— Ты права, — холодно проговорил Дикон. — И теперь я звоню только из-за того, что Джулия написала, что я никогда этого не сделаю.
Эмма вздохнула:
— Так это и есть та единственная причина, по которой я слышу твой голос?
— Да.
— Я тебе не верю. Неужели тебе так трудно сказать «прости» и забыть все то, что происходило уже в далеком прошлом?
— Да. Мне не за что просить прощения. Не моя вина в том, что отец умер, и неважно, как при этом думает мать или ты.
— Она сердится вовсе не из-за этого. Ей не понравилось, как ты обошелся с Джулией.
— Ну, это вообще ее не касалось.
— Все же Джулия уже считалась нашей родственницей, и матери она нравилась. Я, кстати говоря, тоже ее любила.
— Да, потому что ты не была на ней жената.
— Дешевый ответ, Майкл.
— А о тебе этого не скажешь, да? Уже поздно, вы все успели выгрести до последнего, — съязвил Дикон. — Я же никогда не брал у матери ни цента и не собираюсь этого делать сейчас. Поэтому, если она хочет меня видеть, то должна принять мои условия. Я ей ничем не обязан, и неважно, сколько ног ей собираются ампутировать.
— Я не могу поверить, что это говорит мой брат, — огрызнулась Эмма. — Неужели тебе плевать на то, что мать тяжело больна?
Даже если это и было не так, сейчас Дикон не собирался открывать свое отношение к матери перед сестрой.
— Либо встреча на моих условиях, Эмма, либо ничего, — упрямо повторил он. — У тебя карандаш под рукой? Так вот, запиши мой домашний телефон. — Он продиктовал ей номер. — Я полагаю, что на Рождество вы поедете на ферму, поэтому обсудите проблему с мамой еще раз, а потом ты позвонишь мне и сообщишь о результатах. Кстати, не забудь, что я обещал проучить Хью, когда увижу его, так что помни и об этом обстоятельстве, когда будешь принимать окончательное решение.
— Ты не посмеешь ударить Хью, — вызывающе бросила Эмма. — Ему уже пятьдесят три года.
Дикон зловеще оскалил зубы:
— Прекрасно. Значит я свалю его с первого удара.
И снова трубка замолчала.
— Между прочим, он уже давным-давно хочет извиниться перед тобой, — заговорила женщина. — Он не хотел обижать тебя. Просто он немного погорячился, и слова будто сами вылетели из его уст. Хью потом долго сожалел о том, что успел тогда наговорить.
— Бедный старина Хью. Значит, ему будет в два раза больнее, когда я сломаю ему нос.
* * *
Наконец, из ворот склада вышел Терри с двумя грязными чемоданами, которые он аккуратно пристроил на заднем сиденье. Он объяснил, что поскольку склад кишит ворами, мать их, то он решил не рисковать своим имуществом, а прихватить его целиком и полностью с собой. Дикон подумал, что это больше напоминало окончательный переезд, а не «роскошный отдых на праздники», как ему самому все представлялось.
— Тебе не надоедает без конца повторять «мать твою», а? — проговорил Дикон, выруливая на главную дорогу.
Они пообедали, разложив купленные готовые блюда прямо на капоте автомобиля. Правда, при этом чуть не замерзли на свежем ночном воздухе, но Дикон держался стойко. Ему не хотелось идти домой и подвергать скатерть опасности быть полностью заляпанной красным соусом. Терри поинтересовался, почему они не остались поесть в ресторане.
— Я думаю, что нас никто бы не стал обслуживать, после того как ты наверняка обозвал бы официантов педиками или что-нибудь в этом духе.
— А как же ты их называешь? — ухмыльнулся парень.
— Людьми.
Некоторое время они просидели молча, вглядываясь в темную улицу. К счастью, она оказалась пустынной, и они не привлекли ничьего внимания. Дикон размышлял над тем, кто бы из них смутился сейчас больше: он сам или Терри, если бы их заметил здесь кто-нибудь из знакомых.
— Ну, что будем делать дальше? — поинтересовался парень, запихивая в рот последнее колечко лука. — Нажремся в пивной? Или пойдем в какой-нибудь клуб и надеремся там? Короче говоря, где угодно, но все равно упьемся в доску?
Дикон, до сих пор мечтавший о том, с каким удовольствием он вытянет ноги перед горящим камином и подремлет у телевизора (и неважно, какой фильм там будут показывать!), застонал, услышав о такой перспективе. Нажремся, надеремся или упьемся? Теперь он почувствовал себя старой развалиной рядом с этим юношей, переполненным энергией и жаждой деятельности. Он удивлялся тому, как этот парень не устает постоянно двигаться, суетиться, почесываться и вообще ни минуты не оставаться в покое. Одновременно ему в голову пришло, что Терри, скорее всего, мучают какие-нибудь блохи, вши или клопы. Теперь он думал о том, как бы заманить в ванную самого парня, а всю его одежду сразу же хорошенько отстирать, причем предложить это настолько деликатно, чтобы его действия не были бы неправильно истолкованы.
В одном Майкл был твердо убежден. Он не собирался потакать юноше и превращать свой дом в пещеру дикаря.
* * *
Ссора между Хью и Эммой Тремейн разгоралась. Супруги перешли на повышенные тона и, как это обычно бывало, Хью прибегнул к помощи виски, которое считал в подобных случаем незаменимым успокоительным средством.
— Ты никогда не задумывалась о том, что это значит — быть единственным мужчиной в доме, где властвуют одни только женщины? — прогремел его голос. — Тебе никогда не казалось, что мне хочется поступить именно так, как в свое время Майкл? Просто хлопнуть дверью и убраться отсюда, куда глаза глядят. Только и слышу твои бесконечные придирки. Постоянно ты меня пилишь, пилишь, пилишь… По-моему, это единственное, в чем преуспеваешь и ты, и твоя мамочка.
— Ну, во всяком случае, это не я назвала Майкла никчемным мешком с дерьмом, — яростно отбивалась Эмма. — И как тебе только могло прийти в голову выгонять Майкла из его же собственного дома? Единственная причина, по которой тебя еще терпят в нашей семье, так это потому, что ты все еще женат на мне.
— Да, ты, пожалуй, права, — кивнул Хью, еще раз наполняя стакан. — Что я вообще тут, черт побери, делаю до сих пор? Мне временами начинает казаться, что единственный нормальный человек в этой семье, достойный уважения — твой брат. Он, по крайней мере, никогда меня не обсуждал и не критиковал.
— Ты рассуждаешь, как маленький ребенок, — огрызнулась Эмма.
Он угрюмо уставился на жену, разглядывая ее через янтарную жидкость в стакане.
— А мне никогда не нравилась Джулия — эта фригидная сучка — и уж, конечно, я не осуждал Майкла за то, что он сменил ее на Клару. И все равно я принял вашу сторону, защищая тебя и Пенелопу, вместо того чтобы поддержать Майкла и посоветовать ему разнести этот дом ко всем чертям. Что касается меня, то его правом было вообще выкинуть меня отсюда. А вы обе орали на него, как две базарные торговки, не меньше часа, пока он, наконец, не потерял терпение. И вы еще посмели заявить, что его жена — деревенщина, и по цене — не дороже навоза. — Он покачал головой и направился к двери. — В общем, мне на всех вас наплевать. А если тебе все еще требуется помощь Майкла, то убеди свою мамочку обращаться с ним уважительно.
Эмма была на грани истерики:
— Если я только заведу разговор на эту тему, она вообще откажется встречаться с ним. Это все Джулия виновата. Если бы она ничего не сказала про мать, может быть, он бы и так мне позвонил.
— Ты уже и не знаешь, кого тебе обвинять.
— Что же нам теперь делать? — заскулила Эмма. — Ей придется продать свою ферму.
— Ну, это твоя семья, — прорычал Хью, — ты и решай. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не хотел брать деньги у твоей матери. Было же совершенно очевидно, что потом она сгноит нас, упрекая своей щедростью. — Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. — И никуда я на Рождество не поеду, — донеслось уже из прихожей. — Шестнадцать лет я мучаюсь с тобой, и все шестнадцать лет получаю взамен только унижения и недовольство.
* * *
— Давай мы с тобой поступим следующим образом, — вздохнул Дикон, останавливаясь у дверей своей квартиры и ставя чемодан на пол. — Ты вынимаешь отсюда все, что можно постирать, причем делаешь это прямо здесь. Затем мы перекладываем все твои пожитки в черные мешки для мусора, которые я вытряхиваю непосредственно в стиральную машину и занимаюсь стиркой. А ты в это время принимаешь ванну. То, что сейчас на тебе надето, ты снимешь в ванной и положишь перед дверью, а сам запрешься. Я поменяю тебе одежду и подыщу что-нибудь из своего гардероба. Договорились?
В полумраке коридора Терри выглядел гораздо старше своих четырнадцати лет:
— Ты говоришь так, будто боишься меня, — с любопытством отметил парень. — Что же такого успел тебе наговорить твой адвокат?
— Он предупредил меня о том, что ты, скорее всего, не слишком соблюдал правила гигиены.
— Это верно. — Однако Терри продолжал глядеть на Майкла вопросительно. — А он ничего не рассказывал об афере с попытками изнасилования?
— Да, упоминал что-то такое.
— Этот трюк всегда срабатывает. Я один раз встречал малого, который на этом деле за один раз заработал пятьсот фунтов. Один пожилой джентльмен пригласил его к себе из самых чистых побуждений, и только они вошли в квартиру, как парнишка начал орать, что его насилуют, да так громко… — Терри дружелюбно улыбнулся. — Я могу поспорить, что Лоренс пытался отговорить тебя от твоей затеи и никуда меня не приглашать. Он острый, как гвоздь, этот твой адвокатишка, но только он здорово ошибается, если думает, что я способен тебя подставить. Билли поучал меня: никогда не кусай руку, которая тебя кормит. Поэтому тебе не о чем волноваться. О'кей? Со мной ты в полной безопасности.
Наконец, Дикон открыл входную дверь и включил свет:
— Что ж, это приятно слышать, Терри. Думаю, у нас обоих теперь на душе стало легко.
— Да? А ты ведь уже что-то задумал проделать в ответ, если бы я все же начал такую аферу? Сознайся.
— Это называется «возмездие».
Лицо Терри расплылось в широчайшей улыбке:
— Ты не имеешь права мстить несовершеннолетнему. Тебя потом легавые на части разорвут.
Дикон улыбнулся в ответ, хотя и не очень радушно:
— Кто тебе сказал, что когда я начну мстить, ты еще будешь ребенком. Или что это вообще буду я. Есть еще одно высказывание, которому Билли обязан был тебя научить: месть — это блюдо, которое надо употреблять в холодном виде. — Внезапно его голос стал тихим и ровным, как пересыпающийся песок: — И у тебя останется не более секунды вспомнить эти слова, если рядом окажется какой-нибудь Деннинг и задумает сделать с тобой то же самое, что сотворил с Уолтером. А тогда, если тебе повезет, и ты выживешь, то будет, о чем сожалеть.
— Да, но ведь этого никогда не произойдет, верно? — забормотал Терри, обеспокоенный необычным тоном Дикона. — Я ведь уже сказал, что со мной ты можешь считать себя в полной безопасности.
* * *
Терри сразу же раскритиковал квартиру Дикона в пух и прах. Ему не понравилось, что входная дверь сразу открывалась в гостиную:
— Господи, это же значит, что надо всегда наводить порядок, — прокомментировал он этот архитектурный недостаток.
Не одобрил он и узенький коридор, ведущий к ванной комнате и обеим спальням:
— Если убрать эти дурацкие стены, то места было бы в два раза больше.
Только кухня избежала его строгой оценки, потому что непосредственно примыкала к гостиной:
— А вот это удобно: можно обедать и одновременно смотреть телевизор.
Как только вся одежда была с него снята, он вырядился в огромного размера джинсы и такой же свитер, принадлежавшие Майклу. Теперь ему приходилось часто вертеть шеей, потому что ворот оказался чересчур просторным и очень неудобным. От Терри так сильно пахло жидкостью после бритья «Джаз» («Спер в аптеке», — с гордостью пояснил он), что даже Дикон был вынужден согласиться, что это вносило в его квартиру своеобразный экзотический дух.
Однако окончательный приговор Терри оказался суровым:
— Послушай, ты же отличный малый, Майк, почему же ты живешь так скучно? Здесь же с тоски сдохнешь!
— Что же тут такого тоскливого? — Дикон использовал деревянную ложку-лопатку с длинной ручкой, заталкивая ею одежду Терри в стиральную машину. Он не сводил глаз с этой кучи заплатанного тряпья, в страхе увидеть нечто прыгающее или ползающее. В его планы входило тут же шлепать все то, что движется, ложкой, однако, к счастью, ни один паразит не осмелился показаться на глаза.
Терри обвел рукой квартиру:
— Ну, единственная приличная комната, это, пожалуй, твоя спальня, и то только потому, что там есть стереосистема и полки с книгами. Вообще, в твоем возрасте положено иметь много барахла. По-моему, даже у меня вещей куда больше, ты уж меня прости, а я вдвое моложе тебя.
Дикон вынул пачку сигарет и предложил Терри закурить.
— Если хочешь иметь побольше вещей, то никогда не женись. А то будет, как у меня после двух разводов.
— Билли всегда твердил, что женщины очень опасны.
— Он был женат?
— Наверное. Впрочем, он об этом никогда не распространялся. — Терри открыл дверцы одного из кухонных шкафчиков. — А в этом доме имеется что-нибудь выпить?
— В холодильнике есть пиво, а там, на полке, стоит вино.
— Можно мне баночку пива?
Дикон вынул две, и одну перебросил юноше:
— Там, в буфете, направо, стоят стаканы.
Но Терри предпочитал пить прямо из банки. Он сказал, что именно так употребляют пиво все американцы.
— А тебе известно что-то и об Америке? — поинтересовался Дикон.
— Только то, что рассказывал Билли.
Дикон оседлал кухонный стул:
— И что же такого интересного он тебе поведал?
— Да немного. Он говорил, что Америка испорчена деньгами. Ему нравилась Европа. А еще он много рассказывал о коммунистах. Объяснял, что они подражали Христу.
* * *
Зазвонил телефон, но ни Майкл, ни Терри не стали снимать трубку, и автоответчик включил пленку для записи сообщений.
— Майкл, это Хью, — раздался в динамике голос подвыпившего свояка. — Завтра в обед я буду в «Красном Льве». Сейчас я не буду просить у тебя прощения, потому что если ты сломаешь мне нос, то будешь тысячу раз прав. Поэтому все извинения оставляю на завтра. Надеюсь, это тебя устроит.
Терри нахмурился:
— О чем это он?
— Месть, — пояснил Дикон. — А я тебе уже говорил, что это блюдо вкусно только в холодном виде.
Глава десятая
В трех милях от дома Дикона, на Флит-стрит, Барри Гровер притаился на углу переулка и поджидал, когда закончится смена Глена Хопкинса. И только когда появился его напарник Рег Линден, Гровер осторожно выбрался из тени укрытия и, постояв у подъезда еще несколько минут, наконец, решился войти. Рег работал ночным сторожем и мало контактировал с персоналом редакции «Стрит». Он давно перестал интересоваться ночными визитами Барри в свой кабинет и даже ждал, когда появится лаборант, чтобы составить ему компанию. Исследования Барри интересовали его не меньше, чем самого Гровера, и его мнение было таково (поскольку ему не доводилось слушать женские сплетни), что бедного парня донимала бессонница. Таким образом, оба мужчины, не пытаясь узнать побольше друг о друге, сами того не замечая, сблизились и стали настоящими друзьями.
Увидев Барри, Рег радушно улыбнулся:
— Как дела? Все еще пытаешься выяснить личность того бездомного? — поинтересовался он.
Барри кивнул. Если бы Рег был повнимательней, он обязательно заметил бы возбуждение лаборанта и даже, возможно, осведомился бы, отчего у того расстегнута ширинка, но судьба пожелала оставить его беспечным и нелюбопытным человеком.
— Вот это может тебе пригодиться, — с важным видом проговорил охранник, вытаскивая из стола книгу. — Тебе нужна пятая глава о пропавших людях. Там, боюсь, нет фотографий, но зато имеется статья про Джеймса Стритера. Миссис Линден совершенно случайно наткнулась на эту книжку в магазине и подумала, что тебе она понравится. Супругу всегда интересовали твои проекты. — Он заранее жестом остановил поток благодарных излияний лаборанта и пообещал принести ему чашечку чая, когда приготовит его.
* * *
Дикон затолкал еще один мешок белья в стиральную машину:
— Ты говорил, что там, на складе, оставались какие-то вещи, принадлежавшие Билли, — напомнил парню Майкл. — Это была твоя уловка, чтобы заманить меня, или все-таки правда?
— Правда, но ты должен будешь заплатить мне за эти вещи.
— Где они?
Терри кивнул в сторону гостиной, где в углу стояли его чемоданы:
— Вон там.
— А что же меня может остановить, если я заберу это богатство просто так?
— Мой кулак. — Он сжал пальцы левой руки. — Я уложу тебя, а если ты дашь сдачи, я докажу, что ты напал первым. — Он ободряюще улыбнулся. — Из сексуальных побуждений или каких других. Все будет зависеть от моего настроения.
— И сколько же ты хочешь?
— Ну, мой приятель, как я тебе рассказывал, из своего благодетеля выкачал пятьсот фунтов.
— Забудь об этом, Терри. Да и не так уже меня интересует твой Билли. Я успел устать от него.
— Ни черта ты не устал. Его судьба мучает тебя, да и меня тоже, раз на то пошло. Четыреста.
— Двадцать.
— Сто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41