Но когда?
Чем больше Адриан целовал Маделин, тем хуже оборачивалось дело, увлекая действовать дальше. Ему вдруг пришло в голову, что Маделин ему сестра, ее нельзя трогать. Это само собой разумелось.
– Маделин, я… – Адриан проглотил ком в горле, стараясь успокоить дыхание.
Она попыталась прижать его голову к себе. Он сопротивлялся.
– Поцелуй меня, пожалуйста, – прошептала она. – Это… это так хорошо…
– Да. Это выход чувств. Я бы тебе показал, только, боюсь, мне не следует этого делать.
Адриан не собирался обижать ее, но Маделин отпрянула, потом вскочила и бросилась бежать.
Он чувствовал себя совершенным глупцом. И почему-то обманутым. Ему нужно было отвести ее подальше в сад, меньше говорить, больше целовать, позволить себе некоторые вольности, потом овладеть ею. Это вполне можно было сделать.
Всю неделю Адриан боролся с этими мыслями. Потом ему в голову пришла блестящая идея. Он может жениться на Маделин. И тогда все будет в порядке.
Через несколько дней Адриан укрылся с Маделин в кладовой, но тут вмешалась судьба в лице деда.
Дед вытащил Адриана за шиворот и долго стращал в библиотеке, напоминая о долге по отношению к женщинам вообще и к кузине в частности. Маделин отослали из дома, подальше от него.
Адриан довольно часто видел ее, но с ней было минимум полдюжины компаньонок. Это обернулось настоящей болезнью, с реальной физической болью, которой, как он ни старался, не находилось облегчения:
Адриан завел дружбу с гувернанткой Маделин в надежде окольными путями обойти препятствия, выросшие между ним и кузиной. Но гувернантка оказалась романтичной одинокой молодой женщиной. Возникли еще большие проблемы: гувернантка забеременела.
Адриан покорно каялся. Да, он знает, что от этого бывают дети. Только раньше этого никогда не было. Нет, спасибо, он не хочет жениться на гувернантке. Джон, его английский дядюшка, присмотрел для него дочь герцога. Этот факт Адриан скрывал, пока не пришлось выложить его деду.
Это был год досады и глупых ошибок, год юности в худшем ее проявлении. Адриана мучило чувство вины и собственного бессилия.
Была только одна действительно прекрасная ночь, несколько часов, осветивших его жизнь, прежде чем он еще глубже погрузился в тоску и жалость к себе.
Пятнадцатилетие Маделин. Это был грандиозный бал, ее первый бал. Они танцевали все танцы. Ей больше никто не был нужен. Адриан чувствовал себя королем.
Маделин застенчиво взглянула на него из-под темных ресниц.
– Ты знаешь, что я хочу…
– Но?
– Но папа… Он будет разочарован. Он и так недоволен. Мне полагалось искать мужа, а не флиртовать с кузеном.
– Наверное, это можно совместить.
Взгляд Маделин задержался на его лице, пока она не покраснела, сообразив, что долго на него смотрит. Она опустила глаза.
– Не дразни.
– Мы будем хорошей парой. Мой дядя, наверное, согласится, только поворчит, что придется менять планы.
– Он выбрал кого-то для тебя?
– Я даже не знаю ее имени.
Но Адриан знал: Джорджина Кент, единственная дочь герцога Уилзбери. Девушка была неприлично богата, хороша собой, но совершенно не вдохновляла Адриана. Он пару раз встречался с ней.
– Ты наперекор дяде женишься на мне?
– Ты ради меня пойдешь против отца?
Ее глаза снова скользнули по нему.
– Да. Я хочу этого. Я так часто об этом думала, ты представить себе не можешь.
– Могу. Воображение жгло меня так, будто я в аду.
– Там тебе и место. Мне сказали, что у Селесты родилась девочка.
Адриан молчал, не зная, как справиться с этой темой. Месяц назад он стал отцом и еще не мог определить свои ощущения. Он держал на руках ребенка, испытывая при этом странное чувство. Было так неожиданно навещать крошечного младенца. И это было очень личное, по крайней мере, до сих пор.
– Что я могу сказать в свое оправдание?
– Да что угодно. Слепое увлечение. Проклятая любовь. – Попытки Маделин казаться непринужденной оказались безуспешными. Она снова посмотрела на Адриана со всей серьезностью. Потом неразумно сказала то, что весь следующий год влекло его к алтарю. – Это не имеет значения, – произнесла она. – Ничто не имеет значения. Я люблю тебя, Адриан. Я готова погибнуть за мгновения твоей любви.
Они по одному ускользнули в каретный сарай. И здесь между горячими клятвами в любви и браке подвели итог роману, длившемуся полтора года.
Все произошло довольно невнятно, Удовольствие, которое она могла получить, заслонил страх. А его наслаждение было омрачено горячностью, которую он не мог сдержать.
Над их сладким грехом быстро сгустились тучи. Маделин снова удалили от Адриана. Его отправили на другой конец света, как провинившегося ребенка отправляют в детскую.
Образ его кузины, ее чувства, испытанные на сене в каретном сарае, преследовали его на двух континентах. Когда Адриан вернулся домой за месяц до свадьбы, он страстно желал положить конец своим мукам и тайно бежать с Маделин.
Но его решительно поставили на место. Маделин стерегли как реликвию. Повсюду строгие лица, ему не позволяли даже слова сказать наедине с невестой. Он чувствовал себя не женихом, а гостем невесты. Ее преступным кузеном.
Адриан снова увидел свою дочь и был очарован ею. Она уже ходила. Селеста застенчиво подбадривала ее произнести одно из нескольких слов, что знала малышка: «папа». Адриан корил себя за то, что так очарован этими бессмысленными звуками, так рад незаконнорожденной дочери.
Оглядываясь назад, Адриан вспоминал, что во многих отношениях он ни в чем себе не отказывал. Он отказал себе в одном – в прощении. Он никогда не прощал себе даже малейшей ошибки. Ошибка есть ошибка.
И теперь он смотрел на одну из них. Боже, Маделин ничуть не изменилась. И снова он почувствовал, как ужасно неправильно быть здесь, наедине с Маделин, когда в доме Кристина.
Глава 30
Маделин счастливо лепетала по-английски с сильным акцентом:
– Адриан, я так боялась, что тебя здесь не окажется! Или ты не согласишься встретиться со мной. Томас был такой противный и таинственный…
Слова прорвались паводком. Английская речь казалась вдвойне странной. Адриан никогда не слышал, как Маделин говорит на английском, и то, что услышал сейчас, было ужасно. Она словно использовала акцент для соблазна.
– Адриан? – Ее голос задрожал. – Tu vas m'aider, n'est-ce pas? – Когда он не ответил, она повторила вопрос по-английски: – Ты поможешь мне?
Нет, думал Адриан, надо повернуться к ней спиной и уйти. Но он не мог этого сделать. Он подошел ближе и начал освобождать ее.
От нее пахло тяжелыми духами и холодным потом страха. Как он раньше не сообразил? Красный шарф. Духи незнакомые, но смешавшийся с ними запах женщины был ему хорошо известен. Следовало бы догадаться…
Когда Адриан потянулся отвязать Маделин, ее лицо оказалось в дюйме от его груди. Было приятно чувствовать ее дыхание. Оно, как всегда, было странно-сладким, как у юной девочки. Несмотря ни на что, Адриан понял, что Маделин ему не противна. И поймал себя на том, что поглядывает на дверь. Словно провинившийся.
Чистая случайность, сказал он себе и перевел взгляд на узел, который оказался слишком сложным. Даже если Кристина придет – для чего у нее совершенно нет причин, – какое это имеет значение? Находиться в одном помещении с Маделин не преступление.
Закрыв глаза, Адриан дернул неподдающуюся веревку. Нет, все равно ощущение греха не отпускает, так всегда было, и отчасти в этом заключалось очарование.
Он услышал чуть порочный смех Маделин.
– Нервничаешь, cheri? Обычно ты справлялся гораздо быстрее.
– Что ты здесь делаешь? – угрюмо спросил Адриан.
Она замурлыкала от смеха. Последняя веревка поддалась.
И Маделин набросилась на него. Руки и губы атаковали его, Адриан не хотел этой атаки, хотя и не оборонялся. Память, сыграв злую шутку, опустошила его. Ее прикосновение, запах, вкус, движения тела – все было так знакомо, хотя ощущение оставалось странным.
Через плечо Маделин он снова посмотрел на дверь. Чувство вины. Господи, он, должно быть, погряз в нем. Неужели он действительно думает, что беременная Кристина потащится сюда по холоду и снегу?..
Адриан попытался отстранить Маделин, но она прижала его руку к своей груди. Слабый разряд пронзил Адриана. Он помнил, как выглядит эта грудь, маленькая, высокая, совершенная, с густо-розовыми сосками, похожими на темные глаза.
– Маделин, ты не находишь, что это несколько… поспешно?
– Но ты в последние дни действовал очень быстро.
Адриан непонимающе моргнул.
– Я за тобой следила, – объяснила она. – И хотя с твоей хитростью и изворотливостью тебя трудно было обнаружить во Франции, в Англии в прошлом году ты был на виду. – Замолчав, Маделин с улыбкой смотрела на него. – И так спешил… Никогда не видела такой быстрой смены многочисленных партнерш, cheri. В чем дело? Ты не можешь привлечь женщину дольше, чем на несколько месяцев? – Снова мурлыкающий смех. Такой призывный, дразнящий, нервирующий.
Прежде чем Адриан высвободился, Маделин снова поцеловала его. И снова он позволил это. Только на мгновение. Но она ощутила победу, прежде чем он совершенно высвободился из ее рук.
Совершенно выбитый из колеи, он отступил. Какая-то порочная часть его души хотела этого поцелуя. Сверхъестественная притягательность Маделин была еще очень действенной.
Адриан тяжело вздохнул:
– Томас сказал, что я найду здесь женщину, которая причинила мне массу неприятностей.
Склонив голову набок, Маделин лукаво улыбнулась:
– Боюсь, ты нашел эту женщину. Словно я без того не наделала тебе хлопот. – В ее голубых глазах блеснул вызов. – Ты уже способен посмеяться над этим?
– Нет.
Посерьезнев, Маделин опустила глаза.
– И я не могу. Но могу сделать из этого хороший спектакль. – Ее глаза снова сверкнули. – Меня поощряют создавать тебе новые неприятности. – Ее лицо осветилось очаровательной улыбкой. – Я проделала отличную работу. Ты, как они выражаются, попал в переплет, дорогой. И главным образом благодаря мне.
– Ты была в Англии в прошлом мае?
– В марте, апреле и мае. Я взялась за глупую задачу попытаться выследить одного англичанина. – Ее глаза дразнили, губы изогнулись в улыбке, словно речь шла о какой-то увлекательной игре. – Понимаешь, мне было легче шпионить за мужем. Ты должен его знать. Высокий. Потрясающе красивый. Волосы вот такой длины. – Маделин мягко потянула завитки на шее Адриана. – Приблизительно такие же черные. – Ее пальцы гребнем прошлись по его волосам. – Прямой нос. – Пальцы скользнули по его носу ко рту. – Губы горячие, мягкие, – прошептала она, – красивый рот, дарящий поцелуи… – Она снова подвинулась к нему.
Адриан стоял неподвижно.
– Я не твой муж, – возразил он.
Маделин надула губки.
– Я забыла. – Она улыбнулась и подняла на него глаза. – О чем это я? Ах да, я патриотично вела поиски на благо родины. У меня есть друг, который имеет здесь определенное влияние; ему очень помогло, что я тайком следила за неким графом Кьюичестером. Части сошлись и сложились в узор. Ты должен знать остальное. Ты знал, что кто-то вмешался в твою игру. Я сообразила, кого обнаружила, и закрыла рот. Я сказала своему другу, что это бесполезное занятие. Правда, дорогой, я так волновалась эти три месяца. Оказалось, что ты за десять лет так и не сумел завести постоянную связь с женщиной, а потом занялся спасением аристократов, моих родственников. Это трогательная награда.
– Они в равной мере и мои родственники. – Адриан нахмурился, снова смутившись. Маделин вложила в свой ответ неприкрытый намек на кровосмешение.
– Мм. – Она сжала его руку. – В тридцать четыре ты гораздо мускулистее, чем в двадцать четыре. Нет, в тридцать пять, у тебя день рождения в декабре. – Маделин расстегнула пуговицы его сюртука и вытащила рубашку из брюк.
Ее руки двигались легко и проворно. Маделин пробиралась под его одежды. Он хотел остановить ее, но она поймала его руки и положила себе на талию. Проглотив ком в горле, Адриан снова посмотрел на дверь.
– Если ты еще раз посмотришь на дверь, я влеплю тебе пощечину. Дверь интересует тебя гораздо больше, чем я. Не волнуйся, дорогой. Томас обещал мне…
Адриан замер на этой фразе. Вот почему перед его внутренним взором постоянно стоял образ Кристины, входящей в конюшню. И дело тут не в чувстве вины. У Томаса есть веские причины добиться, чтобы Кристина отправилась сюда по снегу. И если она вскоре не появится здесь, он съест свою…
– Адриан! – В чуть запыхавшемся голосе Маделин слышалось раздражение. – Я прошу тебя. – Пауза. – Не притворяйся, что ты этого не хочешь. Давай похороним прошлое. – Она чуть повысила голос, раздражение стало заметнее. – Ну? Ты согласен?
Адриан ослепительно улыбнулся ей, почувствовав, что она расслабилась.
– Нет, не сейчас. Нам прежде надо кое-что уладить. Томас, кажется, считает, что я должен благодарить тебя за мои нынешние неприятности.
– Я чувствую, какой эффект на тебя произвела. – Лукавый взгляд скользнул по нему. – Скажи, что не хочешь меня прямо сейчас? Как всегда?
– Я едва могу думать о чем-то еще. – Это была не вся правда, но и не ложь.
– И что не любишь меня, – поддразнив, тихо хихикнула Маделин.
Это Адриан мог бы подтвердить с удивительной легкостью. Сознание этого наполняло его радостью жизни: Но он молчал, состроив угрюмую гримасу. В нем нет ненависти к Маделин, понял он. Потому что он ее не знает. Стоявшая перед ним женщина была странным смешением хорошо известного и совершенно незнакомого. Все в ней – движения, поза, голос, выражение лица – казалось знакомым. Но она производила впечатление незнакомки.
Маделин снова доверчиво засмеялась, ласково коснувшись его лица. Надувши губки, она заговорила тоном избалованного ребенка. Эту манеру Адриан ужасно не любил.
– Я слишком сильно тебя дразню? И какое наказание было мне уготовано, пока все не выяснилось?
Адриан проглотил непристойный ответ.
– Всего лишь рассказать мне, что произошло, – сказал он. – Что они знают? И, уже просто из любопытства, почему?
– Хорошо. Только не сердись. Пообещай. Я замолчу, как только увижу, что ты сердишься.
– Я не буду сердиться.
– Ладно, сегодня утром, нет, это было вчера, я пошла со своим… мм… другом по его обычным рутинным делам. Время от времени он расспрашивает одного из твоих людей. Некоего месье Кабреля. Я занималась этой глупостью уже добрую дюжину раз. Выслушивала монотонную историю. Но вчера утром Кабрель добавил еще одну фразу: когда он снова описывал каждого человека, которого помнил, то закончил перечень черноволосым мужчиной с прилепившейся к нему женой. Подумать только! С женой! Я задала несколько уточняющих вопросов и поняла, что он говорит о тебе. Кабрель твердил, что ты привез с собой молодую потаскушку. И очень нежно о ней заботишься, поселил ее у себя, воркуешь с ней. Какая низость! Час спустя я догадалась – хотя никогда не хотела проявить мстительности, несмотря на ужасный развод и все прочее, – что мой бывший муж и есть Безумец, которого все ищут. Во мне заговорила отвергнутая женщина. Я больше не могла молчать. Моему другу не понадобилось много времени, чтобы все это вычислить, и вот он, сладкий реванш. Ах ты, бедняжка, надо было мне тщательнее все продумать. Знаешь, они нашли шарф.
– Что?
– Мой красный шарф. Он был в твоей квартире в Париже. Ты хранил его, дорогой. Как он к тебе попал? Это создало мне огромные сложности. Мой друг убежден, что я с тобой вижусь.
– Ты теперь больше не работаешь на комитет?
– Решительно нет, – рассмеялась Маделин. – Они мне готовы шею свернуть. – Пауза. – Они знают, что я защищаю тебя, Адриан. И я рада, что это делаю. – И уже тише добавила: – Ведь другой женщины нет, правда?
– Нет. – Адриан поймал себя на том, что широко улыбается, глядя ей в глаза. – Только одна.
Маделин улыбнулась в ответ. Ее рот был создан для улыбки. Пухлый, женственный, влекущий. С этой улыбкой она в свои тридцать два была на пике привлекательности. С такой улыбкой Маделин и в сорок будет неотразима. И выживет. Они оба выживут, думал Адриан. Он поможет Маделин убраться отсюда, и с прошлым будет покончено. Навсегда. Адриан вздохнул от этого замечательного решения.
Краем глаза он заметил сзади какое-то движение. Дверь конюшни открылась. Кристина с округлившимися глазами застыла и, похоже, собралась заговорить. Через плечо Маделин Адриан посмотрел прямо на Кристину, показав глазами, чтобы она уходила. У Кристины хватило благоразумия промолчать, но она не двигалась, пристально глядя на Адриана.
– И это все? – спросил он, отвлекая Маделин, чтобы она не увидела Кристину.
– Почти. Месье Кабрель дал хорошее описание твоей… компаньонки. Я дала твой блестящий портрет, вплоть до этого… – Она коснулась тонкого шрама на его губе. – Это я тебя укусила. Помнишь?
– Да.
– Мы привыкли бороться на очень близком расстоянии, – прошептала Маделин. Ее голос разносился в морозном воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Чем больше Адриан целовал Маделин, тем хуже оборачивалось дело, увлекая действовать дальше. Ему вдруг пришло в голову, что Маделин ему сестра, ее нельзя трогать. Это само собой разумелось.
– Маделин, я… – Адриан проглотил ком в горле, стараясь успокоить дыхание.
Она попыталась прижать его голову к себе. Он сопротивлялся.
– Поцелуй меня, пожалуйста, – прошептала она. – Это… это так хорошо…
– Да. Это выход чувств. Я бы тебе показал, только, боюсь, мне не следует этого делать.
Адриан не собирался обижать ее, но Маделин отпрянула, потом вскочила и бросилась бежать.
Он чувствовал себя совершенным глупцом. И почему-то обманутым. Ему нужно было отвести ее подальше в сад, меньше говорить, больше целовать, позволить себе некоторые вольности, потом овладеть ею. Это вполне можно было сделать.
Всю неделю Адриан боролся с этими мыслями. Потом ему в голову пришла блестящая идея. Он может жениться на Маделин. И тогда все будет в порядке.
Через несколько дней Адриан укрылся с Маделин в кладовой, но тут вмешалась судьба в лице деда.
Дед вытащил Адриана за шиворот и долго стращал в библиотеке, напоминая о долге по отношению к женщинам вообще и к кузине в частности. Маделин отослали из дома, подальше от него.
Адриан довольно часто видел ее, но с ней было минимум полдюжины компаньонок. Это обернулось настоящей болезнью, с реальной физической болью, которой, как он ни старался, не находилось облегчения:
Адриан завел дружбу с гувернанткой Маделин в надежде окольными путями обойти препятствия, выросшие между ним и кузиной. Но гувернантка оказалась романтичной одинокой молодой женщиной. Возникли еще большие проблемы: гувернантка забеременела.
Адриан покорно каялся. Да, он знает, что от этого бывают дети. Только раньше этого никогда не было. Нет, спасибо, он не хочет жениться на гувернантке. Джон, его английский дядюшка, присмотрел для него дочь герцога. Этот факт Адриан скрывал, пока не пришлось выложить его деду.
Это был год досады и глупых ошибок, год юности в худшем ее проявлении. Адриана мучило чувство вины и собственного бессилия.
Была только одна действительно прекрасная ночь, несколько часов, осветивших его жизнь, прежде чем он еще глубже погрузился в тоску и жалость к себе.
Пятнадцатилетие Маделин. Это был грандиозный бал, ее первый бал. Они танцевали все танцы. Ей больше никто не был нужен. Адриан чувствовал себя королем.
Маделин застенчиво взглянула на него из-под темных ресниц.
– Ты знаешь, что я хочу…
– Но?
– Но папа… Он будет разочарован. Он и так недоволен. Мне полагалось искать мужа, а не флиртовать с кузеном.
– Наверное, это можно совместить.
Взгляд Маделин задержался на его лице, пока она не покраснела, сообразив, что долго на него смотрит. Она опустила глаза.
– Не дразни.
– Мы будем хорошей парой. Мой дядя, наверное, согласится, только поворчит, что придется менять планы.
– Он выбрал кого-то для тебя?
– Я даже не знаю ее имени.
Но Адриан знал: Джорджина Кент, единственная дочь герцога Уилзбери. Девушка была неприлично богата, хороша собой, но совершенно не вдохновляла Адриана. Он пару раз встречался с ней.
– Ты наперекор дяде женишься на мне?
– Ты ради меня пойдешь против отца?
Ее глаза снова скользнули по нему.
– Да. Я хочу этого. Я так часто об этом думала, ты представить себе не можешь.
– Могу. Воображение жгло меня так, будто я в аду.
– Там тебе и место. Мне сказали, что у Селесты родилась девочка.
Адриан молчал, не зная, как справиться с этой темой. Месяц назад он стал отцом и еще не мог определить свои ощущения. Он держал на руках ребенка, испытывая при этом странное чувство. Было так неожиданно навещать крошечного младенца. И это было очень личное, по крайней мере, до сих пор.
– Что я могу сказать в свое оправдание?
– Да что угодно. Слепое увлечение. Проклятая любовь. – Попытки Маделин казаться непринужденной оказались безуспешными. Она снова посмотрела на Адриана со всей серьезностью. Потом неразумно сказала то, что весь следующий год влекло его к алтарю. – Это не имеет значения, – произнесла она. – Ничто не имеет значения. Я люблю тебя, Адриан. Я готова погибнуть за мгновения твоей любви.
Они по одному ускользнули в каретный сарай. И здесь между горячими клятвами в любви и браке подвели итог роману, длившемуся полтора года.
Все произошло довольно невнятно, Удовольствие, которое она могла получить, заслонил страх. А его наслаждение было омрачено горячностью, которую он не мог сдержать.
Над их сладким грехом быстро сгустились тучи. Маделин снова удалили от Адриана. Его отправили на другой конец света, как провинившегося ребенка отправляют в детскую.
Образ его кузины, ее чувства, испытанные на сене в каретном сарае, преследовали его на двух континентах. Когда Адриан вернулся домой за месяц до свадьбы, он страстно желал положить конец своим мукам и тайно бежать с Маделин.
Но его решительно поставили на место. Маделин стерегли как реликвию. Повсюду строгие лица, ему не позволяли даже слова сказать наедине с невестой. Он чувствовал себя не женихом, а гостем невесты. Ее преступным кузеном.
Адриан снова увидел свою дочь и был очарован ею. Она уже ходила. Селеста застенчиво подбадривала ее произнести одно из нескольких слов, что знала малышка: «папа». Адриан корил себя за то, что так очарован этими бессмысленными звуками, так рад незаконнорожденной дочери.
Оглядываясь назад, Адриан вспоминал, что во многих отношениях он ни в чем себе не отказывал. Он отказал себе в одном – в прощении. Он никогда не прощал себе даже малейшей ошибки. Ошибка есть ошибка.
И теперь он смотрел на одну из них. Боже, Маделин ничуть не изменилась. И снова он почувствовал, как ужасно неправильно быть здесь, наедине с Маделин, когда в доме Кристина.
Глава 30
Маделин счастливо лепетала по-английски с сильным акцентом:
– Адриан, я так боялась, что тебя здесь не окажется! Или ты не согласишься встретиться со мной. Томас был такой противный и таинственный…
Слова прорвались паводком. Английская речь казалась вдвойне странной. Адриан никогда не слышал, как Маделин говорит на английском, и то, что услышал сейчас, было ужасно. Она словно использовала акцент для соблазна.
– Адриан? – Ее голос задрожал. – Tu vas m'aider, n'est-ce pas? – Когда он не ответил, она повторила вопрос по-английски: – Ты поможешь мне?
Нет, думал Адриан, надо повернуться к ней спиной и уйти. Но он не мог этого сделать. Он подошел ближе и начал освобождать ее.
От нее пахло тяжелыми духами и холодным потом страха. Как он раньше не сообразил? Красный шарф. Духи незнакомые, но смешавшийся с ними запах женщины был ему хорошо известен. Следовало бы догадаться…
Когда Адриан потянулся отвязать Маделин, ее лицо оказалось в дюйме от его груди. Было приятно чувствовать ее дыхание. Оно, как всегда, было странно-сладким, как у юной девочки. Несмотря ни на что, Адриан понял, что Маделин ему не противна. И поймал себя на том, что поглядывает на дверь. Словно провинившийся.
Чистая случайность, сказал он себе и перевел взгляд на узел, который оказался слишком сложным. Даже если Кристина придет – для чего у нее совершенно нет причин, – какое это имеет значение? Находиться в одном помещении с Маделин не преступление.
Закрыв глаза, Адриан дернул неподдающуюся веревку. Нет, все равно ощущение греха не отпускает, так всегда было, и отчасти в этом заключалось очарование.
Он услышал чуть порочный смех Маделин.
– Нервничаешь, cheri? Обычно ты справлялся гораздо быстрее.
– Что ты здесь делаешь? – угрюмо спросил Адриан.
Она замурлыкала от смеха. Последняя веревка поддалась.
И Маделин набросилась на него. Руки и губы атаковали его, Адриан не хотел этой атаки, хотя и не оборонялся. Память, сыграв злую шутку, опустошила его. Ее прикосновение, запах, вкус, движения тела – все было так знакомо, хотя ощущение оставалось странным.
Через плечо Маделин он снова посмотрел на дверь. Чувство вины. Господи, он, должно быть, погряз в нем. Неужели он действительно думает, что беременная Кристина потащится сюда по холоду и снегу?..
Адриан попытался отстранить Маделин, но она прижала его руку к своей груди. Слабый разряд пронзил Адриана. Он помнил, как выглядит эта грудь, маленькая, высокая, совершенная, с густо-розовыми сосками, похожими на темные глаза.
– Маделин, ты не находишь, что это несколько… поспешно?
– Но ты в последние дни действовал очень быстро.
Адриан непонимающе моргнул.
– Я за тобой следила, – объяснила она. – И хотя с твоей хитростью и изворотливостью тебя трудно было обнаружить во Франции, в Англии в прошлом году ты был на виду. – Замолчав, Маделин с улыбкой смотрела на него. – И так спешил… Никогда не видела такой быстрой смены многочисленных партнерш, cheri. В чем дело? Ты не можешь привлечь женщину дольше, чем на несколько месяцев? – Снова мурлыкающий смех. Такой призывный, дразнящий, нервирующий.
Прежде чем Адриан высвободился, Маделин снова поцеловала его. И снова он позволил это. Только на мгновение. Но она ощутила победу, прежде чем он совершенно высвободился из ее рук.
Совершенно выбитый из колеи, он отступил. Какая-то порочная часть его души хотела этого поцелуя. Сверхъестественная притягательность Маделин была еще очень действенной.
Адриан тяжело вздохнул:
– Томас сказал, что я найду здесь женщину, которая причинила мне массу неприятностей.
Склонив голову набок, Маделин лукаво улыбнулась:
– Боюсь, ты нашел эту женщину. Словно я без того не наделала тебе хлопот. – В ее голубых глазах блеснул вызов. – Ты уже способен посмеяться над этим?
– Нет.
Посерьезнев, Маделин опустила глаза.
– И я не могу. Но могу сделать из этого хороший спектакль. – Ее глаза снова сверкнули. – Меня поощряют создавать тебе новые неприятности. – Ее лицо осветилось очаровательной улыбкой. – Я проделала отличную работу. Ты, как они выражаются, попал в переплет, дорогой. И главным образом благодаря мне.
– Ты была в Англии в прошлом мае?
– В марте, апреле и мае. Я взялась за глупую задачу попытаться выследить одного англичанина. – Ее глаза дразнили, губы изогнулись в улыбке, словно речь шла о какой-то увлекательной игре. – Понимаешь, мне было легче шпионить за мужем. Ты должен его знать. Высокий. Потрясающе красивый. Волосы вот такой длины. – Маделин мягко потянула завитки на шее Адриана. – Приблизительно такие же черные. – Ее пальцы гребнем прошлись по его волосам. – Прямой нос. – Пальцы скользнули по его носу ко рту. – Губы горячие, мягкие, – прошептала она, – красивый рот, дарящий поцелуи… – Она снова подвинулась к нему.
Адриан стоял неподвижно.
– Я не твой муж, – возразил он.
Маделин надула губки.
– Я забыла. – Она улыбнулась и подняла на него глаза. – О чем это я? Ах да, я патриотично вела поиски на благо родины. У меня есть друг, который имеет здесь определенное влияние; ему очень помогло, что я тайком следила за неким графом Кьюичестером. Части сошлись и сложились в узор. Ты должен знать остальное. Ты знал, что кто-то вмешался в твою игру. Я сообразила, кого обнаружила, и закрыла рот. Я сказала своему другу, что это бесполезное занятие. Правда, дорогой, я так волновалась эти три месяца. Оказалось, что ты за десять лет так и не сумел завести постоянную связь с женщиной, а потом занялся спасением аристократов, моих родственников. Это трогательная награда.
– Они в равной мере и мои родственники. – Адриан нахмурился, снова смутившись. Маделин вложила в свой ответ неприкрытый намек на кровосмешение.
– Мм. – Она сжала его руку. – В тридцать четыре ты гораздо мускулистее, чем в двадцать четыре. Нет, в тридцать пять, у тебя день рождения в декабре. – Маделин расстегнула пуговицы его сюртука и вытащила рубашку из брюк.
Ее руки двигались легко и проворно. Маделин пробиралась под его одежды. Он хотел остановить ее, но она поймала его руки и положила себе на талию. Проглотив ком в горле, Адриан снова посмотрел на дверь.
– Если ты еще раз посмотришь на дверь, я влеплю тебе пощечину. Дверь интересует тебя гораздо больше, чем я. Не волнуйся, дорогой. Томас обещал мне…
Адриан замер на этой фразе. Вот почему перед его внутренним взором постоянно стоял образ Кристины, входящей в конюшню. И дело тут не в чувстве вины. У Томаса есть веские причины добиться, чтобы Кристина отправилась сюда по снегу. И если она вскоре не появится здесь, он съест свою…
– Адриан! – В чуть запыхавшемся голосе Маделин слышалось раздражение. – Я прошу тебя. – Пауза. – Не притворяйся, что ты этого не хочешь. Давай похороним прошлое. – Она чуть повысила голос, раздражение стало заметнее. – Ну? Ты согласен?
Адриан ослепительно улыбнулся ей, почувствовав, что она расслабилась.
– Нет, не сейчас. Нам прежде надо кое-что уладить. Томас, кажется, считает, что я должен благодарить тебя за мои нынешние неприятности.
– Я чувствую, какой эффект на тебя произвела. – Лукавый взгляд скользнул по нему. – Скажи, что не хочешь меня прямо сейчас? Как всегда?
– Я едва могу думать о чем-то еще. – Это была не вся правда, но и не ложь.
– И что не любишь меня, – поддразнив, тихо хихикнула Маделин.
Это Адриан мог бы подтвердить с удивительной легкостью. Сознание этого наполняло его радостью жизни: Но он молчал, состроив угрюмую гримасу. В нем нет ненависти к Маделин, понял он. Потому что он ее не знает. Стоявшая перед ним женщина была странным смешением хорошо известного и совершенно незнакомого. Все в ней – движения, поза, голос, выражение лица – казалось знакомым. Но она производила впечатление незнакомки.
Маделин снова доверчиво засмеялась, ласково коснувшись его лица. Надувши губки, она заговорила тоном избалованного ребенка. Эту манеру Адриан ужасно не любил.
– Я слишком сильно тебя дразню? И какое наказание было мне уготовано, пока все не выяснилось?
Адриан проглотил непристойный ответ.
– Всего лишь рассказать мне, что произошло, – сказал он. – Что они знают? И, уже просто из любопытства, почему?
– Хорошо. Только не сердись. Пообещай. Я замолчу, как только увижу, что ты сердишься.
– Я не буду сердиться.
– Ладно, сегодня утром, нет, это было вчера, я пошла со своим… мм… другом по его обычным рутинным делам. Время от времени он расспрашивает одного из твоих людей. Некоего месье Кабреля. Я занималась этой глупостью уже добрую дюжину раз. Выслушивала монотонную историю. Но вчера утром Кабрель добавил еще одну фразу: когда он снова описывал каждого человека, которого помнил, то закончил перечень черноволосым мужчиной с прилепившейся к нему женой. Подумать только! С женой! Я задала несколько уточняющих вопросов и поняла, что он говорит о тебе. Кабрель твердил, что ты привез с собой молодую потаскушку. И очень нежно о ней заботишься, поселил ее у себя, воркуешь с ней. Какая низость! Час спустя я догадалась – хотя никогда не хотела проявить мстительности, несмотря на ужасный развод и все прочее, – что мой бывший муж и есть Безумец, которого все ищут. Во мне заговорила отвергнутая женщина. Я больше не могла молчать. Моему другу не понадобилось много времени, чтобы все это вычислить, и вот он, сладкий реванш. Ах ты, бедняжка, надо было мне тщательнее все продумать. Знаешь, они нашли шарф.
– Что?
– Мой красный шарф. Он был в твоей квартире в Париже. Ты хранил его, дорогой. Как он к тебе попал? Это создало мне огромные сложности. Мой друг убежден, что я с тобой вижусь.
– Ты теперь больше не работаешь на комитет?
– Решительно нет, – рассмеялась Маделин. – Они мне готовы шею свернуть. – Пауза. – Они знают, что я защищаю тебя, Адриан. И я рада, что это делаю. – И уже тише добавила: – Ведь другой женщины нет, правда?
– Нет. – Адриан поймал себя на том, что широко улыбается, глядя ей в глаза. – Только одна.
Маделин улыбнулась в ответ. Ее рот был создан для улыбки. Пухлый, женственный, влекущий. С этой улыбкой она в свои тридцать два была на пике привлекательности. С такой улыбкой Маделин и в сорок будет неотразима. И выживет. Они оба выживут, думал Адриан. Он поможет Маделин убраться отсюда, и с прошлым будет покончено. Навсегда. Адриан вздохнул от этого замечательного решения.
Краем глаза он заметил сзади какое-то движение. Дверь конюшни открылась. Кристина с округлившимися глазами застыла и, похоже, собралась заговорить. Через плечо Маделин Адриан посмотрел прямо на Кристину, показав глазами, чтобы она уходила. У Кристины хватило благоразумия промолчать, но она не двигалась, пристально глядя на Адриана.
– И это все? – спросил он, отвлекая Маделин, чтобы она не увидела Кристину.
– Почти. Месье Кабрель дал хорошее описание твоей… компаньонки. Я дала твой блестящий портрет, вплоть до этого… – Она коснулась тонкого шрама на его губе. – Это я тебя укусила. Помнишь?
– Да.
– Мы привыкли бороться на очень близком расстоянии, – прошептала Маделин. Ее голос разносился в морозном воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34