; но он не принадлежал и его перенапрягшемуся воображению. Нет, это был кто-то, кто беседовал с самым сокровенным в его душе, кто стремился предложить руководство, в котором — как Геррод только теперь понял — он нуждался, чтобы уцелеть.
«Если ты хочешь обладать тем, что я предлагаю тебе, следуй за мною, вниз».
— За тобой? — спросил он, хотя было несомненно, что его новому спутнику едва ли требовался слух, чтобы узнать его мысли.
«За мной…» — произнес невидимка.
Перед Герродом — на расстоянии, не превышающем два десятка шагов, — оказался проход, ведущий из пещеры, которого он прежде, похоже, не видел. Туннель был освещен, но не камнями, вмонтированными в стены или потолок, как это делали квели, а узкой дорожкой, проходившей по самой середине пола. Чародей проследил туннель взглядом и увидел, что его конец исчезал вдали… но перед этим резко опускался вниз.
— А что насчет Шариссы? Что насчет той, ради которой я пришел?
«Все будет твоим, если ты последуешь за мной…» Не ощущался ли в голосе оттенок детского нетерпения? Геррод решил, что ему это безразлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Он по-прежнему не имел никакого понятия о том, что они пытаются ему сказать, — и на этот раз чародею было все равно. Для него теперь имела значение лишь одна задача.
У него начала кружиться голова.
— Только не сейчас!
Он пересек комнату широкими шагами. Его предыдущие два посещения оставили спутанные воспоминания, но ему казалось, что он видел отличавшийся от других набор кристаллов на одной из стен. По крайней мере, оттуда на него не смотрели лица.
Могли эти кристаллы оказаться ключом к управлению этой пещерой?
Геррод уже чувствовал усталость, несмотря на его вернувшуюся молодость. Новый, жуткий страх пробудился в нем, страх, что его заклинание теряет силу. Он хотел приберечь омолаживающее заклинание до той поры, пока смерть не окажется рядом; но было совершенно непонятно, сколько раз он сможет таким образом продлевать свою жизнь. А непосредственное обращение к магии этого мира тоже ничего не обещало. Возможно, ему и удастся прожить дольше — но в образе какого существа? Какая-то часть его шептала, что эти опасения — всего лишь проявление паники, но чародей обращал на этот шепот так же мало внимания, как и на все остальное.
Еще чуть дальше. Его цель находилась перед ним, почти на расстоянии вытянутой руки. Шепот стал настойчивее, и он едва не остановился, впервые услышав один-два обрывка разборчивой речи.
— …не склоняются передо мной! Если они не сделают этого, я полностью уничтожу город и всех его…
— …и мне пришлось начать все это! Если бы я только мог повернуть время назад и предупредить своих…
Нет! Он не станет слушать! Сделав глубокий вдох, Геррод ринулся к стене, где находились безликие кристаллы.
Пещеру осветил яркий свет. Капюшон в основном защищал его глаза, хотя раздражающие видения несколько секунд танцевали перед его взором, прежде чем он непрерывным миганием прогнал их. Геррод мигнул еще один, последний раз и повернулся, чтобы увидеть, какие изменения он вызвал. Он и не глядя знал, что шептуны исчезли. Свое дьявольское бормотание они, по крайней мере, прекратили — это уж точно.
Какое-то время он мог лишь стоять там, недоумевая, не перенесся ли он тем или иным способом в другую пещеру.
За стенами существовал какой-то мир. Куда бы Геррод ни посмотрел — за исключением участка, где находились управляющие кристаллы, — ему представлялось, что он теперь находится внутри какого-то подобия стеклянной комнаты. Грани кристаллов, составлявших стены, искажали образы, но чародей легко различал в одной стороне холмы и кучку деревьев. Если он делал пол-оборота, то видел другие холмы и луг, на котором паслось небольшое стадо животных, показавшихся ему дикими лошадьми.
— Что это за место? — пробормотал он. — Где я? Как будто в ответ ему мир исчез, и его заменило то
(он сощурил глаза и огляделся), что могло изображать лишь Драконье царство его отца — так, как оно видится с одной из лун!
— Кости Серкадиона Мани! — потрясенно прошептал он. Древних враадов это зрелище порадовало бы. Геррод читал кое-какие тома из библиотеки Дру Зери, включая и один, написанный самим Маном, давным-давно позабытым. У него, человека суетного, с Дру Зери и Герродом была одна общая черта — страсть к открытиям, особенно когда дело касалось познаний.
— Шарисса! — прошептал он, привыкший говорить с самим собой просто для того, чтобы услышать человеческий голос. — Я могу воспользоваться этим, чтобы найти ее!
«И мало что хорошего это тебе даст! — подумал чародей в следующее мгновение. — Как знание того, где она находится, поможет тебе — раз ты сам здесь, в плену!»
Что же это было за место? Он изучал открывающийся вид, учитывая легкие искажения, которые вызывало множество кристаллов-лиц, составлявших изображение, и наконец нашел то, что разыскивал. Крошечное пятно, похожее на дракона, сверкало у самой оконечности материка. Это был полуостров, как он и подумал.
— А Шарисса Зери? — Это была смутная надежда, но лишь ее Геррод испытывал последнее время.
Как он и боялся, ничего не произошло.
— Возможно, если я представлю ее себе… — Он подумал, что задача окажется невыполнимой — так редко он виделся с Шариссой за последние несколько лет; но когда Геррод сосредоточился, то отчетливо увидел ее лицо и фигуру. Ее распущенные серебристо-синие волосы, неизменную улыбку — необычную и чарующую благодаря изогнутым уголкам рта; большие пытливые глаза, которые блестели намного ярче, чем у других враадов…
— Кровь Дракона! — Он прогнал из своих мыслей поэтические детали прежде, чем их стало слишком много. Он заставил свое воображение обратиться к вещам более прозаическим, представляя ее себе и думая: «местонахождение… местонахождение…» — так упорно, чтобы другое, более личное, не вырвалось снова на свободу.
Панорама, открывшаяся перед ним, затуманилась… и преобразилась в темную пещеру, настолько грандиозную, что Геррод на мгновение забыл, что он не стоит внутри нее, а лишь разглядывает издалека.
«Это лучше…»
Внутренность пещеры исчезла из-за внезапно появившихся панических мыслей, которые едва слышно нашептывали ему, что пора подумать о бегстве. Никакое новое изображение не заменило предыдущего; кристаллические стены оставались как в тумане.
— Кто здесь? — закричал он.
Ответа не последовало, да он и едва ли ожидал его, но тем не менее еще одну попытку сделал. Геррод покачал головой, размышляя о шептунах, которые все еще вторгались в его мысли. Его терзало собственное воображение, только и всего. Геррод по-прежнему ожидал услышать их голоса, так что неудивительно, что время от времени они возникали у него в мыслях.
Удовлетворившись тем, что голос принадлежал всего лишь его собственным грезам, чародей вернулся к выполнению своей задачи. Квели скоро разволнуются до такой степени, что пошлют одного из них, чтобы забрать его отсюда. Он хотел до этого добиться успеха: или дать им что-то такое, что убедило бы их в том, что он помогает их делу, или извлечь достаточно познаний, чтобы найти Шариссу, а потом бежать к ней.
Он возвратился к управляющим кристаллам и чрезвычайно осторожно коснулся их. Поскольку Геррод думал о молодой волшебнице, то не удивился, когда облака исчезли и он обнаружил, что смотрит на выход из пещеры.
— Это лучше, — прошептал Геррод, бессознательно подражая причудливому голосу. Основные манипуляции были удивительно просты — когда знаешь систему управления, отметил про себя чародей.
«А зачем им было делать это слишком сложным? Это причинило бы одни лишь неудобства. А я-то всего секунду назад опасался, что никогда ничему не научусь здесь!»
Геррод не переоценивал свой успех. Кто угодно — даже с простейшими познаниями о том, как действует колдовство кристаллов, — был бы способен осуществить то же, что и он. И все же лучше, что эту пещеру нашел он, а не его отец или один из братьев… или почти всякий другой враад — кроме Зери, если уж на то пошло.
— Да, это пещера, но покажите мне, где… — Он улыбнулся, когда вернулась карта и показала, что искомое место находилось… находилось далеко на северо-востоке!
— Надо пересечь лишь две трети континента! Хорошо, что при такой точности, как эта, я не оказался посреди моря!
Горы. Обширная цепь северных гор. Его брат, Рендел, создал кое-какие записки про эти горы — особенно про одну из них. Рендел, такой же скрытный, как и все враады, не написал, почему одна гора, по имени Киван Грат, была настолько важна для него. Любой, однако, кто знал Рендела — например, Геррод или Баракас, — понимали, что даже мимолетные ссылки указывают на что-то крайне важное. То, что в этом же отрывке имелись также упоминания об искателях и их истории, хотя и во фразах, казалось бы, не связанных между собой, было для чародея достаточным.
— Твоя сокровищница, — пробормотал он. — Место, ради которого ты покинул свой клан!
Так должно было быть… но если Шарисса находилась там, это означало, что там же находились и Тезерени, то есть отец.
Теперь больше чем когда бы то ни было ему надо было найти способ связаться с Шариссой. К секретам основателей нельзя было подпускать его родителя — с его изобретательностью и узконаправленными замыслами.
«Еще одно простое прикосновение к управляющим кристаллам…»
Откуда пришла эта мысль? Его руки двигались так, как будто их направлял кто-то другой. Геррод медленно потянулся к главным кристаллам. Имелся ли способ переместиться из одного места в другое? Похоже, приспособления квелей не влияли ни на что находившееся в пещере, но он боялся попытаться применить любое собственное колдовство — из опасения, что оно подействует на него больше, чем требуется. Он все еще с недоверием использовал магию и истерзанного Нимта, и этого мира, однако полагал, что могущество пещеры кристаллов не повлияет на него, так как для обращения к нему требовалась всего лишь мысль.
Были и другие доводы, которые могли бы противоречить этим его предположениям, но безрассудство заставило его пренебречь ими, и он коснулся первого из камней.
Знакомое гудение квелей заставило убрать руки с камней.
У входа в пещеру стоял, уставясь на Геррода, вождь квелей — единственный, кто был готов рисковать. На голове у него был металлический шлем, полностью скрывавший уши и оставлявший для глаз лишь узкие прорези. Талия исполина была обмотана веревкой, конец которой вел наружу, чтобы те, кто находится там, могли вытащить своего предводителя в безопасное место, как только он завладеет своей добычей — не кем иным, как Герродом.
— Еще не время, — сказал Геррод, пытаясь действовать спокойно, не выказывая отвращения. Если бы только удалось убедить квеля оставить его в покое на некоторое время.
Огромное чудище с усилием повернулось и уставилось на Геррода. Тот по-прежнему не знал, что же воздействует на квелей таким образом, но пробыть в пещере хотя бы несколько секунд они могли только в свинцовом шлеме. К несчастью для них, даже шлем не вполне защищал их.
Квель, если довериться опыту Геррода в истолковании смысла поз его подземных знакомцев, был потрясен. Вновь прибывший увидел то, что едва ли ожидал увидеть. Вождь квелей не посылал Герроду никаких образов. Он буквально мог показаться мертвым, если бы Геррод не слышал его дыхания.
«Действуй!»
Исступленный Тезерени не слишком нуждался в подталкивании. Он уже пришел к выводу, что пещера сама по себе свидетельствовала о том, что он добился некоторого успеха — успеха, на который надо немедленно обратить внимание его хозяев. Снова повернувшись к управляющим кристаллам, Геррод начал возиться с ними.
Он услышал, как позади него квель шевельнулся и прогудел предупреждение, на которое враад не обратил внимания. Геррод отчаянно боролся за то, чтобы подчинить себе собственные руки, которые стремились совершать непривычные движения, как будто они — а не сам он — знали, что следует делать.
Квель не был вооружен, и это дало Герроду еще несколько драгоценных секунд, но стоит огромному чудовищу оказаться рядом, и чародея ждет смерть; это понимали оба.
Услышав тяжелые шаги, уже мало что соображающий враад прекратил попытки управлять собственными руками и позволил им играть с мерцающими камнями.
В пещере снова вспыхнул ослепительный свет. Геррод, ожидавший, что квель сломает ему шею, закрыл глаза.
Пронзительный вопль чуть не порвал его барабанные перепонки.
Когда свет ослаб, враад обнаружил, что он все еще жив, и осторожно открыл глаза.
Он находился в пещере, но не в пещере кристаллов.
Ошеломленный, он повернулся на месте, осматриваясь вокруг широко раскрытыми глазами. Это было не изображение, созданное набором волшебных кристаллов; это была очень реальная и очень знакомая пещера. Именно та, где Шарисса ожидала спасения.
«Где она, в таком случае? — мысленно спросил он себя, зная, что, если заговорит вслух или произведет любой другой шум, это привлечет внимание людей из его бывшего клана. — И что мне делать, когда я найду ее? Пытаться противостоять объединенным усилиям отца, братьев, сестер, родственников и всех одаренных способностью к волшебству чужаков, которых они притащили с собой?»
Геррод в ужасе сообразил, что ему и в голову не приходило, что он может и в самом деле оказаться в этом месте. Если быть точным, то это он, конечно, предполагал, но, помимо того, чтобы материализоваться, отнять Шариссу от тех, кто охранял ее, и скрыться вместе с волшебницей, чародей никогда не думал о том, чтобы разработать выполнимый план. Теперь, оказавшись неподалеку от Шариссы, он отчаянно нуждался в нем.
Тусклый свет шел из трещины в потолке пещеры, и поэтому Геррод не был в полной темноте, однако он решил рискнуть, обеспечив себя хоть собственным освещением. Столь незначительное заклинание, даже взятое из магии враадов, едва ли могло бы подействовать на него, ведь так?
Он отказался раздумывать об этом дольше и щелкнул пальцами. Крошечное синее пламя вспыхнуло у него на ладони. Несмотря на его размер, свет распространялся достаточно далеко, чтобы позволить Герроду увидеть, не подстерегает ли его поблизости какая-то опасность. Чародей снова осмотрелся, благодарный, что, похоже, никаких ужасных изменений не произошло. Стены пещеры все еще были в тени, но там негде было спрятаться какому-нибудь подземному чудовищу. Удовлетворенный враад начал расхаживать по пещере, пытаясь определить, куда направиться.
В первую очередь он нашел вождя квелей — то, что от него осталось. Небольшой холмик вначале скрывал его; но теперь его вид послужил Герроду устрашающим напоминанием о том, что колдовство может сделать с неосторожными — или со случайными жертвами.
Даже в слабом синем свете спина квеля блестела, как крошечная небесная карта из мерцающих звездочек. Единственной частью тела подземного жителя, которая не слишком пострадала в результате этого неожиданного вторжения, был панцирь. Геррод моментально отвернулся, увидев голову — месиво из металла и плоти. Одна из рук квеля был оторвана и валялась где-то в стороне. Ноги, лежавшие поверх панциря, были переплетены, будто у тряпичной куклы, — таким способом, который вряд ли понравился бы любому существу, имеющему кости.
Оставались еще и куски веревки — это заставило чародея спросить себя: а что мог бы подумать другой квель.
— Мне хотелось бы сказать, что я сожалею о твоей внезапной кончине и о том, какой она для тебя оказалась, — пробормотал он растерзанному трупу. — Но по правде говоря, мне тебя не жаль. — Бледный враад посмотрел на лежавшие перед ним останки и добавил: — Мне думается, это могло бы произойти быстрее и оказаться не таким отвратительным.
Зрелище мертвого квеля что-то изменило в Герроде. За последние пятнадцать лет ему слишком часто напоминали о том, что и сам он смертен. Он мог умереть не только из-за своих нынешних действий; любое обращение к магии враадов вредило и ему, и земле, в которой он был вынужден обитать. А то, что такой судьбе подвергся квель, а не он сам, лишь увеличивало его опасения. Как он мог надеяться спасти Шариссу, когда даже не знал, как спастись самому?
Тезерени попытался убедить себя, что у него всего-навсего разыгрались нервы, но успокоиться не удалось.
«Я могу показать тебе путь к безопасности… тебе самому и тем, кто тебе дорог… я могу дать тебе… вечную… жизнь…»
— Но…
«Я вывел тебя из подземного мира квелей и водил твоими руками, когда пришел решающий момент. Я подгонял тебя вперед, когда ты мог бы невольно отступить назад и потерпеть поражение. Да-а-а… Я спас тебя более чем трижды».
Этот внутренний голос с его властными, завораживающими интонациями на этот раз невозможно было отвергнуть. Он не принадлежал ни одному из легиона шептунов, чьи рассказы он до сих пор не понимал; но он не принадлежал и его перенапрягшемуся воображению. Нет, это был кто-то, кто беседовал с самым сокровенным в его душе, кто стремился предложить руководство, в котором — как Геррод только теперь понял — он нуждался, чтобы уцелеть.
«Если ты хочешь обладать тем, что я предлагаю тебе, следуй за мною, вниз».
— За тобой? — спросил он, хотя было несомненно, что его новому спутнику едва ли требовался слух, чтобы узнать его мысли.
«За мной…» — произнес невидимка.
Перед Герродом — на расстоянии, не превышающем два десятка шагов, — оказался проход, ведущий из пещеры, которого он прежде, похоже, не видел. Туннель был освещен, но не камнями, вмонтированными в стены или потолок, как это делали квели, а узкой дорожкой, проходившей по самой середине пола. Чародей проследил туннель взглядом и увидел, что его конец исчезал вдали… но перед этим резко опускался вниз.
— А что насчет Шариссы? Что насчет той, ради которой я пришел?
«Все будет твоим, если ты последуешь за мной…» Не ощущался ли в голосе оттенок детского нетерпения? Геррод решил, что ему это безразлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39