Она подняла те два предмета, которые выбрала, и принялась за подготовку к работе.Он нахмурился, пытаясь разобрать незнакомые звуки.– Ты готов, Доминик? – прошептала она.– Да, черт возьми, – прохрипел он.– Тогда открывай глаза.Он открыл глаза и моргнул от неожиданности. Он таращился на то, что она держала в руках, словно не веря собственным глазам.– Что, черт возьми… – Он попытался пошевелиться, но она крепко держала его бедра и руки.– Ты же сам просил меня это сделать, помнишь? Несколько раз.Он с ужасом смотрел на две огромные лохматые щетки в ее руках, висящие всего в нескольких сантиметрах над его мужским достоинством.– В самый первый день, когда мы познакомились, ты хотел, чтобы я тебя как следует отдраила, помнишь? – ворковала девушка. – Это и есть те самые деликатные места, о которых ты меня предупреждал? – Она опускала щетки, пока жесткая щетина не прижалась к его нежной коже. Он дернулся от боли.– Не надо! – хрипло сказал он. – Я передумал. Рассмеявшись, Грейс отбросила щетки.– Если бы ты только видел свое лицо! – проговорила она между смешками и объятиями.– Ах ты, маленькая ведьма! – прорычал он, страстно целуя ее.– Я знаю. Но когда я пошла за маслом, я увидела эти щетки и просто не могла удержаться от искушения. – Она склонила голову набок. – А теперь ты позволишь мне натереть тебя маслом? Оно даже не кипит.Он зловеще посмотрел на нее.– Да, но только веди себя как следует!– Вести себя как следует? – Она наивно взмахнула ресницами. – Ты хочешь, чтобы я встала и оделась?– Нет, плутовка, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!Грейс рассмеялась. Она и не собиралась вести себя как следует. Доминик доставил ей огромное удовольствие, и она собиралась отплатить ему тем же.Она щедро намазала его маслом, которое издавало тонкий аромат цитрусовых, и стала втирать его, наслаждаясь чувственными ощущениями точно так же, как когда массировали ее.– Никогда не подозревала, что мужчины могут быть такими красивыми, – прошептала она.Доминик не мог поверить, что она может сказать такую глупость. Мужчины вовсе не красивы.– Это я смотрю на красавицу, – поправил он ее. Он гладил ее груди, мерно покачивающиеся над ним. Она была заворожена его телом, исследовала его с невинной чувственностью, которая наполняла его смесью похоти, ответственности за нее и беспомощным восхищением.Она неосознанно сжимала ногами его бедра, втирая масло в его кожу, видимо, не понимая, насколько открытым было ее положение. Ее вкус все еще был у него во рту: мед и розы.Доминик застонал от непрестанного напряжения, которое ему приходилось прилагать, чтобы сдерживать себя. При каждом движении ее бедра терлись о его ноги. Одно движение – и он мог бы оказаться внутри ее.Но он дал слово, что не будет ее соблазнять. Он хотел закончить все это сразу после того, как доставит ей удовольствие. Не следовало соглашаться на то, чтобы она делала ему массаж. Он закрыл глаза.Если только она не притронется к его пенису, он сможет сдержаться.Ее крохотные ручки поглаживали и растирали, ее ноготки слегка царапали его соски в имитации того, что он до этого делал с ней. Но они, слава Богу, не опускались ниже его талии.Небеса и ад на земле. Тантал в раю.Эти чертовы щетки. Он улыбнулся. Его ведьма с шелковистой кожей. Обнаженная, прикасающаяся к нему голой кожей, благоухающая розами и диким медом.Ее рука обхватила его член. Он застонал и задрожал под ней, пока Грейс изучала его с удивительной педантичностью.Он боролся со своими инстинктами. Они вопили ему, приказывали действовать, слиться с ней. Он пытался сдержаться. Он не будет этого делать. Черт, он может, он должен сдержаться!– Достаточно… – пробормотал он.– Я хочу тебя, Доминик, – сказала Грейс в то же мгновение.Он уставился на нее.– Я же обещал…– Я знаю. Но я хочу заполучить тебя внутрь, сейчас же. – Она провела его к своему лону и неумело прижалась к нему.Доминик застонал. Если уж им суждено это сделать, то следовало сделать все правильно. Он опустил руку и начал ласкать ее между ног. Она была жаркой и влажной. Он все ласкал ее, и она откинула голову назад со страстным стоном.– Ну же! – потребовала Грейс, и Доминик не смог больше сдерживаться. Он вошел в нее одним движением, и она застонала и сжалась внутри. Он сделал еще одно движение, она двигалась вместе с ним, стараясь поймать ритм.– Скачи, как на лошади, – прошептал он.Глаза ее расширились. Она попробовала двигаться, как он сказал, он изгибался под ней, и внезапно она поймала ритм. Она скакала на нем так, как еще никто с ним этого не делал, запрокинув голову и выгнув спину. Он двигался внутри ее, и они вдвоем извивались, мчались, парили… навстречу идеальному оргазму.Доминик лежал рядом с Грейс, их дыхание смешивалось, сердцебиение возвращалось к норме.Вдруг что-то показалось ему смутно знакомым. Он глубоко вдохнул воздух и закрыл глаза. Роза с тонким ароматом цитруса. Он улыбнулся:– Знаешь, вдвоем мы пахнем как розы в Вульфстоне.– Это самые красивые розы. Я еще никогда нигде не видела таких роз. – Она потерлась щекой о его подбородок. – Давай не будем говорить о Вульфстоне.Он вздохнул и погладил ее по плечу.– Хорошо. – Вульфстон не имел никакого значения. Она принадлежала ему.Они лежали еще долго, затем он аккуратно приподнял ее и сел. Он достал свои брюки, а Грейс, которую больше не согревало тепло его тела, завернулась в простыню.Он надел турецкие шлепанцы и сидел некоторое время, раздумывая. Потом глубоко вздохнул, а когда повернулся к Грейс, в его глазах горел такой огонек, от которого ей захотелось петь и танцевать. Доминик улыбнулся ей, и впервые за все время их знакомства он стал выглядеть молодым, задорным и веселым. Он подхватил Грейс на руки, начал крутить ее, пока у нее не закружилась голова, а потом страстно поцеловал. Затем они оделись и покинули хаммам через разные выходы, направляясь в разные спальни. Грейс должна была провести ночь на женской половине.Им вовремя напомнили: одни правила для мужчин, другие для женщин. Так устроен мир.И она не будет его любовницей.Они уехали рано утром на следующий день. Грейс почти не прикоснулась к завтраку. Ей не терпелось оказаться дома, рядом со своей любимой семьей. Но как только она окажется дома, ей придется попрощаться с Домиником.Фатима, Хадиджа и Муна очень тепло проводили ее, настояв на том, чтобы она оставила себе восточные одежды, в которые они наряжали ее накануне. Они подарили ей еще несколько ценных предметов одежды, и, чтобы доставить им удовольствие, ей пришлось надеть пару великолепных шелковых туфель с загнутыми носами.Она попрощалась и поблагодарила всех женщин по очереди, обнимая их так, словно они были давным-давно знакомы. Они неправильно поняли грусть в ее глазах и поспешили успокоить ее.– Не грусти, Грейс. Ты вернешься и вновь навестишь нас. Доминик привезет тебя. Твой мужчина очень хороший.Она улыбнулась и кивнула:– Я знаю. – В объяснениях не было никакого смысла. Женщины, живущие в гареме, никогда бы не поняли ее проблем.Тарик торжественно проводил их. Когда они выходили из дома, начался дождь, и, к удовольствию Грейс, Доминик подхватил ее на руки и отнес в карету, чтобы спасти ее экзотические шелковые туфельки.Шеба уже гордо сидела на сиденье рядом с кучером, но как только начался дождь, уши ее поникли, она спрыгнула с насиженного места и примостилась рядом со ступенькой, умоляюще глядя на Доминика. Он рассмеялся:– Ты когда-нибудь видела водолаза, который боялся бы воды? Познакомься с Шебой. – Он щелкнул пальцами, она запрыгнула в карету и счастливая улеглась у его ног.Они помахали на прощание Тарику и его женам, и карета покатилась прочь. Челтнем медленно исчезал из виду.– С тобой все в порядке, Грейс?Она взглянула на Доминика и вдруг оказалась в его объятиях, и они целовались как сумасшедшие. Их последний день вместе. В их особом мире.– Откуда ты знаешь про гарем? – спросила она намного позже.– Мы с Тариком давно знакомы, с тех самых пор, как были детьми. Можно даже сказать, что мы родственники.– Родственники?Доминик устроил ее поудобнее у себя на коленях и начал рассказывать:– Одно из мест, где я жил ребенком, был Неаполь. Даже сейчас я еще испытываю смешанные чувства по поводу этого города. К тому времени у нас совсем кончились деньги: До этого мы жили на деньги, полученные от продажи драгоценностей – единственного, что мама взяла с собой при побеге из Вульфстона. Я проводил все свое время в доках. Там было много возможностей для сообразительного паренька, который к тому же не боится работы.Она обняла его, вспомнив мальчика, который нырял за монетками.– Однажды мальчик – не один из нас, а мальчик из богатой семьи – случайно упал в воду, когда грузчики носили товары на корабль. Никто не видел, как он упал. Я наблюдал за этим и увидел, что он долго не всплывает… должно быть, он ударился головой. Поэтому я нырнул и вытянул его на поверхность.– Ты спас ему жизнь. Он кивнул.– Это был Тарик. Его отец владел тем кораблем, который загружали в тот момент. Он взял меня на борт, накормил, а затем захотел лично поблагодарить моих родителей. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы воспрепятствовать его приходу. Мама стеснялась того, в каких условиях мы живем. Но он настаивал.Он замолчал, припоминая те давние времена.– Это была любовь с первого взгляда, между отцом Тарика и моей матерью. – Его руки крепче сжали ее, и он потерся подбородком о ее кудри. – Когда корабль отправился в Египет, мы с матерью были на борту. Он купил ей красивый дом в Александрии, и мы больше никогда не знали бедности.– Но разве он не был женат? Я хочу сказать, у него же был сын.– Фазиль был женат, у него было несколько жен. Моя мать стала его любовницей, и он обращался с ней лучше, чем мой отец. Ей принадлежал дом, который он ей купил, – все бумаги были оформлены на ее имя. Он дал ей большую сумму денег, оплачивал все расходы по дому и выплачивал ей ренту.Фазиль…– Книга поэзии? Доминик кивнул.Значит, это его мать была «моя голубка, мое сердце, моя возлюбленная».– Но это было не из-за денег – Фазиль обожал маму и обращался с ней как с принцессой. А она любила его. Я никогда не видел ее такой счастливой. Он был хорошим человеком. Он даже определил меня учиться с Тариком. – Голос Доминика напрягся. – Пока мой отец не вцепился в меня и не притащил в Англию для обучения. Я бы не позволил им схватить меня, если бы мама не была в безопасности.Наступила долгая пауза.– Когда Фазиль умер, ее сердце разбилось.Копыта лошадей стучали по дороге. С близлежащей фермы доносился лай собаки. Грейс вспомнила, как Фрей рассказывал ей, что мать Доминика умерла у него на руках. Она крепко обняла его.По крыше забарабанил дождь. Глава 20 О, как я счастлив открывать тебя!В цепях любви себя освобожу. Джон Донн – Все это очень хорошо, Грейс, – сурово сказал сэр Освальд. – Но какого черта ты путешествуешь, да еще и с ночевкой, в Лондон одна и без сопровождения – нет, эта чертова собака не считается! – с каким-то мужчиной, которого я до сегодняшнего дня не видел, когда ты должна быть на какой-то загородной вечеринке с сэром Джоном и Мелли Петтифер?Грейс сглотнула. Она приготовила небольшую речь, и она неплохо звучала, когда она репетировала ее про себя в карете, Но двоюродный дедушка Освальд ее не проглотил.Самое худшее, что Пруденс и ее муж Гидеон не были единственными родственниками, кто в данный момент гостил у двоюродного дедушки Освальда и бабушки Гасси. Там были все ее сестры с мужьями. И ни одного из них ее история не впечатлила. Кроме бабушки Гасси, которая смотрела на Доминика с откровенным, если не сказать навязчивым, восхищением.Доминик же не смущался. Да и вопросы двоюродного дедушки Освальда его тоже ничуть не беспокоили. Или угрожающие взгляды, которыми его окидывали ее четверо крупных, недовольных, мускулистых зятьев. Она взглянула на Эдварда и изменила это на троих крупных, недовольных и мускулистых зятьев и одного сердитого графа среднего размера – ее зятя Эдварда.Доминика настолько не заботила напыщенная речь двоюродного дедушки Освальда, что он смотрел только на нее да на ее сестер, очевидно, ища в них семейное сходство. А один раз, она была уверена, он даже подмигнул двоюродной бабушке Гасси.Они его на кусочки разорвут.А если они этого не сделают, то ьто сделает она. Ее речь бы великолепно сработала, если бы он не вставлял поминутно «полезные» объяснения, заверяя их, что Шеба – очень хорошая компаньонка и что гарем этот вовсе не вертеп, как воображают многие люди.– Тетушка Гасси, – перебил Гидеон. – Почему бы вам и девочкам не отвести Грейс куда-нибудь и побеседовать там, а мы тем временем перекинемся парой слов с д'Акром.– Замечательная идея, мой дорогой, – заявила леди Ога-ста, и через мгновение в комнате не осталось ни одной женщины, а Доминик остался один перед лицом разгневанных аристократов.Перед ним стояли три зятя с напряженными лицами и сжатыми кулаками. Он знал, чего ожидать. Уже не первый раз приходилось ему сталкиваться с толпой английских громил. Единственная разница заключалась в том, что он больше не был школьником.Гидеон, лорд Каррадайс, заговорил первым:– Итак, д'Акр. Я думаю, вам нужно кое-что объяснить. Доминик внимательно посмотрел на ногти.– Давай, парень. Выкладывай! – рявкнул Блэклок, другой зять.Военная выправка, подумал Доминик. Он смахнул с рукава пылинку.– Ему нужна хорошая взбучка! – прорычал Рейн. Доминик пожал плечами. Он скинул пиджак и начал закатывать рукава.– Что это ты делаешь? – угрюмо поинтересовался Каррадайс.– Готовлюсь защищаться. – Что?– Из моего опыта следует, что сыновья джентльменов не привыкли слушать. Но мне нравится драться, так что можем приступать.– Ну а мы желаем поговорить! А точнее, послушать. Нам совсем не ясно, что здесь происходит, так что прежде чем мы устроим тебе взбучку, которую ты, вполне возможно, заслуживаешь, мы хотим получить кое-какие объяснения.Доминик нахмурился. В словах Каррадайса сквозила ирония.Граф спросил тихим уверенным голосом:– Каковы твои намерения по отношению к нашей золовке?Доминик пожал плечами.– Я-то думал, это даже слепому ясно. Гидеон закатил глаза.– Черт, прекрати это, не то я взгрею тебя! Доминик вновь пожал плечами.– Я сделал все, что мог, чтобы она согласилась стать моей любовницей.Четверо мужчин сжали кулаки.Каррадайс подозрительно посмотрел на него и поднял руку, чтобы остановить остальных.– Ты либо хочешь умереть молодым, либо…– Разумеется, я хочу жениться на ней. – Интересно, зачем, как они думали, он проводил ее до самого Лондона?Каррадайс приподнял брови.– Так просто? А если она откажет тебе? Или ее семья будет против.Доминик вновь посмотрел на свои ногти.– Думаю, до тебя дошли слухи о ее состоянии, – заметил Рейн.– Ее состояние меня не интересует. Вряд ли оно сравнимо с моим.– Я думаю, ты знаешь, что она упряма и несговорчива. Все сестры Мерридью вьют из своих мужей веревки, – сказал Каррадайс.Доминик внимательно осмотрел их, таких спокойных, здоровых и чуть ли не светящихся от счастья.– Ага, и по вам видно, что вы живете под каблуком у жен! Но в конце концов, все мы несем свой крест.– Ты любишь ее?Доминик не мигая посмотрел на него. Это касалось только Грейс и его, и больше никого.Каррадайс пристально посмотрел на него.– Когда ты впервые встретил Грейс, – медленно сказал он, – что потрясло тебя?Доминик задумался на мгновение.– Ее нога.– Ее нога? – воскликнули они хором.– Да. – Он дерзко улыбнулся. – Она ударила меня. Два раза. – Если после этого они его не изобьют, то Доминик уж не знал, что для этого нужно сделать.– Ударила тебя? – Гидеон торжествующе посмотрел на остальных. – Ножка ударила его! Я так и знал! Мы имеем дело с любовью с первого взгляда.Доминик не верил своим ушам.– Я думаю, вы неправильно поняли, – сказал он. – Я сказал, что она ударила меня!Каррадайс улыбнулся:– Она сделала то же самое со мной в день нашего знакомства. Поэтому я и зову ее Ножкой. Это великолепный знак. Видишь ли, мы считали, что она уже давно бросила эту привычку. Но должно быть, она приберегала ее для особого случая.Каррадайс и граф пожали ему руку и ушли. Доминик посмотрел им вслед.– Но я заслужил это. Я поцеловал ее. Два раза.Блэклок и Рейн рассмеялись.– Позволь мне дать тебе совет, – сказал Блэклок, проходя мимо. – Стоит тебе поцеловать одну из Мерридью, и нет смысла драться.Сэр Освальд Мерридью посмотрел на него из-под кустистых бровей.– Ну, д'Акр, не стой столбом! Если ты собираешься жениться на моей внучатой племяннице, нам еще нужно обсудить брачный договор. И, скажу откровенно, лучше бы он был хороший.– А на другое я и не согласен, – холодно сказал Доминик. – Я не желаю прикасаться и к пенни из ее денег. В договоре должно быть записано, что она сохраняет свое состояние.Сэр Освальд приподнял кустистые белые брови.– Мне стало известно, что ваше поместье в плохом состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31