Сами посудите, какой смысл оставлять здесь известие для ваших работниц? Ни один человек не вернется на это пепелище, если, конечно, он в здравом уме.
– Тем не менее я попытаюсь.
Элиза достала огромный белый плакат с указанием ее теперешнего адреса и принялась пробираться через завал, аккуратно обходя дымящиеся кучи угля и груды острых осколков кирпича. Она привязала плакат толстой веревкой к неведомо как уцелевшему дверному косяку.
– Надо надеяться, что его заметят… – начала было Элиза, но Мэт прервал ее:
– Идите сюда. Мы уезжаем.
Он помог Элизе сесть в экипаж и тронул лошадей, которые испуганно и норовисто рванулись вперед, словно желая поскорее покинуть это гиблое место.
– Я надеюсь, после того, как вы своими глазами увидели руины, оставшиеся от вашего магазина, вы примете мое предложение. Выходите за меня замуж, Элиза. Вы ведь прекрасно понимаете, что это единственный выход из вашего положения.
– Мэт, я не хочу выходить замуж ни за вас, ни за кого бы то ни было еще. Я уже говорила вам об этом. Неужели вы думаете, что пожар заставит меня изменить свое решение?
С перекошенным от ярости лицом Мэт злобно щелкнул кнутом над головами лошадей.
– Но это безумие! Что же вы собираетесь делать? Как в таком случае вы намерены существовать?
– Не надейтесь, что я соглашусь стать вашей женой за пропитание и кров! Пока я живу в вашем доме, я намерена работать и платить за свое содержание. А иначе мне придется покинуть ваш дом. Повторяю вам, Мэт, я ни от кого не приму милостыни.
Между ними повисло тягостное молчание, длившееся на протяжении всего пути до дома Эберли. Только уже подъехав к заднему крыльцу, Мэт взял Элизу за руку и проникновенно посмотрел ей в глаза:
– Простите меня… Моя несдержанность объясняется желанием всегда быть рядом с вами, оберегая вас от новых невзгод. Мне бы не хотелось, чтобы вы утруждали себя работой.
– Вы очень добры, Мэт, – изо всех сил пытаясь улыбнуться, ответила Элиза.
Для занятий с детьми Элизе выделили большую комнату на втором этаже, бывшую детскую. Туда внесли самодельную доску и парты со стульями для учеников. Их было пятнадцать, самого разного возраста – начиная от шестилетних и кончая шестнадцатилетними. Класс Элизы посещали соседи Эберли и двое сыновей Неллы, Клаус и Петер.
Одна из служащих Элизы благодаря плакату, оставленному на месте сгоревшего магазина, разыскала ее спустя несколько дней.
– Мисс Эмсел, о мисс! – рыдала Нелла, обнимая Элизу. – Когда я увидела ваш плакат, я так и обмерла, а потом плакала, плакала… У меня не хватает слов выразить, как я вам благодарна. Вы спасли всех нас, просто спасли.
– Вы преувеличиваете, Нелла, – возражала Элиза, тронутая до глубины души. – Вы и без меня прекрасно бы обошлись.
– Нет, нет, что вы, мисс!
Но, к сожалению, про остальных вдове-немке ничего не было известно. Оставалось только надеяться на то, что они не оказались в числе погибших.
Ида Эберли обычно заглядывала в класс Элизы дважды в день. Если кто-нибудь из детей шалил сверх меры, она хмурилась, и порядок немедленно восстанавливался.
– Вам, наверное, трудно. Вы ведь не получали педагогического образования, – вроде бы посочувствовала она Элизе. – Ваши знания истории весьма поверхностны, а греческого и латыни вы вообще не знаете. Хотя… – добавила Ида Эберли со снисходительной улыбкой, – надо полагать, что в математике вы действительно сильны, раз занимались коммерцией.
– Да, вы правы, – спокойно заметила Элиза.
Ида сухо кивнула, не осмелясь выразить своего неудовольствия более явно, поскольку знала: Элиза пользуется горячей поддержкой и покровительством Мэта.
– Ну да ладно. Следите за тем, чтобы дети вели себя тихо. По крайней мере так они хоть чем-то заняты. А это лучше, чем постоянная беготня по дому и оглушительные крики. С тех пор как у нас появилось вдвое больше детей, я не представляю, как бы мы обходились без вашей иммигрантки, согласившейся присматривать за ними.
Элизе с большим трудом удавалось обучать столь разновозрастных учеников одновременно. Кроме того, в ее обязанности входило следить за ведением домашнего хозяйства. Она поневоле выкинула из головы тревожащие мысли о человеке, спасшем ее от смертельной опасности, о мужчине, чьи сильные руки и нежные, требовательные губы заставили ее предать своего отца.
В конечном счете, внушала себе самой Элиза, ей еще очень повезло найти пристанище в доме Эберли. Ведь у нее есть прекрасный кров, в то время как тысячи людей вынуждены жить в палатках. У нее даже появилось несколько новых платьев, на покупке которых настоял Мэт, уверяя, что не может видеть на Элизе обносков своей матери.
Мэт ежедневно возвращался домой с новостями. От него Элиза узнала, что по какому-то чудесному, счастливому стечению обстоятельств их бывший особняк уцелел, завод Эмсела тоже не пострадал. Мэт рассказывал о появлении в начисто уничтоженной деловой части города наспех сколоченных лачуг и бараков. А магазинчики и торговые лавки, по его словам, вырастали как грибы после дождя. У. Д. Керфут, бывший крупный торговец недвижимостью, на двери своей хибары прибил плакат: «Все потеряно, кроме жены, детей и воли к жизни».
Предприниматели ринулись откапывать из груды тлеющих углей свои металлические сейфы. Мэт своими глазами видел, как шипела и превращалась в клубы белого пара мичиганская вода, которой обливали сейфы.
В городе ввели военное положение; повсюду были развешаны предупреждения о том, что мародерство будет караться расстрелом на месте.
Предприимчивые торговцы начали быстро сколачивать капиталы на продаже питьевой воды, поскольку городской водопровод вышел из строя. Кое-кто принялся за изготовление и продажу сувениров, связанных с Великим Пожаром. Это оказалось чрезвычайно выгодно: от покупателей не было отбоя. Весь Чикаго наводнили толпы туристов, ради которых муниципальные власти даже разработали специальный экскурсионный маршрут по наиболее «живописным» местам пережившего катастрофу города.
Дамские благотворительные общества по всей стране необычайно активизировались: в Чикаго бесконечным потоком шли грузовые составы с продовольствием, одеждой, предметами первой необходимости. Президент Грант лично выслал чек на тысячу долларов.
Элизе больше всего хотелось выбраться из тесных стен на волю и участвовать в захватившей всех и каждого кипучей деятельности.
– Это потрясающе, должна тебе признаться, дорогая Элиза, – восторженно говорила Мальва, приехавшая с визитом к своей кузине в первых числах ноября. Она привезла с собой целый ворох сплетен, известий о друзьях и знакомых. Выяснилось, например, что пышная блондинка Корделия повела себя во время пожара как настоящая героиня: она вытащила из горящего дома двух своих младших сестренок, а потом вернулась и вынесла на руках любимца всей семьи – огромного персидского кота.
– Нет, Элиза, это потрясающий город! Здесь живут удивительные люди! – восхищалась Мальва. – Вот увидишь, не долго Чикаго лежать в руинах. Если б ты видела, что творится на улицах. Завалы расчищаются с необыкновенной быстротой. Ты знаешь, скоро собираются пустить конку!
– Не может быть!
– Вообрази только, посреди всего этого хаоса у нас будет постоянное транспортное сообщение! Представь себе, я полна какой-то неистребимой энергии. Странно, но несчастье делает человека сильнее, правда? И сейчас я ощущаю себя полезной, как никогда. Моя столовая кормит ежедневно до тысячи человек. И знаешь, заниматься ею гораздо приятнее, чем давать балы. А ты что делаешь теперь?
– Даю уроки детям, лишившимся школы.
– Замечательно! Но я совершенно не понимаю, как Мэт позволил тебе этим заниматься. Это ведь работа гувернантки.
– Я настояла сама. Не хочу жить в его доме из милости. Мне это неприятно. И потом, Мэт начинает уж очень покровительственно относиться ко мне. Кажется, он воспринимает мое присутствие в доме неправильно. Я не намерена оставаться здесь долго.
– А по-моему, тебе следует серьезно подумать о Мэте как об очень хорошей партии. Он положительный, благородный человек. И главное, ни для кого не секрет, он любит тебя. Так что, может быть, пожар послужил на пользу вашим с ним отношениям и судьба не случайно свела вас вместе под одной крышей.
– Мальва, когда же это наконец кончится! Пожалуйста, оставь свои попытки выдать меня замуж! В этом городе нет человека, с которым я бы хотела связать свою жизнь. И уж конечно, им не может быть скучный, навязчивый Мэт.
После отъезда Мальвы Элиза, оставив своих учеников на попечение заботливой Неллы, вышла из дома. Ей было необходимо побыть одной.
Элиза торопливо шла по улице, вдоль которой за сплошной железной оградой выстроились особняки, счастливо избежавшие злой участи, постигшей тысячи домов в городе. Она полной грудью вдыхала сладкий, бодрящий аромат ранней осени.
Впервые за несколько недель, проведенных в доме Мэта, у Элизы появилась возможность вырваться на свободу. Похоже, она сознательно погрузилась в работу с головой, только бы избавиться от тягостных мыслей, терзающих ее душу. Папа умер, магазин сгорел, сама она поддалась бесстыдному влечению к человеку, погубившему ее отца, отдав ему свою невинность. Но если быть до конца честной, то приходится признать, что в объятиях Риордана Дэниелса она испытала настоящее, ни с чем не сравнимое счастье. От этой мысли Элиза вздрогнула, зябко поежилась и пошла быстрее.
Свежий вечерний ветерок, пробегая вдоль улицы, поднял пригоршню сухих листьев вперемешку с серым пеплом и закрутил их в маленьком вихре. Мысли Элизы так же стремительно закружились, подгоняемые быстрой ходьбой.
В результате пожара Элиза потеряла практически все. У нее осталось только кое-что из маминых драгоценностей, ну и, конечно, храбрость и целеустремленность. Кстати, чего она собирается достичь, работая в доме Эберли гувернанткой, терпя покровительство Мэта и недовольство его матери? Какое у нее может быть будущее в доме Мэта, кроме свадьбы с ним? А разве это ей надо в жизни?
Зеленщик, понукавший уставшую, тощую клячу, вытаращился на высокую хорошо одетую девушку, гуляющую в полном одиночестве. Не обращая на него внимания, Элиза плотнее завернулась в накидку, ругая и понося себя на чем свет стоит. Она предала папу не тогда, в безумную ночь Великого Пожара, а гораздо раньше.
Да, это правда! Испугавшись богатства и могущества Риордана Дэниелса, она не осмелилась сразу бросить ему вызов. Она спряталась в свой шляпный магазинчик, как улитка в раковину, оправдываясь тем, что ей нужны время, капитал и умение пускать его в оборот, чтобы вступить в борьбу с Риорданом. И что же? Теперь она в доме Мэта, и снова у нее есть причина отложить вызов на поединок!
Но в этот ноябрьский вечер Элиза почувствовала себя необыкновенно сильной и свободной.
«Верни завод Эмсела, Элиза, – так просил ее отец в своем последнем письме. – Верни его, если сможешь. И помни, я очень люблю тебя…»
Элиза круто развернулась и пошла назад. У нее уже начал появляться план дальнейших действий.
Элиза, утопая в мягком кожаном сиденье нового фаэтона Мэта, ехала по направлению к особняку Дэниелса.
Экипаж лихо свернул в фешенебельный квартал и остановился напротив дома Риордана, который теперь показался Элизе еще больше, чем в первый раз. На крыше виднелось несколько обугленных, почерневших пятен, залитых водой слугами Дэниелса, спасшими в ту страшную ночь его дом от пожара. Мраморные плиты, которыми был облицован фасад, ярко сияли в лучах холодного солнца, заливающего землю волшебным светом хрустальной осенней сказки.
– Мисс, это здесь, – сказал, кучер и помог Элизе спуститься на землю. – Вас ожидают?
Элиза на мгновение смутилась. Нет, ее не ожидают. Впервые со вчерашнего дня ее посетили сомнения и нерешительность. Не совершает ли она ошибки этим визитом? Своим желанием бросить вызов человеку, могущество которого распространяется за пределы самой безудержной фантазии? Может быть, уйти, пока не поздно? Последовать совету Мэта Эберли и оставить Дэниелса в покое, уступить ему завод Эмсела и не мстить за отца?
– Мисс. – Кучер, нетерпеливо переминаясь, вновь обратил внимание Элизы на себя. – Прикажете подождать?
– Я… Да, пожалуйста, подождите.
Голос Элизы обрел твердость. Нельзя, нельзя же в конце концов обнаруживать свой испуг и замешательство перед слугой!
Глава 8
В очередной раз Элизе пришлось выносить на себе пристальный, испытующий взгляд надменного привратника, с подозрением изучающего кружевной вырез ее шелкового платья.
– Мистер Дэниелс занят. Он не принимает, – сурово объявил наконец лакей.
– Меня он примет. Я пришла именно по делу.
– Что?
– По делу, – холодно повторила Элиза. Лакей нехотя посторонился и пропустил ее внутрь. Ждала она совсем недолго.
– Я не верю своим глазам!
Элиза обернулась и увидела Риордана, который тихо вошел в комнату и, прислонившись к дверному косяку, удивленно и весело разглядывал ее. У Элизы перехватило дыхание: настолько ошеломляюще обворожителен был этот мужчина.
Риордан усмехнулся:
– Неужели это та самая мисс Эмсел, гордо отказавшаяся от моего крова и умчавшаяся в предрассветную даль вместе со своей подругой?
Элиза почувствовала, что ее лицо и шею заливает краска смущения.
– Я… я сочла это единственно возможным для себя.
– Вот как? Значит, вы сознательно предпочли присоединиться к толпе беженцев и жить в палатке тому, чтобы терпеть мое общество?!
Элиза упрямо поджала губы и принялась сосредоточенно разглядывать обстановку библиотеки, несколько изменившуюся во время ее отсутствия. Роскошная мебель теперь была сдвинута к стенам, уступив место беспорядочному нагромождению коробок и ящиков. На длинном столе были навалены кипы бумаг, частью обгоревших и пропахших дымом. Элиза с отвращением поймала себя на том, что просто свыклась с прогорклым зловонием, которым пропитана комната.
– Как вам удалось все это спасти? – спросила она.
– Это было непросто. Я вместе со своими служащими несколько дней подряд ездил на пепелище, оставшееся от моей конторы, и занимался раскопками. Как видите, кое-что уцелело… – Он нахмурился. – Но хватит об этом. Что вас привело ко мне, мисс Эмсел? Я очень занят, у меня нет времени на пустые разговоры.
Риордан как нельзя более ясно намекнул, что ее присутствие мешает ему, отвлекает от работы! Элиза вспыхнула, но, собравшись с духом, медленно выговорила:
– Для меня давно не секрет ваша чрезвычайная занятость, именно поэтому я и пришла. Я могла бы помочь вам.
Риордан удивленно приподнял бровь и испытующе посмотрел ей прямо в глаза:
– Интересно, каким образом?
– Ну, я не знаю… Я могла бы помочь вам привести в порядок бумаги после пожара, – сказала Элиза смущенно. Риордан подозрительно, даже враждебно смотрел на нее – неудивительно, что люди робеют в его присутствии. – Я пришла просить у вас работы.
– Работы?!
– Я буду стараться, клянусь. Я смогу работать усерднее, чем любой другой человек на моем месте. Я обязательно научусь всему, что знаете и умеете вы.
– Вы хотите получить работу. Вы хотите всему научиться. – Риордан медленно произнес эти слова так, словно в них заключалась фантастическая идея. Элиза, задетая до глубины души такой издевкой, сказала:
– А что в этом странного? Вам раньше не приходилось принимать людей на работу? И кстати, помимо того, что я окончила пансион миссис Соме, у меня есть опыт ведения собственного дела. И вам это прекрасно известно.
– Вы имеете в виду продажу шляпок? – Он усмехнулся.
– Да, и я не понимаю, почему вас это так веселит. По-моему, вполне достойное занятие, и…
– Прошу меня извинить, – снова улыбнулся Риордан. – Я не хотел вас обидеть. Поймите, вы первая женщина, которая просит у меня работу, если не считать домашней прислуги. Не стоит меня винить в том, что я немного обескуражен. Тем не менее я должен ответить вам отказом.
– Но…
Риордан, шагнув к Элизе, церемонно откланялся:
– Мои сотрудники работают по двадцать четыре часа в сутки, чтобы как можно скорее разобраться с завалом бумаг. Я должен быть вместе с ними. Извините, мисс Эмсел, но я не располагаю больше временем продолжать этот разговор. Лакей проводит вас.
Он выпроваживает ее как навязчивого разносчика! Это неслыханно! Сначала этот человек покрывает поцелуями и ласками ее обнаженное тело, а потом отмахивается, как от назойливой мухи, делая вид, что ничего не было.
– Нет, я не уйду. С места не стронусь, пока вы не выслушаете меня.
– Мне кажется, я уже это сделал, разве не так? Повторяю вам, у меня мало времени. А посему желаю всего наилучшего.
– Нет! Вы не должны мне отказывать. Я сообразительна, знаю математику, умею думать.
– Такими же качествами обладают и остальные мои служащие. С той лишь разницей, что они при этом мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Тем не менее я попытаюсь.
Элиза достала огромный белый плакат с указанием ее теперешнего адреса и принялась пробираться через завал, аккуратно обходя дымящиеся кучи угля и груды острых осколков кирпича. Она привязала плакат толстой веревкой к неведомо как уцелевшему дверному косяку.
– Надо надеяться, что его заметят… – начала было Элиза, но Мэт прервал ее:
– Идите сюда. Мы уезжаем.
Он помог Элизе сесть в экипаж и тронул лошадей, которые испуганно и норовисто рванулись вперед, словно желая поскорее покинуть это гиблое место.
– Я надеюсь, после того, как вы своими глазами увидели руины, оставшиеся от вашего магазина, вы примете мое предложение. Выходите за меня замуж, Элиза. Вы ведь прекрасно понимаете, что это единственный выход из вашего положения.
– Мэт, я не хочу выходить замуж ни за вас, ни за кого бы то ни было еще. Я уже говорила вам об этом. Неужели вы думаете, что пожар заставит меня изменить свое решение?
С перекошенным от ярости лицом Мэт злобно щелкнул кнутом над головами лошадей.
– Но это безумие! Что же вы собираетесь делать? Как в таком случае вы намерены существовать?
– Не надейтесь, что я соглашусь стать вашей женой за пропитание и кров! Пока я живу в вашем доме, я намерена работать и платить за свое содержание. А иначе мне придется покинуть ваш дом. Повторяю вам, Мэт, я ни от кого не приму милостыни.
Между ними повисло тягостное молчание, длившееся на протяжении всего пути до дома Эберли. Только уже подъехав к заднему крыльцу, Мэт взял Элизу за руку и проникновенно посмотрел ей в глаза:
– Простите меня… Моя несдержанность объясняется желанием всегда быть рядом с вами, оберегая вас от новых невзгод. Мне бы не хотелось, чтобы вы утруждали себя работой.
– Вы очень добры, Мэт, – изо всех сил пытаясь улыбнуться, ответила Элиза.
Для занятий с детьми Элизе выделили большую комнату на втором этаже, бывшую детскую. Туда внесли самодельную доску и парты со стульями для учеников. Их было пятнадцать, самого разного возраста – начиная от шестилетних и кончая шестнадцатилетними. Класс Элизы посещали соседи Эберли и двое сыновей Неллы, Клаус и Петер.
Одна из служащих Элизы благодаря плакату, оставленному на месте сгоревшего магазина, разыскала ее спустя несколько дней.
– Мисс Эмсел, о мисс! – рыдала Нелла, обнимая Элизу. – Когда я увидела ваш плакат, я так и обмерла, а потом плакала, плакала… У меня не хватает слов выразить, как я вам благодарна. Вы спасли всех нас, просто спасли.
– Вы преувеличиваете, Нелла, – возражала Элиза, тронутая до глубины души. – Вы и без меня прекрасно бы обошлись.
– Нет, нет, что вы, мисс!
Но, к сожалению, про остальных вдове-немке ничего не было известно. Оставалось только надеяться на то, что они не оказались в числе погибших.
Ида Эберли обычно заглядывала в класс Элизы дважды в день. Если кто-нибудь из детей шалил сверх меры, она хмурилась, и порядок немедленно восстанавливался.
– Вам, наверное, трудно. Вы ведь не получали педагогического образования, – вроде бы посочувствовала она Элизе. – Ваши знания истории весьма поверхностны, а греческого и латыни вы вообще не знаете. Хотя… – добавила Ида Эберли со снисходительной улыбкой, – надо полагать, что в математике вы действительно сильны, раз занимались коммерцией.
– Да, вы правы, – спокойно заметила Элиза.
Ида сухо кивнула, не осмелясь выразить своего неудовольствия более явно, поскольку знала: Элиза пользуется горячей поддержкой и покровительством Мэта.
– Ну да ладно. Следите за тем, чтобы дети вели себя тихо. По крайней мере так они хоть чем-то заняты. А это лучше, чем постоянная беготня по дому и оглушительные крики. С тех пор как у нас появилось вдвое больше детей, я не представляю, как бы мы обходились без вашей иммигрантки, согласившейся присматривать за ними.
Элизе с большим трудом удавалось обучать столь разновозрастных учеников одновременно. Кроме того, в ее обязанности входило следить за ведением домашнего хозяйства. Она поневоле выкинула из головы тревожащие мысли о человеке, спасшем ее от смертельной опасности, о мужчине, чьи сильные руки и нежные, требовательные губы заставили ее предать своего отца.
В конечном счете, внушала себе самой Элиза, ей еще очень повезло найти пристанище в доме Эберли. Ведь у нее есть прекрасный кров, в то время как тысячи людей вынуждены жить в палатках. У нее даже появилось несколько новых платьев, на покупке которых настоял Мэт, уверяя, что не может видеть на Элизе обносков своей матери.
Мэт ежедневно возвращался домой с новостями. От него Элиза узнала, что по какому-то чудесному, счастливому стечению обстоятельств их бывший особняк уцелел, завод Эмсела тоже не пострадал. Мэт рассказывал о появлении в начисто уничтоженной деловой части города наспех сколоченных лачуг и бараков. А магазинчики и торговые лавки, по его словам, вырастали как грибы после дождя. У. Д. Керфут, бывший крупный торговец недвижимостью, на двери своей хибары прибил плакат: «Все потеряно, кроме жены, детей и воли к жизни».
Предприниматели ринулись откапывать из груды тлеющих углей свои металлические сейфы. Мэт своими глазами видел, как шипела и превращалась в клубы белого пара мичиганская вода, которой обливали сейфы.
В городе ввели военное положение; повсюду были развешаны предупреждения о том, что мародерство будет караться расстрелом на месте.
Предприимчивые торговцы начали быстро сколачивать капиталы на продаже питьевой воды, поскольку городской водопровод вышел из строя. Кое-кто принялся за изготовление и продажу сувениров, связанных с Великим Пожаром. Это оказалось чрезвычайно выгодно: от покупателей не было отбоя. Весь Чикаго наводнили толпы туристов, ради которых муниципальные власти даже разработали специальный экскурсионный маршрут по наиболее «живописным» местам пережившего катастрофу города.
Дамские благотворительные общества по всей стране необычайно активизировались: в Чикаго бесконечным потоком шли грузовые составы с продовольствием, одеждой, предметами первой необходимости. Президент Грант лично выслал чек на тысячу долларов.
Элизе больше всего хотелось выбраться из тесных стен на волю и участвовать в захватившей всех и каждого кипучей деятельности.
– Это потрясающе, должна тебе признаться, дорогая Элиза, – восторженно говорила Мальва, приехавшая с визитом к своей кузине в первых числах ноября. Она привезла с собой целый ворох сплетен, известий о друзьях и знакомых. Выяснилось, например, что пышная блондинка Корделия повела себя во время пожара как настоящая героиня: она вытащила из горящего дома двух своих младших сестренок, а потом вернулась и вынесла на руках любимца всей семьи – огромного персидского кота.
– Нет, Элиза, это потрясающий город! Здесь живут удивительные люди! – восхищалась Мальва. – Вот увидишь, не долго Чикаго лежать в руинах. Если б ты видела, что творится на улицах. Завалы расчищаются с необыкновенной быстротой. Ты знаешь, скоро собираются пустить конку!
– Не может быть!
– Вообрази только, посреди всего этого хаоса у нас будет постоянное транспортное сообщение! Представь себе, я полна какой-то неистребимой энергии. Странно, но несчастье делает человека сильнее, правда? И сейчас я ощущаю себя полезной, как никогда. Моя столовая кормит ежедневно до тысячи человек. И знаешь, заниматься ею гораздо приятнее, чем давать балы. А ты что делаешь теперь?
– Даю уроки детям, лишившимся школы.
– Замечательно! Но я совершенно не понимаю, как Мэт позволил тебе этим заниматься. Это ведь работа гувернантки.
– Я настояла сама. Не хочу жить в его доме из милости. Мне это неприятно. И потом, Мэт начинает уж очень покровительственно относиться ко мне. Кажется, он воспринимает мое присутствие в доме неправильно. Я не намерена оставаться здесь долго.
– А по-моему, тебе следует серьезно подумать о Мэте как об очень хорошей партии. Он положительный, благородный человек. И главное, ни для кого не секрет, он любит тебя. Так что, может быть, пожар послужил на пользу вашим с ним отношениям и судьба не случайно свела вас вместе под одной крышей.
– Мальва, когда же это наконец кончится! Пожалуйста, оставь свои попытки выдать меня замуж! В этом городе нет человека, с которым я бы хотела связать свою жизнь. И уж конечно, им не может быть скучный, навязчивый Мэт.
После отъезда Мальвы Элиза, оставив своих учеников на попечение заботливой Неллы, вышла из дома. Ей было необходимо побыть одной.
Элиза торопливо шла по улице, вдоль которой за сплошной железной оградой выстроились особняки, счастливо избежавшие злой участи, постигшей тысячи домов в городе. Она полной грудью вдыхала сладкий, бодрящий аромат ранней осени.
Впервые за несколько недель, проведенных в доме Мэта, у Элизы появилась возможность вырваться на свободу. Похоже, она сознательно погрузилась в работу с головой, только бы избавиться от тягостных мыслей, терзающих ее душу. Папа умер, магазин сгорел, сама она поддалась бесстыдному влечению к человеку, погубившему ее отца, отдав ему свою невинность. Но если быть до конца честной, то приходится признать, что в объятиях Риордана Дэниелса она испытала настоящее, ни с чем не сравнимое счастье. От этой мысли Элиза вздрогнула, зябко поежилась и пошла быстрее.
Свежий вечерний ветерок, пробегая вдоль улицы, поднял пригоршню сухих листьев вперемешку с серым пеплом и закрутил их в маленьком вихре. Мысли Элизы так же стремительно закружились, подгоняемые быстрой ходьбой.
В результате пожара Элиза потеряла практически все. У нее осталось только кое-что из маминых драгоценностей, ну и, конечно, храбрость и целеустремленность. Кстати, чего она собирается достичь, работая в доме Эберли гувернанткой, терпя покровительство Мэта и недовольство его матери? Какое у нее может быть будущее в доме Мэта, кроме свадьбы с ним? А разве это ей надо в жизни?
Зеленщик, понукавший уставшую, тощую клячу, вытаращился на высокую хорошо одетую девушку, гуляющую в полном одиночестве. Не обращая на него внимания, Элиза плотнее завернулась в накидку, ругая и понося себя на чем свет стоит. Она предала папу не тогда, в безумную ночь Великого Пожара, а гораздо раньше.
Да, это правда! Испугавшись богатства и могущества Риордана Дэниелса, она не осмелилась сразу бросить ему вызов. Она спряталась в свой шляпный магазинчик, как улитка в раковину, оправдываясь тем, что ей нужны время, капитал и умение пускать его в оборот, чтобы вступить в борьбу с Риорданом. И что же? Теперь она в доме Мэта, и снова у нее есть причина отложить вызов на поединок!
Но в этот ноябрьский вечер Элиза почувствовала себя необыкновенно сильной и свободной.
«Верни завод Эмсела, Элиза, – так просил ее отец в своем последнем письме. – Верни его, если сможешь. И помни, я очень люблю тебя…»
Элиза круто развернулась и пошла назад. У нее уже начал появляться план дальнейших действий.
Элиза, утопая в мягком кожаном сиденье нового фаэтона Мэта, ехала по направлению к особняку Дэниелса.
Экипаж лихо свернул в фешенебельный квартал и остановился напротив дома Риордана, который теперь показался Элизе еще больше, чем в первый раз. На крыше виднелось несколько обугленных, почерневших пятен, залитых водой слугами Дэниелса, спасшими в ту страшную ночь его дом от пожара. Мраморные плиты, которыми был облицован фасад, ярко сияли в лучах холодного солнца, заливающего землю волшебным светом хрустальной осенней сказки.
– Мисс, это здесь, – сказал, кучер и помог Элизе спуститься на землю. – Вас ожидают?
Элиза на мгновение смутилась. Нет, ее не ожидают. Впервые со вчерашнего дня ее посетили сомнения и нерешительность. Не совершает ли она ошибки этим визитом? Своим желанием бросить вызов человеку, могущество которого распространяется за пределы самой безудержной фантазии? Может быть, уйти, пока не поздно? Последовать совету Мэта Эберли и оставить Дэниелса в покое, уступить ему завод Эмсела и не мстить за отца?
– Мисс. – Кучер, нетерпеливо переминаясь, вновь обратил внимание Элизы на себя. – Прикажете подождать?
– Я… Да, пожалуйста, подождите.
Голос Элизы обрел твердость. Нельзя, нельзя же в конце концов обнаруживать свой испуг и замешательство перед слугой!
Глава 8
В очередной раз Элизе пришлось выносить на себе пристальный, испытующий взгляд надменного привратника, с подозрением изучающего кружевной вырез ее шелкового платья.
– Мистер Дэниелс занят. Он не принимает, – сурово объявил наконец лакей.
– Меня он примет. Я пришла именно по делу.
– Что?
– По делу, – холодно повторила Элиза. Лакей нехотя посторонился и пропустил ее внутрь. Ждала она совсем недолго.
– Я не верю своим глазам!
Элиза обернулась и увидела Риордана, который тихо вошел в комнату и, прислонившись к дверному косяку, удивленно и весело разглядывал ее. У Элизы перехватило дыхание: настолько ошеломляюще обворожителен был этот мужчина.
Риордан усмехнулся:
– Неужели это та самая мисс Эмсел, гордо отказавшаяся от моего крова и умчавшаяся в предрассветную даль вместе со своей подругой?
Элиза почувствовала, что ее лицо и шею заливает краска смущения.
– Я… я сочла это единственно возможным для себя.
– Вот как? Значит, вы сознательно предпочли присоединиться к толпе беженцев и жить в палатке тому, чтобы терпеть мое общество?!
Элиза упрямо поджала губы и принялась сосредоточенно разглядывать обстановку библиотеки, несколько изменившуюся во время ее отсутствия. Роскошная мебель теперь была сдвинута к стенам, уступив место беспорядочному нагромождению коробок и ящиков. На длинном столе были навалены кипы бумаг, частью обгоревших и пропахших дымом. Элиза с отвращением поймала себя на том, что просто свыклась с прогорклым зловонием, которым пропитана комната.
– Как вам удалось все это спасти? – спросила она.
– Это было непросто. Я вместе со своими служащими несколько дней подряд ездил на пепелище, оставшееся от моей конторы, и занимался раскопками. Как видите, кое-что уцелело… – Он нахмурился. – Но хватит об этом. Что вас привело ко мне, мисс Эмсел? Я очень занят, у меня нет времени на пустые разговоры.
Риордан как нельзя более ясно намекнул, что ее присутствие мешает ему, отвлекает от работы! Элиза вспыхнула, но, собравшись с духом, медленно выговорила:
– Для меня давно не секрет ваша чрезвычайная занятость, именно поэтому я и пришла. Я могла бы помочь вам.
Риордан удивленно приподнял бровь и испытующе посмотрел ей прямо в глаза:
– Интересно, каким образом?
– Ну, я не знаю… Я могла бы помочь вам привести в порядок бумаги после пожара, – сказала Элиза смущенно. Риордан подозрительно, даже враждебно смотрел на нее – неудивительно, что люди робеют в его присутствии. – Я пришла просить у вас работы.
– Работы?!
– Я буду стараться, клянусь. Я смогу работать усерднее, чем любой другой человек на моем месте. Я обязательно научусь всему, что знаете и умеете вы.
– Вы хотите получить работу. Вы хотите всему научиться. – Риордан медленно произнес эти слова так, словно в них заключалась фантастическая идея. Элиза, задетая до глубины души такой издевкой, сказала:
– А что в этом странного? Вам раньше не приходилось принимать людей на работу? И кстати, помимо того, что я окончила пансион миссис Соме, у меня есть опыт ведения собственного дела. И вам это прекрасно известно.
– Вы имеете в виду продажу шляпок? – Он усмехнулся.
– Да, и я не понимаю, почему вас это так веселит. По-моему, вполне достойное занятие, и…
– Прошу меня извинить, – снова улыбнулся Риордан. – Я не хотел вас обидеть. Поймите, вы первая женщина, которая просит у меня работу, если не считать домашней прислуги. Не стоит меня винить в том, что я немного обескуражен. Тем не менее я должен ответить вам отказом.
– Но…
Риордан, шагнув к Элизе, церемонно откланялся:
– Мои сотрудники работают по двадцать четыре часа в сутки, чтобы как можно скорее разобраться с завалом бумаг. Я должен быть вместе с ними. Извините, мисс Эмсел, но я не располагаю больше временем продолжать этот разговор. Лакей проводит вас.
Он выпроваживает ее как навязчивого разносчика! Это неслыханно! Сначала этот человек покрывает поцелуями и ласками ее обнаженное тело, а потом отмахивается, как от назойливой мухи, делая вид, что ничего не было.
– Нет, я не уйду. С места не стронусь, пока вы не выслушаете меня.
– Мне кажется, я уже это сделал, разве не так? Повторяю вам, у меня мало времени. А посему желаю всего наилучшего.
– Нет! Вы не должны мне отказывать. Я сообразительна, знаю математику, умею думать.
– Такими же качествами обладают и остальные мои служащие. С той лишь разницей, что они при этом мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36