Да он сотрет вас в порошок! Понимаете вы это или нет?
Элиза гордо выпрямилась:
– Я все прекрасно понимаю. Но я не причиняю никакого вреда Риордану Дэниелсу. За каждый кирпич я плачу собственными деньгами и занимаюсь своим делом в свободное от работы у него в конторе время. Так что он не может упрекнуть меня в недобросовестности и тем более в предательстве.
– Да, но вы скрываете от него свои деловые интересы. – Мэт укоризненно покачал головой. – Вот что я скажу вам, Элиза. Риордан Дэниелс не из тех, кто дает обвести себя вокруг пальца. Он не терпит, когда его подчиненные устраивают махинации за его спиной. Рано или поздно он узнает о ваших делах, и тогда…
– Я не хочу больше говорить на эту тему, – сказала Элиза, отворачиваясь от ветра, который не оставлял попыток унести ее шляпку в безбрежные озерные просторы.
Неужели Мэт прав? Неужели она незаметно для себя самой преступила черту и вторглась на запретную территорию? Но идти на попятный уже поздно. Да и, если честно, Элиза не согласилась бы на это ни за что на свете.
Глава 16
Лето пронеслось сплошным жарким маревом. Все это время Элиза работала не покладая рук, выкладываясь до последнего. Под предлогом поездок к больной тетушке она несколько раз навещала кирпичный завод мистера Огдена и убедила его в необходимости кое-каких нововведений относительно оборудования, что, само собой, оказалось нелишним.
Дома в углу своей спальни Элиза устроила маленький кабинет, где каждую ночь сидела над счетами и конторскими книгами и подчас так уставала, что была не в силах доползти до кровати. Но состояние ее неуклонно росло. По примеру Риордана она вкладывала деньги в животноводство и торговлю зерном, что также приносило немалые барыши.
Элиза жила с постоянной мыслью о том, что у нее осталось очень мало времени. Еще немного, и она уже не сможет скрывать от Риордана свой бизнес. И тогда конец. Конец их отношениям, конец всему…
Но Риордан, казалось, не видел, как осунулась Элиза, как похудела и даже чуточку постарела. Его интересовала только работа. А если кто-то из его служащих или даже он сам уставал от чрезмерного усердия, то он закрывал на это глаза: в конце концов никто никого не заставляет.
Как-то в начале октября старший бухгалтер Риордана Уилл Райс появился в кабинете Элизы с взволнованным и хмурым выражением лица.
– Мисс Эмсел, вы уже закончили с этими письмами?
– Нет, Уилл. – Элиза подняла голову от бумаг. – Похоже, мне придется просидеть с ними до вечера. Еще осталось пятьдесят штук.
– В таком случае прервитесь ненадолго. Мне нужно поговорить с вами.
– Да, но мистер Дэниелс просил меня закончить с ними побыстрее. Ему необходимо срочно связаться с вкладчиками, чтобы…
– Тем не менее нам необходимо поговорить.
Уилл всегда отличался необыкновенной тактичностью и мягкостью, такая настойчивость с его стороны показалась Элизе странной. Она вздохнула, отложила в сторону бумаги и вышла за мистером Райсом в коридор.
– Риордан уехал на совет директоров банка, – забыв о том, что Элиза была в курсе всех дел шефа, сообщил Райс. – Но мне хотелось бы, чтобы наш разговор был сугубо конфиденциальным, поэтому я заказал экипаж. Вы ведь не откажетесь прогуляться со мной?
Прогуляться? И это посреди напряженного рабочего дня? Элиза не на шутку встревожилась, и чем больше она вглядывалась в мрачное лицо Уилла, тем чаще и глуше билось ее сердце. Она облизала пересохшие от волнения губы и твердым шагом направилась к двери. «Боже мой, – в панике думала Элиза, надевая свою накидку. – Уилл все знает! Вот почему он вызывает меня на разговор. Теперь нужно быть очень осторожной».
Экипаж уже стоял у подъезда, когда они вышли на улицу. Конюх протянул Уиллу кнут и помог Элизе подняться в коляску. Но прежде чем он успел занять свое место, Элиза завладела кнутом и вожжами и безапелляционно заявила:
– С вашего позволения, править буду я.
– Но…
– Поскольку коляска принадлежит мистеру Дэниелсу, а не лично вам и не лично мне, то не важно, кто будет править, не так ли? А я очень люблю это занятие.
Уилл собрался было настоять на своем, но Элиза так обворожительно и победоносно улыбнулась ему, что он не осмелился возразить. Она же в этот момент думала о том, что теперь имеет очень большое преимущество в разговоре, поскольку тот, кто правит, всегда, как говорится, на коне.
Они выехали за железные ворота, учтиво открытые перед экипажем конюхом, и колеса дробно застучали по мостовой. Стояло прохладное октябрьское утро, в небе цвета аквамарина плыли белоснежные кучевые облака. Красные клены оживляли пейзаж огненными всполохами, разноцветье кустарника и пожухлой травы разнообразило осеннюю палитру.
Элиза крепко сжала вожжи и пустила лошадь крупной рысью, чтобы поскорее выбраться из фешенебельного квартала, а потом свернула на восток, туда, где после Великого Пожара полным ходом шла реконструкция пострадавших кварталов.
Элиза любила бывать там – ей нравилось наблюдать за тем, как быстро восстанавливался город, она гордилась своей причастностью к этому возрождению. Они проезжали мимо недостроенных зданий, покрытых лесами, по которым карабкались плотники и каменщики. Повсюду виднелись штабеля кирпича и мрамора; многочисленные строительные площадки стали своеобразным символом обновляющейся жизни.
Экипаж проезжал вдоль улицы вновь отстроенных магазинчиков и ресторанов. Элиза, погруженная в свои мысли, не заметила несущийся им навстречу фургон, но в последний момент резко взяла вправо и избежала казавшегося неизбежным столкновения.
– Я вижу, мисс Эмсел, что вы твердо держите бразды в руках – ив прямом, и в переносном смысле, – сказал Райс. – Но это не может служить вам оправданием в том, что вы используете влияние Риордана Дэниелса для устройства за его спиной собственных дел.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Не пытайтесь обманывать – мне все известно. Вы купили кирпичный завод, вернее, его часть, разве не так? Вы поставляете кирпич на стройки Чикаго и, вне всякого сомнения, имеете вполне приличную прибыль.
За считанные доли секунды Элиза мысленно перебрала десяток вариантов оправдания и все их отвергла. Чтобы хоть как-то скрыть свое замешательство и выиграть немного времени, она свернула на заново отстроенный мост через южный приток реки Чикаго.
– Так что вы можете сказать в свое оправдание? – спросил Уилл.
Несмотря на прохладную погоду, Элиза почувствовала, как испарина выступает у нее на лбу, а по спине бегут мурашки. Интересно, много ли он знает о ее делах и что рассчитывает узнать от нее самой? Как бы то ни было, ни в коем случае нельзя показать ему, что она напугана и что рассчитывает на его молчание. Элиза решила говорить правду не таясь, инстинктивно поняв, что сейчас это наиболее верный вариант защиты.
– Я не могу отрицать очевидное, мистер Райс, – спокойно заговорила Элиза. – Я действительно имею деловые связи с кирпичным заводом мистера Огдена в Индиане и вот уже несколько месяцев продаю в Чикаго его продукцию по вполне выгодным для себя ценам. Пока еще мне принадлежит лишь небольшая часть этого завода, но со временем я намерена купить его целиком.
– Это интересно, продолжайте.
– Мне необходима помощь, мистер Райс. Мой бизнес разрастается, такое количество дел не под силу вести одному человеку. Поэтому я подумываю о том, чтобы пригласить партнера.
– Вот как?
– А вас могло бы заинтересовать подобное предложение?
Произнося эти слова, Элиза изо всех сил старалась не терять самообладания. То, что она предлагала Уиллу, было очевидным предательством по отношению к Риордану: они оба его служащие, а значит, он вправе рассчитывать на их преданность. Элиза пристально вглядывалась в лицо Уилла, прекрасно понимая, что, хотя бы из приличия, сразу отказать ей он не сможет.
– Вы отдаете себе отчет в том, что вы мне предлагаете, мисс Эмсел? Риордан Дэниелс требует от своих подчиненных полной отдачи и преданности своим интересам. Если же этого не происходит… – Уилл на мгновение замолчал и продолжил совершенно в ином ключе: – С другой стороны, у меня семья, жена больна чахоткой. Врачи рекомендуют отправить ее в круиз и нанять побольше домашней прислуги.
– Вот оно что. – Элиза испугалась не на шутку. Значит, Уилл хочет шантажировать ее! Собрав всю свою волю в кулак, Элиза с неистовой силой сжала вожжи, так что побелели пальцы, и презрительно процедила сквозь зубы:
– Я никому не позволю шантажировать себя, мистер Райс.
– А разве я сказал что-нибудь о шантаже?
– Нет, но вы прозрачно намекнули на это. С точки зрения закона я не делаю ничего предосудительного. Я по двенадцать часов в день работаю в конторе Риордана. Я не преступница и не мошенница, и самое большее, что мне грозит, так это потерять работу. Но уверяю вас, найти другую мне, мягко говоря, по силам.
Выражение лица Уилла изменилось.
– Я знаю это, мисс Эмсел. Я наблюдаю за вами с того самого дня, как вы впервые появились в конторе Дэниелса. Вы умеете работать на совесть. Уверен, что вы человек честный и порядочный. Такие люди мне по душе. На прошлой неделе, когда вы ездили в Индиану, я выследил вас. Таким образом, мне стало известно о заводе Огдена. Меня заинтересовало ваше предложение. К тому же у меня есть кое-какие сбережения.
Элиза почувствовала невероятное облегчение, как будто гора свалилась с ее плеч. Чтобы сдержаться и не закричать от радости, она пустила лошадь в галоп. Так, значит, Уилл Райс хочет быть ее партнером, а не вымогателем! Более того, он собирается вложить в это дело деньги. А с его поддержкой, финансовой и профессиональной, она сможет добиться очень многого.
– Ну что ж, прекрасно, – сказала Элиза. – Возможно, из нашего компаньонства получится что-нибудь путное. Но учтите, во главе предприятия буду стоять я. Если вы примете мои условия с самого начала, уверена, что мы сможем плодотворно работать вместе.
Поздно вечером того же дня, едва передвигая ноги от усталости, Элиза поднималась по лестнице в свою спальню. День выдался очень трудным. После разговора с Уиллом Райсом, который отнял у нее много душевных и физических сил, Элизе пришлось вынести утомительные препирательства с клерком Бошаром по поводу неправильной записи в конторской книге. В довершение всего Риордан весь день был мрачнее тучи – в последнее время он часто, без видимой причины, находился в угрюмо-недовольном расположении духа.
Оказавшись в своей спальне, Элиза начала было раздеваться, но вспомнила, что у нее осталось одно неотложное дело – написать письмо Пэтсу Огдену.
Тяжело вздохнув, она опустилась в кресло. Знакомая, привычная обстановка комнаты действовала на нее успокаивающе: столик, заваленный деловыми бумагами, висевший на стене дагерротип отца. Несколько месяцев назад Элиза случайно увидела его в витрине фотоателье, владелец которого во время Великого Пожара успел, покидав все без разбора фотографические пластинки в фургон, пробиться через мост в безопасную часть города. Элиза сняла платье и положила его на кресло. И тут она вдруг почувствовала неладное: в комнате стоял нестерпимый мускусный запах, настолько сильный, что его с трудом можно было выносить. Элиза нахмурилась. Фифина пользовалась легким цветочным одеколоном, ее горничная Нелла вовсе обходилась без духов. И к тому же – вряд ли она ошибается – портрет ее отца висит не так, как обычно, а несколько криво. В ее комнате была другая женщина!
С каждой секундой уверенность Элизы в этом росла. Накинув поверх нижнего белья халат, она направилась к Фифине.
Несмотря на поздний час, Фифина сразу же открыла. Элиза ворвалась в комнату с криком:
– Почему в мое отсутствие ты пускаешь ко мне в комнату своих клиенток? Там невозможно продохнуть от запаха каких-то отвратительных духов…
Элиза застыла посреди комнаты, когда увидела двух женщин, склонившихся над шитьем. Одна из них была Фифина – она пришивала к новой шляпке атласную ленту, другая – добродушная вдова-немка, горничная Элизы.
– Нелла, что ты здесь делаешь?
– Я… Фифине нужно было помочь… – Нелла явно смутилась.
– У Неллы есть своя работа, – обратилась Элиза к Фифине. – Она моя горничная, и я не давала ей разрешения шить для тебя шляпки.
– Я застала ее на кухне попивающей кофе. Между прочим, за ваш счет, – самоуверенно возразила Фифина. – А у меня есть срочный заказ от одной актрисы из нашей оперы. Вот я и подумала: почему бы не привлечь Неллу к работе, раз она все равно бездельничает? Но не думайте, она трудится не задаром. Я обещала ей новую шляпку и платье, если мы поспеем в срок.
На исходе долгого утомительного дня любая мелочь могла вывести Элизу из терпения:
– Нелла служит у меня, а не у тебя, Фифина. Я плачу ей жалованье и предоставляю тебе возможность работать в моем доме!
– Премного благодарна вам за это! – вспыхнула Фифина, сверкая темными глазами. – Вы очень великодушны, мисс, как и ваш покойный отец. А я умею ценить великодушие. – Фифина повертела в руках шляпку. – Как она вам нравится? Я шью ее для Линетт Маркис.
– Линетт?! – воскликнула Элиза. – Так, значит, это она была в моей комнате, пока меня не было?
– Нет, она ни разу не заходила на этой неделе. Правда, Нелла? – В поисках поддержки Фифина обернулась к горничной, но та лишь покраснела и уставилась на свой передник.
– Нелла, я прошу вас вернуться к своим обязанностям, – сурово заявила Элиза. – Если вы будете заниматься посторонними делами, считайте себя уволенной.
– Да… мисс. – Нелла испуганно взглянула на Элизу и опрометью бросилась вон из комнаты. Фифина сосредоточенно прилаживала цветок к шляпке, но ее лицо выражало крайнее недовольство и готовность каждую секунду вступить в ожесточенный спор.
– Я не хочу, чтобы Линетт Маркис приходила в мой дом, – строго потребовала Элиза.
– Но она моя клиентка! Куда же ей еще приходить, если моя мастерская находится у вас в доме?
– Повторяю, чтобы ноги ее здесь больше не было.
– Но какая вам разница? Все мои клиентки приходят в то время, когда вы на работе. Это порядочные женщины, и на ваше имущество никто посягать не станет. Что касается Линетт, то она расскажет о моих шляпках подругам в театре, и у меня прибавится заказов. Вы же не станете из зависти мешать мне?
– Нет, Фифина, не стану. Но это мой дом, не забывай об этом.
– Ну что ж, хорошо. Раз вы так несговорчивы, я буду сама ездить к Линетт в театр.
Элиза круто развернулась и вышла из комнаты, расстроенная и злая сама на себя. Как можно быть такой несдержанной? Стоило ей почувствовать ненавистный запах у себя в комнате, как она сразу же набросилась на Фифину и, что совсем несправедливо, на абсолютно невиновную Неллу. Так в чем же истинная причина ее гнева?
На самом деле она злилась на Риордана за его многочисленные романы, за то, что он вынуждает ее к постоянной, унизительной лжи.
И еще за то, что он поймал ее в прочные любовные сети, из которых вырваться не было сил.
Открытие нового здания Торговой палаты назначили на девятое октября. После военного парада должна была состояться торжественная церемония.
На правах одного из организаторов реконструкции Риордан намеревался выступить с небольшой речью. Элиза решила упросить Мальву поехать на открытие вместе с ней.
– Обязательно поеду, – заверила Мальва. – И еще я хотела бы взять с собой своих девочек. Как ты думаешь, это удобно?
Для того чтобы перевезти к месту праздника весело щебечущих и хихикающих от возбужденного, напряженного ожидания девочек-сирот, младшей из которых только-только исполнилось три года, а старшей – четырнадцать, потребовался поезд из шести экипажей. Мальва на удивление легко и уверенно поддерживала порядок и строгую дисциплину в этой беспрестанной кутерьме и неумолчном гаме. Она разумно предложила подождать начала праздника в чайной, где заказала блюдо пирожных и чай с молоком для своих воспитанниц.
Мальва и девочки оживленно болтали и с удовольствием поглощали сладости. Элиза же и думать о пирожных не могла: она с волнением ждала церемонии открытия Торговой палаты.
Ее собственный вклад в строительство этого здания был совсем незначительным. К тому же о ее участии никому не было известно, если не считать Уилла Раиса, конечно. Но сознание того, что ее кирпичи были использованы для внутренней отделки, наполняло Элизу гордостью. Еще бы, она – мисс Эмсел, двадцатилетняя женщина, принимала участие в возрождении Чикаго.
Что бы сказал Риордан, если бы узнал об истинной причине, заставившей приехать ее сегодня на открытие? Ведь он наверняка думает, что она решила воспользоваться возможностью провести утро в обществе Мальвы и ее девочек, к тому же послушать его речь…
Наконец Мальва, кивнув официанту, попросила счет, и они вышли на улицу. Девочки послушно и чинно шли за Мальвой парами, Элиза замыкала шествие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Элиза гордо выпрямилась:
– Я все прекрасно понимаю. Но я не причиняю никакого вреда Риордану Дэниелсу. За каждый кирпич я плачу собственными деньгами и занимаюсь своим делом в свободное от работы у него в конторе время. Так что он не может упрекнуть меня в недобросовестности и тем более в предательстве.
– Да, но вы скрываете от него свои деловые интересы. – Мэт укоризненно покачал головой. – Вот что я скажу вам, Элиза. Риордан Дэниелс не из тех, кто дает обвести себя вокруг пальца. Он не терпит, когда его подчиненные устраивают махинации за его спиной. Рано или поздно он узнает о ваших делах, и тогда…
– Я не хочу больше говорить на эту тему, – сказала Элиза, отворачиваясь от ветра, который не оставлял попыток унести ее шляпку в безбрежные озерные просторы.
Неужели Мэт прав? Неужели она незаметно для себя самой преступила черту и вторглась на запретную территорию? Но идти на попятный уже поздно. Да и, если честно, Элиза не согласилась бы на это ни за что на свете.
Глава 16
Лето пронеслось сплошным жарким маревом. Все это время Элиза работала не покладая рук, выкладываясь до последнего. Под предлогом поездок к больной тетушке она несколько раз навещала кирпичный завод мистера Огдена и убедила его в необходимости кое-каких нововведений относительно оборудования, что, само собой, оказалось нелишним.
Дома в углу своей спальни Элиза устроила маленький кабинет, где каждую ночь сидела над счетами и конторскими книгами и подчас так уставала, что была не в силах доползти до кровати. Но состояние ее неуклонно росло. По примеру Риордана она вкладывала деньги в животноводство и торговлю зерном, что также приносило немалые барыши.
Элиза жила с постоянной мыслью о том, что у нее осталось очень мало времени. Еще немного, и она уже не сможет скрывать от Риордана свой бизнес. И тогда конец. Конец их отношениям, конец всему…
Но Риордан, казалось, не видел, как осунулась Элиза, как похудела и даже чуточку постарела. Его интересовала только работа. А если кто-то из его служащих или даже он сам уставал от чрезмерного усердия, то он закрывал на это глаза: в конце концов никто никого не заставляет.
Как-то в начале октября старший бухгалтер Риордана Уилл Райс появился в кабинете Элизы с взволнованным и хмурым выражением лица.
– Мисс Эмсел, вы уже закончили с этими письмами?
– Нет, Уилл. – Элиза подняла голову от бумаг. – Похоже, мне придется просидеть с ними до вечера. Еще осталось пятьдесят штук.
– В таком случае прервитесь ненадолго. Мне нужно поговорить с вами.
– Да, но мистер Дэниелс просил меня закончить с ними побыстрее. Ему необходимо срочно связаться с вкладчиками, чтобы…
– Тем не менее нам необходимо поговорить.
Уилл всегда отличался необыкновенной тактичностью и мягкостью, такая настойчивость с его стороны показалась Элизе странной. Она вздохнула, отложила в сторону бумаги и вышла за мистером Райсом в коридор.
– Риордан уехал на совет директоров банка, – забыв о том, что Элиза была в курсе всех дел шефа, сообщил Райс. – Но мне хотелось бы, чтобы наш разговор был сугубо конфиденциальным, поэтому я заказал экипаж. Вы ведь не откажетесь прогуляться со мной?
Прогуляться? И это посреди напряженного рабочего дня? Элиза не на шутку встревожилась, и чем больше она вглядывалась в мрачное лицо Уилла, тем чаще и глуше билось ее сердце. Она облизала пересохшие от волнения губы и твердым шагом направилась к двери. «Боже мой, – в панике думала Элиза, надевая свою накидку. – Уилл все знает! Вот почему он вызывает меня на разговор. Теперь нужно быть очень осторожной».
Экипаж уже стоял у подъезда, когда они вышли на улицу. Конюх протянул Уиллу кнут и помог Элизе подняться в коляску. Но прежде чем он успел занять свое место, Элиза завладела кнутом и вожжами и безапелляционно заявила:
– С вашего позволения, править буду я.
– Но…
– Поскольку коляска принадлежит мистеру Дэниелсу, а не лично вам и не лично мне, то не важно, кто будет править, не так ли? А я очень люблю это занятие.
Уилл собрался было настоять на своем, но Элиза так обворожительно и победоносно улыбнулась ему, что он не осмелился возразить. Она же в этот момент думала о том, что теперь имеет очень большое преимущество в разговоре, поскольку тот, кто правит, всегда, как говорится, на коне.
Они выехали за железные ворота, учтиво открытые перед экипажем конюхом, и колеса дробно застучали по мостовой. Стояло прохладное октябрьское утро, в небе цвета аквамарина плыли белоснежные кучевые облака. Красные клены оживляли пейзаж огненными всполохами, разноцветье кустарника и пожухлой травы разнообразило осеннюю палитру.
Элиза крепко сжала вожжи и пустила лошадь крупной рысью, чтобы поскорее выбраться из фешенебельного квартала, а потом свернула на восток, туда, где после Великого Пожара полным ходом шла реконструкция пострадавших кварталов.
Элиза любила бывать там – ей нравилось наблюдать за тем, как быстро восстанавливался город, она гордилась своей причастностью к этому возрождению. Они проезжали мимо недостроенных зданий, покрытых лесами, по которым карабкались плотники и каменщики. Повсюду виднелись штабеля кирпича и мрамора; многочисленные строительные площадки стали своеобразным символом обновляющейся жизни.
Экипаж проезжал вдоль улицы вновь отстроенных магазинчиков и ресторанов. Элиза, погруженная в свои мысли, не заметила несущийся им навстречу фургон, но в последний момент резко взяла вправо и избежала казавшегося неизбежным столкновения.
– Я вижу, мисс Эмсел, что вы твердо держите бразды в руках – ив прямом, и в переносном смысле, – сказал Райс. – Но это не может служить вам оправданием в том, что вы используете влияние Риордана Дэниелса для устройства за его спиной собственных дел.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Не пытайтесь обманывать – мне все известно. Вы купили кирпичный завод, вернее, его часть, разве не так? Вы поставляете кирпич на стройки Чикаго и, вне всякого сомнения, имеете вполне приличную прибыль.
За считанные доли секунды Элиза мысленно перебрала десяток вариантов оправдания и все их отвергла. Чтобы хоть как-то скрыть свое замешательство и выиграть немного времени, она свернула на заново отстроенный мост через южный приток реки Чикаго.
– Так что вы можете сказать в свое оправдание? – спросил Уилл.
Несмотря на прохладную погоду, Элиза почувствовала, как испарина выступает у нее на лбу, а по спине бегут мурашки. Интересно, много ли он знает о ее делах и что рассчитывает узнать от нее самой? Как бы то ни было, ни в коем случае нельзя показать ему, что она напугана и что рассчитывает на его молчание. Элиза решила говорить правду не таясь, инстинктивно поняв, что сейчас это наиболее верный вариант защиты.
– Я не могу отрицать очевидное, мистер Райс, – спокойно заговорила Элиза. – Я действительно имею деловые связи с кирпичным заводом мистера Огдена в Индиане и вот уже несколько месяцев продаю в Чикаго его продукцию по вполне выгодным для себя ценам. Пока еще мне принадлежит лишь небольшая часть этого завода, но со временем я намерена купить его целиком.
– Это интересно, продолжайте.
– Мне необходима помощь, мистер Райс. Мой бизнес разрастается, такое количество дел не под силу вести одному человеку. Поэтому я подумываю о том, чтобы пригласить партнера.
– Вот как?
– А вас могло бы заинтересовать подобное предложение?
Произнося эти слова, Элиза изо всех сил старалась не терять самообладания. То, что она предлагала Уиллу, было очевидным предательством по отношению к Риордану: они оба его служащие, а значит, он вправе рассчитывать на их преданность. Элиза пристально вглядывалась в лицо Уилла, прекрасно понимая, что, хотя бы из приличия, сразу отказать ей он не сможет.
– Вы отдаете себе отчет в том, что вы мне предлагаете, мисс Эмсел? Риордан Дэниелс требует от своих подчиненных полной отдачи и преданности своим интересам. Если же этого не происходит… – Уилл на мгновение замолчал и продолжил совершенно в ином ключе: – С другой стороны, у меня семья, жена больна чахоткой. Врачи рекомендуют отправить ее в круиз и нанять побольше домашней прислуги.
– Вот оно что. – Элиза испугалась не на шутку. Значит, Уилл хочет шантажировать ее! Собрав всю свою волю в кулак, Элиза с неистовой силой сжала вожжи, так что побелели пальцы, и презрительно процедила сквозь зубы:
– Я никому не позволю шантажировать себя, мистер Райс.
– А разве я сказал что-нибудь о шантаже?
– Нет, но вы прозрачно намекнули на это. С точки зрения закона я не делаю ничего предосудительного. Я по двенадцать часов в день работаю в конторе Риордана. Я не преступница и не мошенница, и самое большее, что мне грозит, так это потерять работу. Но уверяю вас, найти другую мне, мягко говоря, по силам.
Выражение лица Уилла изменилось.
– Я знаю это, мисс Эмсел. Я наблюдаю за вами с того самого дня, как вы впервые появились в конторе Дэниелса. Вы умеете работать на совесть. Уверен, что вы человек честный и порядочный. Такие люди мне по душе. На прошлой неделе, когда вы ездили в Индиану, я выследил вас. Таким образом, мне стало известно о заводе Огдена. Меня заинтересовало ваше предложение. К тому же у меня есть кое-какие сбережения.
Элиза почувствовала невероятное облегчение, как будто гора свалилась с ее плеч. Чтобы сдержаться и не закричать от радости, она пустила лошадь в галоп. Так, значит, Уилл Райс хочет быть ее партнером, а не вымогателем! Более того, он собирается вложить в это дело деньги. А с его поддержкой, финансовой и профессиональной, она сможет добиться очень многого.
– Ну что ж, прекрасно, – сказала Элиза. – Возможно, из нашего компаньонства получится что-нибудь путное. Но учтите, во главе предприятия буду стоять я. Если вы примете мои условия с самого начала, уверена, что мы сможем плодотворно работать вместе.
Поздно вечером того же дня, едва передвигая ноги от усталости, Элиза поднималась по лестнице в свою спальню. День выдался очень трудным. После разговора с Уиллом Райсом, который отнял у нее много душевных и физических сил, Элизе пришлось вынести утомительные препирательства с клерком Бошаром по поводу неправильной записи в конторской книге. В довершение всего Риордан весь день был мрачнее тучи – в последнее время он часто, без видимой причины, находился в угрюмо-недовольном расположении духа.
Оказавшись в своей спальне, Элиза начала было раздеваться, но вспомнила, что у нее осталось одно неотложное дело – написать письмо Пэтсу Огдену.
Тяжело вздохнув, она опустилась в кресло. Знакомая, привычная обстановка комнаты действовала на нее успокаивающе: столик, заваленный деловыми бумагами, висевший на стене дагерротип отца. Несколько месяцев назад Элиза случайно увидела его в витрине фотоателье, владелец которого во время Великого Пожара успел, покидав все без разбора фотографические пластинки в фургон, пробиться через мост в безопасную часть города. Элиза сняла платье и положила его на кресло. И тут она вдруг почувствовала неладное: в комнате стоял нестерпимый мускусный запах, настолько сильный, что его с трудом можно было выносить. Элиза нахмурилась. Фифина пользовалась легким цветочным одеколоном, ее горничная Нелла вовсе обходилась без духов. И к тому же – вряд ли она ошибается – портрет ее отца висит не так, как обычно, а несколько криво. В ее комнате была другая женщина!
С каждой секундой уверенность Элизы в этом росла. Накинув поверх нижнего белья халат, она направилась к Фифине.
Несмотря на поздний час, Фифина сразу же открыла. Элиза ворвалась в комнату с криком:
– Почему в мое отсутствие ты пускаешь ко мне в комнату своих клиенток? Там невозможно продохнуть от запаха каких-то отвратительных духов…
Элиза застыла посреди комнаты, когда увидела двух женщин, склонившихся над шитьем. Одна из них была Фифина – она пришивала к новой шляпке атласную ленту, другая – добродушная вдова-немка, горничная Элизы.
– Нелла, что ты здесь делаешь?
– Я… Фифине нужно было помочь… – Нелла явно смутилась.
– У Неллы есть своя работа, – обратилась Элиза к Фифине. – Она моя горничная, и я не давала ей разрешения шить для тебя шляпки.
– Я застала ее на кухне попивающей кофе. Между прочим, за ваш счет, – самоуверенно возразила Фифина. – А у меня есть срочный заказ от одной актрисы из нашей оперы. Вот я и подумала: почему бы не привлечь Неллу к работе, раз она все равно бездельничает? Но не думайте, она трудится не задаром. Я обещала ей новую шляпку и платье, если мы поспеем в срок.
На исходе долгого утомительного дня любая мелочь могла вывести Элизу из терпения:
– Нелла служит у меня, а не у тебя, Фифина. Я плачу ей жалованье и предоставляю тебе возможность работать в моем доме!
– Премного благодарна вам за это! – вспыхнула Фифина, сверкая темными глазами. – Вы очень великодушны, мисс, как и ваш покойный отец. А я умею ценить великодушие. – Фифина повертела в руках шляпку. – Как она вам нравится? Я шью ее для Линетт Маркис.
– Линетт?! – воскликнула Элиза. – Так, значит, это она была в моей комнате, пока меня не было?
– Нет, она ни разу не заходила на этой неделе. Правда, Нелла? – В поисках поддержки Фифина обернулась к горничной, но та лишь покраснела и уставилась на свой передник.
– Нелла, я прошу вас вернуться к своим обязанностям, – сурово заявила Элиза. – Если вы будете заниматься посторонними делами, считайте себя уволенной.
– Да… мисс. – Нелла испуганно взглянула на Элизу и опрометью бросилась вон из комнаты. Фифина сосредоточенно прилаживала цветок к шляпке, но ее лицо выражало крайнее недовольство и готовность каждую секунду вступить в ожесточенный спор.
– Я не хочу, чтобы Линетт Маркис приходила в мой дом, – строго потребовала Элиза.
– Но она моя клиентка! Куда же ей еще приходить, если моя мастерская находится у вас в доме?
– Повторяю, чтобы ноги ее здесь больше не было.
– Но какая вам разница? Все мои клиентки приходят в то время, когда вы на работе. Это порядочные женщины, и на ваше имущество никто посягать не станет. Что касается Линетт, то она расскажет о моих шляпках подругам в театре, и у меня прибавится заказов. Вы же не станете из зависти мешать мне?
– Нет, Фифина, не стану. Но это мой дом, не забывай об этом.
– Ну что ж, хорошо. Раз вы так несговорчивы, я буду сама ездить к Линетт в театр.
Элиза круто развернулась и вышла из комнаты, расстроенная и злая сама на себя. Как можно быть такой несдержанной? Стоило ей почувствовать ненавистный запах у себя в комнате, как она сразу же набросилась на Фифину и, что совсем несправедливо, на абсолютно невиновную Неллу. Так в чем же истинная причина ее гнева?
На самом деле она злилась на Риордана за его многочисленные романы, за то, что он вынуждает ее к постоянной, унизительной лжи.
И еще за то, что он поймал ее в прочные любовные сети, из которых вырваться не было сил.
Открытие нового здания Торговой палаты назначили на девятое октября. После военного парада должна была состояться торжественная церемония.
На правах одного из организаторов реконструкции Риордан намеревался выступить с небольшой речью. Элиза решила упросить Мальву поехать на открытие вместе с ней.
– Обязательно поеду, – заверила Мальва. – И еще я хотела бы взять с собой своих девочек. Как ты думаешь, это удобно?
Для того чтобы перевезти к месту праздника весело щебечущих и хихикающих от возбужденного, напряженного ожидания девочек-сирот, младшей из которых только-только исполнилось три года, а старшей – четырнадцать, потребовался поезд из шести экипажей. Мальва на удивление легко и уверенно поддерживала порядок и строгую дисциплину в этой беспрестанной кутерьме и неумолчном гаме. Она разумно предложила подождать начала праздника в чайной, где заказала блюдо пирожных и чай с молоком для своих воспитанниц.
Мальва и девочки оживленно болтали и с удовольствием поглощали сладости. Элиза же и думать о пирожных не могла: она с волнением ждала церемонии открытия Торговой палаты.
Ее собственный вклад в строительство этого здания был совсем незначительным. К тому же о ее участии никому не было известно, если не считать Уилла Раиса, конечно. Но сознание того, что ее кирпичи были использованы для внутренней отделки, наполняло Элизу гордостью. Еще бы, она – мисс Эмсел, двадцатилетняя женщина, принимала участие в возрождении Чикаго.
Что бы сказал Риордан, если бы узнал об истинной причине, заставившей приехать ее сегодня на открытие? Ведь он наверняка думает, что она решила воспользоваться возможностью провести утро в обществе Мальвы и ее девочек, к тому же послушать его речь…
Наконец Мальва, кивнув официанту, попросила счет, и они вышли на улицу. Девочки послушно и чинно шли за Мальвой парами, Элиза замыкала шествие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36