Деньги были в мелких купюрах. Пятидесяти– и стодолларовые купюры старого образца. Коробки помечены. Не зная, что ищешь, деньги нельзя было найти. Мы решили, что их отгрузит и заберет Френки. – Пол притормозил, пропуская пикап частной курьерской компании. – Потом операция сорвалась, копы стали появляться прямо из воздуха, и мы до сих пор не знаем, почему. После того как они наложили арест на фуру и кондиционеры, мы через час нашли Френки, и он предъявил те коробки, которые успел отгрузить. Сказал, что нашел только восемь из десяти. Он поклялся. Мы ему поверили. И не без оснований. Он приехал вовремя, и показания его одометра это подтвердили. В микроавтобусе была видеокамера, о которой он даже не знал. Кроме того, напротив разгрузочного дока – еще одна камера. Нам удалось раздобыть пленку раньше, чем ее обнаружили копы. На ней заснято, как он сгружает восемь ящиков с фуры и ищет остальные. Там даже видно, как он их ищет.
– И что? Я ничего об этом не знал, – сказал Рик.
– Ты был настолько погружен в свои любовные страстишки, что ничего не сознавал, Рик. – Пол взглянул на него. – На то, чтобы добыть видеозапись, у нас ушло три месяца. Френки все это время находился дома, как мы и условились. Он сказал, что ему нечего скрывать. Отдал нам свои машину, паспорт и сообщил номера банковских счетов. Потом мы решили, что две коробки с деньгами как-то перемешались с теми, которые были захвачены полицией. Мы потеряли уйму времени, чтобы найти кого-нибудь, кто мог бы проникнуть на склад с вещественными доказательствами. На полицейский склад, ты понимаешь. Я, кстати, до сих пор не знаю, где он находится. Пересчитали коробки, двух не хватало. Мы опять к Френки. Сказали, что убьем его детей. Он разрыдался. Клялся, что не виноват. Ведь мог коп украсть коробки, так? Или, может, в суматохе их куда-нибудь засунули. Мы от него отстали, и он вернулся к работе.
Итак, мы спрашивали себя: куда же, к дьяволу, могли задеваться эти две коробки? Тогда мы заплатили нашему человеку, чтобы он опять вернулся на склад и все перепроверил. На это тоже ушло время. Мы опасались, что полиция продаст кондиционеры на шерифском аукционе. Может быть, нам придется их купить, рассуждал Тони. Словом, платим человеку, чтобы он вскрыл каждую хренову коробку, все до единой. Даем ему степлер, чтобы после их запечатать. Никаких результатов. Тогда мы опять проанализировали всю ситуацию, медленно и тщательно. Кристина в тюрьме, значит, никуда деться не могла. А ты был не в себе и всегда полупьяный. Тони сказал: «Давай будем просто за ним наблюдать». Мы знали, что ты спрятал кое-какие деньги в подвале тетушки Евы. Но это были не наши деньги (в сотенных купюрах).
Мы пасли тебя. Ты работал на рыбацкой лодке, якшался с одной разведенной толстозадой домохозяйкой. Мы ей платили, чтобы она передавала все, что ты скажешь. Кроме того, прослушивали ее телефон, на случай если она соврет. Но ситуация не прояснилась. Ты вел себя так, как будто у тебя вообще нет денег. Часами возился в огороде с помидорами. Мы следили и выжидали.
В тюрьме дали взятку, нам докладывали о каждом телефонном разговоре Кристины. Ничего. Даже с матерью – ни слова о деньгах. Куда же они делись? Никто ничего не слыхал. Обычно слухи всегда начинают ползти. Может быть, этих денег вообще не было? Все это выросло в большую проблему. Все же пять миллионов долларов. Между тем Френки начал вести себя странно. Начал дергаться и суетиться. Видно, больше не мог выносить давления. Он переехал в Феникс. Начал ездить в Лас-Вегас. Мы за ним следили, проверяли, что он делает. Я с ним поговорил. Он сказал: «Проверьте мои финансовые отчеты. Проверь каждый дерьмовый чек, Пол». Оказалось, что он хранил каждый чек. Я бухгалтер, уж я могу об этом судить. Он мог отчитаться за каждые десять центов расходов и доходов. Мы сверили его дебет и кредит. Он был совершенно чист.
Рик исподволь наблюдал за Полом, они избегали встречаться глазами. Он знал все его манеры. Пол входил в возраст отца той поры, когда Рик был молодым, и стал сильно походить на него. Мы связаны кровным родством, но мы не одна семья.
– Так вот, – продолжал Пол, направляя машину к манхэттенскому мосту. – Мы понимали, что две коробки исчезли где-то между Вирджинией и Нью-Йорком. На грузовике не было системы спутникового слежения, потому что кто-то другой мог таким же образом следить за грузовиком. Сочли, что это может стать уликой. Тебя не стали допрашивать, чтобы ты не думал, что находишься под подозрением.
Мы знали, сколько миль было на счетчике грузовика, когда он выехал. И нам нужно было выяснить, сколько теперь. Для этого выкупили грузовик на шерифском аукционе. Оказалось, что какой-то козел накрутил на нем лишних около трехсот миль (сверх того, что показывал счетчик). У вас с Кристиной просто не было времени для такой поездки. Мы решили, что полиция использовала грузовик в одной из своих операций. Тем не менее вывернули его наизнанку, все искали местечко с спрятанной заначкой. Ничего не нашли.
Теперь Рик вспомнил. Они съехали с магистрального шоссе к западу от Филадельфии и позавтракали с родителями Кристины. Тони он об этом не сказал, поскольку тот запретил менять маршрут. Кристина попросила тогда: «Мы так близко, всего десять миль. Я по ним соскучилась, особенно по отцу». Отец ее выглядел неважно. Исхудавший, кашляющий, несмотря на летний зной. Взволнованный скорым переездом во Флориду. Рик прилег соснуть в гостевой спальне, устав от езды. Проспал всего лишь с час, не больше. Потом они опять выехали на трассу, ведущую в Нью-Йорк, и вляпались прямо в эту чертову заварушку с полицией. Неизвестно откуда налетели копы. А всего-то и дел было что фура с кондиционерами. Вот такая хреновина.
Они выехали на манхэттенский мост, по которому прямиком попадали в Чайна-таун. Движение было плотным, бампер к бамперу. Пол прочистил горло.
– Это она взяла коробки, Рик.
– Я этому не верю.
– Она выгрузила коробки из фуры, спрятала их, придумала, как вызвать полицию, и отправилась в тюрьму. Ты ничего не знал. Это мы выяснили, отрезав тебе руку. Ты ничего не знал. У нее хватило ума не говорить тебе.
– Все это вздор, – сказал Рик, чувствуя себя озябшим и одиноким.
– Эй, мы тебе руку отрезали, чтобы выяснить, знаешь ли ты об этом! Я говорил Тони, что ничего не знаешь, но он мне не поверил! Я пытался дать тебе возможность выпутаться! – на крик заговорил Пол. – Я дал тебе кредитную карту и деньги. Всякий раз, когда ты пользовался ею, я получал информацию в течение десяти минут. Это запросто можно сделать. Скажем, как, например, в случаях, когда карта на имя несовершеннолетнего. Я знал, что таким образом могу за тобой проследить, если понадобится.
– Так вот как они меня разыскали в том поганом публичном доме?
– Да, да, Тони настоял. – Пол притормозил, следуя за такси – Я высчитал, что рано или поздно мы ее разыщем. Но ты должен был оставаться в игре.
– Ведь ты знал,что я останусь.
– Я так и думал, да. – В голосе Пола чувствовалась усталость. Он не любил проблем, конфликтов и всяческую неразбериху. Он любил деньги. Но одного без другого не бывает.
– Они правда должны были положить мою руку в ящик со льдом? – спросил Рик, перекладывая обрез.
– Да.
Выхлопные газы просачивались в разбитое стекло.
– Они этого не сделали.
– Это Тони сводил со мной личные счеты. – Пол потер глаза. – У нас с Тони были проблемы. Он стал неуравновешенным.
– Может быть, он тот самый, кого мне нужно пристрелить?
– Нет. –В голосе Пола была категоричность. – Мы обсудим ситуацию и разойдемся по домам, Рик. – Пол глянул в зеркало. – К концу дня каждый получит более-менее то, что ему причитается, и мы разойдемся по домам. Я пойду к себе, ты – к себе. Ты уже не в игре. Ты расплатился за то, что сделал, и за то, что не делал. Теперь тебе нужно про все это забыть. Тони предложит тебе какую-то компенсацию. Какую-то работу.
– Он ее убьет,Пол. И мне плевать на то, что он там тебе говорит.
Пол не отвечал.
– Ты знаешь, где она сейчас? – спросил Рик.
– Навернякане знаю.
Рик взял трубку телефона, установленного в машине.
– Так узнай!
– Погоди, погоди.
– Ведь ты с ними на связи, так?
– Они ее не поймали, – сказал Пол. – Пока еще нет. Но они ожидают, что она сама заявится с сертификатом об отгрузке. Мы вернем свои пять миллионов.
– Почему она его принесет?
– Потому что сейчас ее любовник лежит на том же столе, где лежал ты. Это он выложил деньги.
– Она так за него переживает? – Рику это показалось сомнительным.
– Не думаю, но они держат на крючке и ее мать во Флориде.
– Что они с ним сделали? – спросил Рик.
– Я точно не знаю, но он оказался крепким орешком. Мужчина уже в возрасте. Полчаса назад он был еще жив. Я сказал Тони, чтобы его отвезли в больницу. – Пол покачал головой, его передернуло от омерзения. – Эти люди совершенно не способны на здравые суждения. – Он взглянул на часы. – Кристину они ждали четыре часа назад.
– С сертификатом на пять миллионов?
– Тони совершенно не представляет, сколько времени уходит на оформление финансовой документации в реальноммире, – сказал Пол с горечью.
Они съехали с моста на Канал-стрит и поехали назад. Повсюду сновали китайцы.
– Отвези меня туда сейчас, – сказал Рик.
– Зачем? Тыможешь в это дело больше не влезать, – попробовал с ним спорить Пол. – Я могу сказать Тони: «Мы жестоко просчитались, он остался без руки, нужно с ним расплатиться, чтобы он спокойно ушел».
Рик поднял обрез и выстрелил в заднее правое стекло. Машина наполнилась дымом, в ушах появилась резкая боль. Он полез в карман и достал два патрона.
– Что такое? – завопил Пол. – Что?
Рик тяжело задышал, словно перед выходом на спортивный ковер, потом коснулся теплым стволом шеи брата.
– Я уже уходил, Пол. И мне это не понравилось.
«М и Р» бар – обеденный зал Элизабет-стрит, 264, Манхэттен
28 сентября 1999 года
Обычный документ. Наконец, с большим запозданием, она держала его в своей влажной маленькой ладони. Кто бы сказал, что он стоит пять миллионов долларов? Всего лишь форма в трех экземплярах. Серийный номер. И далее последовательно дата, подписи агента по отгрузке и капитана контейнеровоза, приписанного к южнокорейскому порту, рыночного покупателя и затем Салли Рауль. Документ можно передавать по индоссаменту. Всевозможные таможенные штампы. Он гласил, что контейнер NZ783A1490RF, изготовленный в Бьюмонте, Техас, и загруженный в Сеуле, содержит 2300 фотокамер «Никон» и 1600 200-миллиметровых телескопических объективов. Отгрузка оплачена, и по предоставлении данного сертификата контейнер можно забрать на таком-то разгрузочном доке в Ньюарке в течение десяти дней. Документ не содержал имен ни Тони, ни Чарли, ни Кристины. Конечно, по номеру сертификата можно было выйти на офис того оптовика в Нижнем Бродвее и таким образом докопаться до имени Чарли и того, что он выписал аккредитив. Но если продать фотоаппараты немедленно, тогда, что ж – тогда ты миллионерша. Как это провернуть? Она пока не знала. Ей понадобится грузовик. За день-другой она найдет его. Нью-Йорк кишит типами, которые могут раздобыть грузовик.
Кристина пряталась в глубине ресторана, в тенистом патио, которое в этот послеполуденный час было почти безлюдным. Но пришло время сделать следующий шаг. Как они договорились – весь день прошел в переговорах и злобных спорах с Тони о невозможности оформить документы так быстро, как он того желал, – предстояло связаться с ним в три тридцать пополудни, после чего он скажет ей, куда принести сертификат. Она не слышала голоса Чарли уже несколько часов. Но фонды с его счета в «Сити-банке» были переведены без единой заминки, так что, возможно, – она и сама не знала, верит ли в это – он еще жив.
Заплатив за еду, исправила неверно рассчитанные налоги на чеке, проскользнула по обеденному залу, в котором красовались на стене написанные маслом обнаженные женщины, и вышла через главный вход. Она пошла на север в направлении Хастон-стрит, потом на запад, и тогда вдруг вспомнила про два таксофона, мимо которых всегда проходила по дороге домой, когда работала в «Джим-Джеке». Тони дал ей местный семизначный телефонный номер, это не был номер его мобильного телефона. Он настаивал на том, чтобы она звонила именно по нему. Значит, звонок будет проходить по стационарным линиям связи. Он собирается выследить меня, подумала она, хотя я пользуюсь мобильным телефоном. Он хочет выследить меня, думая, что я могу сбежать. И, возможно, он прав. Ведь его имени нет на сертификате об отгрузке. Итак, он пытается понять мои следующие шаги. Чарли больше не заложник в игре. Мы с Тони это знаем. Он никогда не узнает, где находится офис оптового перекупщика. Очень сожалею. Я вовсе не хотела, чтобы Чарли влип в мою историю. Зачем он позвонил моей матери? Теперь она единственный козырь в их руках. А матерью я торговать не собираюсь. Кристина пыталась дозвониться до нее весь день, но к телефону никто не подошел. Вот и все, сказала себе Кристина. Может быть мама, поговорив утром с Чарли, отправилась в поездку с одним из своих пожилых поклонников, напоминающих ржавую консервную банку из-под томатов. Думаю, я свободна.
Предстоял разговор с Тони. По этому мерзкому номеру. Два смежных таксофона стояли на том же знакомом ей углу. Она проверила гудок каждого аппарата, потом купила моток скотча в хозяйственном магазине и примотала телефонные трубки одну к другой, микрофон к наушнику. Смотри не ошибись, сказала она себе. Только бы не сдохла в телефоне батарейка. Извлекла мелочь из сумки и насыпала по два-три доллара в каждый таксофон. Больше чем достаточно. Окинула телефоны взглядом. Свой мобильный она обозначила как А, таксофон слева как Б и справа – В. Телефон, куда она собиралась позвонить, как Г.
– Йо, красотка, ты тут чем-то противозаконным занимаешься? – Два черных парня отделились от стоявшего поблизости газетного киоска и подошли вразвалку. Они двигались медленно, чтобы ее напугать.
– Парни, вы как раз те, кто мне нужен, – сказала она.
– Почему?
Она поманила их поближе.
– Хотите немножко заработать, а также научиться полезному фокусу, который вы сможете использовать в своих деловых операциях?
– Ты это о чем, в каких деловых операциях?
Она улыбнулась.
– Что ж, хорошо.
Она указала на телефоны.
– Видите, да? Понимаете, у меня тут небольшая проблема. Кое-кто хочет, чтобы я ему позвонила по номеру, который он мне дал. Штука в том, что как только я позвоню, они будут знать, где я нахожусь.
Два парня заинтересовались.
– Полиция?
– Правильно. Что-то вроде полицейского номера. Они могут проследить звонок в течение пяти или десяти секунд. А может, и быстрее, я наверняка не знаю. Итак, с этого телефона, – она указала на таксофон В, – я собираюсь позвонить по засвеченному номеру. Из другого таксофона – на мой мобильный. – Она посмотрела на них – понимают ли они ее. – Вначале я позвоню на свой мобильный, чтобы установилась связь.
– Все понятно, вставь им по первое число,козлам.
– Слушайте, парни, – сказала Кристина. – Я хочу, чтобы вы постояли здесь пять минут и выглядели как большие, скверные черные парни. Хорошо? И если вы окажете мне эту услугу, тогда вы станете свидетелями кое-чего забавного.
– Чего?
– Вы увидите, как подкатят машины, полные типов, которые будут искать…
– Тебя?
– Правильно.
Один из черных одобрительно кивнул.
– Круто!
Она набрала номер своего мобильного телефона из таксофона Б. Индикатор почти разрядившейся батарейки постоянно мигал. Ее мобильный зазвонил, и она услышала собственный голос в таксофонной трубке.
– Хорошо, эта линия работает. Теперь я делаю второй звонок, – она набрала номер. – А вы, ребята, стойте здесь. – Кристина развернула их спиной к таксофонам. До тех пор, пока они тут стоят, никто не осмелится прикасаться к телефонным трубкам, примотанным одна к другой.
– Да, – послышался голос из трубки.
– Ну вот, это я звоню, – сказала она. Связь работала, но было много помех. Она потрепала одного из парней по щеке и подмигнула другому. – Я звоню, как и обещала.
– Где ты находишься?
– Я в мид-тауне, на углу Сорок второй и Бродвея.
– О'кей. Она пошла.
– Ты сказала, Сорок вторая и Бродвей?
– Да. Что мне нужно сделать?
– Мне нужно проверить, не вешай трубку.
Пауза. Они уже поняли, что она врет. Свернула за угол на Бауэри, думая о том, сколько еще продержится батарейка.
– Да, хорошо. Мы хотим назначить тебе встречу, чтобы ты передала документ.
– Очень хорошо, – сказала она.
– Что?
– Я сказала, очень хорошо.
– Связь ужасная.
– Я в таксофоне.
Возможно, они уже едут. Ей нужно было оставаться на связи – тогда они будут думать, что она все еще там, на углу.
– Мы хотим, чтобы ты предложила, где нам встретиться, какое-нибудь место, – произнес голос.
– Как насчет верхушки Эмпайр-Стейтс-билдинг?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– И что? Я ничего об этом не знал, – сказал Рик.
– Ты был настолько погружен в свои любовные страстишки, что ничего не сознавал, Рик. – Пол взглянул на него. – На то, чтобы добыть видеозапись, у нас ушло три месяца. Френки все это время находился дома, как мы и условились. Он сказал, что ему нечего скрывать. Отдал нам свои машину, паспорт и сообщил номера банковских счетов. Потом мы решили, что две коробки с деньгами как-то перемешались с теми, которые были захвачены полицией. Мы потеряли уйму времени, чтобы найти кого-нибудь, кто мог бы проникнуть на склад с вещественными доказательствами. На полицейский склад, ты понимаешь. Я, кстати, до сих пор не знаю, где он находится. Пересчитали коробки, двух не хватало. Мы опять к Френки. Сказали, что убьем его детей. Он разрыдался. Клялся, что не виноват. Ведь мог коп украсть коробки, так? Или, может, в суматохе их куда-нибудь засунули. Мы от него отстали, и он вернулся к работе.
Итак, мы спрашивали себя: куда же, к дьяволу, могли задеваться эти две коробки? Тогда мы заплатили нашему человеку, чтобы он опять вернулся на склад и все перепроверил. На это тоже ушло время. Мы опасались, что полиция продаст кондиционеры на шерифском аукционе. Может быть, нам придется их купить, рассуждал Тони. Словом, платим человеку, чтобы он вскрыл каждую хренову коробку, все до единой. Даем ему степлер, чтобы после их запечатать. Никаких результатов. Тогда мы опять проанализировали всю ситуацию, медленно и тщательно. Кристина в тюрьме, значит, никуда деться не могла. А ты был не в себе и всегда полупьяный. Тони сказал: «Давай будем просто за ним наблюдать». Мы знали, что ты спрятал кое-какие деньги в подвале тетушки Евы. Но это были не наши деньги (в сотенных купюрах).
Мы пасли тебя. Ты работал на рыбацкой лодке, якшался с одной разведенной толстозадой домохозяйкой. Мы ей платили, чтобы она передавала все, что ты скажешь. Кроме того, прослушивали ее телефон, на случай если она соврет. Но ситуация не прояснилась. Ты вел себя так, как будто у тебя вообще нет денег. Часами возился в огороде с помидорами. Мы следили и выжидали.
В тюрьме дали взятку, нам докладывали о каждом телефонном разговоре Кристины. Ничего. Даже с матерью – ни слова о деньгах. Куда же они делись? Никто ничего не слыхал. Обычно слухи всегда начинают ползти. Может быть, этих денег вообще не было? Все это выросло в большую проблему. Все же пять миллионов долларов. Между тем Френки начал вести себя странно. Начал дергаться и суетиться. Видно, больше не мог выносить давления. Он переехал в Феникс. Начал ездить в Лас-Вегас. Мы за ним следили, проверяли, что он делает. Я с ним поговорил. Он сказал: «Проверьте мои финансовые отчеты. Проверь каждый дерьмовый чек, Пол». Оказалось, что он хранил каждый чек. Я бухгалтер, уж я могу об этом судить. Он мог отчитаться за каждые десять центов расходов и доходов. Мы сверили его дебет и кредит. Он был совершенно чист.
Рик исподволь наблюдал за Полом, они избегали встречаться глазами. Он знал все его манеры. Пол входил в возраст отца той поры, когда Рик был молодым, и стал сильно походить на него. Мы связаны кровным родством, но мы не одна семья.
– Так вот, – продолжал Пол, направляя машину к манхэттенскому мосту. – Мы понимали, что две коробки исчезли где-то между Вирджинией и Нью-Йорком. На грузовике не было системы спутникового слежения, потому что кто-то другой мог таким же образом следить за грузовиком. Сочли, что это может стать уликой. Тебя не стали допрашивать, чтобы ты не думал, что находишься под подозрением.
Мы знали, сколько миль было на счетчике грузовика, когда он выехал. И нам нужно было выяснить, сколько теперь. Для этого выкупили грузовик на шерифском аукционе. Оказалось, что какой-то козел накрутил на нем лишних около трехсот миль (сверх того, что показывал счетчик). У вас с Кристиной просто не было времени для такой поездки. Мы решили, что полиция использовала грузовик в одной из своих операций. Тем не менее вывернули его наизнанку, все искали местечко с спрятанной заначкой. Ничего не нашли.
Теперь Рик вспомнил. Они съехали с магистрального шоссе к западу от Филадельфии и позавтракали с родителями Кристины. Тони он об этом не сказал, поскольку тот запретил менять маршрут. Кристина попросила тогда: «Мы так близко, всего десять миль. Я по ним соскучилась, особенно по отцу». Отец ее выглядел неважно. Исхудавший, кашляющий, несмотря на летний зной. Взволнованный скорым переездом во Флориду. Рик прилег соснуть в гостевой спальне, устав от езды. Проспал всего лишь с час, не больше. Потом они опять выехали на трассу, ведущую в Нью-Йорк, и вляпались прямо в эту чертову заварушку с полицией. Неизвестно откуда налетели копы. А всего-то и дел было что фура с кондиционерами. Вот такая хреновина.
Они выехали на манхэттенский мост, по которому прямиком попадали в Чайна-таун. Движение было плотным, бампер к бамперу. Пол прочистил горло.
– Это она взяла коробки, Рик.
– Я этому не верю.
– Она выгрузила коробки из фуры, спрятала их, придумала, как вызвать полицию, и отправилась в тюрьму. Ты ничего не знал. Это мы выяснили, отрезав тебе руку. Ты ничего не знал. У нее хватило ума не говорить тебе.
– Все это вздор, – сказал Рик, чувствуя себя озябшим и одиноким.
– Эй, мы тебе руку отрезали, чтобы выяснить, знаешь ли ты об этом! Я говорил Тони, что ничего не знаешь, но он мне не поверил! Я пытался дать тебе возможность выпутаться! – на крик заговорил Пол. – Я дал тебе кредитную карту и деньги. Всякий раз, когда ты пользовался ею, я получал информацию в течение десяти минут. Это запросто можно сделать. Скажем, как, например, в случаях, когда карта на имя несовершеннолетнего. Я знал, что таким образом могу за тобой проследить, если понадобится.
– Так вот как они меня разыскали в том поганом публичном доме?
– Да, да, Тони настоял. – Пол притормозил, следуя за такси – Я высчитал, что рано или поздно мы ее разыщем. Но ты должен был оставаться в игре.
– Ведь ты знал,что я останусь.
– Я так и думал, да. – В голосе Пола чувствовалась усталость. Он не любил проблем, конфликтов и всяческую неразбериху. Он любил деньги. Но одного без другого не бывает.
– Они правда должны были положить мою руку в ящик со льдом? – спросил Рик, перекладывая обрез.
– Да.
Выхлопные газы просачивались в разбитое стекло.
– Они этого не сделали.
– Это Тони сводил со мной личные счеты. – Пол потер глаза. – У нас с Тони были проблемы. Он стал неуравновешенным.
– Может быть, он тот самый, кого мне нужно пристрелить?
– Нет. –В голосе Пола была категоричность. – Мы обсудим ситуацию и разойдемся по домам, Рик. – Пол глянул в зеркало. – К концу дня каждый получит более-менее то, что ему причитается, и мы разойдемся по домам. Я пойду к себе, ты – к себе. Ты уже не в игре. Ты расплатился за то, что сделал, и за то, что не делал. Теперь тебе нужно про все это забыть. Тони предложит тебе какую-то компенсацию. Какую-то работу.
– Он ее убьет,Пол. И мне плевать на то, что он там тебе говорит.
Пол не отвечал.
– Ты знаешь, где она сейчас? – спросил Рик.
– Навернякане знаю.
Рик взял трубку телефона, установленного в машине.
– Так узнай!
– Погоди, погоди.
– Ведь ты с ними на связи, так?
– Они ее не поймали, – сказал Пол. – Пока еще нет. Но они ожидают, что она сама заявится с сертификатом об отгрузке. Мы вернем свои пять миллионов.
– Почему она его принесет?
– Потому что сейчас ее любовник лежит на том же столе, где лежал ты. Это он выложил деньги.
– Она так за него переживает? – Рику это показалось сомнительным.
– Не думаю, но они держат на крючке и ее мать во Флориде.
– Что они с ним сделали? – спросил Рик.
– Я точно не знаю, но он оказался крепким орешком. Мужчина уже в возрасте. Полчаса назад он был еще жив. Я сказал Тони, чтобы его отвезли в больницу. – Пол покачал головой, его передернуло от омерзения. – Эти люди совершенно не способны на здравые суждения. – Он взглянул на часы. – Кристину они ждали четыре часа назад.
– С сертификатом на пять миллионов?
– Тони совершенно не представляет, сколько времени уходит на оформление финансовой документации в реальноммире, – сказал Пол с горечью.
Они съехали с моста на Канал-стрит и поехали назад. Повсюду сновали китайцы.
– Отвези меня туда сейчас, – сказал Рик.
– Зачем? Тыможешь в это дело больше не влезать, – попробовал с ним спорить Пол. – Я могу сказать Тони: «Мы жестоко просчитались, он остался без руки, нужно с ним расплатиться, чтобы он спокойно ушел».
Рик поднял обрез и выстрелил в заднее правое стекло. Машина наполнилась дымом, в ушах появилась резкая боль. Он полез в карман и достал два патрона.
– Что такое? – завопил Пол. – Что?
Рик тяжело задышал, словно перед выходом на спортивный ковер, потом коснулся теплым стволом шеи брата.
– Я уже уходил, Пол. И мне это не понравилось.
«М и Р» бар – обеденный зал Элизабет-стрит, 264, Манхэттен
28 сентября 1999 года
Обычный документ. Наконец, с большим запозданием, она держала его в своей влажной маленькой ладони. Кто бы сказал, что он стоит пять миллионов долларов? Всего лишь форма в трех экземплярах. Серийный номер. И далее последовательно дата, подписи агента по отгрузке и капитана контейнеровоза, приписанного к южнокорейскому порту, рыночного покупателя и затем Салли Рауль. Документ можно передавать по индоссаменту. Всевозможные таможенные штампы. Он гласил, что контейнер NZ783A1490RF, изготовленный в Бьюмонте, Техас, и загруженный в Сеуле, содержит 2300 фотокамер «Никон» и 1600 200-миллиметровых телескопических объективов. Отгрузка оплачена, и по предоставлении данного сертификата контейнер можно забрать на таком-то разгрузочном доке в Ньюарке в течение десяти дней. Документ не содержал имен ни Тони, ни Чарли, ни Кристины. Конечно, по номеру сертификата можно было выйти на офис того оптовика в Нижнем Бродвее и таким образом докопаться до имени Чарли и того, что он выписал аккредитив. Но если продать фотоаппараты немедленно, тогда, что ж – тогда ты миллионерша. Как это провернуть? Она пока не знала. Ей понадобится грузовик. За день-другой она найдет его. Нью-Йорк кишит типами, которые могут раздобыть грузовик.
Кристина пряталась в глубине ресторана, в тенистом патио, которое в этот послеполуденный час было почти безлюдным. Но пришло время сделать следующий шаг. Как они договорились – весь день прошел в переговорах и злобных спорах с Тони о невозможности оформить документы так быстро, как он того желал, – предстояло связаться с ним в три тридцать пополудни, после чего он скажет ей, куда принести сертификат. Она не слышала голоса Чарли уже несколько часов. Но фонды с его счета в «Сити-банке» были переведены без единой заминки, так что, возможно, – она и сама не знала, верит ли в это – он еще жив.
Заплатив за еду, исправила неверно рассчитанные налоги на чеке, проскользнула по обеденному залу, в котором красовались на стене написанные маслом обнаженные женщины, и вышла через главный вход. Она пошла на север в направлении Хастон-стрит, потом на запад, и тогда вдруг вспомнила про два таксофона, мимо которых всегда проходила по дороге домой, когда работала в «Джим-Джеке». Тони дал ей местный семизначный телефонный номер, это не был номер его мобильного телефона. Он настаивал на том, чтобы она звонила именно по нему. Значит, звонок будет проходить по стационарным линиям связи. Он собирается выследить меня, подумала она, хотя я пользуюсь мобильным телефоном. Он хочет выследить меня, думая, что я могу сбежать. И, возможно, он прав. Ведь его имени нет на сертификате об отгрузке. Итак, он пытается понять мои следующие шаги. Чарли больше не заложник в игре. Мы с Тони это знаем. Он никогда не узнает, где находится офис оптового перекупщика. Очень сожалею. Я вовсе не хотела, чтобы Чарли влип в мою историю. Зачем он позвонил моей матери? Теперь она единственный козырь в их руках. А матерью я торговать не собираюсь. Кристина пыталась дозвониться до нее весь день, но к телефону никто не подошел. Вот и все, сказала себе Кристина. Может быть мама, поговорив утром с Чарли, отправилась в поездку с одним из своих пожилых поклонников, напоминающих ржавую консервную банку из-под томатов. Думаю, я свободна.
Предстоял разговор с Тони. По этому мерзкому номеру. Два смежных таксофона стояли на том же знакомом ей углу. Она проверила гудок каждого аппарата, потом купила моток скотча в хозяйственном магазине и примотала телефонные трубки одну к другой, микрофон к наушнику. Смотри не ошибись, сказала она себе. Только бы не сдохла в телефоне батарейка. Извлекла мелочь из сумки и насыпала по два-три доллара в каждый таксофон. Больше чем достаточно. Окинула телефоны взглядом. Свой мобильный она обозначила как А, таксофон слева как Б и справа – В. Телефон, куда она собиралась позвонить, как Г.
– Йо, красотка, ты тут чем-то противозаконным занимаешься? – Два черных парня отделились от стоявшего поблизости газетного киоска и подошли вразвалку. Они двигались медленно, чтобы ее напугать.
– Парни, вы как раз те, кто мне нужен, – сказала она.
– Почему?
Она поманила их поближе.
– Хотите немножко заработать, а также научиться полезному фокусу, который вы сможете использовать в своих деловых операциях?
– Ты это о чем, в каких деловых операциях?
Она улыбнулась.
– Что ж, хорошо.
Она указала на телефоны.
– Видите, да? Понимаете, у меня тут небольшая проблема. Кое-кто хочет, чтобы я ему позвонила по номеру, который он мне дал. Штука в том, что как только я позвоню, они будут знать, где я нахожусь.
Два парня заинтересовались.
– Полиция?
– Правильно. Что-то вроде полицейского номера. Они могут проследить звонок в течение пяти или десяти секунд. А может, и быстрее, я наверняка не знаю. Итак, с этого телефона, – она указала на таксофон В, – я собираюсь позвонить по засвеченному номеру. Из другого таксофона – на мой мобильный. – Она посмотрела на них – понимают ли они ее. – Вначале я позвоню на свой мобильный, чтобы установилась связь.
– Все понятно, вставь им по первое число,козлам.
– Слушайте, парни, – сказала Кристина. – Я хочу, чтобы вы постояли здесь пять минут и выглядели как большие, скверные черные парни. Хорошо? И если вы окажете мне эту услугу, тогда вы станете свидетелями кое-чего забавного.
– Чего?
– Вы увидите, как подкатят машины, полные типов, которые будут искать…
– Тебя?
– Правильно.
Один из черных одобрительно кивнул.
– Круто!
Она набрала номер своего мобильного телефона из таксофона Б. Индикатор почти разрядившейся батарейки постоянно мигал. Ее мобильный зазвонил, и она услышала собственный голос в таксофонной трубке.
– Хорошо, эта линия работает. Теперь я делаю второй звонок, – она набрала номер. – А вы, ребята, стойте здесь. – Кристина развернула их спиной к таксофонам. До тех пор, пока они тут стоят, никто не осмелится прикасаться к телефонным трубкам, примотанным одна к другой.
– Да, – послышался голос из трубки.
– Ну вот, это я звоню, – сказала она. Связь работала, но было много помех. Она потрепала одного из парней по щеке и подмигнула другому. – Я звоню, как и обещала.
– Где ты находишься?
– Я в мид-тауне, на углу Сорок второй и Бродвея.
– О'кей. Она пошла.
– Ты сказала, Сорок вторая и Бродвей?
– Да. Что мне нужно сделать?
– Мне нужно проверить, не вешай трубку.
Пауза. Они уже поняли, что она врет. Свернула за угол на Бауэри, думая о том, сколько еще продержится батарейка.
– Да, хорошо. Мы хотим назначить тебе встречу, чтобы ты передала документ.
– Очень хорошо, – сказала она.
– Что?
– Я сказала, очень хорошо.
– Связь ужасная.
– Я в таксофоне.
Возможно, они уже едут. Ей нужно было оставаться на связи – тогда они будут думать, что она все еще там, на углу.
– Мы хотим, чтобы ты предложила, где нам встретиться, какое-нибудь место, – произнес голос.
– Как насчет верхушки Эмпайр-Стейтс-билдинг?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51