– Ради твоих людей и ради самого себя тебе следует сделать это. Это было опасно и прежде, но теперь, после того как ты исчез почти на год и вернулся, когда тебя уже объявили погибшим, тебе не удастся просто ускользать. За твоими приходами и уходами станут следить пристальнее, так что риск для тебя станет гораздо большим. Я предупреждаю тебя, если ты снова это сделаешь, я наложу на тебя епитимью – не за само превращение, а за то, что ты глупо и неоправданно рискуешь своей жизнью и благополучием твоих ближних. Тиарнан склонил голову:
– Это будет заслуженно.
Мари представила себе Изенгрима, сидящего на хлебе и воде и смиренно читающего молитву, и снова прикусила палец. «Это глупо! – сурово укорила она себя. – Это совсем не смешно!»
Тиарнан заметил ее жест, посмотрел на нее и встретился с ней взглядом. Его глаза вспыхнули – и ей расхотелось смеяться. Ее вдруг отчаянно потянуло прикоснуться к его лицу, погладить белую полосу у него на подбородке, поцеловать его. Она заставила себя отвести взгляд.
Тиарнан посмотрел на ее скромно опущенную голову – и вспомнил ее тело, каким он его видел, белеющим на траве у источника Нимуэ. Со дня визита Тьера он часто думал о Мари, не зная, следует ли верить тому, что говорил Тьер. Он украдкой наблюдал за ней, тревожно пытаясь увидеть признаки отвращения. Их не было – только естественность, которая казалась ему просто чудом. Он уловил смех в ее глазах, когда Жюдикель пригрозил ему епитимьей, а когда этот смех погас, это его озадачило. Он не знал, как ему действовать дальше – и действовать ли вообще. Ему хотелось вернуть озорные искры в эти глаза, опущенные темными ресницами, заставить ее улыбнуться. Он не мог расстаться с ней прямо сейчас, ничего не выяснив, ничего не сказав.
– Моя госпожа, когда должен приехать ваш сопровождающий? – спросил он.
– Он обещал вернуться не позже девятого часа, – сразу же ответила она, снова глядя на него. – Мы собирались догнать герцога в Редоне. А если он задержится, то мы не успеем приехать до темноты.
Тиарнан кивнул. Переезжая из одного замка в другой, двор обычно останавливался в большом монастыре.
– Вы будете жить при дворе в Нанте, – неуверенно спросил он, – или вы собираетесь уйти следом за своими землями в монастырь?
– Я этого еще не решила, лорд Тиарнан.
Она снова опустила взгляд и чуть отвернулась. Он любовался ее профилем: высоким лбом и смелыми чертами лица, линией шеи, белой и нежной, под золотыми крыльями вуали.
– Я знаю, что лорд Тьер все еще надеется, что вы выйдете за него замуж, и что герцог Хоэл намерен дать ему землю, – сказал он, пристально наблюдая за ее реакцией.
Она даже не моргнула, о чем-то думая.
– Наверное, вы это слышали, правда? – тихо отозвалась она. – Я и этого еще не решила, лорд Тиарнан.
– Леди Мари, – начал он, сам не зная, что собирается сказать, но сознавая, что должен сказать что-то, чтобы она не сочла этот вариант единственным, – когда лорд Тьер приезжал в Таленсак на следующий день после моего возвращения туда, мы с ним решили, что мы – соперники. Простите, если то, что я сейчас скажу, вам неприятно, но сам Тьер считал, что мое дело небезнадежно. Я знаю, что он – человек благородный и достойный, и знаю, что я сам... – Он снова сбился, борясь с острыми и неподатливыми словами, которые не давали ему выразить то, что было по-настоящему важным. Ее лицо обратилось к нему, и глаза были ясными и удивленными, но в них по-прежнему не было и следа отвращения, что позволило ему продолжить: – Я знаю, что я... человек, который оказался плохим мужем для одной женщины, и я...
Он снова замолчал перед неизбежной жестокостью уродливого слова, которое по-прежнему ощущал как несправедливое.
– Я знаю, что вы такое, – негромко сказала Мари без всякого следа ужаса или жалости.
Он судорожно вздохнул и упрямо продолжил:
– Возможно, вы презираете меня за это. Вы сказали, что понимаете чувства Элин. Если вы меня презираете и не хотите, чтобы я вас беспокоил, скажите мне об этом прямо сейчас, и я буду стараться это честно соблюдать. Но если вы можете, то позвольте моей любви стоять рядом с любовью Тьера и святого Михаила, когда вы будете принимать решение.
У Мари пылали щеки. Она смотрела в землю и покусывала палец. Она хотела было сказать ему, что не следовало говорить такое до тех пор, пока его первый брак не будет признан недействительным, но сразу же поняла, что ничего подобного не скажет. Элин ранила его гораздо глубже, чем можно было ожидать, если его привычное самообладание уступило место смиренным извинениям зато, что он посмел ее любить. Мари подняла глаза и увидела, как он тревожно на нее смотрит.
– Лорд Тиарнан, – прошептала она, – я могла бы испытывать к вам немало чувств, но среди них нет презрения и ужаса. Если мне и были понятны чувства леди Элин, то только из жалости. Что до меня, то я...
Она замолчала, не зная, чем закончить эту фразу. Но похоже, это не нужно было делать: лицо Тиарнана светилось, словно костер.
Между тем Жюдикель поднялся со своего места.
– Мне пора прополоть огород, – объявил он. Взяв мотыгу, он ушел в дальний конец грядок. Тиарнан с удивлением проводил его взглядом, а потом повернулся к Мари и широко улыбнулся.
– Это было благословение, – сказал он ей. – Из деликатности Жюдикель больше ничего не скажет.
Он придвинулся к ней, нежно обхватил ее лицо ладонями, как делал это в ее снах, и поцеловал. Ей показалось, будто ее сердце подхватил водопад. Когда Тиарнан поднял голову, она улыбнулась, глядя ему в глаза, а потом обхватила руками за шею, наслаждаясь его близостью и теплом. Прижав ладонь к его щеке, она прикоснулась к белому следу на подбородке, и ей показалось, что это наполнило какую-то пустоту, с которой она жила всю жизнь. Когда его руки сомкнулись вокруг нее, все снова встало на свои места и тело и душа стали двигаться согласно, словно два конца одного коромысла.
– Я тебя люблю, – сказала она, наконец закончив фразу.
От автора
Этот роман основан на стихотворной повести «Об оборотне» поэтессы двенадцатого века Марии Французской. Я отнесла действие к концу двенадцатого века, но, как и подобает в средневековом романе, не всегда придерживалась точности в изображении некоторых исторических деталей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Это будет заслуженно.
Мари представила себе Изенгрима, сидящего на хлебе и воде и смиренно читающего молитву, и снова прикусила палец. «Это глупо! – сурово укорила она себя. – Это совсем не смешно!»
Тиарнан заметил ее жест, посмотрел на нее и встретился с ней взглядом. Его глаза вспыхнули – и ей расхотелось смеяться. Ее вдруг отчаянно потянуло прикоснуться к его лицу, погладить белую полосу у него на подбородке, поцеловать его. Она заставила себя отвести взгляд.
Тиарнан посмотрел на ее скромно опущенную голову – и вспомнил ее тело, каким он его видел, белеющим на траве у источника Нимуэ. Со дня визита Тьера он часто думал о Мари, не зная, следует ли верить тому, что говорил Тьер. Он украдкой наблюдал за ней, тревожно пытаясь увидеть признаки отвращения. Их не было – только естественность, которая казалась ему просто чудом. Он уловил смех в ее глазах, когда Жюдикель пригрозил ему епитимьей, а когда этот смех погас, это его озадачило. Он не знал, как ему действовать дальше – и действовать ли вообще. Ему хотелось вернуть озорные искры в эти глаза, опущенные темными ресницами, заставить ее улыбнуться. Он не мог расстаться с ней прямо сейчас, ничего не выяснив, ничего не сказав.
– Моя госпожа, когда должен приехать ваш сопровождающий? – спросил он.
– Он обещал вернуться не позже девятого часа, – сразу же ответила она, снова глядя на него. – Мы собирались догнать герцога в Редоне. А если он задержится, то мы не успеем приехать до темноты.
Тиарнан кивнул. Переезжая из одного замка в другой, двор обычно останавливался в большом монастыре.
– Вы будете жить при дворе в Нанте, – неуверенно спросил он, – или вы собираетесь уйти следом за своими землями в монастырь?
– Я этого еще не решила, лорд Тиарнан.
Она снова опустила взгляд и чуть отвернулась. Он любовался ее профилем: высоким лбом и смелыми чертами лица, линией шеи, белой и нежной, под золотыми крыльями вуали.
– Я знаю, что лорд Тьер все еще надеется, что вы выйдете за него замуж, и что герцог Хоэл намерен дать ему землю, – сказал он, пристально наблюдая за ее реакцией.
Она даже не моргнула, о чем-то думая.
– Наверное, вы это слышали, правда? – тихо отозвалась она. – Я и этого еще не решила, лорд Тиарнан.
– Леди Мари, – начал он, сам не зная, что собирается сказать, но сознавая, что должен сказать что-то, чтобы она не сочла этот вариант единственным, – когда лорд Тьер приезжал в Таленсак на следующий день после моего возвращения туда, мы с ним решили, что мы – соперники. Простите, если то, что я сейчас скажу, вам неприятно, но сам Тьер считал, что мое дело небезнадежно. Я знаю, что он – человек благородный и достойный, и знаю, что я сам... – Он снова сбился, борясь с острыми и неподатливыми словами, которые не давали ему выразить то, что было по-настоящему важным. Ее лицо обратилось к нему, и глаза были ясными и удивленными, но в них по-прежнему не было и следа отвращения, что позволило ему продолжить: – Я знаю, что я... человек, который оказался плохим мужем для одной женщины, и я...
Он снова замолчал перед неизбежной жестокостью уродливого слова, которое по-прежнему ощущал как несправедливое.
– Я знаю, что вы такое, – негромко сказала Мари без всякого следа ужаса или жалости.
Он судорожно вздохнул и упрямо продолжил:
– Возможно, вы презираете меня за это. Вы сказали, что понимаете чувства Элин. Если вы меня презираете и не хотите, чтобы я вас беспокоил, скажите мне об этом прямо сейчас, и я буду стараться это честно соблюдать. Но если вы можете, то позвольте моей любви стоять рядом с любовью Тьера и святого Михаила, когда вы будете принимать решение.
У Мари пылали щеки. Она смотрела в землю и покусывала палец. Она хотела было сказать ему, что не следовало говорить такое до тех пор, пока его первый брак не будет признан недействительным, но сразу же поняла, что ничего подобного не скажет. Элин ранила его гораздо глубже, чем можно было ожидать, если его привычное самообладание уступило место смиренным извинениям зато, что он посмел ее любить. Мари подняла глаза и увидела, как он тревожно на нее смотрит.
– Лорд Тиарнан, – прошептала она, – я могла бы испытывать к вам немало чувств, но среди них нет презрения и ужаса. Если мне и были понятны чувства леди Элин, то только из жалости. Что до меня, то я...
Она замолчала, не зная, чем закончить эту фразу. Но похоже, это не нужно было делать: лицо Тиарнана светилось, словно костер.
Между тем Жюдикель поднялся со своего места.
– Мне пора прополоть огород, – объявил он. Взяв мотыгу, он ушел в дальний конец грядок. Тиарнан с удивлением проводил его взглядом, а потом повернулся к Мари и широко улыбнулся.
– Это было благословение, – сказал он ей. – Из деликатности Жюдикель больше ничего не скажет.
Он придвинулся к ней, нежно обхватил ее лицо ладонями, как делал это в ее снах, и поцеловал. Ей показалось, будто ее сердце подхватил водопад. Когда Тиарнан поднял голову, она улыбнулась, глядя ему в глаза, а потом обхватила руками за шею, наслаждаясь его близостью и теплом. Прижав ладонь к его щеке, она прикоснулась к белому следу на подбородке, и ей показалось, что это наполнило какую-то пустоту, с которой она жила всю жизнь. Когда его руки сомкнулись вокруг нее, все снова встало на свои места и тело и душа стали двигаться согласно, словно два конца одного коромысла.
– Я тебя люблю, – сказала она, наконец закончив фразу.
От автора
Этот роман основан на стихотворной повести «Об оборотне» поэтессы двенадцатого века Марии Французской. Я отнесла действие к концу двенадцатого века, но, как и подобает в средневековом романе, не всегда придерживалась точности в изображении некоторых исторических деталей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41