Под серафической любовью я понимаю наиполнейшую душевность и т
еплоту дружества, и если, мой достойный читатель, подобное чувство тебе н
е ведомо, что вполне возможно, то просветить тебя в нем такая же безнадежн
ая задача, как не знающему простой арифметики растолковать сложнейшие м
атерии сэра Исаака Ньютона.
И потому вернемся к предметам, доступным всякому разумению; разговор теп
ерь шел о суетности, безрассудстве и невзгодах земных, от них же только ра
ды были избавиться все путешествующие; замечательно, однако, что, благос
ловляя смерть, мы все досадовали на обстоятельства, ставшие ее причиной.
Даже сумрачная дама, прежде всех изъявившая свою радость, Ц и та прогово
рилась, что оставила врача у своего смертного ложа. И погубленный честью
джентльмен теперь ругмя ругал и свое безрассудство, и роковой поединок.
Пока мы так толковали, в ноздри нам вдруг шибанул тяжелейший запах. В летн
юю пору точно таким зловонием встречает путника красивая деревня под на
званием Гаага: это смердит в ее обворожительных каналах стоялая вода, ус
лаждая голландское обоняние и к малому удовольствию иного прочего
Здесь отраз
ились личные впечатления Филдинга от Голландии.
. При встречном ветре люди с острым нюхом чуют эти ароматы за две-три
мили, и чем ближе, тем сильнее благоухание. Так и мы все больше увязали в см
раде, который я упомянул, и тогда один дух, выглянув в окошко, объявил, что м
ы прибыли в какой-то очень большой город; и точно, мы были в предместье, и сп
рошенный нами кучер сказал: это Город Болезней. Дорога была ровная, как ск
атерть, и очень завлекательная, если не считать того запаха. Вдоль улиц тя
нулись бани
«Иначе говоря, бордели, Ц объясняет этот эвфемизм биограф Филдинга П. Ро
джерс. Ц Это было всем понятное иносказание, аналогичное сегодняшнему
«салон массажа».
, трактиры, ресторации; в окна бань глазели кричаще одетые красотки,
в харчевнях прилавки ломились от всевозможных яств; мы въехали в город, д
ивясь различию с земными порядками: здешнее предместье было куда приятн
ее самого города. Тут было хмуро и уныло. Только несколько человек увидел
и мы на улицах, и то в основном старух, да изредка попадался официального в
ида сумрачный джентльмен в парике, перевязанном сзади лентой, и с трость
ю, увенчанной янтарным набалдашником. Мы очень надеялись, что тут нет сто
янки, но, к нашему огорчению, карета въехала в ворота гостиницы, и нам приш
лось сойти.

Глава III
Наши приключения в Городе Болезней

Вскоре по прибытии в гостиницу, где нам, похоже, предстояло провести оста
ток дня, хозяин известил нас, что, по заведенному обычаю, все духи, проезжа
ющие через этот город, свидетельствуют свое почтение той госпоже Болезн
и, с чьей помощью они.выбрались из земных пределов. Мы отвечали, что не нар
ушим общего для всех долга вежливости, и он обещал сейчас же прислать про
вожатых. Он ушел, и вскоре нам предстало несколько сумрачных господ, из те
х, что в пышных париках, завязанных лентой, и носят трости с янтарным набал
дашником. Эти джентльмены был городскими посыльными, а трость Ц это insignia, и
ли знак, удостоверяющий их должность. Мы назвали, перед кем мы в долгу, и го
товились последовать за ними, как вдруг, переглянувшись, они нахмурились
и спешно покинули нас. Удивившись такому образу действий, мы тотчас вызв
али хозяина, и тот, выслушав нас, от души расхохотался и объяснил причину:
мы не расплатились с джентльменами в ту самую минуту, как они вошли, а здес
ь именно такой порядок. В некотором смущении мы ответили, что с того света
ничего не взяли с собой, ибо при жизни нас учили, что этого делать не полаг
ается. Ц Совершенно верно, Ц сказал хозяин, Ц я в курсе дела, это я допус
тил промашку. Мне надо было сначала отправить вас к милорду Скареду, чтоб
ы он ссудил вам сколько нужно. Ц Чтобы милорд Скаред ссудил нам?! Ц пораж
енно воскликнул я. Ц Но вы же понимаете, что мы не можем дать ему гарантии,
а без гарантии, я уверен, он за свою жизнь и шиллинга не дал
Объяснимся раз и навсегда:
в панегирических пассажах этого сочинения всегда разумеется некое опр
еделенное лицо, в сатирических же ничего личного нет. (Примеч. автор
а.)
. Ц Верно, Ц ответил хозяин, Ц и поэтому здесь он занимается именн
о этим: он осужден быть ростовщиком и давать пассажирам деньги gratis
Безвозмездно (
лат.).
. Капитал ему был определен в ту же сумму, что он крохоборством скопи
л на том свете, и с каждым днем он убывает на один шиллинг Ц он это знает и в
идит, а когда весь капитал иссякнет, ему предстоит вернуться на тот свет и
еще семьдесят лет пробыть скупцом, после чего очиститься, побыв свиньей,
и обрести человеческий образ для нового испытания. Ц Чудеса! Ц сказал я
. Ц Но если его капитал ежедневно убывает всего на один шиллинг, то как же
у него получается удовлетворить всех проезжающих? Ц Его расходы воспол
няются, Ц ответил хозяин, Ц хотя мне затруднительно объяснить вам Ц ка
ким образом. Ц Насколько я понимаю, Ц сказал я, Ц эта раздача денег вмен
яется ему в наказание, но я не возьму в толк, в чем наказание, если он знает,
что все ему восполнится? Ведь с таким же успехом он мог бы раздать на всех
тот единственный шиллинг, к которому сводятся все его убытки. Ц Что вы, с
эр! Ц воскликнул хозяин. Ц Когда вы увидите, с какими муками он расстает
ся с каждой гинеей, вы заговорите по-другому. Никакой смертник так не моли
л о высылке в колонии, как он, выслушав приговор, домогался ада Ц при усло
вии, что его деньги ооанутся при нем. Вам многое станет понятнее, когда вы
попадете в вышний мир, а пока, с вашего позволения, я провожу вас к милорду,
и он выдаст вам все, что пожелаете.
Его светлость сидел на дальнем конце стола, имея перед собой несметные д
еньги, разложенные кучками, из которых каждой достанет купить честь груп
пки патриотов и целомудрие стайки недотрог. Едва завидев нас, он побледн
ел и вздохнул, понимая, с каким мы к нему делом. Хозяин наш обратился к нему
с поразившей меня бесцеремонностью, поскольку я отлично помнил, какую че
сть оказывала этому лорду куда более важная публика, чем этот господин, з
аговоривший таким образом: Ц Вот что, такой-сякой лорд, подлая твоя душон
ка: тряхни-ка мошной, уважь старших. И поживее, сэр, не то напущу на тебя суд
ейских. Не воображай, что ты снова на земле и некому тебя высечь. Ц Он зама
хнулся на его светлость тростью, и тот стал отсчитывать деньги с жалкими
ужимками и гримасами, какие выделывает на сцене скупец, выпуская из рук в
екселя. Его вид растрогал иных до такой степени, что рука не поднималась в
зять больше, чем требовалось для уплаты посыльным, и тогда хозяин, почуяв
в нас сострадание, велел не щадить человечишку, который от своих несметн
ых богатств крохи никому не пожертвовал. От таких слов мы ожесточились и
набили себе полные карманы денег. Особенно, помню, хотел отыграться на ск
упце некий поэтический дух. Ц Этот негодяй, Ц говорил он, Ц мало того чт
о не подписался на мои сочинения, но еще вернул мое письмо нераспечатанн
ым, хотя как джентльмен я получше его буду.
Мы покинули эту жалкую личность, восхищенные разумностью и справедливо
стью наказания, весь смысл которого, объяснил нам хозяин, в том и заключае
тся, что он просто раздает свои деньги; и не надо удивляться тому, что это д
оставляет ему душевную муку: если без пользы иметь деньги для него счаст
ье, то ясно, что терять их без пользы Ц несчастье.
К нам явились новые посыльные в перевязанных париках (те, первые, не собла
говолили вернуться), и поскольку, памятуя наставления хозяина, мы распла
тились с ними еще на пороге, они с поклонами и улыбками вызвались проводи
ть нас к любой болезни, какая нам желательна.
Мы разошлись в разные стороны, поскольку каждого ждала своя благодетель
ница. Своему провожатому я велел вести меня к Душевной Лихорадке, благод
аря которой я был исторгнут из тела. Мы исходили много улиц и постучали во
многие дома Ц все было напрасно. В одном, сказали, живет Чахотка; в другом
Ц Модная Болезнь, уроженка Франции
Существует предположение, что сифилис зав
езли в Европу моряки X. Колумба. До XVII в. заболевание называли «испанской бо
лезнью» или «французской болезнью».
; в третьем Ц Водянка; в четвертом Ц Ревматизм; в пятом Ц Неумеренн
ость; в шестом Ц Немочь. Я устал, терпение мое истощилось, равно как и коше
лек, потому что я оплачивал провожатому каждую его ошибку, и тут он с торже
ственным видом объявил о своем бессилии и удалился прочь.
Сразу по его уходе я встретил еще одного джентльмена с опознавательной п
риметой Ц все той же тростью с янтарной ручкой. Дав ему монетку, я назвал
свою болезнь. На две-три минуты он застыл в раздумчивой позе, потом вытяну
л из кармана клочок бумаги и что-то на нем написал Ц похоже, на каком-то во
сточном языке, поскольку я не разобрал ни полслова; он научил, куда пойти с
этой бумажкой, заверил в успехе и ушел.
Обнадеженный наконец в правильности пути, я пришел в лавку, весьма поход
ившую на аптеку. Священнодействовавший там господин прочитал мою запис
ку, снял с полок десятка два банок и, смешав их составы в бутылочке, вручил
ее мне, обмотав горлышко полоской бумаги с тремя-четырьмя словами на ней,
причем в последнем слове было одиннадцать слогов. Я назвал ему болезнь, к
оторую разыскивал, а в ответ услышал, что доверенное ему дело он исполнил
и что снадобье отменного качества.
Я начал раздражаться и, с сердитым лицом выйдя из лавки, пошел отыскивать
нашу гостиницу, да по пути встретил посыльного, на вид поприятнее его тов
арищей. Я решился еще на одну попытку и выложил ему на ладонь монету. Услыш
ав про мою болезнь, он от души расхохотался и объяснил, что меня обманули:
такой болезни в городе нет. Расспросив поподробнее, он тотчас объявил, чт
о моей благодетельницей была госпожа Модная Болезнь. Я поблагодарил его
и не мешкая отправился свидетельствовать ей свое почтение.
Дом, а лучше сказать Ц дворец, в котором жила эта дама, был из красивейших
и роскошнейших во всем городе. Ведущая к нему аллея была обсажена платан
ами, по обе стороны разбиты клумбы; было очень приятно пройтись по ней, жал
ь, она быстро кончилась. Меня провели через роскошный зал, уставленный ст
атуями и бюстами, по большей части безносыми, из чего я заключил, что это н
астоящие антики, но меня поправили: это нынешние герои, принявшие мучени
ческий конец во славу ее светлости. Потом я поднялся по широкой лестнице
мимо изображений в карикатурном стиле; на мой вопрос было отвечено, что э
то портреты земных ненавистников госпожи. Я наверное узнал бы тут многих
врачей и хирургов, не искази художник их черты немилосерднейшим образом
. В самом деле, его рукой водила такая злоба, что, думается, он был обязан хоз
яйке этого дома какими-то особенными милостями; более страховидные лица
трудно вообразить. Потом я вошел в большой зал, весь увешанный женскими п
ортретами; их точеные плечи и правильные черты лица должны были уверить
меня, что я попал в галерею писаных красавиц, когда бы их нездоровая бледн
ость не наводила на более горькие мысли. Из этого зала я перешел в соседни
й, украшенный, с позволения сказать, портретами старух. Заметив мой преув
еличенный интерес, слуга пояснил с улыбкой, что сии были добрыми друзьям
и его госпоже и сослужили ей знатную службу на земле. Я тут же кое-кого при
знал: в свое время они содержали бани, но очень странно было увидеть в этой
компании изображение одной знатной дамы. Я высказал свое недоумение слу
ге, и тот ответил, что для собрания его госпожи позировали дамы всех звани
й.
И вот меня поставили пред очи самой госпожи. Это была худая, а лучше сказат
ь Ц тощая особа с болезненного цвета прыщавым, безносым лицом. После зат
янувшихся любезностей, после ее многократных поздравлений и моих пылки
х изъявлений признательности она задала мне множество вопросов о состо
янии ее дел на земле, и по большей части я отвечал к полному ее удовольстви
ю. Вдруг она с принужденной улыбкой сказала: она, мол, надеется, что Капли и
Пилюли делают свое дело. Я ответил, что о них рассказывают чудеса. Тогда он
а призналась, что новоявленные эскулапы ее не тревожат: сколь ни доверчи
вы люди, сказала она, и как ни страшатся они умирать, они предпочтут привыч
ную смерть любой панацее. Ей особенно пришелся по вкусу мой отчет о высше
м свете. Ведь это ее стараниями, сказала она, несколько сотен перебрались
с Друри-Лейн на Чаринг-Кросс, где их уже были сотни, и теперь, к ее радости, р
аспространяются даже в Сент-Джеймс; а побудили ее к этому близкие и досто
йные друзья, выступившие недавно с превосходными опусами в пользу истре
бления религии и морали, в особенности же достойный автор «Расчета Холос
тяка» Полно
е название этого анонимного трактата Ц «Расчет холостяка издержкам бр
ачной жизни» (1725). В 1730 г. также анонимно вышло «дополнение» Ц «Женятся толь
ко дураки, или Оправдание расчету холостяка».
, хирург, как ей кажется, и, стало быть, со своим интересом, а не то она б
ыла бы его вечной должницей. Столь же одобрительно отозвалась она о прак
тике, широко бытующей среди родителей: женить детей в малолетстве и без в
сяких чувств друг к другу; и если это поветрие удержится, сказала она в зак
лючение, то, вне всякого сомнения, она скоро будет единственной болезнью,
не знающей отбоя от весьма знатных визитеров.
Покуда мы беседовали, в комнату вошли ее три дочери. Все три звались грубы
ми именами: старшая Ц Лепра, средняя Ц Хэра и младшая Ц Скорбуция
Судя по именам, эти
дамы ведали проказой, золотухой и цингой. (Примеч автора.)
; все три были жеманны и безобразны. Бросалась в глаза их непочтител
ьность к своей родительнице, и старая дама, уловив недоумение на моем лиц
е, дождалась, когда дочери выйдут, что они не преминули скоро сделать, и по
жаловалась на неблагодарных, которые, ни много ни мало, отказывались при
знавать себя ее детьми, хотя, по ее словам, она была доброй матерью и ничег
о для них не жалела. Плачась на домашние неурядицы, жалобщик со своей души
перекладывает камень на плечи слушающему, и, поняв, что ее хватит надолго,
я счел нужным завершить визит и, рассыпаясь в благодарностях за все ее ми
лости ко мне, удалился и поспел в гостиницу как раз к отправлению экипажа.
Пожав хозяину руку, я взобрался к моим попутчикам, и мы тут же тронулись.

Глава IV
Разговоры в пути и описание Дворца Смерти

Несколько минут мы молчали, утрясаясь на своих местах, потом я подал голо
с, рассказав о своих городских похождениях. Кроме сумрачной дамы, котору
ю читатель, возможно, помнит: та, что отказалась признаться в своей предсм
ертной болезни, Ц следом разговорились и другие. Не стану докучать подр
обным пересказом их историй, упомяну только отменную неприязнь Чревоуг
одия к своим коллегам, в особенности к Лихорадке, которая-де, сговорившис
ь с посыльными, переманивала у Чревоугодия тех, на чью признательность в
праве была рассчитывать. Ц Эти умники с набалдашниками на плечах, Ц нам
екая на их отличительные трости, говорила обиженная, Ц вечно устраиваю
т путаницу. Неблагодарные! Ц ведь своей должностью они безусловно обяз
аны мне, как никакой другой болезни, разве что еще Меланхолии. Ц Только м
ы отговорили, как кто-то объявил, что мы подъезжаем к дворцу, великолепнее
которого он не видывал: то был, узнали мы от кучера, Дворец Смерти. Снаружи
он и впрямь поражал великолепием, будучи готической архитектуры; его обш
ирная громада была сложена из черного мрамора. Ряды могучих тисов
У англичан тис Ц т
раурное дерево.
, обступив его полукружием, стояли неодолимой преградой солнечном
у свету, и вечный мрак царил бы в роще, не освещайся она гирляндами бесчисл
енных фонарей. Их отблеск на пышной золотой отделке фасада был невыразим
о торжествен. Добавьте к этому глухой шум ветра в роще и отдаленный грохо
т прибоя. Поистине, все здесь соединилось для того, чтобы приближавшийся
ко дворцу чувствовал страх и трепет. Не дав нам времени всласть налюбова
ться им, карета остановилась у ворот, и нас пригласили сойти и засвидетел
ьствовать свое почтение Его Смертоносному Величеству (кажется, так его т
итулуют). Эспланада дворца была заполнена солдатами, все здесь было как п
ри дворе земного монарха, только еще пышнее. Пройдя несколько двориков, м
ы попали в просторный зал, кончавшийся широкой лестницей, у которой с угр
юмым видом застыли два пажа; я признал их потом: прежде это были знамените
йшие гробовщики;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14