– Все отлично, – подтвердила Мэри Фрэнсис. Смех, застрявший у нее в горле, больше походил на, подавленное рыдание. – Вам ведь, наверно, приходилось видеть возбужденных женщин и раньше.
Нетвердой рукой она провела кончиком иглы вниз по прозрачной коже по направлению к холмику груди, оставляя ярко-красный след.
– Видите, как возбуждено мое тело? А внутренняя сторона запястья еще более чувствительна. – Она нажала сильнее, и на запястье с проступающими голубыми венами появились яркие полоски. Она кольнула еще раз, и кровь собралась в каплю на коже. Мэри Фрэнсис застонала, рассчитано чувственно. – Дотроньтесь до меня скорее, кто-нибудь… – умоляюще произнесла она. – Скорее, скорее… – Американец со стуком поставил на стойку стакан. – Скорее – умоляла Мэри Фрэнсис.
Лазлинко преградил американцу путь, это послужило для нее сигналом. Сейчас они сцепятся, все внимание сосредоточится на них, и она совершит задуманное. Как хорошо, что она училась на медицинскую сестру! Она ввела кончик иглы в артерию на запястье и разжала кулак. Кровь брызнула фонтаном. В считанные мгновения Мэри Фрэнсис была вся забрызгана кровью, как жертва автокатастрофы. Кордес первым заметил, что случилось.
– Не подходите к ней! – закричал он, когда все бросились к девушке. – Не приближайтесь, она истекает кровью.
Мэри Фрэнсис упала на пол. Она знала, как остановить кровь, но они не должны догадаться об этом.
– Отвезите меня в больницу, – попросила она, пережимая большим пальцем артерию так, чтобы никто не видел. – Быстрее Кордес крикнул охрану, бросил ключи от машины первому подбежавшему.
– В Нассо, на Шерли-стрит, есть клиника сказал он охраннику. – Скажешь, что произошел несчастный случай, да проследи, чтобы она не сболтнула лишнего. Там меня знают. Если будут осложнения пусть звонят мне.
Охранник, видимо, был знаком с основами первой помощи, потому что тут же вытащил ремень, опустился рядом с девушкой и затянул его петлей выше локтя: Но, боясь причинить ей боль, он затянул петлю недостаточно сильно, а Мэри Фрэнсис не решилась сказать ему об этом. Если она отпустит сейчас палец, она умрет от потери крови. Она твердила себе, что нельзя засыпать, что, как только они очутятся на улице, она все исправит, но головокружение все усиливалось, и она поняла, что продержится недолго.
Мэри Фрэнсис почувствовала, как ее поднимают и несут к выходу. Единственной ее мыслью было поскорее покинуть этот дом, вдохнуть чистый, напоенный ароматами цветов ночной воздух, ощутить на лице дуновение свежего ветра, почувствовать себя свободной.
«Нельзя терять сознание», – это была ее последняя мысль.
Глава 23
Церковь сияла неземной красотой. Потрескавшаяся, с облупившейся краской, она принарядилась, как Золушка, собравшаяся на бал. Казалось, небеса послали множество радуг, чтобы украсить ее. Разноцветные оконные витражи сверкали на солнце подобно драгоценным камням.
Верилось, что Господь услышит проповедь отца Рика Карузо, в которой тот говорил об испытаниях, ниспосланных на нас свыше.
– «…но когда я надеялся на добро, – повторял он, цитируя Библию, – появилось зло. Я искал свет, а наступила тьма…»
Он говорил о необходимости верить, даже если вера подвергается самым жестоким испытаниям. С того места, где сидела Блю, было хорошо видно отца Карузо. Она удивилась, как это ей могло показаться, что служение Богу – не его призвание. Облаченный в черную сутану, он буквально излучал силу и обаяние. А простота манер только подчеркивала это впечатление и придавала его словам удивительную искренность и убедительность..
Фрагменты Священного Писания для католической мессы выбираются не случайно. Их последовательность расписана на целый год вперед. Сегодня у Рика не было времени подготовиться к службе, но то, что он говорил, напрямую относилось к судьбе Мэри Фрэнсис.
– Когда в последний раз вы видели, чтобы вера двигала горы? – спросил он собравшихся. – Я не собираюсь лгать вам. Я сам никогда такого не видел и не думаю, что увижу. Но без веры нельзя прожить ни мгновения. Все, что мы делаем, есть акт веры. Даже дыхание. Но вера – это еще и выбор. Когда становится трудно, вера позволяет нам свернуться клубочком на ладони Господа. Мы находим отдохновение, вверяя себя ему. Исцеляемся…
Кого он пытался убедить, что вера может все, – себя или свою паству? Но слова Рика доходили до сердец прихожан, и на Блю они произвели впечатление Если она и сомневалась до этого мгновения, что он создан быть священником, после этой проповеди сомнения рассеялись. Он вкладывал в свое дело душу. Все, что он говорил, звучало весомо и искренне. Прихожане обожали его. Это было ясно по тому, как они слушали по приглушенным репликам во время чтения псалмов.
Блю крепко сжимала в руках молитвенник и тяжело вздыхала. Брайана мертва, ее сестру похитили, а теперь оказывается, что человек, в которого она почти влюбилась, тоже замешан в эту историю, только не признаётся, каким образом.
Она подняла глаза, поймала обезоруживающую улыбку Рика и пожалела, что эта улыбка предназначена не ей. Блю присмотрелась к головам сидящих на передней скамье и поняла, что он улыбнулся своему служке – Джессу. Блю очень хотела посмотреть, как Джесс зажигает свечи. Воспользовавшись моментом, она незаметно выскользнула из кухни, пока Марианна помогала Рику переодеваться. И порадовалась, что поступила именно так.
Мальчик выполнял свои обязанности так серьезно и торжественно, что Блю пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться. Он казался очень медлительным, и Блю вспомнила слова Марианны о том, что Джесс будет тянуть время, пока Рик не переоденется.
Но глядя на мальчика, Блю засомневалась, что Джесс специально тянет время. Нога в металлических скобах не давала ему двигаться быстрее. Зажигая свечи, он с трудом сохранял равновесие, но старался изо всех сил, гордясь, что ему доверили такое важное дело. Никогда еще Блю нe видела подобной силы духа. Если ей требовалось доказательство, что в мире еще сохраняется добро, – вот оно, перед ней: это Джесс. Живое подтверждение.
– Помолимся все вместе за близкого друга, – призвал Рик тихим, проникновенным голосом.
Прихожане склонили головы и стали молиться вместе с Риком за молодую девушку, имени которой он так и не назвал. К тому времени, когда Рик закончил, голос его был полон печали и, казалось, вот-вот перестанет подчиняться ему.
– Сохрани и защити ее в этом испытании, – молил он Господа. – Если понадобится послать ангелов, чтобы спасти ее и вернуть нам, пошли их, Отец Небесный! Она такая хорошая!..
Блю сжимала молитвенник с такой силой, что побелели ногти. А когда прихожане забормотали «аминь», Блю вдруг вспомнила молитву из школьных дней, ту, за которую им с Брайной не раз доставалось, и в которой они «путали» слова.
«Господи, пошли юношу зажечь мой огонь и осветить тело мое…»
Она укоризненно улыбнулась. Они озорничали и заменяли слова «осветить тело мое» на слова, «зажечь лампаду любви» или другое, еще более точные, определения. Блю помнила все очень отчетливо, но слова молитвы с годами выветрились, из памяти. А сейчас вдруг вспыхнули в голове. «Господи, пусть моя жизнь станет маленьким огоньком в этом мире. Маленьким огоньком который озарит мой путь, куда бы я ни пошла».
В детстве эти слова казались ей ужасно неприличными, она стыдилась произносить их. А вот Мэри Фрэнсис – нет. Глаза ее сияли, когда она повторял эту молитву с пылом истинно верующего. Ей и в голов не могло прийти поменять слова.
Рик прав, она очень хорошая. «На ее месте должна была быть я, – подумала Блю. – Если кто-нибудь и заслуживает этого кошмара, так это я, а не Мэри Фрэнсис».
Наверное, Блю грустно улыбнулась, когда поднял, глаза и увидела, что Рик смотрит на нее. Вероятно, там оно и было, чем иначе объяснить, что Рик улыбнулся ей. Он кивнул, словно понимая, что происходит с ней, и уверяя, что все будет хорошо. По крайней мере с ней.
На Блю снизошло спокойствие. Она поверила Рику. Разрешила себе поверить, потому чтоб всем сердцем чувствовала, что он видит не ее физическую оболочку, а смотрит прямо в сердце. И то, что он видит там, причиняет ему сладчайшую мучительную боль. Более того, она почувствовала, что эта боль лишь укрепляет его решимость продолжить свой путь и совершить великие деяния, на которые он способен. Он от многого отказался ради своего призвания. И теперь его выбор обретает смысл.
А еще она почувствовала, что он – может быть, сам того еще не понимая, – прощается с ней. И единственное, что пока удерживает их вместе, это тревога за Мэри Фрэнсис. А дальше – у каждого своя жизнь, своя дорога. Рик продолжит борьбу за то, чтобы хоть немного изменить жизнь обездоленных судьбой ребятишек, хотя ему почти нечего противопоставить деньгам, которые они зарабатывают на наркотиках, или жажде острых ощущений, когда банда идет на банду. Но это не остановит его. Он – решительный человек, и Блю всем сердцем желала ему удачи.
«Храни тебя Господь, Рик Карузо, – подумала она, улыбаясь ему в ответ. – Ты добьешься своего». Слезы, хлынувшие у нее из глаз, подсказали ей что она еще не, готова сказать, ему «прощай». Когда Рик продолжил службу, она подхватила красный рюкзачок, лежавший рядом с ней на скамье, и тихонько вышла из церкви.
От стоявших в глазах слез все расплывалось. Задержавшись на миг перед статуей Святой Екатерины, Блю пожалела, что не взяла цветов, чтобы положить к ее ногам, – по одному цветку за каждого, кому сегодня необходимо благословение, включая и саму Блю. Но в жизнь Блюза последнее время вошло столько людей, что ей понадобился бы целый букет. Надо быть благодарной за это. Новые друзья. И хотя ее сердце разрывалось, она заставила себя сосредоточиться на одном из них – на приблудном рыжем коте, которого не кормили со вчерашнего дня.
Вдали появился большой городской автобус. Блю почему-то загадала: если он остановится на углу, она сядет. Куда бы он ни шел, он привезет ее домой, а там уж Блю отыщет того, кого ей так хотелось найти. Маленькую девочку по имени Аманда.
* * *
Это, наверное, больничная палата. Все вокруг белое, как снег.
Мэри Фрэнсис открыла глаза и увидела море тончайшей материи. Полог из газа спускался с потолка, словно облако, и окутывал кровать, на которой она лежала. Тончайшая шелковистая ткань трепетала от малейшего дуновения воздуха. «Крылья ангелов, – промелькнуло в голове девушки. – Полог похож на крылья ангелов».
Она огляделась, но не сделала попытки сесть. Полог мешал разглядеть что-либо снаружи. Она видела только расплывчатые фигуры. Это люди движутся вокруг кровати? Или всего лишь тени?
Мэри Фрэнсис не представляла, где находится, не помнила, как и откуда попала сюда. Разум ее был бел и прозрачен, подобно пологу. На одной руке синяки и ссадины, другая перевязана. Других повреждений она не заметила, но когда с трудом села, поняла, что, очень слаба. Она получила травму, но какую? И совсем не понятно, почему на ней мужская рубашка с широкими длинными рукавами. Она заметила это, когда подняла руку, чтобы приоткрыть полог. Рубашка была из тех, что любят носить художники. У Мэри Фрэнсис возникло чувство, что она уже видела подобную рубашку раньше, но вспомнить, где и когда, ей не удавалось. Что она делает в чужой постели, едва одетая? Как бы ни озадачил ее вопрос, задернув полог, она тотчас забыла о нем.
Мэри Фрэнсис откинулась на подушку. Все стены были стеклянными, и на ослепительно голубой пейзаж за пределами комнаты невозможно было смотреть без защитных очков. Мэри Фрэнсис никогда не видела такой яркой голубизны. Что это? Небо или море? У нее захватило дух.
Пейзаж за стеклом тоже был удивительно красив.
Она была здесь раньше. В дверной проем было видно террасу. Там по периметру огромного, бассейна располагались алебастровые скульптуры, символизирующие части света, а в лазурно-голубую воду уходили белые мраморные ступени. Изломанный силуэт первозданных черных утесов, поднимавшихся из моря, рассекал горизонт.
Да, она не, сомневалась, что была здесь раньше. Стояла у самых утесов, чувствуя их мощь и величие. Ее слепило солнце, и ветерок ласкал обнаженную кожу, шелковое кимоно лежало у ног. Но отчетливее всего вспомнилось потрясение… и страх… оттого, что ее рассматривает фантом…
Где сейчас этот фантом? Мэри Фрэнсис медленно сползла с высокой кровати и вышла из-за полога. Она так и не вспомнила, как попала сюда, но зато вспомнила, где, видела рубашку, в которую была одета. Уэбб Кальдерон был в ней в тот день, когда состоялась их брачная церемония, когда он бросил ее на постель и остановился лишь потому, что она никогда не была с мужчиной раньше.
Закружилась голова. Девушка попыталась было ухватиться за спинку кровати, но нащупала только полог. Казалось, воздушной ткани нет конца. Черный мраморный пол блестел бесконечно повторяя ее отражение. Но не только это мешало ясности мысли. Было еще ощущение, что чего-то не хватает, будто распалась связь времен. Казалось, что память подшучивает над ней, по кусочкам возвращая то, что уже было. Мэри Фрэнсис ясно вспомнила все, что здесь произошло, и все же никогда раньше она в этом месте не бывала, разве что мысленно…
Тогда на ней было кимоно. Сейчас она уже не помнила, какого цвета, но он приказал снять его. Это она помнила точно. Она как могла мысленно сопротивлялась, но женщина на экране действовала самостоятельно, с застенчивой грацией. Она стянула кимоно с плеч, и оно повисло у нее на локтях. Она обнажила себя так, будто ее единственным желанием в этот миг было отдаться этому яркому дню, этому темному человеку. Она хотела, чтобы он смотрел на нее, хотела понравиться ему, хотела, чтобы он возжелал ее с такой же сокрушительной страстью, с какой она хотела его.
Мэри Фрэнсис пришла тогда в ужас, ей хотелось закричать, чтобы женщина прикрылась, повернулась спиной к мужчине. Она сгорала от стыда и смущения. Но в какой-то миг все преобразилось. Быть может, Мэри Фрэнсис так измучилась душевно, что позволила той, другой женщине овладеть своим сознанием. Как бы то ни было, Мэри Фрэнсис поняла, какие чувства испытывает женщина на экране, и это преобразило ее.
Что за женщина была на экране?
Мысли Мэри Фрэнсис смешались, когда она поняла, что это могла быть только она сама. Не тогда, но сейчас. В этот самый миг, на этом месте. Она почти ничего не знала о виртуальной реальности, но, похоже, тогда, на интервью, она заглянула в будущее. Увидела то, что происходит с ней сейчас.
Она поняла, что, если бы ей пришлось пройти интервью снова, она хотела бы быть той женщиной на экране. Тогда она не знала силы неизведанной страсти, теперь познала ее.
А где же он?
Взгляд ее опустился, а рука тут же взметнулась к шее. Медальона там не было. Он оставил его себе. Но Мэри Фрэнсис так привыкла к талисману, он давал ей такое чувство защищенности, что она, наверное, до конца своих дней будет искать его на груди, даже зная, что его там нет.
– Зачем ты встала с кровати?
– О! – Его силуэт на фоне белой ткани испугал ее. На этот раз не фантом. Человек из плоти и крови, но ореол таинственности остался. А может, это просто из-за его наряда? Шелковые штаны цвета черной смородины напоминали пижамные и держались на шнурке.
Расстегнутая рубашка, обнажала покрытую золотым пушком грудь.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
В его голосе звучало беспокойство. Он спрашивал не из вежливости. У Мэри Фрэнсис было чувство, что, если ее ноги сейчас подогнутся и она грохнется на пол, он, вполне вероятно, в секунду окажется рядом и подхватит ее на руки. Но пока этого не произойдет, он будет держаться на расстоянии.
«Ну и хорошо, – подумала Мэри Фрэнсис, чувствуя на себе пристальный взгляд Уэбба. Сокол, наверное, и то не так пристально следит с вышины за мечущейся мышкой-полевкой».
Презрение, которое он не скрывал во время их первой встречи, исчезло. Исчезло даже любопытство. Тогда, на экране, он посмотрел на нее так, словно не мог решить, ангел она или дьявол.
Теперь он понял.
– Да… Все в порядке. – Она покачнулась, попытавшись сделать шаг вперед. – Только голова кружится.
– Ты потеряла немного крови.
Она коснулась перевязанной руки и все вспомнила. Она сбежала от Алехандро Кордеса! Теперь она смутно припомнила, как проткнула иголкой артерию, и свою последнюю четкую мысль о том, что умрет от потери крови раньше, чем попадет в клинику.
– Куда меня отвезли? – спросила она. – Как ты нашел меня?
– Я был там. Вынес тебя.
– Ты был в клинике?
– Нет, на вилле.
– Ты вынес меня с виллы Кордеса? – До нее не сразу дошел смысл сказанного, но когда она вгляделась в его лицо, то поняла, что именно он был тем охранником, который перетянул ей руку ремнем и поднял с пола, прежде чем она потеряла сознание. – Как ты попал туда? Там же везде охрана?
– Именно так и попал – с охраной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39