Вы работали с доктором
Муни, возможно вы с ним спали, а возможно и нет...
- Конечно не спала! Всякий кто это скажет, отвратительный лгун! И
если вы думаете, что я буду раздеваться в присутствии всех этих людей...
- Не лицемерь, дорогая. - Оливия внезапно рассмеялась. - Ты знаешь,
что тебе бы ужасно хотелось раздеться в нашем присутствии, а еще тебе бы
очень хотелось, чтобы все здесь оказались мужчинами!
- Достаточно, доктор. - Заметил я Оливии. Я перевел взгляд на
блондинку, - пожалуйста, Дотти, не напрашивайся на грубость.
- Сэр, - возмутился Брейсуейт, - сэр, я не думал...
- Великолепно, - произнес я зловеще. - Мы будем упрямиться. А, Дотти?
Она заколебалась, затем она вызывающе вскинула голову, что мне
болезненно напомнило Антуанетту Вайль, живую - девочку, вмешавшуюся в
события, которые оказались выше ее разумения. Дотти бросила обвиняющий
взгляд на Брейсуейта, внешне выражая ему порицание за оскорбление. Она
расстегнула свой халат, выскользнула из него и передала мне. На ней была
надета прекрасная нейлоновая комбинация, которую она сняла через голову и
передала мне вслед за халатом. Оставшаяся на ней одежда ничего
значительного не представляла. Все оставшееся на стоило снимить, кроме,
может быть, грубых, белого цвета туфель.
Она начала расстегивать лифчик, очень непринужденно и даже, я бы
сказал, провокационно. Это даже начинало нравиться ей самой - я заметил -
каким-то плохим отрешенным образом, она принимала это, как должное, стоя
здесь почти голая, что каждый смотрел на нее или пытался не смотреть.
Лифчик не представлял собой ничего существенного и под ним ничего не
содержалось, кроме самой Дотти. Я кашлянул.
- Это не обязательно, - произнес я, - снимите только обувь и
потрясите ей.... Хорошо. Прошу прощения, мисс Даден. Когда мы выберемся
отсюда, можете дать мне пощечину. Мистер Брейсуейт, теперь ваша очередь.
Он весь покраснел и с трудом удерживался, что бы не посмотреть на
красивую маленькую девушку, стоявшую рядом с ним. Очень спокойная и
владеющая собой, даже немного улыбаясь, она начала одеваться, несколько
небрежно, будто находилась в своей собственной квартире. Можно было
подумать, что ни одного мужчины не находилось рядом с ней в радиусе мили;
конечно ни одного молодого мужчины, из своей компании, чтобы прибегать к
старомодному выражению, как в самом начале.
- Мистер Брейсуейт, - повторил я.
- Что, сэр?
- Да, да, сэр! - Повторил я.
- Твоя очередь, Джекки. - Дотти усмехнулась. - Снимай все, милый.
Позволь девочкам полюбоваться на тебя.
- Сэр, неужели вы думаете, что я... - он посмотрел на нее, потом на
меня. - Вы не можете подозревать меня!...
- Юноша, - сказал я, - вы оказываете временную помощь. Вы не
проходили специальной подготовки. К моему сведению, вы не проходили
подготовки. Вас взяли прямо с улицы, чтобы оказать временную помощь.
Почему вы решили покинуть морскую авиацию, чтобы работать на нас? Да, я
подозреваю вас. Кто-то в этом помещении ввел иньекцию Муни Почему бы и не
вы?
Я произвел жест пистолетом. Он очень быстро разделся. Он был очень
красиво сложен, этот парень, стройный и загорелый. Дотти изумленно
уставилась на него, присвистнула от восхищения, чтобы помучить его. Мне
хотелось знать, продолжал ли он думать о ней, как о неземном существе.
Сознаюсь, ее мораль нисколько не интересовала меня и в целом, я находил ее
поведение более убедительным, чем если бы она разыграла святую невинность.
Кроме всего прочего, она была образованной медсестрой, а королева Виктория
уже давно умерла.
Иглы в вещах Брейсуейта не оказалось. Я бросил вещи ему обратно и
тяжело вздохнул. Мы много смеялись, мы видели два обнаженных молодых тела
и уже надолго задержались здесь. Я повернулся к Оливии.
- Да, доктор, да, теперь твоя очередь.
Оливия окоченело посмотрела на меня. Она много потеряла своей губной
помады за этот вечер. Она выглядела обычно, старомодно, как та женщина,
которую я встретил на авианосце, несколько дней назад. Она отступила к той
границе, с которой начала. Все было так, как если бы ничего не случилось с
тех пор между нами - почти, но не совсем так.
В ее глазах светилась память. И в ней отмечался тот факт, что она,
как и я, она казалась старше тех двух, что были с нами. Я попросил ее
отбросить ее взрослое достоинство, вместе с ее вещами, в присутствии этиз
двух, относительно молодых людей, одного из которых у ее имелась причина
ненавидеть.
- У меня нет этого, Поль, - сказала она сквозь зубы. - Ты абсурден.
Зачем мне убивать Гарольда?
- Я думаю причина существует! - Рассмеялась Дотти.
- Прекрати, - сказал я ей, а потом Оливии, - Может Муни был убит и не
для того, чтобы заставить его замолчать. Может ты увидела шанс, чтобы
отомстить ему. Ты, доктор, и не знаешь, как пользоваться иглой и может,
ты, даже не можешь отличить иньекцию которая смертельна, и которая - нет,
по запаху, вкусу или еще по чему-нибудь. Может убийство совсем не имеет
ничего общего с моим делом, но я должен знать, кто это сделал.
- Ну, конечно, не я! - воскликнула она с жаром, - тебе надо верить
мне...
- Может этот весь медицинский персонал, между тобой и Муни, просто
камуфляж и существуют вещи, о которых я ничего не знаю. - Сказал я. - Ты
однажды намекала на что-то, что-то загадочное. Ладно, отбросим, к чертям,
все догадки. Ты сказала мне, доктор, что Кроче мертв. Это означает, что ты
осматривала его. Ты, так же, пригласила взглянуть на Муни и мисс Даден. От
Кроче к Муни перешла игла. Где она?
- Я уже сказала, что ее у меня нет. Нет! Тебе понятно?
- Жаль. Очень жаль. Значит тебе следует доказать это по примеру
остальных.
- Я не собираюсь раздеваться для тебя, Поль. - Произнесла она очень
спокойно. - Тебе придется... применить силу.
- Я могу и это. Но зачем прибегать к грубости, если вам нечего
прятать? Ты доктор. До этого ты была студенткой. Что такое секретное есть
в человеческом теле? Мне нужна игла с иньекцией, доктор. А не твое
обнаженное тело. В, противном случае, я хочу убедиться, что у тебя ее нет.
Поможет ли мне, если я скажу "пожалуйста"?
Она отрицательно покачала головой. Она смотрела на меня прямо, ожидая
моих действий. Странный приступ паники читался в ее глазах и я вспомнил,
что хотя мне разрешалось заниматься с ней любовью, мне не разрешалось
смотреть на нее голую: она не снимала комбинации или же просила
переодеться в какое-нибудь ночное одеяние. Может это и составляло ее
тайну, вот она доктор, а вот она и не доктор. Может в этом все и
заключалось. Или может она что-то прятала. Но, так или иначе, есть только
один путь, чтобы все выяснить.
Я сделал хромающий шаг по направлению к ней. Оливия ждала не
двигаясь, но когда я протянул к ней руку, чтобы снять платье, - в одной
руке я продолжал сжимать пистолет, - она глубоко вздохнула и ухватила меня
за запястье.
- Нет! - Простонала она. - Поль, не надо! Пожалуйста! У меня нет
ничего. Клянусь! Ты не должен... - она заколебалась и посмотрела мне в
глаза, - тебе не следует этого проделывать тут со мной!
Я посмотрел на остальных. Они смотрели на нас не отрываясь.
- Ты должна сделать это, хотя бы так, как сможешь. - Сказал я хрипло.
- Да, - с яростью произнесла она, - ты хочешь устыдить меня не найдя
того, что ищешь. Я надеюсь, ты запомнишь на всю оставшуюся жизнь, что я
сказала тебе. Клянусь тебе, у меня ее нет!
- Я запомню, - пообещал я. Я стряхнул ее руки и снова потянулся к
воротнику ее платья. Я видел, как ужас изобразился на ее лице.
- Подожди! - задыхаясь произнесла она. - Хорошо, я сделаю это. - Она
заколебалась, - только позволь мне.... Только одну вещь вначале, Поль.
Пожалуйста.
- Гарантирую, - сказал я, - я сдержан. В чем дело?
Она протянула руку. Я резко отшатнулся.
- Стоп! Что ты хочешь?
- Только расческу, - сказала она.
- Расческу?
- Расческу из твоего нагрудного карманчика. Дешовую карманную
расческу. Рассмотри ее осторожно, перед тем, как дать мне. Я хочу чтобы ты
избежал неприятности! - ее голос был горек.
Я посмотрел на нее, в эту секунду мне очень хотелось бы знать, что у
нее на уме. Я пожал плечами, вынул расческу из кармана и подал ей.
- Что еще?
- Теперь, - сказала Оливия и повернулась, чтобы посмотреть на Дотти
Даден, - теперь я прошу разрешения расчесать ей волосы.
Мертвая тишина была ответом на ее просьбу. Дотти протестующе воздела
руки к своему позолоченному улью, который венчал ее голову, который любая
глупая женщина-полисмен попросила бы осмотреть, мотивируя это, как
составную часть любого обыска. Да, это было не самой блестящей ночью в
моей жизни.
Оливия, с расческой в руке, сделала шаг к Дотти, но та бросилась к
дверному проему. Я сделал резкий шаг, чтобы удержать ее. Моя раненная нога
подвела меня и я тяжело рухнул рядом с ней. Я понял, что она собиралась
сделать и ухватился за нее, чтобы она не поднесла свою руку ко рту.
Последовали грубые объятия, чтобы отобрать у нее смертельную таблетку.
Затем я с трудом поднялся на ноги и посмотрел на смертельную
маленькую капсулу, зажатую в моей руке, а затем на маленькую девушку в
больничном халате, растрепанную и пыльную и на ее замысловатую прическу,
рассыпавшуюся на неаккуратные пряди и кольца над белым лбом. Она выглядела
теперь значительно старше, не такой аккуратной и притягательной, как
раньше.
Над одним ухом, как экзотическая драгоценность - кусочек металла и
стекла, поблескивал среди вьющихся светлых прядей волос. Она подняла руки
вверх, отыскала ее, сдернула и бросила в меня. Ее цель уклонилась. Я
слышал, как эта вещь стукнулась о бетонный пол, позади меня7
- Я ничего тебе не скажу! - простонала она. - Ты не заставишь меня
говорить!
Они всегда так говорят.

21
Человек по имени Эмиль Тоссиг в Сент-Луисе называл себя Вильям Кан.
Это был пожилой человек с белыми седыми волосами и с приятными коричневыми
глазами. По крайне мере, позже, люди по соседству говорили, что его глаза
смотрели по-доброму. Но я никогда не видел его сам, чтобы составить свое
независимое, от других, суждение. Я находился в семидесяти ярдах позади
него, через улицу, когда он сделал несколько шагов, чтобы подняться в
совой дом, когда, вдруг, упал и умер.
Доктор провел осмотр и сослался на сердечную недостаточность, при
этом старательно избегая упоминать о маленьком отверстии от пули,
находящемся в основании черепа. Карл Кроче был не единственный, кто
пользовался "двадцать вторым" калибром, имевшим ряд преимуществ, перед
другим оружием. Преимущества заключались в том, что на него можно
прикрепить глушитель, а на больших калибрах глушитель действует не так
надежно, как на этом.
После этого множество всяких событий произошло в стране,
тени-прикрытия были идентифицированы другими агентами, для их поимки была
уготована сеть в национальном масштабе, после ухода Тоссига. Несомненно,
те, кто не был выявлен, сбежали, немногие вернулись обратно. Все это
происходило не так гладко и бескровно, как предполагал Вашингтон, даже и
при отсутствии их главаря, но где могло быть иначе? Мне сказали, так же,
были межнациональные суды, решавшие о принадлежности того или иного
человека к этому делу.
Эта часть дела меня не особенно интересовала. Во всяком случае, я
тогда находился в госпитале и лечил инфицированную ногу. Еше одна
характеристика двадцать второго калибра такая, что его маленькие пули
несут на себе смазку и грязь, которая проникает и в рану, а если рана еще
и не смертельна, то это доставляет множество неприятностей. Может быть
поэтому меня не оставляли в покое, как я того хотел. Один джентельмен из
Вашингтона посетил меня, когда я лежал на койке и сказал мне, что я герой
и возможно спас мир или, хотя бы, какую-то его часть. Они образовали
специальный департамент для этого, я думаю. Они называют это
международными отношениями или еще чем-то в этом же духе.
Я хотел сказать этому парню, что бы он отправился во Флориду и
произнес свою хвалебную речь в присутствии леди с ученой степенью по
астрофизике, но это было бы не дипломатично. Так же я удержался от
соблазна спросить его, какого дьявола он думает, что спасена именно часть
мира.
Уже давно наступила весна, когда я снова смог посетить Пенсаколу,
согласно инструкции Мака.
- Леди хочет, чтобы ты подписал какие-то бумаги, - сказал он мне в
Вашингтоне, - я сказал ей, что ты можешь оставаться там сколько тебе
потребуется. Понял?
- Понял.
- Там ты случайно можешь повстречать молодого Брейсуейта. Так, он уже
не работает на нас. Он опять на своем корабле. - Мак метнул на меня взгяд,
через стол. - Ты дал ему довольно грубую интродукцию к нашей работе, Эрик.
Не было никакой необходимости в том, чтобы ему свидетельствовать на
допросе этой девушки.
- Он сыграл свою роль в ее поимке. И я думал, что он лучше смог бы
привыкнуть к работе, наблюдая ее изнутри.
- Посмотрев на ребят из команды допроса мисс Даден? Она умерла
вскоре, - ты знаешь? А лейтенант Брейсуейт решил, что не хочет больше
вести жизнь тайного агента. - Мак смотрел на меня задумчиво. - Может это
потому, что у тебя осталось много невысказанного в этом деле, Эрик?
- Может быть, - сказал я. - А моя, э... жена, все еще живет по тому
же адресу?
Мак ответил утвердительно, но когда я хотел позвонить ей домой из
аэропорта Пенсаколы, я не мог найти фамилию Мариасси в телефонном
справочнике. Затем я понял, что искал неправильно и перелистал книгу. На
букву "К" я увидел: Коркоран, Поль - 137Спрус, 332-1093. Странные чувства
вызвала у меня эта фамилия. Я уже отвык от нее с прошлой осени.
Я набрал номер и мне ответила служанка, сказавшая, что миссис
Коркоран отсутствует, но если я мистер Коркоран, то я могу застать ее в
лаборатории, - здание под номером 1000 штаба морской авиации. Она ждет
меня.
На такси я миновал ворота и огромную базу, и проехал мимо плаца, на
котором проводилась какая-то военная церемония. Это был военный смотр на
котором присутствовали все военные чины. Большие массы офицеров самого
низкого ранга стояли по бокам. Они были одеты в полевую форму одежды, за
ними следовала длинная колонна учеников морской авиационной школы или
мичманов, или еще кого-то, как их там зовут в морской авиации. Я не
большой знаток морской терминалогии.
Моему шоферу удалось отыскать свободный проезд, ничем не
заблокированный и он доставил меня к самому пирсу, откуда я мог видеть,
через гавань, остров Санта Розу, но отсюда я не мог видеть ничего похожего
на заброшеноое фортификационное сооружение. Я, может быть, не смог бы его
заметить даже и днем, на самом острове. Я хорошо слышал звуки духового
морского оркестра, когда пдошел к дверям здания под номером 1000. Находясь
здесь, я не испытывал особенного желания быть посвященным в тайны науки.
- Мистер Коркоран, - спросил меня охранник.
- Да, сэр.
- Пожалуйста, садитесь. Я сообщу доктору Коркоран. Она ждет вас.
Затем она спустилась по лестнице, вниз. Эта женщина выглядела так же,
как та, прежняя, только волосы ее были уложены иначе и привлекательнее и
губная помада заняла свое постоянное место, гладкая и зовущая.
На ней был надет коричневый свитер и коричневая юбка, в которой она
казалась особенно стройной и высокой. Только ноги ее не изменились. Они,
красиво очерченные, хорошо вырисовывались под коричневой тканью юбки, а в
нейлоне и на высоких каблуках они смотрелись просто изумительно.
Я вскочил на ноги, не зная, что ожидать. Она прошла через гостиную
обняла меня и крепко поцеловала, что еще более удивило меня. Мы расстались
совсем не по дружески.
Я услышал в ушах ее голос, - играй же, черт тебя подери! Охрана -
старомодная и болтливая. Не стой, как истукан! - Она отступила на шаг и
сказала, не справляясь с дыханием: Мы разминулись, дорогой.
- Я пытался вернуться поскорее, но меня все время задерживали. Ты
великолепно выглядишь, Оливия!
- Вот как? - она в замешательстве что-то, по женски, поправляла в
прическе. Я вспомнил, что она никогда раньше не поправляла прическу после
плцелуя. - Как доехал, дорогой? - Наконец-то догадалась спросить она.
- Так себе. Над горами я почувствовал некоторую слабость, но все
обошлось хорошо.
- Извени, что я не могла встретить тебя в аэропорту, но случились
серьезные вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19