Уж он-то обойдется без ее объяснений.Он посмотрел на нее с уважением.– Да?Она окинула его оценивающим взглядом.– У вас правда есть друг в мире звукозаписи?Он почесал под мышкой.– Угу. Хочешь мне что-нибудь пощебетать?– Если выгоните из дома всю эту шайку недоносков, я поставлю вам мою кассету. Можете их шугануть?Он как бы даже обиделся.– Перед тобой Рокки, – хвастливо заявил он. – И не такие вечеринки приходилось расшвыривать.
В супермаркете Джек накупил продуктов на двести долларов, а блондинка-стюардесса только успевала ойкать:– С ума сошел! Ну кто все это съест?– Могу я доставить себе удовольствие? – настаивал он. – Мне самому приятно.Побросав на заднее сиденье «Феррари» бумажные мешки с продуктами, он поехал к ней домой – в скромненькую квартирку, которую она делила еще с двумя стюардессами, милыми девушками, жившими надеждой выловить из салона первого класса богатого бизнесмена или звезду крупнейшей величины.– Ш-шшш! – Она захихикала, когда он вывалил все съестное на крохотный кухонный столик для готовки. – Сейчас три часа ночи!– Что ж, пожалуй, я поеду, – сказал он, покончив с продуктами.– Нет, нет. Я же должна приготовить вам завтрак, забыли? Ведь мы из-за этого и в магазин ездили.Он поцеловал кнопку ее носа.– Я уже не голоден. А дома на побережье у меня малолетняя племянница совсем одна. Надо ехать.В каком-то смысле у нее отлегло от сердца. Объяснять девчонкам, что здесь в три часа ночи делает Джек Питон, – задача не из легких.Она понимающе кивнула и едва слышно спросила:– Мы еще увидимся?Лгать не хотелось.– Сегодня был особый вечер. – Если и ложь, то только белая. – По правде говоря, я только что прервал довольно долгую связь и не хочу давать обещаний, которые могу не выполнить. – Он погладил ее по щеке. – Так что, очаровательная мисс, ждать звонка не надо, потому что сейчас я – не самый надежный мужчина в мире.– Спасибо за откровенность, Джек, – сказала она взволнованно. – Но мой номер все-таки запишите – кто знает, когда вам захочется пройтись по магазинам?Он улыбнулся.– И спасибо за продукты, – добавила она.Он вышел из ее дома с добрыми чувствами. Приятно, когда при расставании тебя не мучают угрызения совести.
Он оказался не трепачом! Рокки вышвыривал их пачками! Объявлял, что вечеринка закончена и ничего не желал слушать.Единственным, с кем у него возникли трудности, оказался Эдди.Хевен отвернулась, когда Рокки затолкал его в укромный уголок и что-то шепнул на ухо.Эдди, красный как рак, смылся мгновенно, держа под мышкой гитару.Все, Эдди, пока.Надо сказать дяде Джеку, чтобы перевел ее из ее теперешней школы в другую. А еще лучше – вообще обойтись без учебы, сразу стать профессиональной певицей: концерты, золотые диски, встречи на телевидении – все, что положено.Наконец, всех пришельцев унесло прочь, и в некогда идеальном доме, павшем жертвой урагана, она осталась с Рокки вдвоем.– Садитесь, – сказала она решительно! Уж сейчас хоть кто-то послушает ее кассету. – Садитесь и внимайте.
Джек гнал машину на бешеной скорости, безрассудно нарушая все существующие запреты. «Феррари» ревел, вонзаясь в ночь холодным клинком.Уже брезжил рассвет, вдоль береговой линии появилось бледное сияние. Движения на трассе почти не было, и быстрая езда давалась безо всяких усилий. Нью-Йорк уже казался каким-то сном. Прилетел. Улетел. Полноте, да был ли он там вообще?Негромко мурлыча себе под нос, он домчался до дома в Транкасе в рекордно короткое время.
– Неплохо, – скупо похвалил Рокки. – Привязчивый мотивчик.Только что отзвучала медленная песня – самая новая. А теперь надо попотчевать его старым добрым рок-н-роллом.Она поставила забойную музыку и стала ждать, что он скажет.Она наблюдала за Рокки, который развалился в кожаном кресле и для полного кайфа покуривал бычок, – и в эту минуту вошел Джек.Рокки заметил его первым.– Минуточку, – начал он, пытаясь выпрямиться в кресле. – А вы, случаем, не…– Какого черта здесь творится? – вскричал Джек.
ГДЕ-ТО НА СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ… КОГДА-ТО В СЕМИДЕСЯТЫЕ…
Из дома приемных родителей девочка убежала. Убежала ночью и без оглядки, прихватив с собой триста долларов, которые нашла в тайнике, на кухне, за мешком с мукой. Она все еще была подростком, хотя выглядела старше своих лет и – несмотря на дешевую одежонку и любительский грим – была вполне привлекательной. Работу она нашла довольно быстро – в отделе туалетных принадлежностей скромного магазинчика. Денег хватало, чтобы снимать комнату и как-то сводить концы с концами. Хозяину магазина она нравилась. Это был приземистый человечек с носом картошкой, без двух пальцев на левой руке. Средних лет, женатый, он все время пялился на нее. Не прошло и двух недель, как он поймал ее в задней комнате и сунул руку – ту, на которой не хватало пальцев – ей под юбку. Она отпихнула его, обозвала свиньей. Но ее сердитые слова его только раззадорили, и он продолжал приставать к ней. Девочка старалась не обращать на него внимания, но он все хотел добиться своего и никак не оставлял ее в покое. Однажды в магазин пришла его жена. Она оказалась еще ниже его ростом и толще. Верхнюю губу украшала ниточка черных усиков. В тот день хозяин вел себя прилично, дал ей передохнуть. Но на следующий день удвоил натиск, и девочка пожаловалась на него водителю одного из грузовиков, привозивших в магазин товар. «Я знаю, как его утихомирить, – сказал молодой водитель. – Давай встретимся после работы, я тебе расскажу». Они встретились. Один раз, другой, и скоро девочка стала подружкой шофера, которого звали Чич, – вроде бы неплохой парень, правда, он не очень любил мыться, а лицо было угреватым. Конечно, ему хотелось одного. Девочка уже знала, что всем мужчинам нужно одно. Она знала также, что происходит, если уступишь, поэтому все его попытки решительно отвергала. Чич не привык, чтобы ему отказывали. Угри угрями, запах запахом – а девчонкам он нравился. И Чич всякий раз давал ей это понять. «Будешь строить из себя недотрогу – больше меня не увидишь», – предупреждал он ее. «Ладно», – отвечала она. «Что «ладно»?» «Не увижу». Чич был озадачен. Наверное, она… как это называется… еще Джейн Фонда в каком-то фильме это слово говорила… Фригидная – да, точно, фригидная. И они перестали видеться. Однажды хозяин магазина зашел в дамскую комнату, когда она сидела на унитазе. «Выйдите отсюда!» – закричала она. Был седьмой час, и все продавцы уже разошлись по домам. «Не дури, – заявил коротышка. – Ты сама этого хочешь. Я же вижу, какие черти у тебя в глазах прыгают». И не успела она натянуть трусики, как он накинулся на нее. На миг она потеряла равновесие, и он сунул жирную руку ей между ног. Она увидела его пенис, торчавший из брюк жирной сарделькой. Что было сил она саданула ему по яйцам коленкой. «Ай-йййй!» – взвыл он и согнулся вдвое. Она выскочила из магазина и больше туда не вернулась. Через две недели в ее меблированных комнатах появился Чич. «Почему ты мне не сказала, что хочешь уезжать?» – спросил он. «А зачем?» – ответила она. Схватив ее за талию, он произнес слова, которые ей так хотелось услышать. Слова, которые навсегда защитят ее от злобного мира. «Выходи за меня». Через два дня они поженились, официально вступили в брак. Она сказала ему, что ей девятнадцать лет, и она – сирота. Они были друг другу под пару, потому что у него тоже никого не было, кроме старшего брата. В дом брата они и переехали. Чич потребовал секса, не успели они переступить порог дома, и она послушно уступила – теперь она его жена, как можно отказываться? Он затащил ее в отведенную для них комнатку и задрал ей юбку. Повалил на узкую кровать и, громко пыхтя, принялся за дело. «Ты не целка», – сказал он через минуту. «Я никогда этого и не говорила». «Мать честная! – вскричал он в сердцах. – Надо же так наколоться! Не целка! Надула меня, сучка!» Он наотмашь хлестнул ее по лицу, продолжая шипеть и браниться. От ее «подлого вранья» Чич так никогда и не оправился. Однако, гнев не мешал ему вонзаться в нее каждый вечер, а порой и по утрам. Брат его был угрюмым типом, он состоял в гражданском браке с женщиной, которая приходила и уходила, когда ей того хотелось. Она работала танцовщицей в баре и обременять себя домашними делами напрочь отказывалась. В результате уборка, стирка, готовка и хождение по магазинам – все легло на плечи девочки. Она обслуживала всех, в том числе и приятеля брата – Брайана, который по пятницам, после покера и мощной попойки, оставался ночевать. Брайан был здоровяк – шесть футов два дюйма в высоту и триста фунтов в ширину. Длинные патлы, неопрятная борода и не сходящая с лица ухмылка. Девочка вскоре поняла – выйдя за Чича, она совершила большую ошибку. И все-таки… одной еще хуже. Она молча страдала, принимая свою судьбу, как неизбежность. По крайней мере, у нее есть муж – а это немало. Незадолго до Рождества в пятницу вечером, она почуяла серьезную опасность. Чич явился домой пьяный, размахивая полупустой бутылкой виски – подарок босса. Позже пришел брат – злой как черт, потому что его гражданская жена позвонила ему на работу и сказала: она встретила другого и больше не придет. К приходу Брайана братья уже здорово накачались. Брайан догнал их без особого труда. Девочка, нервничая, суетилась на кухне. Она подала им жареный бифштекс с картошкой, а потом укрылась – от греха подальше, – заперлась в комнатке, где жила с Чичем. За дверями трое мужчин громогласно ржали и орали друг на друга. Она знала – скоро Чич придет и начнет ползать по ней, облапит всю целиком. По крайней мере, управлялся он быстро, и она закрывала глаза и находила успокоение во сне. Так и вышло, не больше чем через двадцать минут он ввалился в комнату, что-то пьяно бормоча. Собрав волю в кулак, она приготовилась принять его домогательства. Чич живо, без предисловий, взгромоздился на нее и сразу перешел к делу, но ее холодная неподвижность пробудила в нем злобу. «Что это с тобой? – прохрипел он с отвращением. – Вся сухая». Молчание. «Тебе говорю!» – вскричал он и хлестнул ее по лицу – это вошло у него в привычку. Она попыталась сесть, но он грубо толкнул ее назад, на узкую постель. «Встанешь, когда я тебе разрешу». Он ударил ее снова и снова вошел в нее. Устало вздохнув, она отпустила державшие ее путы, расслабилась. Чем скорее все кончится, тем скорее он оставит ее в покое. Алкоголь затормозил его рефлексы, подорвал мужскую удаль. Бранясь, на чем свет стоит, он скатился с нее. «Все ты виновата», – буркнул он сердито. В дверь постучал его брат. «Че ты там застрял? – невнятно пробухтел он. – Мы вроде в бар собирались, не?» «Иду, – раздраженно рыкнул Чич, вставая и застегивая ширинку. – У меня на тебя уже не стоит, сучка такая. Только и знаешь, что динамо крутить». И он, ругаясь, вышел вон; слава Богу, на сегодня все, подумала она. Но через пять минут в комнату ввалился его брат. «Ты почему расстроила Чича?» – взвыл он. «Я ничего ему не сделала», – мягко возразила она. «Он к тебе неплохо относится, верно?» – спросил брат, подсаживаясь на край узкой кровати. «Неплохо», – солгала она. «Кормит тебя, шмотки покупает». «Да». Его большая лапа вдруг взлетела вверх и обхватила ее левую грудь. Прижавшись к стене, она прошептала: «Пожалуйста, не трогай меня». На нее пахнуло перегаром. «Должен. Надо проверить, нормальная ты или нет. Чич говорит, что нет». На нее наплыл его мясистый рот, а руками он пытался развести в стороны ее ноги. Он навалился на нее всем телом, и она стала отчаянно сопротивляться. Но силы были неравны. И под ее яростные крики он вошел в нее. «Чич прав. Ты какая-то приторможенная», – невнятно промямлил он, прижимая ее руки к бокам со всей своей мужицкой силой. «Сам ты приторможенный», – дерзко ответила она, хотя едва дышала от боли. «Я тебе пообзываюсь, телка». Он дважды наотмашь ударил ее по лицу, пресекая бесплодные попытки сопротивляться. Потом с животным воплем удовлетворения закончил начатое. Когда он оставил ее, она приложила руку ко рту – оказалось, из уголка сочится кровь. Провела языком по зубам – один шатается. Груди ныли от боли, под обоими глазами – синяки. Еще один кошмар. Не много ли для ее короткой жизни? Дрожа всем телом, она попробовала сесть. Но в эту минуту в комнату вошел Брайан. Они с опаской посмотрели друг на друга. Брайан был вдребезги пьян. Будь он трезв, она бы отговорила его, упросила бы ничего с ней не делать. А так… «Не надо! – Она замотала головой, видя, как он подходит к ней. – Не надо! Пожалуйста!» Не говоря ни слова, он просто подмял ее под себя могучим торсом. Наверное, она потеряла сознание, потому что очнулась в кузове грузовика Чича – и услышала, как три пьянчуги о чем-то совещаются. «Выкинем ее прямо на середину городской свалки». – Она узнала голос Чича. «Нет. – Это уже брат. – Лучше в реку». «Болван! – зарычал Брайан. – Могли бы за двадцать долларов взять шлюху». «Это все ты громила, – взъярился Чич. – Задавил ее до смерти». Такого страха она в своей жизни еще не испытывала. Ужас колючками впился в кожу, когда она поняла: она потеряла сознание, а они по пьянке решили, что она умерла, что они ее убили. И теперь думали, как избавиться от тела. От ее тела. Ее колотила дрожь, но она решила – облегчать им страдания она не будет. Минут через двадцать грузовик остановился. Трое зверей еще спорили: как быть с алиби, что отвечать, если кто-то станет задавать неприятные вопросы. Наконец, Чич подвел итог. «Да кто она такая была? Никто. А раз никто, кто заметит, что ее нет?». Они согласно захрюкали, стащили ее тело с грузовика и швырнули в глубокий ров с мусором. Она уже знала, какой будет ее месть. Только пришлось немного выждать – полтора месяца. Чиркнуть спичкой оказалось очень просто… КНИГА ЧЕТВЕРТАЯГолливуд, КалифорнияНоябрь 1985 года 68 – «Андерман продакшнз», – сказала Юнити в белый телефон. – Одну минутку.Она постучала по стеклянной перегородке, отделявшей ее от бассейна – у его кромки полулежал в кресле Уэс, стараясь поймать зимнее солнце – как известно, в Калифорнии оно иногда ничуть не уступает летнему.– Кто? – спросил он одними губами.– Мистер Сэмюэлс. «Револьюшн пикчерз». Ленивой походкой он пошел к ближайшему телефону.За три месяца Уэс обучился многому. Он ретиво взял в свои руки все дела Силвер, и хотя ее официальным агентом был Зеппо Уайт, Уэс стал ее личным менеджером и строго следил за соблюдением всех финансовых условий, не позволял провести ее на мякине.– Хэрри, старина. – Принятый в этом мире язык он освоил сразу. – Вы свое предложение пересмотрели?Да, пересмотрел, и еще как. Разговор занял несколько минут, в результате они договорились о ленче.– Закажи мне ленч на среду в «Палм», в половине первого, – велел он Юнити, повесив трубку.Открыв большой кожаный ежедневник, она записала распоряжение босса.Он наклонился над ее столом.– Как вообще дела?– Отлично, – ответила она не без некоторой чопорности.Выглядела она вне всякого сомнения отлично. Куда лучше, чем в этом омерзительном баре, где он ее отловил. Бедняжка там от веселой работы едва не загнулась.Как-то утром, месяца два назад, он проснулся и вспомнил: она говорила, что работает в «Титосе», есть на Голливудском бульваре такой бар. Ай да память! Он решил, что подгребет к ней, заберет свою тысячу, поглядит, как у нее идут дела. Может, она даже отдаст ему собачку.Пришлось немного выждать – Силвер как раз собиралась уезжать, ее пригласили появиться в благотворительном показе мод. Вообще-то она звала его с собой.– Ни за что, – отговорился он. – Женщины в одежде нагоняют на меня тоску.– Мужчина до мозга костей!Она обворожительно улыбнулась, не сильно возражая, – главное, чтобы он ждал ее, когда она вернется.Сев в «Роллс-Ройс», он отправился в Голливуд и медленно поехал вдоль чахлого бульвара – где здесь «Титос»?Оказалось, он удобно приткнулся между кинотеатром порнофильмов и магазином сексуальных товаров. Приятное соседство.Оставлять «Роллс-Ройс» у счетчика возле кромки тротуара он не захотел – рискованно – и поехал на ближайшую стоянку, где дал служителю-мексиканцу на чай десять долларов – чтобы как следует присматривал за машиной. Тот выкатил на него глаза – решил, что Уэс чокнулся.– Так присмотришь, или я забираю деньги назад? – пригрозил Уэс.– Все сделаю, а как же, – радостно осклабился тот.– То-то же. Если приду и увижу на машине хоть одну царапину, отрежу тебе яйца и подам на десерт вместе с вашей мексиканской энчиладой.И он быстро зашагал прямо к «Титосу», пройдя мимо секс-магазина, хотя был соблазн зайти и купить Силвер подарок. Ей бы понравилось что-нибудь вульгарное. Скажем, игриво-прозрачный бюстгальтер, а для себя – баночку тигрового бальзама. Тигровый бальзам – это мазь любви, афродизьяк, якобы после него стоит несгибаемо и во веки веков. Он вспомнил, как однажды попользовался им в шестнадцатилетнем возрасте – у него тогда была подружка, оторва лет двадцати, до крайности требовательная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
В супермаркете Джек накупил продуктов на двести долларов, а блондинка-стюардесса только успевала ойкать:– С ума сошел! Ну кто все это съест?– Могу я доставить себе удовольствие? – настаивал он. – Мне самому приятно.Побросав на заднее сиденье «Феррари» бумажные мешки с продуктами, он поехал к ней домой – в скромненькую квартирку, которую она делила еще с двумя стюардессами, милыми девушками, жившими надеждой выловить из салона первого класса богатого бизнесмена или звезду крупнейшей величины.– Ш-шшш! – Она захихикала, когда он вывалил все съестное на крохотный кухонный столик для готовки. – Сейчас три часа ночи!– Что ж, пожалуй, я поеду, – сказал он, покончив с продуктами.– Нет, нет. Я же должна приготовить вам завтрак, забыли? Ведь мы из-за этого и в магазин ездили.Он поцеловал кнопку ее носа.– Я уже не голоден. А дома на побережье у меня малолетняя племянница совсем одна. Надо ехать.В каком-то смысле у нее отлегло от сердца. Объяснять девчонкам, что здесь в три часа ночи делает Джек Питон, – задача не из легких.Она понимающе кивнула и едва слышно спросила:– Мы еще увидимся?Лгать не хотелось.– Сегодня был особый вечер. – Если и ложь, то только белая. – По правде говоря, я только что прервал довольно долгую связь и не хочу давать обещаний, которые могу не выполнить. – Он погладил ее по щеке. – Так что, очаровательная мисс, ждать звонка не надо, потому что сейчас я – не самый надежный мужчина в мире.– Спасибо за откровенность, Джек, – сказала она взволнованно. – Но мой номер все-таки запишите – кто знает, когда вам захочется пройтись по магазинам?Он улыбнулся.– И спасибо за продукты, – добавила она.Он вышел из ее дома с добрыми чувствами. Приятно, когда при расставании тебя не мучают угрызения совести.
Он оказался не трепачом! Рокки вышвыривал их пачками! Объявлял, что вечеринка закончена и ничего не желал слушать.Единственным, с кем у него возникли трудности, оказался Эдди.Хевен отвернулась, когда Рокки затолкал его в укромный уголок и что-то шепнул на ухо.Эдди, красный как рак, смылся мгновенно, держа под мышкой гитару.Все, Эдди, пока.Надо сказать дяде Джеку, чтобы перевел ее из ее теперешней школы в другую. А еще лучше – вообще обойтись без учебы, сразу стать профессиональной певицей: концерты, золотые диски, встречи на телевидении – все, что положено.Наконец, всех пришельцев унесло прочь, и в некогда идеальном доме, павшем жертвой урагана, она осталась с Рокки вдвоем.– Садитесь, – сказала она решительно! Уж сейчас хоть кто-то послушает ее кассету. – Садитесь и внимайте.
Джек гнал машину на бешеной скорости, безрассудно нарушая все существующие запреты. «Феррари» ревел, вонзаясь в ночь холодным клинком.Уже брезжил рассвет, вдоль береговой линии появилось бледное сияние. Движения на трассе почти не было, и быстрая езда давалась безо всяких усилий. Нью-Йорк уже казался каким-то сном. Прилетел. Улетел. Полноте, да был ли он там вообще?Негромко мурлыча себе под нос, он домчался до дома в Транкасе в рекордно короткое время.
– Неплохо, – скупо похвалил Рокки. – Привязчивый мотивчик.Только что отзвучала медленная песня – самая новая. А теперь надо попотчевать его старым добрым рок-н-роллом.Она поставила забойную музыку и стала ждать, что он скажет.Она наблюдала за Рокки, который развалился в кожаном кресле и для полного кайфа покуривал бычок, – и в эту минуту вошел Джек.Рокки заметил его первым.– Минуточку, – начал он, пытаясь выпрямиться в кресле. – А вы, случаем, не…– Какого черта здесь творится? – вскричал Джек.
ГДЕ-ТО НА СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ… КОГДА-ТО В СЕМИДЕСЯТЫЕ…
Из дома приемных родителей девочка убежала. Убежала ночью и без оглядки, прихватив с собой триста долларов, которые нашла в тайнике, на кухне, за мешком с мукой. Она все еще была подростком, хотя выглядела старше своих лет и – несмотря на дешевую одежонку и любительский грим – была вполне привлекательной. Работу она нашла довольно быстро – в отделе туалетных принадлежностей скромного магазинчика. Денег хватало, чтобы снимать комнату и как-то сводить концы с концами. Хозяину магазина она нравилась. Это был приземистый человечек с носом картошкой, без двух пальцев на левой руке. Средних лет, женатый, он все время пялился на нее. Не прошло и двух недель, как он поймал ее в задней комнате и сунул руку – ту, на которой не хватало пальцев – ей под юбку. Она отпихнула его, обозвала свиньей. Но ее сердитые слова его только раззадорили, и он продолжал приставать к ней. Девочка старалась не обращать на него внимания, но он все хотел добиться своего и никак не оставлял ее в покое. Однажды в магазин пришла его жена. Она оказалась еще ниже его ростом и толще. Верхнюю губу украшала ниточка черных усиков. В тот день хозяин вел себя прилично, дал ей передохнуть. Но на следующий день удвоил натиск, и девочка пожаловалась на него водителю одного из грузовиков, привозивших в магазин товар. «Я знаю, как его утихомирить, – сказал молодой водитель. – Давай встретимся после работы, я тебе расскажу». Они встретились. Один раз, другой, и скоро девочка стала подружкой шофера, которого звали Чич, – вроде бы неплохой парень, правда, он не очень любил мыться, а лицо было угреватым. Конечно, ему хотелось одного. Девочка уже знала, что всем мужчинам нужно одно. Она знала также, что происходит, если уступишь, поэтому все его попытки решительно отвергала. Чич не привык, чтобы ему отказывали. Угри угрями, запах запахом – а девчонкам он нравился. И Чич всякий раз давал ей это понять. «Будешь строить из себя недотрогу – больше меня не увидишь», – предупреждал он ее. «Ладно», – отвечала она. «Что «ладно»?» «Не увижу». Чич был озадачен. Наверное, она… как это называется… еще Джейн Фонда в каком-то фильме это слово говорила… Фригидная – да, точно, фригидная. И они перестали видеться. Однажды хозяин магазина зашел в дамскую комнату, когда она сидела на унитазе. «Выйдите отсюда!» – закричала она. Был седьмой час, и все продавцы уже разошлись по домам. «Не дури, – заявил коротышка. – Ты сама этого хочешь. Я же вижу, какие черти у тебя в глазах прыгают». И не успела она натянуть трусики, как он накинулся на нее. На миг она потеряла равновесие, и он сунул жирную руку ей между ног. Она увидела его пенис, торчавший из брюк жирной сарделькой. Что было сил она саданула ему по яйцам коленкой. «Ай-йййй!» – взвыл он и согнулся вдвое. Она выскочила из магазина и больше туда не вернулась. Через две недели в ее меблированных комнатах появился Чич. «Почему ты мне не сказала, что хочешь уезжать?» – спросил он. «А зачем?» – ответила она. Схватив ее за талию, он произнес слова, которые ей так хотелось услышать. Слова, которые навсегда защитят ее от злобного мира. «Выходи за меня». Через два дня они поженились, официально вступили в брак. Она сказала ему, что ей девятнадцать лет, и она – сирота. Они были друг другу под пару, потому что у него тоже никого не было, кроме старшего брата. В дом брата они и переехали. Чич потребовал секса, не успели они переступить порог дома, и она послушно уступила – теперь она его жена, как можно отказываться? Он затащил ее в отведенную для них комнатку и задрал ей юбку. Повалил на узкую кровать и, громко пыхтя, принялся за дело. «Ты не целка», – сказал он через минуту. «Я никогда этого и не говорила». «Мать честная! – вскричал он в сердцах. – Надо же так наколоться! Не целка! Надула меня, сучка!» Он наотмашь хлестнул ее по лицу, продолжая шипеть и браниться. От ее «подлого вранья» Чич так никогда и не оправился. Однако, гнев не мешал ему вонзаться в нее каждый вечер, а порой и по утрам. Брат его был угрюмым типом, он состоял в гражданском браке с женщиной, которая приходила и уходила, когда ей того хотелось. Она работала танцовщицей в баре и обременять себя домашними делами напрочь отказывалась. В результате уборка, стирка, готовка и хождение по магазинам – все легло на плечи девочки. Она обслуживала всех, в том числе и приятеля брата – Брайана, который по пятницам, после покера и мощной попойки, оставался ночевать. Брайан был здоровяк – шесть футов два дюйма в высоту и триста фунтов в ширину. Длинные патлы, неопрятная борода и не сходящая с лица ухмылка. Девочка вскоре поняла – выйдя за Чича, она совершила большую ошибку. И все-таки… одной еще хуже. Она молча страдала, принимая свою судьбу, как неизбежность. По крайней мере, у нее есть муж – а это немало. Незадолго до Рождества в пятницу вечером, она почуяла серьезную опасность. Чич явился домой пьяный, размахивая полупустой бутылкой виски – подарок босса. Позже пришел брат – злой как черт, потому что его гражданская жена позвонила ему на работу и сказала: она встретила другого и больше не придет. К приходу Брайана братья уже здорово накачались. Брайан догнал их без особого труда. Девочка, нервничая, суетилась на кухне. Она подала им жареный бифштекс с картошкой, а потом укрылась – от греха подальше, – заперлась в комнатке, где жила с Чичем. За дверями трое мужчин громогласно ржали и орали друг на друга. Она знала – скоро Чич придет и начнет ползать по ней, облапит всю целиком. По крайней мере, управлялся он быстро, и она закрывала глаза и находила успокоение во сне. Так и вышло, не больше чем через двадцать минут он ввалился в комнату, что-то пьяно бормоча. Собрав волю в кулак, она приготовилась принять его домогательства. Чич живо, без предисловий, взгромоздился на нее и сразу перешел к делу, но ее холодная неподвижность пробудила в нем злобу. «Что это с тобой? – прохрипел он с отвращением. – Вся сухая». Молчание. «Тебе говорю!» – вскричал он и хлестнул ее по лицу – это вошло у него в привычку. Она попыталась сесть, но он грубо толкнул ее назад, на узкую постель. «Встанешь, когда я тебе разрешу». Он ударил ее снова и снова вошел в нее. Устало вздохнув, она отпустила державшие ее путы, расслабилась. Чем скорее все кончится, тем скорее он оставит ее в покое. Алкоголь затормозил его рефлексы, подорвал мужскую удаль. Бранясь, на чем свет стоит, он скатился с нее. «Все ты виновата», – буркнул он сердито. В дверь постучал его брат. «Че ты там застрял? – невнятно пробухтел он. – Мы вроде в бар собирались, не?» «Иду, – раздраженно рыкнул Чич, вставая и застегивая ширинку. – У меня на тебя уже не стоит, сучка такая. Только и знаешь, что динамо крутить». И он, ругаясь, вышел вон; слава Богу, на сегодня все, подумала она. Но через пять минут в комнату ввалился его брат. «Ты почему расстроила Чича?» – взвыл он. «Я ничего ему не сделала», – мягко возразила она. «Он к тебе неплохо относится, верно?» – спросил брат, подсаживаясь на край узкой кровати. «Неплохо», – солгала она. «Кормит тебя, шмотки покупает». «Да». Его большая лапа вдруг взлетела вверх и обхватила ее левую грудь. Прижавшись к стене, она прошептала: «Пожалуйста, не трогай меня». На нее пахнуло перегаром. «Должен. Надо проверить, нормальная ты или нет. Чич говорит, что нет». На нее наплыл его мясистый рот, а руками он пытался развести в стороны ее ноги. Он навалился на нее всем телом, и она стала отчаянно сопротивляться. Но силы были неравны. И под ее яростные крики он вошел в нее. «Чич прав. Ты какая-то приторможенная», – невнятно промямлил он, прижимая ее руки к бокам со всей своей мужицкой силой. «Сам ты приторможенный», – дерзко ответила она, хотя едва дышала от боли. «Я тебе пообзываюсь, телка». Он дважды наотмашь ударил ее по лицу, пресекая бесплодные попытки сопротивляться. Потом с животным воплем удовлетворения закончил начатое. Когда он оставил ее, она приложила руку ко рту – оказалось, из уголка сочится кровь. Провела языком по зубам – один шатается. Груди ныли от боли, под обоими глазами – синяки. Еще один кошмар. Не много ли для ее короткой жизни? Дрожа всем телом, она попробовала сесть. Но в эту минуту в комнату вошел Брайан. Они с опаской посмотрели друг на друга. Брайан был вдребезги пьян. Будь он трезв, она бы отговорила его, упросила бы ничего с ней не делать. А так… «Не надо! – Она замотала головой, видя, как он подходит к ней. – Не надо! Пожалуйста!» Не говоря ни слова, он просто подмял ее под себя могучим торсом. Наверное, она потеряла сознание, потому что очнулась в кузове грузовика Чича – и услышала, как три пьянчуги о чем-то совещаются. «Выкинем ее прямо на середину городской свалки». – Она узнала голос Чича. «Нет. – Это уже брат. – Лучше в реку». «Болван! – зарычал Брайан. – Могли бы за двадцать долларов взять шлюху». «Это все ты громила, – взъярился Чич. – Задавил ее до смерти». Такого страха она в своей жизни еще не испытывала. Ужас колючками впился в кожу, когда она поняла: она потеряла сознание, а они по пьянке решили, что она умерла, что они ее убили. И теперь думали, как избавиться от тела. От ее тела. Ее колотила дрожь, но она решила – облегчать им страдания она не будет. Минут через двадцать грузовик остановился. Трое зверей еще спорили: как быть с алиби, что отвечать, если кто-то станет задавать неприятные вопросы. Наконец, Чич подвел итог. «Да кто она такая была? Никто. А раз никто, кто заметит, что ее нет?». Они согласно захрюкали, стащили ее тело с грузовика и швырнули в глубокий ров с мусором. Она уже знала, какой будет ее месть. Только пришлось немного выждать – полтора месяца. Чиркнуть спичкой оказалось очень просто… КНИГА ЧЕТВЕРТАЯГолливуд, КалифорнияНоябрь 1985 года 68 – «Андерман продакшнз», – сказала Юнити в белый телефон. – Одну минутку.Она постучала по стеклянной перегородке, отделявшей ее от бассейна – у его кромки полулежал в кресле Уэс, стараясь поймать зимнее солнце – как известно, в Калифорнии оно иногда ничуть не уступает летнему.– Кто? – спросил он одними губами.– Мистер Сэмюэлс. «Револьюшн пикчерз». Ленивой походкой он пошел к ближайшему телефону.За три месяца Уэс обучился многому. Он ретиво взял в свои руки все дела Силвер, и хотя ее официальным агентом был Зеппо Уайт, Уэс стал ее личным менеджером и строго следил за соблюдением всех финансовых условий, не позволял провести ее на мякине.– Хэрри, старина. – Принятый в этом мире язык он освоил сразу. – Вы свое предложение пересмотрели?Да, пересмотрел, и еще как. Разговор занял несколько минут, в результате они договорились о ленче.– Закажи мне ленч на среду в «Палм», в половине первого, – велел он Юнити, повесив трубку.Открыв большой кожаный ежедневник, она записала распоряжение босса.Он наклонился над ее столом.– Как вообще дела?– Отлично, – ответила она не без некоторой чопорности.Выглядела она вне всякого сомнения отлично. Куда лучше, чем в этом омерзительном баре, где он ее отловил. Бедняжка там от веселой работы едва не загнулась.Как-то утром, месяца два назад, он проснулся и вспомнил: она говорила, что работает в «Титосе», есть на Голливудском бульваре такой бар. Ай да память! Он решил, что подгребет к ней, заберет свою тысячу, поглядит, как у нее идут дела. Может, она даже отдаст ему собачку.Пришлось немного выждать – Силвер как раз собиралась уезжать, ее пригласили появиться в благотворительном показе мод. Вообще-то она звала его с собой.– Ни за что, – отговорился он. – Женщины в одежде нагоняют на меня тоску.– Мужчина до мозга костей!Она обворожительно улыбнулась, не сильно возражая, – главное, чтобы он ждал ее, когда она вернется.Сев в «Роллс-Ройс», он отправился в Голливуд и медленно поехал вдоль чахлого бульвара – где здесь «Титос»?Оказалось, он удобно приткнулся между кинотеатром порнофильмов и магазином сексуальных товаров. Приятное соседство.Оставлять «Роллс-Ройс» у счетчика возле кромки тротуара он не захотел – рискованно – и поехал на ближайшую стоянку, где дал служителю-мексиканцу на чай десять долларов – чтобы как следует присматривал за машиной. Тот выкатил на него глаза – решил, что Уэс чокнулся.– Так присмотришь, или я забираю деньги назад? – пригрозил Уэс.– Все сделаю, а как же, – радостно осклабился тот.– То-то же. Если приду и увижу на машине хоть одну царапину, отрежу тебе яйца и подам на десерт вместе с вашей мексиканской энчиладой.И он быстро зашагал прямо к «Титосу», пройдя мимо секс-магазина, хотя был соблазн зайти и купить Силвер подарок. Ей бы понравилось что-нибудь вульгарное. Скажем, игриво-прозрачный бюстгальтер, а для себя – баночку тигрового бальзама. Тигровый бальзам – это мазь любви, афродизьяк, якобы после него стоит несгибаемо и во веки веков. Он вспомнил, как однажды попользовался им в шестнадцатилетнем возрасте – у него тогда была подружка, оторва лет двадцати, до крайности требовательная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57