Она ничего не ответила, не издала ни звука.
- Неприрученный сокол Ц это дикий, взрослый сокол, - продолжал он, в его гол
осе содержался намек на улыбку. - Обычно сокольничий отказывается приним
ать вызов и тренировать такую птицу, но иногда, под очень редкой луной, так
ой, например, как та полная луна, которая была вчера вечером, сокольничий з
амечает такую прекрасную птицу, такого великолепия, что он отбрасывает в
се предосторожности и ловит неприрученную птицу, поклявшись привязать
ее к себе. Он клянется, что заставит ее забыть все ее дикое свободное прошл
ое, - прошло ли оно в темноте или на свету Ц и даст ей свободу только в будущ
ем, рядом с ее сокольничим.
Она не должна отвечать ему, он последует на ее голос.
- Мой сладкий сокол, мне рассказать тебе, как я буду укрощать тебя?
Тишина, абсолютная тишина. Они кружили в тишине, как осторожные животные.

- Сначала я закрою мою леди черным шелковым капюшоном, чтобы лишить ее зре
ния.
Эдриен задушила свое негодующее восклицание дрожащей рукой. Складки ее
платья зашелестели, когда она быстро отступила в сторону.
- Потом я притуплю ее когти.
Мелкие камешки усыпали пол почти на целый ярд. Она отступила назад, прихв
атив свои юбки, чтобы они были неподвижны.
- Я прикреплю путы и изящные колокольчики к ее лодыжкам, чтобы я мог знать
о каждом ее движении, потому что я тоже нахожусь в темноте.
Она издала затрудненный вздох Ц почти задохнулась Ц и затем обругала с
ебя за ошибку, зная, что он проследит ее путь по ее предательскому вздоху.
Она знала, что его стратегия заключалась в том, чтобы продолжать говорит
ь до тех пор пока он не спровоцирует ее на то, чтобы выдать себя. И чт
о потом ? Она могла только догадываться. Станет ли Хок заниматься с н
ей любовью здесь и теперь в темноте башни? Дрожь пробежала по ее телу, и он
а не была уверена, было ли это от страха. Она вовсе не была в этом уверена.
- Затем Ц ремешок, чтобы привязать ее к ее шесту, до тех пор, пока мне не нуж
но будет больше привязывать ее. До тех пор, пока она не станет привязана св
оей собственной свободной волей. И самая лучшая часть Ц длинный, медлен
ный процесс, в течение которого она привяжется ко мне. Я буду петь ей, одну
и ту же сладкую песню, до тех пор, пока она не привыкнет к звуку моего и толь
ко моего голоса…
И его богатый, напоминающий ириски, голос начал тот же хриплый напев колы
бельной, от которого таяла ее воля.
Эдриен медленно отступила назад; она практически почувствовала колеба
ния воздуха, когда он прошел рядом с ней, почти в дюймах от нее. Где же эта ст
ена?
Она почти закричала, когда он нашел ее в темноте, и некоторое время сопрот
ивлялась его железной хватке. Его дыхание овевало ее лицо, и она сопротив
лялась его объятиям.
- Спокойно, мой сладкий сокол. Я не причиню тебе вреда. Никогда, - хрипло прош
ептал он.
Эдриен чувствовала обжигающий жар его бедер через тонкое шелковое плат
ье. Она была окутана опьяняющим запахом мускуса и мужчины.
« Ох, красивый мужчина, почему я не смогла встретиться с тобой до то
го, как моя последняя иллюзия была разрушена ?» - сокрушалась она. Она
сражалась с его руками, обнимавшими ее, баюкавшими ее.
- Отпусти меня!
Хок проигнорировал ее протесты, притянув ее ближе в стальных объятиях.
- Да, я просто должен ослепить тебя. Или, возможно, мне придется связать теб
е руки и зарыть тебе глаза шелком, и положить тебя на мою постель, раздеть
догола и оставить тебя открытой только одним ощущениям, до тех пор, пока т
ы не привыкнешь к моим прикосновениям. Укротит ли это тебя, мой сладкий со
кол? Сможешь ли ты полюбить мои прикосновения? Жаждать его, как я жажду теб
я?
Эдриен судорожно сглотнула.
- За соколом нужно ухаживать с непрестанной и суровой любовью. Когда ты за
бираешь у него свет, ослепляешь его, он учится ощущать другими органами ч
увств. Чувствами, которые не лгут. Сокол Ц мудрое создание, он верит тольк
о в то, что он чувствует, что он может держать в своих когтях или клюве. Трог
ать, обонять, слышать. Когда ему медленно возвращают его зрение и свободу,
он привязывается к руке, которая делает это для него. Если он не в состояни
и доверять своему хозяину, и не демонстрирует ему абсолютную преданност
ь в конце своего обучения Ц он будет пытаться сбежать при каждой возмож
ности. - Он остановился, его губы задохнулись рядом с ее. - Ни один из моих со
колов ни взлетел с моей руки, чтобы потом не вернуться, - предупредил он.
- Я не глупая птица…
- Нет, не глупая, но прекраснейшая. Сокол Ц единственная среди птиц, котор
ая может соревноваться с ястребом в высоте полета, скорости и аккуратнос
ти. Не говоря уже о силе своего сердца.
Она проиграла ему уже в тот момент, когда он начал петь. И она больше не про
тестовала, когда его губы слегка потерлись о ее. Не сопротивлялась она и в
следующее мгновение, когда руки Хока на ее теле стали твердыми, горячими
и требовательными. Уговаривающими. Притязательными.
- Ты взлетишь для меня, сладкий сокол? Я вознесу тебя выше, чем ты когда-либо
была. Я научу тебя достигать высот, о существовании которых ты только меч
тала, - пообещал он, покрывая поцелуями ее подбородок, нос, ее веки. Его руки
обхватили ее подборок в темноте, он ощущал каждый изгиб, каждую плоскост
ь и шелковистую впадинку на ее лице и шее своими руками, запоминая нюансы.

- Почувствуй меня, девушка. Ощути, что ты делаешь со мной! - Он прижался своим
телом к ее телу, и покачал бедрами, для того, чтобы она почувствовала его р
азбухшую мужественность, которая поднималась под его килтом и дразнила
внутреннюю часть ее бедер.
И вот нашлась стена, просто она была за ее спиной все это время. Прохлада к
амня, прикоснувшегося к ее спине, и жар Хока, прожигающий ее сквозь перед е
е платья. Она подняла руки, чтобы стукнуть его, но он поймал их и прижал к ст
ене над ее головой. Его сильные пальцы разжали ее стиснутые пальцы, переп
лелись с ее и дразнили ее руки. Ладонь к ладони, распластанные по стене.
- Мой сладкий сокол, - выдохнул он в ее шею. - Сражайся со мной, как хочешь, но в
се это сведется к нулю. Я направил все усилия на тебя, и это первый раз, когд
а ты будешь ослеплена. В этой темноте ты будешь узнавать мои руки, когда он
и будут прикасаться к каждому шелковистому дюйму твоего тела. Я не возьм
у у тебя ничего, кроме этого. Ты только будешь терпеть мои прикосновения, т
ебе даже не нужно будет видеть мое лицо. Я буду терпеливым, пока ты будешь
смягчаться к моим прикосновениям.
Его руки превратились в жидкий огонь, сдвигая ее платье вверх по ее бедра
м и выше, и ох! Они не имела ни малейшего понятия, где искать предметы нижне
го белья этим утром. Его руки, его сильные красивые руки массировали ее бе
дра, мягко раздвинули их, для того чтобы просунуть одну из горячих мускул
истых ног среди них. Он замурлыкал, издав низкий хриплый рык мужского три
умфа, когда почувствовал предательскую влажность между ее бедер. Эдриен
неистово вспыхнула, вопреки ее намерениям ее руки вспорхнули вверх и ост
ановились на его плечах, затем скользнули глубоко в его мягкие, пышные во
лосы. Ее колени, и без того дрожащие, начали подгибаться, когда он ослабил
лиф ее платья и опустил голову к ее грудям, облизывая ее набухшие соски и с
легка касаясь их зубами.
Она совершенно не заметила, когда он задрал свой килт вверх; но она опреде
ленно ощутила его твердый, горячий, тяжелый, возбужденный член, прижавши
йся к ее бедру. Эдриен издала горловой звук: наполовину рыдание, наполови
ну просьбу. Как он сделал это с ней? Едва касаясь ее, Хок каким-то образом см
ог распустить каждую унцию сопротивления в носимом ею плаще отчуждения,
который она кропотливо соткала.
Такого никогда не происходило с Эберхардом! Ее разум покинул ее тело, и он
а уцепилась за руку, которая ослепила ее. Она попробовала своими губами р
уку, которая лишала ее зрения Ц повернув голову и поймав его палец своим
языком. Эдриен почти закричала, когда он поместил этот же палец в скользк
ий жар между ее ног.
- Полетай для меня, сладкий сокол, - убеждал он, обхватив одну из ее тяжелых г
рудей своей рукой и облизывая ее сморщенную вершинку. Он безжалостно дра
знил ее, нежно пощипывая ее, касаясь ее всюду.
Его губы вернулись и захватили ее с отчаяньем, произведенным слишком дол
го отрицаемым голодом. Голод, который может никогда не ослабеть. Его поце
луй был длинным, жестким и причинял боль, и она наслаждалась его невысказ
анными требованиями. Она всхлипнула, когда подушечка его пальца нашла ма
ленькое горячее уплотнение, гнездящееся в ее складках, и голова Эдриен о
ткинулась назад, в то время как поднимающаяся волна забрасывала ее все в
ыше и выше. Уступая его пальцам, его языку и губам, она пожертвовала послед
ней частицей своей сдержанности.
- Эдриен, - хрипло шептал он, - ты такая красивая, такая сладкая. Пожелай меня,
девушка. Нуждайся во мне, как я нуждаюсь в тебе.
Она ощущала жар в месте, у которого не было такого названия, которое она бы
знала Ц и это завлекало ее еще дальше.
Эдриен пыталась сказать слова, которые Ц она знала Ц должны быть сказа
ны. Единственное слово, которое, как она знала, освободит ее. Этот легендар
ный соблазнитель женщин Ц ох, как легко было догадаться, почему легионы
женщин падали перед ним! Он был так хорош в этом. Он почти заставил ее пове
рить, что ее и только ее он жаждет. Почти, что сделал ее снова дурочкой.
Но именно поэтому их и называли повесами. Волокитами. Дон Жуанами. Они при
меняли те же навыки и непреклонную решимость в соблазнении, что и в веден
ии войны Ц завоевать любой ценой.
Восстанавливая свою обратившуюся в лохмотья оборону, она ожесточила св
ою волю против его ухаживаний.
Хок пропал. Он пропал именно в тот момент, когда впервые увидел околдовав
шую его девушку. И не имеет значения, какие странные грезы приходят из ее с
екретного и ужасного прошлого. Он найдет способ стереть все ее опасения.
Все, что Гримм рассказал ему, ничего не показывает. Своей любовью он в свое
время преодолеет любое препятствие. Она будет его подругой, леди-ястреб
ом, теперь и навсегда. Он высоко оценил ее податливость своими руками, сма
ковал подобно редчайшему деликатесу сладкий мед ее губ, дрожал при мысли
, что однажды она будет пылать к нему той же страстью, что и он к ней. С ней эт
о никогда не будет так, как это было прежде, пусто и неискренне.
Нет, эта девушка станет ему парой на всю жизнь. Она не так ценила красоту, к
оторую обожали другие женщины. Эта девушка обладала собственными секре
тами. Собственными ужасами. Своей собственной глубиной. В целом, действи
тельно редкая девушка. Он тонул, тонул в ее глубинах… поцелуй стал более г
лубоким, и он почувствовал, как ее зубы задели его нижнюю губу. Это привело
его в неконтролируемое безумие.
- Ох! - выдохнула она, когда он прикусил ее шелковистую шею.
Ободренный своим успехом, он вдохнул, чтобы произнести первые предварит
ельные слова. Ему нужно было сказать ей, нужно было дать ей понять, что это
вовсе не было игрой. Что за всю свою жизнь он не испытывал ничего подобног
о, и никогда не испытает снова. Она была той, кого он ждал все эти годы Ц той
, кто заполнит его сердце.
- Эри, мое сердце, моя любовь, я…
- Ох, тише, Адам! Не нужно слов. - Она прижала свои губы к его, чтобы он замолчал
.
Хок застыл, твердый как арктический ледник, и почти такой же холодный.
Его губы замерли под ее губами, и сердце Эдриен закричало в агонии. Но наск
олько сильнее закричало бы оно, если бы из нее снова сделали игрушку?
Его руки жестоко сжались по ее бокам. Они оставят синяки, которые будут ви
дны несколько дней. Медленно, очень медленно его пальцы разжались.
Она сказала это имя!
- В следующий раз, когда ты произнесешь имя Адама, девушка, я прекращу прос
ить то, что и так принадлежит мне, и начну брать это. Кажется, ты забыла, что
ты принадлежишь мне. Мне не нужно соблазнять тебя, потому что я могу прост
о уложить тебя в мою постель. Выбор за тобой, Эдриен. И я прошу тебя Ц выбир
ай с умом.
Хок покинул башню не сказал больше ни слова, оставив Эдриен одну в темнот
е.

Глава 14

Эдриен должна была нагулять аппетит. Она провела остаток дня после сокол
иного инцидента дюйм за дюймом обходя стены замка. « Закончится ли
когда-нибудь этот день ?», - недоумевала она. Она должно быть прошла д
вадцать миль, так что она должна была немного погасить свое скрытое разо
чарование. Даже ее элитная охрана выглядела немного усталой, когда она н
аконец-то согласилась вернуться в замок, чтобы храбро и пристойно встрет
иться с Хоком.
Ужин состоял из взбитого картофельного супа, вдоволь заправленного таю
щим сыром и приправленного пятью специями; нежной белой рыбы, распаренно
й над огнем в промасленных оливковых листьях, поданной с маслянистыми кр
абами; спаржи, высушенной до совершенства; толстых колбас и свежего хлеб
а; пудингов и фруктов; лимонных тартинок и пирога с черникой. Эдриен не смо
гла съесть ни кусочка.
Ужин был ужасен.
Если она поднимет глаза еще раз и поймает смертоносный взгляд Хока, оста
новившийся на ней, то ей придется затолкать себе в рот кулак, чтобы удержа
ться от крика.
Эдриен глубоко вздохнула, мешая ложкой суп, которым, кажется, наслаждали
сь все остальные. Она толкнула здесь, ткнула там, разбивая взбитую жидкос
ть. Она деловито перекладывала спаржу на своей тарелке в аккуратные мале
нькие ряды, когда Хок, наконец, заговорил.
- Если ты собираешься играть со своей едой, Эдриен, то ты можешь отдать ее к
ому-нибудь, кто действительно голоден.
- Как вы, милорд? Ц Эдриен сладко улыбнулась, гладя на тарелку Хока, на кото
рой также лежала нетронутая пища.
Мрачная гримаса сжала его рот.
- Разве тебе не нравится еда, Эдриен, дорогая? Ц спросила Лидия.
- Она замечательная. Думаю, ко мне все еще не вернулся аппетит… - начала она.

Лидия вскочила на ноги.
- Возможно, тебе все еще нужно отдыхать, Эдриен, - воскликнула она, метнув об
виняющий взгляд на своего сына. Хок закатил глаза, отказываясь в этом уча
ствовать.
- О, нет, Лидия! Ц быстро запротестовала Эдриен. Ц Я полностью выздоровел
а. Ц Она ни за что не отправится назад в Зеленую комнату, и не будет изобра
жать инвалида. Там слишком много странных воспоминаний. Сегодня ночью он
а собиралась в другую комнату для своего сна; несомненно, в таком огромно
м замке не было недостатка в пустых комнатах. Она скорее приветствовала
то, что она исследует замок дальше и сама выберет себе комнату. Ц Я прекра
сно себя чувствую, в самом деле. Просто я съела слишком много во время обед
а.
- Ты пропустила обед, - категорично заявил Хок.
- Ох, а кто тебе об этом доложил? Ц выпалила она в ответ. Ц Может быть, я поел
а на кухне?
- Нет, тебя там не было, - услужливо добавил Тэвис. Ц Я был в кухне весь день, с
кажу вам. Напрочь забыли поесть Ц вот что произошло, миледи. Раз или два с
о мной происходило то же самое, скажу вам, и чем голоднее я становился, тем
меньше полагал, что я поел раньше. Так что вам лучше поесть, миледи. И я скаж
у вам снова, вам нужно восстановить ваши силы! Ц Решительный наклон его в
осторженной головы подтвердил его заявление.
Эдриен уставилась на свою тарелку, предательский румянец залил ее щеки.

Лидия посмотрела на Тэвиса, встав позади стула Эдриен, как бы защищая ее.

- Я думаю, я сама не слишком голодна, - сказала Лидия. Ц Что ты скажешь насче
т того, чтобы мы с тобой прогулялись по садам?
- И грубая сила будет преследовать нас по пятам? Ц пробормотала Эдриен, гл
ядя на Хока из-под склоненных ресниц.
- … пока мой сын принесет немного кофейных зерен из кладовой, и сварит нам
по отличной чашке кофе к нашему возращению? - продолжила Лидия, дразня ее э
той взяткой, как будто ее вовсе и не прерывали.
Эдриен вскочила на ноги. Все, что угодно, чтобы уйти с его глаз, и еще и кофе
вдобавок.
В глазах Хока теперь горел предательский огонек.
Лидия взяла Эдриен за руку и повела по направлению к садам.
- Я сварю кофе, мама, - сказал Хок им в спину. - Но проследи, чтобы Мейри перенес
ла вещи Эдриен в Павлинью комнату.
Лидия остановилась. Рука, которой она держала руку Эдриен, едва заметно с
жалась.
- Ты на самом деле уверен в этом, Хок? Ц сухо спросила она.
- Ты слышала, что она сказала. Она полностью поправилась. Она Ц моя жена. Гд
е я смогу лучше охранять ее?
- Хорошо.
- Где находится Павлинья комната? Ц Эдриен повернулась на пятках, чтобы п
осмотреть ему в лицо.
- На третьем этаже.
- Она будет принадлежать мне?
- Та часть, которую я не использую. Это покои Лэрда.
- Я не буду с тобой спать…
- Не помню, чтобы я просил об этом…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36