А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Аликхан широко развел руки, показывая, что они пусты. Спустя мгновение напряжение Моники спало.
– Сукин сын, – выругалась она. – Ты захватил пленника.
– Нет… Он гораздо больше, чем пленник.
Аликхана, Дилла и их видавший виды корабль обследовали вдоль и поперек, желая убедиться, что нигде нет никаких подслушивающих устройств, и, скорее всего, они не привели за собой «хвоста». Тем не менее, на базе сохранялся режим тревоги.
Пилотов доставили к Ангаре и Хедли, и Дилл еще раз подробно рассказал, что произошло.
– Ты превосходно говоришь на нашем языке, Аликхан, – заметил Хедли. – Как раз то, что нужно.
– Ты считаешь меня шпионом, – это прозвучало не как вопрос.
– Не исключаю такую возможность.
– Вам не кажется, сэр, абсурдным предположение, – сказал Дилл, – что командующий мусфиев заслал к нам своего сына? Не говоря уж о том, что при таком раскладе я тоже должен быть частью этого замысла, поскольку именно я сбил корабль Аликхана?
– Пожалуй, ты прав, – вынужден был признать Хедли. – У меня в голове что-то помутилось.
– Я все-таки попытаюсь понять, – вмешался в разговор Ангара. – Ты хочешь, чтобы эта война закончилась, так?
– Точно, – ответил Аликхан.
– Почему?
– Она не делает чести никому из нас.
– Однако никто из твоих соотечественников, похоже, не разделяет эту точку зрения, – заметил Ангара. – По-моему, они воспринимают случившееся как осуществление какого-то вашего предназначения.
– Некоторые – да. И почему они должны думать иначе? Разве у них была возможность выбора? Я представляю собой редкое исключение, потому что какое-то время назад избрал в качестве наставника Сензу. Но большинство наших придерживаются тех убеждений, которые им внушены старшими. Почти все мусфии, посланные в эту систему, относятся к клану воинов и мыслят соответственно.
– Ты, выходит, хотел бы помочь им изменить взгляд на вещи. Я правильно понял? – спросил Хедли. – Может, организовать что-то вроде пропагандистских выступлений?
– Не думаю, что от них будет какой-то прок, – ответил Аликхан. – Разве что мой отец умрет от стыда. И в любом случае я не представляю, что нужно говорить.
– Если ты не хочешь заниматься пропагандой, – сказал Ангара, – то, конечно, вряд ли у тебя возникнет желание сражаться на нашей стороне.
– Или, к примеру, провести группу наших солдат в место расположения ваших войск, – добавил Хедли.
– Обе эти идеи мне не по душе, – ответил Аликхан.
– Он воин, сэр, а не какой-нибудь проклятый перебежчик, – проворчал Дилл.
– Очень хорошо, – после паузы заговорил коуд. – У меня нет никаких идей насчет того, как можно тебя использовать, по крайней мере, не подвергнув предварительно кондиционированию. И уж точно у меня нет никаких идей насчет того, как подвергнуть кондиционированию мусфия, даже если бы я счел это этичным.
Хедли пристально смотрел на Аликхана, как будто мог взглядом запрограммировать его, но не произнес ни слова.
– Ты собираешься… Ты будешь пытаться сбежать? – спросил Аликхана Ангара.
– Нет, пока Бен Дилл не освободит меня от «честного слова», которое я ему дал.
– Прекрасно, – сказал Ангара. – Мы будем обращаться с тобой как с почетным гостем, хотя придется наложить кое-какие ограничения. Альт Дилл, я прикомандировываю вас к Аликхану. Оставайтесь неотлучно с ним. Кое-кто из наших людей в эти дни настроен весьма агрессивно. Прости, Бен, что я лишаю тебя возможности летать, но, думаю, это важнее.
Дилл вытянулся по стойке смирно, отсалютовал, и оба пилота вышли. После их ухода Ангара покачал головой:
– Эта проклятая война с каждой минутой становится все непонятнее. Единственный пленник, пока что попавший к нам в руки, оказался пацифистом, а я даже понятия не имею, как его использовать.
– Приветствуем вас в нашей маленькой психиатрической больнице, сэр, – сострил Хедли.
На высокогорном плато вокруг базы мусфиев кипела работа. Утюжа болотистую местность и заполняя неровности грунтом, повсюду громоздились строительные механизмы, на равном расстоянии друг от друга создавая взлетно-посадочные площадки. Вленсинг с удовлетворением наблюдал за происходящим. Рядом с ним стоял Дааф.
– Зачем столько площадок? – спросил он. – Неужели вы так уверены, что вскоре сюда прибудет много воздушных кораблей, не говоря уж о пилотах?
– Конечно, – ответил Вленсинг. – Почему бы нашим друзьям не откликнуться, не принять участие в этом грандиозном предприятии?
Дааф подумал о том, в каких условиях находятся раненые мусфии, составляющие более шестидесяти процентов личного состава, и не сказал ничего. Он уже понял, что спорить со своим начальником бесполезно, да и себе дороже – кому охота выслушивать новые упреки в глупости и необразованности?
Язифь Миллазин в шоке смотрела на экран, на изображение Хона Фелпса, управляющего ее горнодобывающей компании.
– Неужели они в самом деле могут сделать это?
– Наши юристы говорят, что если бы мусфии подписали с людьми соглашение, обусловливающее в случае войны соблюдение определенных правил, – ответил Фелпс, – тогда это было бы нарушением. Согласно принятым у нас правилам, нельзя заставлять работать на себя военнопленного. Но мусфии не подписывали с нами никаких соглашений, и чисто формально между Конфедерацией и нами вообще нет состояния войны.
– Что же, предполагается, что я буду стоять в стороне и позволю им использовать пленных солдат в качестве… рабов. Так, наверно, можно их назвать?
– Мусфии собираются выплачивать им небольшую заработную плату и компенсировать расходы, связанные с пребыванием на С-Камбре… Прошу прошения, никак не могу воспринимать эту планету как Мабаси.
– Пусть эта оговорка вас не волнует, – сказала Язифь. – Для всех сколько-нибудь важных для меня людей она все еще С-Камбра… Ну, если дело обстоит так, как вы говорите, тогда не знаю, что мы можем сделать, – она оглянулась по сторонам, хотя в офисе никого, кроме нее, не было. – Не могли бы вы оказать мне большую любезность и посмотреть, есть ли в списках военнопленный по фамилии Янсма? Гарвин Янсма?
– Да, мэм.
– Это личная просьба, и я хочу, чтобы вы выполнили ее сами и никому о ней не рассказывали.
– Конечно, Язифь, – Фелпс протянул руку, собираясь отключиться, но передумал. – Ох, я кое-что забыл. Этот приказ мусфиев совсем выбил меня из колеи.
– И не только вас.
– Мусфии также сообщили, что могут обеспечить нас рабочими и не из числа военнопленных. Людьми, имеется в виду. Я поинтересовался, откуда они возьмутся, и вот какой получил ответ. По мнению мусфиев, нет никакого смысла держать преступников в тюрьмах, если можно извлечь из них пользу.
Язифь недоуменно посмотрела на Фелпса:
– Всякие мошенники, воры, да?
– Надо полагать.
– Ну… С этим, похоже, мы тоже ничего не можем сделать.
– Не можем, если хотим сохранить хотя бы частичный контроль над горнодобывающей корпорацией «Миллазин».
– Прекрасно, – даже не попрощавшись, Язифь прервала связь.
Она встала и подошла к окну, глядя на залив, на развалины. Ей захотелось выругаться, но… Что толку? Она вернулась к кому, стала набирать номер Лоя, но остановилась.
– И что это мне даст? – вслух спросила она себя, прекрасно зная ответ.
Может, поплакать? – в тоске подумала Язифь. Нет, нельзя позволять себе распускаться. Она снова встала, вышла из офиса и остановилась перед вставленным в черную раму портретом отца, пристально глядя на него.
– Что бы ты сделал, если бы оказался на моем месте? Ответа не было.
* * *
Этой ночью мусфийский патруль наткнулся на парнишку лет двенадцати, развешивавшего плакаты. Вместо того чтобы сдаться, он бросился бежать. Мусфии открыли огонь; выстрелами мальчику оторвало ноги. Патрульные заспорили, что теперь делать.
Прежде чем они созрели до того, чтобы обратиться в больницу, мальчик истек кровью и умер.
– Больше всего меня занимает вопрос, на который я, по-видимому, не получу ответа, – ворчливо заметил Вленсинг, глядя на «винт», круживший над возбужденными толпами на улицах Леггета. – Откуда люди так быстро узнали о смерти этого детеныша? У нас все холо под контролем?
– Да, сэр, – ответил Рахфер.
– И, тем не менее, во всех других городах тоже стоит вой из-за гибели этого малолетнего преступника?
– Я только что доложил вам об этом.
– Ну, так я спрашиваю – каким образом они так быстро узнали о случившемся?
– Не знаю.
На самом деле ответ был прост. За время восстания и 'раум, и их противники научились не доверять холо, и на Камбре развился очень эффективный, очень быстродействующий, хотя зачастую и не слишком точный так называемый «лесной телеграф». Стоило кому-то что-то услышать, как он связывался по кому с пятью-шестью знакомыми. Те, в свою очередь, действовали аналогично, и так далее. Таким образом, хорошо это или плохо, но каждый город, поселок или даже совсем маленькая деревушка, каждое рыболовецкое судно и каждый охотник оказались подключены к этой всеобъемлющей мельнице слухов.
Родители мальчика стали начальным звеном бесконечной цепочки. И, как это обычно бывает, смерть одного человека – одного реального человека – взбудоражила людей сильнее, чем гибель множества безвестных жертв войны.
Вленсинг перевел взгляд на улицы.
– Какой будет наша реакция? – спросил Рахфер.
– Никакой, – ответил Вленсинг. – Пройдет несколько часов, вопли, обращенные к закрытым дверям и летающему над городом кораблю, стихнут, и все пойдет своим чередом.
Однако, как выяснилось, он ошибался.
В патруле было пять мусфиев. Они, как их и учили, обходя район вокруг взлетно-посадочного поля в Лаункестоне, держались в центре улиц. Они имели при себе приборы ночного видения и датчик теплового излучения и были все время настороже.
Однако ни то ни другое не срабатывало сквозь каменную стену, за которой, скорчившись, притаились десять человек. Девять из них были 'раум, а десятый – сын школьного учителя. Один из 'раум держал в руке шест с прикрепленным к нему зеркальцем, высунув его на улицу.
Заметив приближающийся патруль, наблюдатель резко хлопнул своего соседа по плечу. Хлопки побежали от одного к другому, и каждый досчитал в уме до десяти, давая мусфиям возможность подойти поближе. Потом все сидевшие в засаде вскочили и, больше не скрываясь, бросились на улицу. Они были вооружены теми самыми простыми ружьями, которые были высланы Редрутом из Ларикса-Куры, но перехвачены Корпусом и розданы для борьбы с мусфиями.
Испуганные патрульные находились от них всего в четырех метрах. Никто из людей не отдавал никаких приказов – каждый молниеносно выбрал себе цель и открыл огонь. Только один мусфий сумел дать ответный залп, ранив 'раум, но тут же упал и забился в конвульсиях.
Раненый 'раум скорчился, молча превозмогая боль, пока его товарищи торопливо обирали с мусфиев оружие. Потом другой 'раум опустился рядом с ним на колени:
– Идти сможешь?
– Конечно. Я просто ранен.
– Тогда пошли. Нужно убраться отсюда, пока их не начали разыскивать.
Раненый 'раум тяжело поднялся, поддерживаемый товарищами, и все растаяли в темноте.
Были и другие нападения на мусфиев, но ни одно не прошло столь успешно, как в Лаункестоне.
На следующий день Вленсинг приказал взять новых заложников. Средства массовой информации, в особенности «Матин», получили распоряжение широко оповестить об этом.
– Мне нужен доброволец для кое-какой грязной работенки, – сказал мил Хедли.
Сент Эрик Пенвит оглянулся и убедился, что кроме них двоих в палатке никого нет.
– Надо думать, лучше меня кандидата не нашлось?
– Ты все понял правильно.
– Не знаю, гожусь ли я для таких дел… Это рискованно?
– А черт его знает. По-моему, не очень. По крайней мере, поначалу.
– И что я должен делать? – поинтересовался Пенвит.
– Вернуться домой.
– Прошу прощения?
– Корпусу нужен агент в среде рантье. Мы хотим, чтобы ты потихоньку вернулся в свою семью и принял роль беспутного молодого человека, который прошел через ужасные испытания службы в Корпусе, а теперь разочаровался во всем и не интересуется ни людьми, ни мусфиями. Будешь прожигать жизнь и одновременно поглядывать, как они там, рантье. Кто ведет с мусфиями свою игру, кто воспринимает их со всей серьезностью, а кто не против перейти на нашу сторону.
– М-м-м… – Пенвит задумался. – Вообще-то я никогда не произносил зажигательных патриотических речей, и мои бывшие дружки слишком тупы, чтобы всерьез заинтересоваться тем, где я был и кто я такой на самом деле. Думаю, разоблачение мне не грозит. Семьи тоже можно не опасаться. Для них я всего лишь ребенок. И мне действительно осточертело носить форму. Будет очень приятно переодеться в штатское. И все же я должен сказать «нет».
– Почему, черт возьми?
Пенвит сделал глубокий вдох.
– Потому что у меня будет чувство, точно я сбежал. Вернулся к шампанскому и прочим прелестям, пока вы тут истекаете потом. Нет. Чем больше я думаю об этом, тем меньше эта идея мне нравится.
– Ладно, – сказал Хедли. – Попробуем зайти с другой стороны. Я поручаю тебе независимое расследование, потому что считаю, что там от тебя пользы будет больше.
– Ну, если ты так ставишь вопрос, то у меня, ясное дело, выбора нет. Какую поддержку вы мне обеспечите?
– Через день или два мы высадим тебя на окраине Леггета. Дадим тебе стандартный передатчик, который ты ни в коем случае не должен держать при себе. Выходи на связь с нами раз в два-три дня. Еще ты получишь устройства для кодирования и уплотнения записи, их желательно держать под рукой. В основном ты нам нужен в качестве наблюдателя, не больше. Если только ситуация не станет хуже – для мусфиев, я имею в виду. В случае чего мы попытаемся тебя вытащить. Вопросы есть?
Пенвит задумался.
– Вроде бы нет. Думаю, это будет приятно – мыться, когда захочешь, а не только под дождем.
– Вот что мне пришло в голову, – заявил Иоситаро, выключая передачу последних известий. – Борьба продолжается, а мы вроде как остаемся в стороне, хотя поначалу все планировалось совсем иначе. А кто все это придумал, разве не мы? Мне это надоело. Я тоже хочу участвовать в игре.
– Каким образом? – спросил Гарвин.
– Одна попытка добраться до этого чертова Вленсинга уже была, – ответил Ньянгу. – Почему бы не попробовать еще раз?
– Почему ты думаешь, что теперь мы добьемся успеха?
– Потому что на этот раз я сам подберу себе команду и постараюсь обойтись безо всякой супертехники. Посмотрим, как у него получится перехитрить таких больших и умных ребяток, как мы.
– Как твой непосредственный начальник, – заявил Гарвин, – я даю свое разрешение. Можешь сообщить об этом Ангаре и Джону. Ты ведь собираешься поставить их в известность?
– Конечно, мой командир.
– Хорош друг, ничего не скажешь. Бросаешь меня одного в джунглях, где можно со скуки сдохнуть.
– Спорю, мой пример вдохновит тебя, и ты тоже придумаешь какую-нибудь гадость в этом роде.
Спустя четыре дня на Биржу труда в Сее зашли двое мужчин и две женщины. Рассмотрев предложенные варианты, они отклонили шахты Силитрика и остановили свой выбор на строительстве новой мусфийской базы, ведущемся на высокогорном плато острова Дхарма.
Не проявив особого интереса ни к характеру, ни к продолжительности будущей работы, они повесили на плечи свои на удивление тяжелые сумки и погрузились на борт небольшого грузового корабля, который, пролетев четверть мира, доставил их на затянутое туманом высокогорное плато. Некоторые из летевших с ними до сих пор были знакомы с мусфиями лишь заочно, по холо, и испытали подлинное потрясение, увидев чужеземцев. Однако таинственную четверку облик их нанимателей, похоже, ничуть не взволновал.
Надзиратели из числа людей разбили рабочих на команды, разместили их по грязным баракам и зачитали установленные правила и распоряжения, а также сообщили, что рабочий день начнется на рассвете следующего дня и будет продолжаться тринадцать часов. Столько же отводилось на отдых и еще один час – на доставку к месту работы и обратно.
В первый же день четверка на работу не вышла. Однако это осталось незамеченным – ночью в административном здании вспыхнул огонь. Да и в целом день прошел хаотически из-за бесконечных разборок, кто где будет работать, кто станет пусть маленьким, но начальником и, соответственно, кто будет больше получать.
Четверка – а это были Ньянгу Иоситаро, Моника Лир, финф Вал Хекмайер и Дарод Монтагна – устроив ночной пожар в административном здании и воспользовавшись возникшей суматохой, отыскала лазейку в охране лагеря и выскользнула из него на болота.
После долгих поисков они обнаружили ход, ведущий внутрь одного из холмов. С оружием наготове они пошли по нему и оказались в пещере, достаточно большой, чтобы там можно было стоять. Прежде чем устроиться тут на ночь, они задались вопросом, что за создание вырыло эту пещеру в недрах все еще до конца не исследованной планеты, от всей души надеясь, что оно нашло себе более подходящее место обитания или, по крайней мере, не было плотоядным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38